Измена

Майло лежал головой уткнувшись в руль. По инерции машина задела ещё пару других. Вокруг места аварии были разбросаны части кузова и осколки разбитых стекол. Майло пришел в себя и медленно откинулся в кресло, голову пронзила жуткая боль, будто тысяча иголок проткнули виски и затылок. Боль была не только в голове, но и во всем теле. Лицо омеги залила кровь, сквозь которую виднелись царапины, в некоторых местах осколки до сих пор впивались в кожу. Вокруг слышались крики, но все они казались такими далёкими. Майло был оглушен. С каждым болезненным тяжёлым вздохом становилось страшно. Омега попробовал пошевелить ногами, но их зажало, потревоженные конечности отозвались болью. Правая рука не слушалась и, перебитая в нескольких местах, висела вдоль тела. Сильная головная боль и головокружение заставили вновь закрыть глаза. Становилось жарко. Не чем дышать. Кто-то осторожно пощупал пульс на шее Майло и тот медленно открыл глаза, простонав почти в голос. От слез и травмы все двоилось, но омега понял, что это спасатель. — Как вас зовут? — громко спросил мужчина. — Майло. Он говорил шепотом, чувствуя, как на шею надели фиксатор. — Вам больно? — Да. — Вы пили? — Нет. — Дышать трудно? — Нет. — Все будет в порядке. Сил отвечать не было, но Майло абсолютно точно не хотел, чтобы его вновь оставили одного, зажатого в искорёженной машине. Говорят, что истинные после своей встречи начинают чувствовать друг друга на самом тонком уровне. Интересно, Глен сейчас чувствовал его дикую боль и страх. Запах гари усилился. Майло становилось все страшнее, и он закрыл глаза. Сознание уплывало куда-то от него, а в голове билась только одна мысль: « Я не хочу умирать!» Когда Майло через силу вновь открыл глаза, он увидел вокруг себя пламя. Паника. Он чувствовал, что не сможет закричать, едкий дым распространился по салону, несмотря на то, что стекла были выбиты. Жар опалял руки и лицо. Он вновь плотно сомкнул веки, надеясь, что все изменится, что он очнётся дома в постели, а все это окажется страшным сном, слишком реалистичным и ужасным. Он чувствовал, что его кожи коснулись настоящие языки пламени. Гореть заживо больно. Майло инстинктивно закрыл лицо здоровой рукой. А потом вдруг его выдернули из адского места. Боль заставила потерять сознание. Майло очнулся в машине по дороге в больницу. Его тело было полностью зафиксировано так, что двигаться омега не мог. Нужно было продержаться. Майло надеялся, что его травмы не настолько серьезные, чтобы речь шла о жизни и смерти, он даже был готов остаться искалеченным, потерять свою красоту или быть парализованным, но живым и не потерять рассудок.

***

Чейн привык к тому, что в выходные Норман всегда оказывался в его постели. Они с альфой даже научились абсолютно бесшумно наслаждаться телами друг друга, как в былые времена. Норман стал нежен, а Чейн ненасытен. Каждый раз омега придумывал что-то новенькое для своего альфы. В его крошечной квартире не осталось и места, где бы Норман ещё не отымел его. Особой чести удостаивалась ванная, где они могли уединиться, и пусть парочке все равно приходилось сдерживаться, там они могли не стесняться того, что сын застукает их за непристойным делом. Альфа стал приходить чаще. Он мог приехать вечером после работы, даже не предупредив Чейна. Тогда они долго целовались прямо у входной двери, а потом омега наскоро готовил полноценный ужин, предвкушая жаркую тихую ночь. Чейн, услышав стук в дверь, мигом, как верный пёс, помчался открывать, но у самой двери остановился. Запах не Нормана, и до боли знакомый. Чейн напрягся. Если Тимоти узнал, где он живёт и узнал про Мэттью — это плохо. У них с Норманом только-только наладились отношения. Дверь все же пришлось открыть, но Чейн никак не ожидал увидеть обоих альф перед собой. — Зачем? — растерянно выпалил Чейн, пропуская обоих альф в квартиру. — Он должен был знать, — Норман смотрел на омегу, пытаясь уловить, что тот чувствует. Чейн осознал в чем дело быстрее, чем Норман или Тимоти, до сих пор молчавший и сверлящие взглядом омегу, смогли что-либо сказать ещё. Информации и так было достаточно. — Пошли вон, — сквозь зубы прошипел Чейн. — Чейн, — Норман попытался прикоснуться к руке омеги, но тот резко отшатнулся. — Я сказал — убирайтесь! — Чейн закричал. Он глубоко дышал, срываясь, чувствуя нарастающую истерику внутри. — Оба! Уходите! Оставьте нас в покое! Мэттью проснулся и заплакал, и Норман дернулся с места к нему, но Чейн вцепился пальцами альфе в руку. — Не трогай моего сына! — Чейн был в состоянии нараставшей истерики. Норман недовольно зарычал от боли. Тимоти, находящийся до этого в ступоре, отмер и крепко обнял Чейна, заставляя расцепить пальцы, схватившие Нормана. Омега ревел и бился в руках альфы, он кричал, чтобы все выметались из его дома и забыли дорогу, что он их ненавидит. Освобожденный Норман все же добрался до Мэттью и взял его на руки, успокаивая. Маленький омега успокоился быстро, в отличие от своего отца. Чейн вывернулся и стучал кулаками по плечам и груди Тимоти, хватался за лицо, казалось, он хотел причинить непоправимый вред обидчику. — Ненавижу! — прохрипел Чейн, когда Тимоти поймал его руки, больно выкрутил их и втолкнул омегу в ванную комнату, дверь которой оказалась раскрыта. Альфа толкнул омегу в грудь, когда тот вновь набросился с кулаками. — Пусти! Там мой сын! Тимоти отражал все атаки. Его шея и лицо были в царапинах от ногтей и следах от цепких пальцев Чейна. Наконец альфа силой перетащил омегу в душевую кабину и включил воду. Чейн продолжал сопротивляться, но Тим крепко сжал его запястья. Омега начал оседать, напряжение спадало. От падения его удерживал Тимоти, теперь он вновь обнял Чейна и осторожно коснулся губами его шеи. Сверху лилась прохладная вода, и вскоре альфа почувствовал, что омега дрожит. — В клубе ты был сговорчивее, — прошептал альфа на ухо, ослабляя хватку и давая омеге выбраться из-под холодного потока воды. Чейн споткнулся о бортик и рухнул на пол, больно ударившись. Он ползком добрался до двери, а уже снаружи распластался на полу. Омега плакал. Он был весь мокрый, жутко замёрз, но все мысли были о том, что сын в чужих руках. Кое-как Чейн встал. Он не чувствовал сына и был напуган этим. — Мэтт, — просипел омега. Норман сидел на диване с ребенком на руках. — Отдай, — Чейн подошёл к альфе и встал напротив, протягивая руки. — Чейн, он только уснул. Успокойся, — тихо проговорил Норман, улыбнувшись. — Отдай! — проревел Чейн, его трясло. — Я позвоню в скорую, тебе плохо, — Норман не выпускал Мэттью из рук. Он встал и отошёл подальше от омеги и, держа мальчика одной рукой, второй достал телефон. Чейн попытался подойти, но наткнулся на невысокий столик. Норман обходил его по периметру комнаты, находясь на безопасном расстоянии. — Он мой! Вы не имеет никакого права! Отдай, — Чейн вновь протянул руки к сыну. Норман смотрел на омегу, решая, что ему делать. Он набрал номер на телефоне и ждал, когда ему ответят на том конце. — Отдай ему сына, — спокойный голос Тимоти заставил обоих — и альфу, и омегу — повернуться. Он был серьёзен, на шее виднелись свежие кровоподтёки. — Но, — Норман перевел взгляд на Мэттью, который разразился плачем. — Отдай! — повторил Тимоти совершенно спокойно. Норман недоверчиво подошёл к Чейну и передал ему Мэтта. Омега выдохнул с облегчением и, прижав к себе сына, стал вдыхать его запах. — Пошли, — Тимоти толкнул входную дверь, что была не заперта все это время, и кивнул Норману. — Но его не-е-льзя оста-а-влять в таком состоянии с ре-е-бенком, — Норман правда был обеспокоен, глядя на безумный взгляд и судорожные движения Чейна. — Он не в се-е-бе и весь мо-о-крый. — Оставь, идём, ничего плохого не произойдет. Он отец. Тимоти вышел за дверь, а Норман, ещё постоял, глядя на безумную картину того, как омега обнюхивал ребенка с ног до головы, и затем проследовал к выходу. Чейн чувствовал, как клокотало где-то внутри. Как только хлопнула входная дверь, напряжение спало, ноги подкосились и он осел на пол, облокачиваясь на диван. Мэттью все ещё плакал. Чейн укачивал его, убаюкивая, но это слабо помогало. Костюм мальчика промок от одежды омеги. Чейн не мог подняться, не мог ничего сделать, дикая слабость и боль в голове, терзаемая ещё и детским плачем, не давали соображать как следует. Надо уехать! В голове билась только одна мысль — бежать, чтобы их с Мэттью никто не нашел. Но куда? К родственникам? Просто бросить все и уехать, куда глаза глядят? Или… Майло! Чейн вспомнил дом на побережье. Друг позволит ему пожить там, пока омега не придумает, что ему делать. Всего пару недель, но таких необходимых. Чейн поднялся, опираясь на мебель вокруг себя. Он переодел Мэттью и сам переодел рубашку, попутно набирая номер Майло. Абонент временно не доступен… Одна и та же фраза. Чейн пробовал ещё и ещё. Бестолку! — Давай, Майло, умоляю. Ты мне очень нужен, — сам себе говорил Чейн, пытаясь успокоить сына, но тот похоже чувствовал волнение отца. — Чёрт! В очередной раз из трубки послышалась ненавистная фраза. Чейн отчаялся. Он набрал Дастина. Тот не с первого раза, но все же взял трубку. — Чейн, что случилось? — звонок явно вырвал омегу из сна. — Который час? Все в порядке? Чейн молчал, а голос Дастина становился все обеспокоенней. — Можно… — проглатывая слезы начал Чейн. — Я приеду. Мне страшно. — Господи, Чейн, что случилось? — Я не могу… — Чейн правда больше не мог. Сердце в груди трепыхалось, как птица в клетке. — С тобой все в порядке? — по голосу Чейн понял, что Дастин встал и одевается. Он не хотел вырывать друга из постели, зная, что тому завтра рано вставать на работу, да и вообще, он один с тремя детьми. — Почему Мэтт плачет? Чейн, успокойся и успокой сына. Я приеду за тобой. Только будь на связи, слышишь, не отключайся. Чейн слышал, как Дастин зашёл в комнату к сыновьям, как разбудил Дэна и что-то сказал ему шепотом. — Ты тут? — Дастин вновь обратился к Чейну. — Слушай меня. Все будет хорошо, сейчас дыши глубже. Ты один? Если тебе кто-то угрожает, набери 911. Сквозь плачь сына, Чейн слышал на том конце связи, как просигналила машина, которую Дастин купил совсем недавно, как омега сел и завел ее. Дастин перевел на громкую связь и тронулся. — Чейн, ответь! — Я-я-я … один. — Хорошо. Говори со мной! — скомандовал Дастин. Но Чейн не мог. Он просто повторял, что ему страшно. Дастину все, что творилось с другом не нравилось. Он был готов ко всему, чтобы его не ждало у Чейна дома. Но при этом он очень боялся увидеть искалеченного ребенка или самого Чейна со вскрытыми венами. — Чейн, ты здесь? Ответа не было, только плач Мэттью. Дастин нарушил несколько правил дорожного движения, но до квартала, где жил друг добрался спустя полчаса. Детский плач на том конце превратился в хрип. Дастин поспешил подняться на нужный этаж и не был удивлен тому, что дверь открыта. Чейн лежал на полу, а рядом с ним надрывался маленький омега. Лицо мальчика сильно покраснело. Дастин первым делом проверил пульс у Чейна и убедился, что тот дышит, а затем поднял Мэттью на руки и стал успокаивать, поглаживая по спинке, массируя голову. Дастин приготовил теплую смесь и напоил ею ребенка, Мэтт стал успокаиваться, все ещё подрагивая, он смотрел на своего спасителя, суча рученками. Сменив подгузник маленькому омеге, Дастин уложил его в постель и укрыл одеялом. Нужно было что-то делать с Чейном. Дастин осторожно обошел его, встал на колени и тихонько поглаживая по спине, попытался разбудить. — Чейн, давай, ты нам нужен. Давай. Омега зашевелился. И приставая, простонал: — Мэтт. — С ним все в порядке. Он спит. Чейн сел, потирая глаза, а затем паника вновь накатила, ещё сильнее. Он попытался вдохнуть, но не получалось, слезы вновь брызнули из глаз. — Чейн, ты слышишь меня? Успокойся! — Дастин говорил твердо, но при этом сам был жутко напуган. Одно дело переживать это самому, а другое — наблюдать со стороны и пытаться помочь. Теперь понятно, почему во время его панических атак после рождения второго сына, Питер предпочитал позвонить своему отцу, который какими-то новомодными отварами и нотациями об истинном отцовстве лечил голову омеге, а по сути травил несколько месяцев. Дастин прижал к себе Чейна. Он знал, что такое быть в депрессии после родов, только Чейна накрыло все позже и неожиданно. Должна была быть причина, но выяснить у друга сейчас не было возможным. — Поехали ко мне, — Дастин отстранился и заглянул в лицо Чейна. Он выглядел уставшим и безучастным. Дастин помог другу подняться, собрал некоторые необходимые ребенку вещи, взял Мэттью на руки и вывел обоих на улицу. Уже в машине, увидев, что друг успокоился, Дастин попытался узнать, что произошло, но Чейн молчал. Не проронил он и слова, когда Дастин завел его в дом. Дэн осторожно выглянул из комнаты и, увидев отца с Мэттью на руках, выдохнул с облегчением и прикрыл дверь. Дастин положил ребенка в детскую коляску своего сына. Мэтт спал, вздрагивая во сне, от пережитого стресса. Чейна Дастин отвёл в свою комнату и уложил на широкую постель, доставшуюся ему после жизни с Питером, укрыв одеялом. Омега сам переоделся и лег с другой стороны. Спать оставалось совсем недолго, но Дастин питал надежды уснуть хоть на час.