***
Сидя на холодном полу, я смотрела на товарищей. Грязные, все в пыли, измотанные… Да и я, собственно, не отличаюсь от них на данный момент. Бертольдт практически не спал, его произошедшее мучает словно сильнее, чем нас троих вместе взятых. И даже в те минуты, когда его сознанию удавалось хоть и ненадолго, но покинуть этот мир, с губ его срывались обрывки непонятных фраз сожаления, а из глаз, оставляя липкие дорожки, струился страх. Лиловатые синяки — подарок беспокойных ночей — будто делали взгляд мальчика ещё более печальным и безнадёжным. Не могу сказать, что я безмятежно дрыхла: слепая ведьма преследовала меня в тех обрывках снов, что сохранялись в моей памяти к утру. Каждую ночь я вновь и вновь возвращалась в разрушенный нами город, каждую ночь слышала этот мерзкий хрип всклокоченной старухи... Только вместо глаз и рта уродливые дыры… Всякий раз попытка бегства оканчивалась тем, что она ломала мне руки, требуя довести до воды. Физической боли я, конечно, не чувствовала, но страх причинял куда больше страданий. Но всё же, мне кажется, я не до конца осознавала содеянное мною, — было бы ещё хуже, хотя чёрт его знает... Несмотря на тёплое время года, наверное, лето, по моим подсчётам где-то середина или конец августа, мороз пробирался под кожу, практически поселившись внутри нас четверых. Согреться просто не выходило. Не получалось. Все ночные «прелести» не исчезали к утру, лишь прячась от света в нас. Даже дыхание казалось мне холодным. Будто мы замерзали изнутри, да, подобное чувствовала не только я, их слова это подтвердили. Я и не представляла, насколько чувство вины может быть тяжёлым… Я видела Эрена, Армина и Микасу. Это несомненно были они. Узнать их для меня не оказалось невозможным. Не самый острый, но значительно улучшившийся по сравнению с обычной жизнью взор выцепил их среди сотен других мигрантов. Не знаю, каким чудом, но быть может от того, что я теперь — часть истории?.. Темноволосая девчонка в алом шарфе, голубоглазый и светловолосый, ну и ничем не примечательный издали Эрен Йегер, лохматый мальчишка в коричневой куртёнке и зелёной рубахе. Только вот ключ, не разобрать, есть он, или нет... А ведь мы здесь из-за него и его папаши. Ну, так-то. Понаделал детей, а нам это дерьмище разгребать! Один предал, а второй вот этот. Только непонятно, произошла ли уже передача силы или нет... Я не подходила к ним близко, высматривая лишь по отличительным признакам, поэтому не могу сказать, сильно ли они отличались от видимого мною на экране или нет. Мы ещё с ними встретимся, непременно. Это произойдёт, захотят они того или нет… — Ты всё же утверждаешь, что видишь будущее? — устало спросил Райнер после моего рассказа одним вечером. Не знаю, сколько времени мне потребовалось на то, чтобы решиться им рассказать, но я вижу их уже точно больше недели. Целая неделя. Я пропала во Владимирской области как минимум неделю назад. И самое отвратительное, что, несмотря на все мои попытки связаться с моим миром, трубку либо не поднимали, либо «Абонент не в сети. Пожалуйста, перезвоните позднее». Каждую ночь я писала новое сообщение маме, но ничего… Нужно понять, как работает перемещение и вернуться домой. Нам всем четверым нужно вернуться домой, прочь от стен! И забыть эти проклятые лица! Не думать об этом! Конечно не выйдет, но... — Да! Координата уже не принадлежит королю и его семье, понимаете? — тихо объясняла я, понимая, что мне не верят. — Я знаю, что у меня нет доказательств, но послушайте: лет десять назад из Марлии была похищена сила Атакующего титана, да? Похитителя звали Гриша Йегер, его жену мы видели в обличье титана, помните? Рот до ушей, светлые волосы… Бертольдт, это та тварь, что одна из первых зашла в город, ещё близко к тебе оказалась, когда ты разрушил… — Тс! — Анни быстро приложила палец к моим губам. — Не ори! Мимо нас проходили два солдата. Я тут же умолкла, подняв глаза. Лишь бы не услышали... Да а если и услышали, наверняка не поняли или приняли за детскую несусветную чушь. Один из них, будто не заметив, врезался в меня, насмешливо фыркнув. Мысок сапога больно врезался в бок, внутри тут же начало закипать раздражение. Да, мигрантов не шибко жалуют, теперь еды дают ещё меньше, но… «Собралось тут всякой швали», — спичкой на разлитый бензин упали слова. — Слышь, ты! Э! — не сдержалась, стряхнув с себя руки испугавшегося Бертольдта. Сама не понимаю, чем меня так обидели или разозлили его слова, но... Я поднялась, запоздало вспомнив, что рост мой катастрофически уменьшился. Но отступать уже поздно. — Только из Кадетского корпуса выпустился, сам ты шваль! Пользы от тебя не больше, чем от меня! Ему правда лет семнадцать от силы было! Солдат, явно не ожидавший такого, опешил, издав не самый понятный звук. Он вскинул бровь, насмешливо смотря на меня. Да как этого наглеца..! Земля только носит?! Озлобленность учащенным дызанием прерывала не только слова, но и мысли. Вспыльчивость далеко не лучшая моя сторона... — Не надо! — взмолился Бертольдт, пока Браун и Анни тянули меня за руки. Я невольно попятилась. — Да, малявка? — солдат упёр руки в бока, и я тут же заметила алые розы на плече. — Трус и слабак! — выплёвывала весь гнёт и страх, обращённые в злобу, что собрались за всё последнее время, у самого сердца пустившей корни. — Недостаточно способностей, чтобы попасть в Военную Полицию, но на Разведкорпус смелости не хватило, да?! — Уходим, немедленно, — прошипела Анни. Тут меня ударили под ногу, я согнулась и меня уволокли в какой-то проулок. — Ты что творишь?! К счастью, мы смылись раньше, чем смысл моих слов дошёл до солдата Гарнизона. Звонкая пощёчина привела меня в чувства, мигом выбив дурь из головы. Ай… Но есть за что. И действительно, чего же это я? Дура! Нельзя привлекать внимания! — Ну хоть сама себя в порядок привела, — фыркнула девчонка, косясь на улицу. Солдаты куда-то исчезли. Пронесло? Ну что же в самом деле... «Не достаточно сильны для Полиции, не достаточно смелы для Разведки», — интересно. Я уважаю Гарнизон, правда сейчас наружу вырвалось затаённое о его солдатах впечатление. Нет, я не права, эти люди нормальные. В Разведкорпус идут лишь с какой-то целью или те, кому нечего терять, ну или просто безумцы. Будь я в другом положении, сама бы наверняка выбрала его, Гарнизон, в Полицию вряд ли попаду при любом раскладе, но сейчас мне в глаза смотрит Анни Леонхарт, а рядом Бертольдт Гувер и Райнер Браун… Через некоторое время мы всё же решились вернуться на ранее занятые нами места. Стараясь не обращать внимание на ворчание Анни, я тихо вздыхала. Как угораздило только! Наши вещи, к счастью, никто не тронул. Усевшись на пол и обняв рюкзак, посмотрела на ребят. Если я тут застряла надолго, то в Кадеткорпус нам только через два года. Да, придётся, видимо, другого пути у меня нет. Я же обещала, что не брошу их! Нам нужно раздобыть Координату и убраться отсюда! Быть может и уместно обвинение в моём быстром смирении с положением дел, но скажите, есть ли у меня иной путь?.. Так, хорошо... Какие ошибки нам нельзя допустить, чтобы не повторить печального пути канона? Можно, например, попробовать забрать Эрена сейчас, но опять-таки, мне не поверят и непонятно с передачей сил… Может сейчас он ещё обычный ребёнок? Вот чёрт его знает!.. Ладно, тогда по каким признакам поняли, что Райнер и Бертольдт могут быть союзниками Женской Особи? Или как была распознана Анни? На оба эти вопроса я знаю ответы. Как известно, человеку не свойственно предусматривать всё, это противоречит его природе, но если мы собрались вершить жестокий и несправедливый суд здесь, в стенах, то следует надеть перчатки. Я осмелюсь перейти ещё один из мостов. Как раскрыли Райнера и Бертольдта, если не считать «Эрен, надо поговорить»? Имею в виду, как до этого дошли Ханджи и остальные. Что? Как? Они были из того же места, что и Анни, из-за чего их и заподозрили, верно? Верно. А документов, подтвердивших бы обратное, нет! Глупейшая ошибка. Но ведь они всего лишь дети... Они, якобы, сгинули в огне Сигансии или окрестных её территорий. Каком огне, если мы только..? Подсознательное сравнение с преисподней? Ладно, чего я прицепилась?! Вывод: нужны документы! Я даже ударила кулаком об ладонь, насчёт произнесла ли вслух не знаю, но цель есть! — Бертольдт, Райнер, Анни… — медленно произнесла я, глубоко вздохнув. — Нам нужны местные документы, — обвела всех троих взглядом. Бертольдт повернул голову ко мне, немного наклонив её набок. Так и читался в его позе и выражении лица вопрос «А зачем?». Нужно настоять на своей идее! — Документы? — переспросила Анни, чуть нахмурившись. — Ну да, документы, — я кивнула скорее самой себе, чем ей. — Если мы собираемся слиться с окружающими, то должны быть документы! — Ага-а, — протянул Райнер. — И? — Ну-у, — и доводы закончились. Я замялась, сжимая рюкзак сильнее. — Ну, потому что нам ведь нужно в Кадеткорпус… — А? — Что? — Какой корпус? Зачем? — Анни наморщила лоб. — Ну… Давайте… Так, — вздох. Я убрала волосы со лба, постаравшись собрать мысли в кучу. — По порядку. Я, помните, до тех солдат говорила… Говорила, что королевская семья потеряла Координату. Или ещё нет, но это произойдёт в ближайшее время! Десять с лишним лет назад была похищена сила Атакующего титана. Её забрал Гриша Йегер, да. При помощи украденной силы, он забирает у королевской семьи Прародителя и передаёт всё своему сыну, нашему ровеснику, Эрену Йегеру, — медленно проговаривала я, уставившись на ботинки. — Это тебе приснилось? — с некоторым раздражением произнесла Анни. — Или как ты нам это объясняешь? — Да я понимаю, что вы мне не верите! Но пожалуйста! Послушайте! Просто послушайте! Я правда вижу это! Как мне до вас донести?! Бертольдт даже дёрнулся. После падения Сигансии он стал ещё больше коситься на меня. Бедный парень... Я взмахнула руками, смотря на Райнера. Ну хоть от него бы поддержки, он же предположил, что я обладаю силой титана! Мальчишка почесал репу, приоткрыв рот. Губы закривились в желании выругаться. — Понимаете, у меня нет этому объяснения, но просто это так! Пожалуйста! Я сама не знаю, от чего, но у меня есть… эта способность, — подобрала слово, вроде нормально. — Ты же понимаешь, что такое может быть только в сказках? — сухо осведомилась Анни. Да, мы в такой себе «сказке», если быть честной. Они наверняка хорошо знают способности друг друга, да и про Челюсть тоже. Придумывать нового титана или приписывать эту силу себе, как действующую без трансформации очень глупо, тем более однажды они узнают, что никакой я не оборотень... Я покачала головой, поджав губы. Как доказать? Знание их имён ребят, видимо, не убедило. К тому же я слышала версию Райнера… Наверное, за отсутствием альтернатив, они приняли её. Только главное — не забывать, что об этом, по идее, я не знаю. Или знаю? Как должна работать моя «способность»?! Я знаю всё или только канон?! Как я вообще попала сюда, и почему именно я?! Ногти впились в ладонь, оставив красные следы. «Успокойся, сейчас же!» — взвизгнул внутренний голос. Я аж дёрнулась, обернувшись, будто ожидая увидеть кого-то сзади. Нет… Так, действительно. Что мне нужно говорить? Моя «сила» работает следующим образом: я вижу и знаю определённый вариант развития событий, а также всех людей, кто в них участвует. Точно! Но я могу влиять на происходящее и делиться информацией, что естественно получит последствия, о которых я могу лишь предполагать. Следовательно, я знаю будущее лишь частично и рассказываю, как должно быть без моего вмешательства, изначальный сценарий трагедии. — Да, понимаю… — медленно произнесла, смотря в пол. — Но как ты объяснишь то, что я знала ваши имена? — я чувствовала, что сейчас мне никто не скажет «мы думаем, что ты убила нашего друга». — Но так ведь не бывает! — попытался возразить Бертольдт. Райнер тоже что-то заговорил, пока Анни в возмущении открыла рот. Я подняла палец, заставив их притихнуть. — Я сама не знаю, но, как видите, бывает. Я думаю, что вижу будущее лишь частично, в общем, с некоторым «вдаванием» в подробности. Так вообще говорят?.. Неважно. Так вот, я всё к тому, разве есть разница, откуда я это знаю? — Да, — холодно отчеканила Анни; Бертольдт не совсем уверено кивнул, а Райнер и вовсе замер. Он вообще сидел неподвижно, подперев подбородок рукой. Только глаза обращались то ко мне, то к окружению. — Э-эм, — я замялась. Но с другой стороны, этот ответ вполне логичен. — Нет-нет, я не об этом. — Но ведь… — Не об этом я! Есть информация, я готова ей поделиться с вами, потому что хочу помочь! — С какой це..? — начал было Райнер, но я перебила его громким стуком по собственному лбу. Звук этот всегда выходил у меня на удивление звонким, будто внутри ничего нет. — Вернуться домой! Она одна для нас четверых! Что же там дома, а? Только у вас хотя бы родственники знают, где вы, а я… — а я в том ещё дерьме. Да и они в неменьшем, если честно, правда по другим причинам, но это не так важно. — Мы должны забрать Эрена Йегера, и всё! — Другие объяснения кроме твоего предвидения? Что ещё за Эрен Йегер? Откуда ты берёшь эти имена?! — Нету… Ладно… Говорю же, вижу! Ви-жу, понимаешь ты или нет?! Эрен Йегер — сын Гриши Йегера и наша цель! Ему отец передаст или уже передал всё то, зачем мы здесь! — Нет, не понимаю. Разговор зашёл в тупик. На этом вечер и кончился, мы легли спать. От тряпки, на которой я лежала тянуло тухлым, но это меня сейчас не особо беспокоило. Хорошо. Какое решение нами не было бы принято, документы будут полезны в любом случае. Хотя бы на одного! В первую очередь для Анни, дальше я, затем Бертольдт и Райнер. Если кого-то раскроют, остальные останутся «своими». Я должна пользоваться доверием сто четвёртого выпуска и Разведкорпуса до последнего! До чего же мерзко. Холодно и противно. Я повернулась на бок, практически ткнувшись носом в каменный пол. Одежда, пусть и несильно, но грела, я надеялась, что не заболею. Нет, лежать на сырой тряпке в холодном помещении и верить в свой иммунитет слишком наивно. «Эй…» — я встретила слабые попытки сопротивления, но всё же устроилась рядом с Бертольдтом. Тот уже почти уснул, просто бормоча что-то. Анни меня к себе не пустит, рисковать не стоит, завтра нужно раздобыть новую подстилку, а от протухшей избавиться… Тёплый. Я сжалась, стараясь занять как можно меньше места. Тихо, практически неслышно, Бертольдт сопел, приоткрыв рот во сне. В темноте разобрала беспокойное выражение лица и дёргающиеся под сомкнутыми веками глаза. Сжав руки в кулаки, я спрятала лицо в запястья. Нужно уснуть, чтобы завтра начать действовать. Мерное дыхание совсем рядом и чужое тепло возымели своё действие… Помню, что Бертольдт совершенно иначе относился к Имир, как к убийце Марселя, но, быть может, он не уверен в версии Райнера?.. Я открыла глаза в другом месте. Темно, ни черта не видно. Это точно не Трост! Где?! Бертольдт! Райнер! Анни! Где все?! Пахнет хвоей… Деревья. Протянула руку, обнаружив ствол. Стопами на ощупь чувствовала нечто выгибающееся и холодное. Среди тьмы начали проступать силуэты окружающих меня исполинов, ветви в вышине переплетались с бесконечным небом, сквозь которое начали проглядывать колючие и холодные звёзды. Не только ели и сосны, я едва не врезалась в широкий гладкий ствол, не осмелюсь предположить, что это за дерево было. «Ребят?» — тихо позвала я, чувствуя, что не в силах нарушить гробовую тишину. Будто настолько хрупок наполненный лишь тихим шёпотом деревьев воздух, что от любого неосторожно брошенного громче положенного слова он разлетится на тысячи осколков! Нет ответа, ни малейшего звука. Наполненный ароматом смолы и травы воздух слишком холоден, мороз пробирался внутрь, заполняя лёгкие, даже во сне. Что-то знакомое… Нечто оттягивает плечи, тёмное. Пальцы слегка подрагивают, хоть я их и не вижу. Медленно и осторожно, стараясь ступать практически невесомо, я начала пробираться вперёд. Тишина, мертвенная, даже холодная, строго следила за мной, я ощущала чужое присутствие. Даже звона нет. «Кто здесь?» — вопрос повис на ветках, так и тянувшихся к моему лицу, больно царапающих щёки и пальцы, норовящих выколоть глаза… Опять. Опять я потерялась, чёрт возьми! Снова бреду непонятно куда, помню, чем это в прошлый раз закончилось! Постойте… Холодный, но сухой воздух резко стал сырым, по телу пробежала дрожь. Вода, совсем рядом, вода… Нет шума, вода неподвижна, где-то здесь прячется гладь воды, только бы не повторить своей ошибки! Надо подойти. Почему-то я чувствовала, что так нужно сделать. Нахожусь в лесу, нет сомнений, но что я здесь делаю? Где мои товарищи? Бертольдт, Анни и Райнер? «Товарищи»… Как громко сказано. Да я и раньше употребляла это слово, не заметив, как быстро оно влезло мне в голову... Стволы резко расступились, я не нашла руками опоры, чуть не рухнув от неожиданности. Впереди мелькнуло нечто, что я поначалу приняла за отблеск лунного света на воде. Пронзительно-голубое и столь далёкое, едва заметное… Я выступила к тёмной и тихой глади воды, под которой скрывалось что-то… Это несомненно было оно. Тонкая, недвижимая, должно быть озерцо или пруд. Нечто в толще, выделявшее своим мерцанием дрожащие силуэты стремящихся к поверхности водорослей. Я протянула к дрожащему свету руку, прекрасно осознавая, что при всём желании у меня ничего не выйдет. Свет в толще воды внезапно потух, и всё исчезло. Облако пара вырвалось изо рта, я резко обернулась на лёгкий шорох. Что-то проползло у самых ног, задев лодыжку… Ой, мама! Я отдёрнула ногу, сглотнув. Что, чёрт возьми, происходит?! Видимо, мне нужно переставать задавать этот вопрос… Неожиданно поняла, что стою босая. Нечто холодное схватило меня за ногу, пустив мороз под кожу и потянув куда-то в сторону. Сердце пропустило удар, в глотке словно поставили перегородку, услышала собственное сипение, падая на спину, где-то над головой булькнула вода… Судорожно втягивая ртом воздух, я села. Ну и присниться же, конечно… «Зач-чем…» — я повернулась, услышав легко для меня узнаваемый голос. «Что "зачем"?» — хотела было поинтересоваться у Бертольдта, но тут же поняла, что он спит. Губы подёргиваются в попытках говорить, но вырываются лишь непонятные обрывки. Словно пепел, урываются, уносимые не то ветром, не то сквозняком, я была абсолютно уверена, что где-нибудь да есть дыра не меньше собаки, какие-то обломки, фрагменты, но среди них… Я услышала собственное имя. Правда, я его не спутала, точно. Невольно, даже, замерла, передумав ложиться. Наболтает чего, ещё услышит кто. Я не знаю, говорю ли во сне, не ручаюсь за себя. «Не… н-н…» — он мотнул головой, сжав руку в кулак. Я помнила об «определении погоды по Бертольдту», но сейчас не совсем до шуток. Я немного наклонилась, несильно зажав чужой рот рукой. Помолчи, пожалуйста… Но каково же было моё удивление, от неожиданно вспыхнувшей боли, я тут же отдёрнула руку. Укусил! Не до крови, но неприятно, х-х… «Нет… Нет-нет-нет!» — он резко сел, уставившись на меня широко распахнутыми от ужаса только что увиденного, но ещё мутными спросонья глазами. Издав какой-то непонятный не то всхлип, не то вздох, Берт отпрянул. Он поднял руку, прячась за ней, пока я, морща лоб, чесала в затылке. — Ты чего? — наконец тихо спросила я, решив, что он попришёл в себя. Бертольдт уже убрал руку от лица. Тень, скрывавшая его губы, зашевелилась, но я ничего не услышала. — Эй, тебе что-то приснилось, я своё имя слышала, — блистательный гений, пусть и не сразу, но начал догадываться. — Ты что не спишь? — вопросом на вопрос не отвечают вообще-то, но ладно… — Мне приснилось что-то… — более точного ответа я дать не смогла. — Лес какой-то, — впервые за последнее время без слепой старухи… — И мне что-то, — Бертольдт лёг, отвернувшись на бок. Подвирает кто-то, кажись. Говорить не хочет. — Синхронно мы с тобой просыпаемся, — это было скорее мысленное, чем словесное обращение. Бертольдт на это ничего не ответил, только вздохнул. В темноте я видела его подрагивающую фигурку. Такой маленький… Сигансия ему снилась, наверняка, каждую ночь снится, возвращается в разрушенный город, как и я… Да и Райнер с Анни тоже, наверное. Почему этим должны заниматься дети? Я легла на спину, скрестив руки и уставившись в потолок. Почему Марлия послала на задание трё… четырёх детей двенадцати лет? Вернее, ну понятно, но почему для задания отбирали детей? Чистые глаза осквернены кровавыми слезами, для чего? Почему на задание по уничтожению стен не отправить взрослых? У них хотя бы шанс, что психика пошатнётся меньше, чем у детей. Да даже моих ровесников, да и то… Небо и потолок, звёзды и солнце, облака и даже ветер осуждающе взирают на меня, на нас, повторяя известный нам самим вердикт. А вообще… Каково это? Носить силу титана? Это странное ощущение в спине по позвоночнику разливающейся силы? Сутулит плечи и ломает спину под собственным весом? Но почему я так ясно его представляю? Скорее всего путаю с муками совести... — Бертольдт? Эй, Берт… Ты спишь? — он проворчал что-то невнятное в ответ. — А каково это?.. — Что «это»? — он повернулся ко мне лицом. Смотрит на меня, в темноте лишь один глаз поблёскивал, засыпал, очевидно. — Ну… Быть титаном? — совсем тихо спросила я, надеясь, что кроме нас здесь никто не бодрствует. Из другого конца помещения доносился чей-то громкий храп. Он судорожно вздохнул. Ещё не столь удлиненное лицо, каким я привыкла его видеть в аниме и манге, потемнело, это стало понятно даже несмотря на ночной мрак. Бертольдт ничего не ответил. Дурацкий вопрос. Я уже успела пожалеть о решении его озвучить. Совсем рядом Райнер заскрипел зубами во сне. Зря я… — Извини, — быстро пробормотала, отвернувшись. Лишь бы не видеть несчастных глаз, самой плохо станет… Я не ждала ответа, но услышала бормотание. Слова, практически бесшумно произнесённые, пророкотали в голове громом среди ясного неба. Я замерла, открыв рот в немом изумлении. Совершенно отчётливо, несмотря на бертов заплетающийся в дрёме язык и почти не шевелящиеся по той же причине губы, прозвучало, эхом отдаваясь внутри, среди мыслей, и опутывая быстро забившееся сердце… «Но ты же знаешь», — у меня даже пальцы задёргались от напряжения. Значит, всё же… Он явно уже спит, раз не соображает, что говорит. Думают, что я титан. А может… Может они правы? Вдруг та темнота — спящее сознание? Человек же, превращённый в гиганта не помнит этого! Нет! Я не верю! Не могу я быть титаном! Неправда! Нет-нет! Я не могу быть титаном. Во мраке темнеет на ладони порез, никак не заживёт. Да будь я оборотнем, рана давно бы исчезла, и я благополучно забыла о ней! Я человек. Самый обычный, без сверхъестественных способностей. Ни тебе регенерации, ни трансформации, ничего. В этом и опасность. Человек слишком хрупок, и если они как-то могут восстановиться, то я заново себе голову не выращу. Я человек, абсолютно точно, да-да. Человек, человек... Конечно-конечно... Будто пытаюсь успокоить себя… Нужно спать. Завтра новый, но в точности такой же день. Пора действовать. Полная решительности и готовности к осуществлению плана, я закрыла глаза.***
«Документы», — первое, о чём я подумала по утру. Было ещё относительно темно, небо не сверкало золотом, лучи не способны пробиться из-за стены, лишь брезжило рассветом. На телефоне по-прежнему ни единого сообщения. Но сигнал ловит. Почему? Допустим, что я в параллельном мире, и сигнал поступает из моего родного, но тогда отчего родители не отвечают? По какой-то причине зарядка не тратилась, сохраняя свои восемьдесят девять процентов. С обоев на меня, ухмыляясь, из-за круглых тонированных в оранжевый цвет очков на меня, как и раньше, взирал Алукард. Вампир направлял на смотрящего в экран дуло «Кассула». Чуть выше широкополой шляпы расположились часы. Интересно, а как движется время? Может, оно для меня и вовсе остановилось и меня для всех не будет всего десять минут, или через сколько отложившихся в памяти мгновений прошло как я потерялась и попала сюда, гонимая начавшимся пожаром и страхом? Нужно узнать, как сработало перемещение, если это не бред моего угасающего перед смертью разума. А что если это так? Была же теория, что перед смертью или прямо при ней мозг запускает самый последний и длинный, самый яркий сон! Да нет… Это ещё хуже мыслей о том, что я подчинена проклятью Имир. Как добыть документы? Наверняка ради их получения следует обратиться в… Военную Полицию? Где местный аналог МФЦ?! Убрав телефон в карман, я поднялась, оправив одежду и не забыв о своей стухшей подстилке. Я просто поволокла её за собой, отпустив, стоило мне оказаться в паре метров от больницы, где расположили беженцев. Золотые лучи начинали заливать город, пробираясь за каждый угол и под каждый булыжник мощёной улицы. Вдоль простирались одинаковые, разве что с небольшими отличиями, дома, прямо до самой стены, мрачной, практически чернеющей громадины, удручающей вид. Не будь её, предо мной представал бы старый европейский городок. На открытке как-то видела фотографию Нёрдингена, кажется, так он назывался. Вылитый Трост. Величие и красота стройных, в точности повторяющих друг друга улиц веяли теплом и каким-то своеобразным уютом, вмиг развеивающимся, стоило стене броситься в глаза… Сигансия была такой же?.. Я бы не сказала, что иду. Своё передвижение я могу описать каким угодно глаголом, но не «шла». Скользя у самых стен домов, чувствовала на себе чей-то взгляд, нервно оборачиваясь. Каждый раз, стоило мне повернуть голову, за спиной моей никого не оказывалось. На улице практически ни души, даже не все окна ещё открыты. Глухие ставни мрачно провожали меня, недовольно поскрипывая. Ощущение чужого присутствия стало ещё более навязчивым, я ускорила шаг. Будто стержень проглотила, никогда так ровно спину не держала, дрожит от напряжения. Ботинки быстрее застучали по булыжнику, я практически перешла на бег… Что там?! Дрожащая рука резко выхватила телефон из кармана, включив фронтальную камеру и резко подняв его на уровень лица. Не один просмотренный мной фильм ужасов, сообщал, что подобное действие может привести (и чаще всего приводит) к весьма печальным последствиям, но здесь, в стенах, нет никого, опасней прохожего! Облегчённо сердце слегка осело в груди, я позволила себе идти помедленней. Не отставая, за мной по пятам быстро шла Анни. Она держалась на достаточном расстоянии, чтобы не разобрать, как я распознала её, не оборачиваясь. — Ань, — остановившись, я не удержалась, — я знаю, что это ты, — и повернулась. Леонхарт не сразу меня услышала, отчего мне пришлось повторить слова громче. Губы растянулись в саркастичную прямую, пока она, поняв, что её раскрыли, шла ко мне. — Куда ты сбежала? — девочка покосилась на телефон. — Я не сбежала, — хотела бы, смылась раньше. — Тогда куда ты так рванула? — Анни хмурилась, холодно смотря на меня. — И почему ты постоянно с этой штукой ходишь? — Я же говорила, это телефон, — слова прозвучали с небольшим раздражением. Анни молча вскинула бровь. Та-а-а-ак-с… Неожиданно в голове проскочила любопытная идея, невольно растянувшая улыбку на губах. Девчонке, видимо, выражение моего лица не очень понравилось, она ещё сильней сдвинула брови. На экране блокировки, прямо под временем отобразилась белая надпись «среда, 30 октября». Неужели?.. Как долго, почти месяц. Как наивно я предположила время своего пребывания здесь накануне! Так незаметно... Нет, дни просто смешались, один — вылитая копия другого, всё просто слилось в серую бесконечную массу с брошенной на неё тенью стены. Теперь понятно, почему пробудилось желание к действию. Столь долгий застой куда больше похож на сон, чем существование. — Анни, знаешь, что это? — я показала ей телефон. — Ты только что назвала это «телефон», — ответила девочка, поджав губы. — Да, верно, — и тут я немного растерялась. Что говорить дальше? Общения как с маленькой Анни не потерпит. — Я хочу тебя, Райнера и Бертольдта научить кое-чему. Мы сможем связываться на расстоянии с помощи этой штуки и ещё одной такой же, — моя одноклассница не обидится, если я попользуюсь её мобильным в личных целях? Сама мне дала, вот и пригодилось. Гениально! Поиск места для получения документов я решила отложить до следующего раза, придумав себе занятие на этот день. Не растягивая, мы вернулись к мальчишкам. Бертольдт ещё спал, пряча лицо от света, а Райнер сонно моргал, мотая головой. Светлые волосы топорщились, а янтарики пытались сфокусироваться на нас. — Привет! — я подняла руку в знак приветствия, чуть улыбнувшись. С детьми старалась вести себя непринуждённо, мне правда хотелось, чтобы они доверяли мне. Я им не враг. — Привет, — сонливо скрипнул Райнер, зажмурив один глаз. Он сидел, скрестив ноги и качался, как одуванчик на ветру. Не проснулся ещё. — Куда ходили? — Так просто, — отмахиваясь, покосилась на Анни. Та промолчала. — Слушай, я хочу вам троим кое-что показать, буди Берта, — сама же подтянула к себе рюкзак. Где её телефон? Вот он! Откусанное яблоко. Код и скан пальца… Так, сейчас разберёмся. Конечно же, пароль есть, и возникает закономерный вопрос: какой именно? Та юная особа жила со мной в одной комнате, это я помню отлично. Стоит лишь воскресить в памяти все случаи, как я её видела с телефоном в руках, и пароль будет известен! На холоде датчик не всегда ведь срабатывает, а большую часть времени мы были на улице. Искать в Интернете статьи на тему «Как взломать…» займёт слишком много времени, да и насколько я помню, в большинстве случаев необходим компьютер, коего сейчас у меня, конечно же, нет. Я глянула на ворчащего спросонья Бертольдта. Мальчик сел, мотнув головой. Как проснётся, если в глаза заглянуть, читаешь некоторую эмоцию, мне не до конца подчиняющуюся объяснению… Словно осознание, обёрнутое отчаянием, и понимание безысходности вселялись в и без того несчастную душу, отражаясь во взгляде. Каждый раз будто он надеется, что откроет глаза в родном Либерио, в отцовском доме, далеко-далеко от стен, что всё это окажется дурным сном и ничем более. Только в отличие от меня он даже написать родным не может. Сердце болезненно сжалось, я поспешно отвела взгляд, вернувшись к экрану телефона. Решила сначала попробовать что-то простенькое: дата рождения, год и «1234» не прошли. Я же знаю пароль! Точно знаю! Но не помню. Как двигался её палец? Вверх, вниз, наискосок… Нет, перебирать не выйдет. Сначала на тридцать секунд заблокирует, потом на минуту… Научить со своего, а с этим разберусь. — Ребят, смотрите, — я всем продемонстрировала оба телефона. — Видели, — последовал ответ со стороны Анни. Райнер нахмурился, подавшись вперёд, а Бертольдт вытянул шею. — Это телефоны. Давайте вы не будете спорить, я вам сейчас всё покажу, — успела предотвратить слова отрицания. Хорошо. — Вот такая штука есть у меня, — я разблокировала телефон. — Это кто?! — Браун тут же отпрянул, указав пальцем в Алукарда с экрана. — Ты не видишь, что он нарисованный? — озвучила мою мысль голубоглазая. — Он ничего тебе не сделает, это просто рисунок, видишь? — я несколько постучала пальцем по телефону, нарочно попадая по тонированным оранжевым очкам. Вряд ли бы кто-то потерпел, тыкай в его глаза пальцами. Райнера это даже убедило протянуть руку и дотронуться до экрана так же, как это сделала только что я. О, дикие по нашим меркам… — С этой штуки можно позвонить на вот эту, — все трое перевели любопытствующие взгляды на второй телефон. Я нажала на белый круг с синей трубкой, на экране тут же высветились последние мои звонки. «Мама сегодня в 00:43», «Мама вчера в 19:51», «Мама вчера в 14:46»… Так, номера всех одноклассников у меня есть. Открыть «Контакты» и найти… М-м, вышло бы очень неловко, если бы она когда-нибудь узнала о её упоминании в моём повествовании, да ещё и нещадном эксплуатировании её мобильного. Потому я не стану называть имени, которое здесь, к тому же, не играет никакой роли. Найти номер особы, наделившей меня вторым средством связи было довольно просто. Нажав на одиннадцать записанных в ряд чисел, я продемонстрировала детям зазвонивший второй телефон. — Это как? — Райнер сощурился, наморщив лоб. Анни хмурилась, а Бертольдт вовсе не подавал никаких признаков осознания происходящего. Молча покачивался вперёд-назад, как до него делал его сонный товарищ. Действительно, как? Связь работает, раз я могу позвонить. Но от чего тогда мне не отвечают родители? А с её телефона куда-нибудь позвонить можно? Только бы разблокировать… — Магия такая, сейчас я отойду и позвоню вам. Ваша задача — нажать на зелёный круг справа и кому-нибудь поднести телефон к уху. Это не опасно, — я приложила свой к виску, демонстрируя. — Ладно… — протянул Райнер. Поспешно встав, я вышла на улицу, остановившись в метрах двадцати от нашего постоянного ночлега. Позвонила, пошли гудки. Первый, второй… Мимо пробежал мальчишка лет одиннадцати. Ребёнок как ребёнок, торчащие волосы, чуть пухловатые щёки. Я бы даже не обратила на такое явление внимания, не последуй за парнишкой женщина средних лет, очевидно являвшаяся его матерью. Внешность её ничем не примечательна, но меня привлекли слова безымянной госпожи: «Жан, дорогой, не беги пожалуйста», — торопясь повторяла она. «Моя хорошая, прототип этого места — европейский городок, представь себе сколько Жанов в одном только Париже!» — «Но ведь это не Париж», — вступила сама с собой в дискуссию. Неужели это тот самый Жан Кирштайн, по которому я сохла в свои одиннадцать, да и до сих пор нахожу ну о-о-очень симпатичным? Нет, я всё понимаю, а вдруг это правда он? Нет, это точно тот Жан, вспомнилась та серия про омлет. Похож. Да и женщина тоже. Вот этот мальчуган вырастет в… Будто ледяная рука сжала мой затылок, я даже обернулась. Нет, никого. Нашего врага. Одного из самых опасных среди сто четвёртого выпуска Кадетского корпуса. Забилось сердце, отдавая гулким эхом в висках. Холод пополз по рукам. Неужели я начинаю мыслить, как… Враги, кругом враги… Мне кажется, так даже мои товарищи не думают! Они слишком малы для этого… Чёрт, нет! Не хочу! Не сейчас! Кругом, кругом, вверх и вниз по улицам, все эти люди — наши враги. Все до единого! От напряжения спина задрожала, я шарахнулась от случайного прохожего, едва не сбив с ног незнакомую девушку. Нет! Не думать об этом! Голова, так неожиданно начавшая кружиться и раскалываться, резко перестала болеть, но в висках ещё стучало. Хорошо. О чём я? Та серия про омлет… Вместе с воспоминанием пришло и чувство голода. Опять эту дрянь жрать, которую нам ещё с таким отвращением раздают. Но благоразумное «лучше так, чем никак» вовремя зажимало гордыне рот, отчего всё более-менее было нормально. Пока я думала, сын с матерью скрылись из виду. Гудки наконец прекратились. Райнер и остальные всё же решились снять трубку. — Ребята, вы меня слышите? — максимально чётко спросила я, дожидаясь ответа. — Это ты? — Райнер мне явно не поверил. — Ну я. — А ты где? — услышала я тихий вопрос Бертольдта. — На улице стою, рядом совсем, — на меня покосилась какая-то женщина. Я попятилась, встав у стены. — Вы меня все трое слышите? — Ага, — откликнулась Анни. — Хорошо. И эта штука должна работать на любом расстоянии. Понимаете? Если… Если нам придётся разделиться, мы сможем связаться! Здорово? Действительно хорошая идея. Только почему она работает? Связь есть, но я могу позвонить только на телефон, который здесь, рядом. А с него?.. Я должна понять. Человек, верящий в науку, должен найти ответы на свои вопросы! Я хочу знать. Чем больше познаю, тем лучше для меня же! Законы физики и здравого смысла должны работать где угодно! Ещё и понять принцип работы УПМ не мешало бы… Этому миру так не хватает технологий... И психотерапевтов. Вот последнее уж точно.