***
Когда Майло перевели в палату, он толком ничего ещё не соображал от лекарств и обезболивающих, что поступали в его организм через трубку капельницы. Было по-прежнему страшно, а ещё он не знал, сколько прошло времени и когда все кончится. Рядом он всегда чувствовал знакомый родной запах. Отец, казалось, круглосуточно находился с ним, не отходил ни на шаг. Майло был копией Макса, светловолосого, голубоглазого настоящего омеги, жизнерадостного и улыбчивого. И сейчас они тоже были похожи. Когда Майло впервые очнулся и увидел его, то не узнал. Макс постарел лет на десять, потухший уставший взгляд красных от слез глаз уставился прямо на сына. Омега коснулся здоровой руки Майло. Его холодное, но нежное прикосновение заставило того вздрогнуть. — Ты очнулся, — выдохнул отец с облегчением. Майло было жутко от осознания того, что с ним было и почему отец так реагирует. Отчасти, он понимал, что даже если бы отделался царапинами, Макс все равно примчался бы к нему. Когда Майло было шесть, умер его старший брат — альфа, наследник, и тогда все силы и любовь были отданы младшему омеге, а вместе с тем, вагон ответственности, которую раньше они должны были разделить со старшим братом. Успешный сын альфа-карьерист и не менее успешный младший — воспитанный и образованный красавчик омега. Но когда он остался единственным ребенком в семье, все изменилось. Майло старался соответствовать критериям, которые сам себе и придумал. Сейчас ему было жаль отца, который ночевал в его палате. Он пытался уговорить Макса уехать, хотя бы к нему в квартиру, но тот упорно отказывался. Особенно после реакции сына на то, что левую ногу спасти полностью не удалось и ее ампутировали чуть ниже колена. Майло, до этого мечтавшего просто выжить, новость шокировала. — Мы сделаем хороший протез. — успокаивал сына Макс. Но Майло почему-то не мог свыкнуться с этой мыслью. Его не беспокоили ожоги на руках и мелкие шрамы от порезов на лице, но отсутствие части ноги вводило в апатию. Майло очнулся от беспокойного сна, отец, читавший до этого, сидя в кресле, резко в стал и подошёл к нему. — Сколько я уже здесь? — вдруг спросил Майло, глубоко дыша, весь лоб покрылся капельками пота. — Две недели, милый. Тебе нужно ещё побыть здесь, пройти обследование, а потом я заберу тебя. — Пап, я хотел тебя попросить. — Да, милый, — Макс погладил сына по голове. — Помнишь, я тебе говорил, чтобы ты позвонил Дастину и Чейну, и попросил сказать, чтобы они не беспокоили и не приходили? — Да, помню. Но они все равно приходили несколько раз, я просил не беспокоить. — Как ты думаешь, а сейчас они придут? — Майло с грустью посмотрел на Макса. Он не хотел, чтобы его Дастин и Чейн, у которых самих проблем по горло, приходили, а ещё больше не хотел, чтобы они его жалели. За все время, что он находился в больнице, он общался только с отцом и своим начальником, который беспокоился не только о здоровье своего подчинённого, но и о завершении работы над новым проектом их фирмы, которая без Майло встала. — Хочешь, позвони им сам, — Макс достал свой телефон и передал Майло. — Если вы правда были близки, то они обязательно поймут тебя и придут. Майло слабо улыбнулся, глядя на отца, и взял телефон.***
Чейн приехал в этот же день. Он был с Мэттом, что вызвало у Майло неимоверную радость. — Как он вырос! Чейн посадил сына поверх покрывала, которое скрывало ноги Майло. Омега в этот момент напрягся, но потом понял, что друг ничего не заметит. — Привет, — Майло прижал к себе Мэтта. Со стороны за всем этим наблюдал его отец. Макс сидел в кресле и с интересом разглядывал Чейна и его ребёнка. Он не понимал, что его сына могло связывать с этим омегой. Вид у парня был странный, будто он очень плохо спал или не спал вовсе пару дней, а движения слегка нервные и рваные. Чейн присел на край постели, с той стороны, где была повреждённая нога, Майло инстинктивно подвинулся, все ещё опасаясь, что увечье станет заметно. Говорить об этом с другом омега был не готов. Мэттью смирно сидел, прижавшись к Майло, и внимательно смотрел на него. — Ты как? — Чейн коснулся бедра друга через покрывало и слегка похлопал. — Не надо, — Майло резко схватил Чейна за запястье. Омега был напуган. Он смотрел на Чейна дикими глазами. — Майло, успокойся, все в порядке, — Макс подскочил к сыну и погладил руку с крепко сжатыми пальцами на чужом запястье. — Вам наверно лучше уйти, — обратился омега уже к Чейну. — Нет! — запротестовал Майло. — Просто не надо трогать. Майло смотрел в глаза Чейну. Тот встал, взял сына, передал его опешившему Максу, а затем резко сдёрнул покрывало вместе с тонким одеялом с ног друга. Чейн оценивающе осмотрел культю, обмотанную специальным бинтом и здоровую ногу, а потом и самого Майло, который смотрел перед собой немигающим взглядом. Пауза затягивалась. — Уходите, — первым отмер Макс, все ещё покорно державший Мэтта. — Чего ты боишься, Майло? — начал Чейн, явно не собираясь уходить. — Они двигаются. Ты не парализован. Ты в себе. Майло молчал. — Мы все, — продолжил Чейн, коснувшись щеки друга ладонью. — Твой отец, я, Дастин — мы все рядом для того, чтобы помочь. В любом состоянии. Ты нужен нам. Просто прими это, — Чейн ткнул его в ногу, от которой осталась половина. Майло выдохнул и потянулся к Чейну, тот подвинулся ближе и обнял друга, крепко, чувствуя, как намокает его рубашка в районе плеча от слез друга. Макс держал на руках Мэтта, мальчишка ему понравился, омега мечтал о внуках, но зная проблемах сына, не говорил об этом вслух, а уж тем более не настаивал. — Спасибо, — прошептал Майло Чейну. С того момента к Майло никого, кроме отца, не пускали. Приехавший Дастин столкнулся у двери с Максом. Тот сообщил, что сын спит и частые встречи для него тяжёлое испытание. Но Дастин не был наивным или глупым, чтобы не догадаться, что что-то не так. Набрав Чейна, он вкратце услышал историю о том, что произошло, и дико разозлился. Омега приезжал каждый день и каждый раз натыкался на дверь и суровый взгляд отца Майло. Позже его перестали пускать в больницу дальше приемного покоя, как и Чейна. — Отец подавляет его, делает только хуже. Майло рассказывал, что его брат погиб, из-за этого родители стали сильно опекать его. Теперь появилась возможность вернуть сына домой, под защитное крыло. Но Майло совсем потеряет себя. Нам надо его спасти, — Дастин говорил на эмоциях. Они с Чейном сидели на крыльце его дома и курили. Дети уже спали, а значит шансы быть замеченными на месте преступления сводились к нулю. Чейн снял новую квартиру, но по-прежнему периодически ночевал у Дастина. Так было спокойнее. — И как мы это сделаем? Его отец и на порог нас не пускает теперь. — Нас не пускают на порог больницы, но про квартиру никто ничего не говорил. — Дастин ухмыльнулся. Иногда Чейн поражался тому, как работает мозг друга. Дастин был слишком прагматичный и расчетливый, а ещё хозяйственный, прозорливый и понимающий. Казалось, он знал все о тонкой душевной организации, о делах семейных и отношениях. На все вопросы омега отнекивался и ссылался на большой жизненный опыт в связи с прожитыми годами. Только Чейну тоже было тридцать один, но похвастаться такими талантами он не мог. Кое-как выудив информацию о дате выписки, они с Чейном поехали к дому Майло и встретили его у квартиры. — Нам надо поговорить! — сразу настойчиво начал Дастин. Майло стоял позади отца. Он опирался на костыли и смотрел в пол. — Вам не за чем разговаривать с моим сыном, — строго проговорил Макс, отодвигая Дастина от двери. — Это вы так решили? Вы ограничиваете его свободу, вы убиваете его. Я не удивлюсь, если он полезет в петлю от всего, что сейчас происходит, — Дастин смотрел на Макса с вызовом, и хоть они были в разных весовых категориях по возрасту и опыту, явно выигрывал на ментальном уровне. — Что вы такое говорите! Перестаньте и не приближайтесь ко мне, к моему сыну и этому дому, хотя к дому можете. Мы уезжаем! — Не совершайте ошибку, — вступил Чейн, но ему хватило одного взгляда Макса, чтобы замолчать. Силы духа не хватало, да и события в жизни не прибавляли уверенности. — Дайте нам просто поговорить, пять минут, не более, но наедине. Прошу, — Дастин умерил свой пыл. Макс сдался, он открыл дверь, впуская омег, а сам остался на лестничной площадке. — Я буду ждать внизу, — проговорил он недовольно. — Майло, позвони, когда закончишь общаться с друзьями. Майло медленно вошёл в квартиру и захлопнул дверь. Все трое отправились в спальню. Майло уселся на кровати. — Чего ты хочешь? — начал Дастин. — Лучше спроси, чего я не хочу! Я не хочу, чтобы альфы относились ко мне с пренебрежением, я не хочу рожать без любви, чтобы кто-то делал мне одолжение из-за денег или моей ущербности. А хочу я вернуть истинного, своего альфу, и ребёнка от него, и чтобы жили мы счастливо вместе, а теперь все это невозможно, потому что я инвалид! — Альфы, дети? Да это ад! Его, — Дастин небрежно указал на Чейна, — бросил истинный, а потом спустя почти десять лет отымел в баре. И снова кинул. Меня бросил муж с тремя детьми, пусть и не истинный, но дети не стали помехой. Пойми, альфам без разницы сколько у тебя ног, рук, глаз и так далее. Если у него стоит, то ему похер куда сунуть, хоть в резиновую куклу. Мужик — не предмет терзаний. Ты переживаешь, что ТЕПЕРЬ не будешь нужен никому? Но вспомни, что твой мелкий гаденыш, которого ты называешь истинным, не захотел тебя, когда ты был, по твоему мнению, укомплектован всеми частями тела. Разве отсутствие у тебя ноги стало причиной того, что он пометил другого? Майло слушал все молча, сидя на своей кровати, с застывшими слезами в глазах. Чейн стоял рядом и не перебивал Дастина, а лишь кивал головой, подтверждая каждое его слово. — Я не хочу ничего! — вконец разрыдался Майло, закрывая лицо руками. — И жить так не хочу! — В таком случае подумай о карьере. Ты не должен потерять работу! Слышишь! — Дастин закричал на Майло. — Ты вложил столько сил в это дело! На это тоже наплевать? Дастин понимал, что это теперь единственный способ привести Майло в себя. Работа для него была всем. Он спасался на ней от депрессии и одиночества, он чувствовал ответственность за то, что делал, за свои проекты, в работе над которыми сам участвовал, а не только раздавал приказы и указания, за своих людей. И теперь это должно было помочь. — Ты хочешь, чтобы Пол присвоил себе то, что ты сделал? Хочешь потом сожалеть и корить себя? Хочешь смотреть на успех других, путь к которому ты выкопал собственными руками? Майло поднял глаза на Дастина. Он будто проснулся ото сна и твердо произнес: — Нет!