Потерянные

      Ответом мне было молчание, поэтому я решила вернуться к ребятам. Все трое сидели на одной из наших подстилок, уставившись в экран. Тихо простучав ботинками по каменному полу к своим, краем глаза я зацепила алый шарф Микасы. Эти трое тоже тут, а мы…Чёрт! Как же глупо..! Лишь бы никто не увидел, чем мы занимаемся! Нужно поскорей свернуть лавочку… Я поспешно села рядом с Райнером, удовлетворённо кивнув:       — Чудесно! Только давайте сохраним наличие у нас таких штук в тайне, ладно? Будет наш маленький секрет… — ещё один, к первому «маленькому».       — Ты права, — согласилась Анни, проводив взглядом оба телефона, вернувшиеся ко мне в рюкзак. — Не стоит, чтобы о таком кто-то узнал. Таких у Марлии нет, а здесь и подавно…       — Пока с нами ничего не происходит, пусть они побудут у меня, — объяснилась, застёгивая рюкзак. — Мы потом ещё потренируемся, хорошо?       — А откуда они у тебя? — неожиданно спросил Райнер. И без того узкие глаза сощурились, под сдвинувшимися такими же светлыми, как и волосы, бровями.       — Откуда? — скорее машинально переспросила я, испуганно замерев. «Оттуда, блин», — вмешался внутренний голос. Что ответить? Ладно, попробую... — Родители подарили. А этот, который сейчас был у вас — моей подруги, — ну, приближено к правде, ведь так?       — То есть ты хочешь сказать, что газет у вас не было, а такие штуки были? — Анни скрестила руки на груди. А когда я говорила, что газе..? Чёрт, точно. Сердце стукнуло громче положенного: вот и попалась. Пути отступления… Ложь всегда столь сложна для планирования, что лучше уж говорить, как есть. Однако для правды сейчас не самое время: оно уже утекло, песком оставшись там, в землях титанов, либо ещё попросту не пришло.       — А я такого не говорила!       — Чего не говорила?       — Что они их купили, — ложь сама быстро и крепко слетала с губ, переплетаясь со словами. То растеряюсь, то начинаю лгать, будто правда стелется. — Отец сам их сделал!       — Сам? — брови Брауна, подражая бертольдтовым, поползли вверх.       — Ну да, сам, — мысленно я уже обругивала себя, за столь неосторожно брошенные ранее слова. Ну конечно! Но то ведь была импровизация, от которой мне теперь придётся плясать, лишь бы не потерять те крупицы их доверия, что я уже получила! Была ни была!       — Но что же он не работает на Марлию? — и только? Я ждала других вопросов, но… — Один такой навык мог бы повысить ранг вашей семьи… Наверное. Откуда он вообще..? Кто его учил?       — Он… — я растерялась, но подсознание уже диктовало ответ. Смелей и проще! А с чего он решил, что мой отец не служил Марлии? Так-так-так, скорее! Слишком долго молчу... Я наклонилась немного вперёд, чтобы никто, кроме ребят не услышал. — Он их ненавидит, марлийцев. Скрывает своё образование и навыки, он учился сам, по книгам, мне кажется, ворованным. Папа говорил, что не желает работать на Марлию, предав свою нацию. Знали бы они своё место, марлийцы, не было бы ни демонов, ни стен, ни войны, мы бы по домам с семьями сидели, а теперь здесь... Ради получения каких-то преимуществ в жизни наших семей, которые почему-то решили отнять! Да кто они такие?! Решили показать, что тоже чего-то там стоят, грязь с улиц!.. Уж кто демоны, так это они!       — Д-да что ты такое говоришь?! — чуть ли не вскричал явно оторопевший от таких речей Райнер. Я тут же умолкла, закусив губу. Перегнула палку, кажется!.. Бертольдт покосился на товарища. Челюсть Брауна задвигалась, пережёвывая слова удивления; янтарь будто начал накаляться от произнесенных слов и выплавляющих противоречащие уже построившейся картине мира образы молчаливых мыслей — потемневший, он омрачил всё лицо мальчишки. — Это большая честь — служить Марлии! Я горжусь тем, что стал Бро..! — ну ты ещё на главную площадь выйди и скажи! Идиот! Я яростно махнула рукой, перебив тем самым его слова и не дав правде освободиться. Райнер чуть дёрнулся. — Т-тебе просто мозги промыли! Демоны Элдии должны умереть! Или ты не думаешь, что они.?! Что они демоны?!       — Нас услышат, придурки! — зашипела Анни.       — Большая честь? — я даже тише говорить начала. «А ты сам-то веришь своим словам, а, Райнер?» — осторожно пустил корни в сознании вопрос. Сейчас спорить опасно, не стоит… — Может быть… — конечно же нет. Вас используют, а вы ещё соревнуетесь за эту «честь»! Против ваших же братьев по крови… Ты ведь такой же демон, Райнер. — Разве они должны умереть?..       — Не «может быть», а абсолютно точно! Мы должны очистить свои имена от грехов, сотворённых Элдией! Тебя обманывали родители! — вот что-то я не помню, чтобы, будучи одиннадцатилетней, задумывалась о каких-то там грехах, я читала «Гарри Поттера» и бегала с веником. Но оно и понятно, другая среда, другие нравы, иная ложь, своя правда… Родители же обманывали меня лишь в одной вещи до десяти лет: существовании Деда Мороза.       — И ты же сама говорила… — неожиданно вмешался Бертольдт, тут же потупив взгляд, стоило мне к нему повернуть голову. — Что они должны... Там, в Си… — он не стал договаривать, сглотнув. Разве? Я не помню. Неужели тогда..? Бертольдт хотел было ещё что-то сказать, но я опередила его:       — Но в любом случае, нам бы поскорей вернуться домой, — свернула с темы, ну и хорошо. «Грехов, сотворённых Элдией»… Вы их лично сотворили? До того, как вступили в «Воинов»? Нет, ну что могут сделать дети, младше моего физического тела на данный момент? И тут же постучалось воспоминание о предыстории Микасы. М-да… Эти двое не в счёт. Но в любом случае! Это столь же глупо, как если объявить современного немца виновным в событиях Второй мировой! И кому из нас после этого мозги промыли? Это поганая и пошлая в своей низости манипуляция… А я? Почему я убила? Всё же, чего бы я там не говорила, сознание моё ещё детское, отчего-то отказывающееся воспринять факт чужой смерти… Убила или не спасла?       — Пока не найдём Координату… — пробормотал Бертольдт. — Даже если ты не собираешься исполнять долга перед Марлией, ты же хотела помочь нам…       — А я и собираюсь! Вернее, уже! — правда кое-кто отказывается мне верить, но это уже немного другой вопрос… Собираюсь помогать, естественно, никому я в этом мире ничего не должна. Ну, только им троим за то, что они оставили меня в живых. А что для меня сделала Марлия? А для моей семьи? Ответ очевиден.       Я покрутила головой в поисках алого шарфа. Его найти куда проще, чем мальчишку в одежде, ничем особенным не отличающейся от носимого каждым вторым здесь. Да и Микаса от этого дурня не отходит — всё просто. Такой же шарф, как у меня, такой же шарф, как у меня… Мне не очень хотелось бы говорить, эта информация несколько не уместна, но связала свой я именно после знакомства с персонажем Исаямы. Мимо прошёл незнакомец, загородив на секунду обзор, а после… Вон он, корень проблемы. Сидит, блин, вещает. Так и слышу, так и слышу… Я бы не сказала, что отношусь к Эрену Йегеру отрицательно, нет, именно это бы я сообщила, сидя дома. Он меня просто раздражал, не более того. А тут… всё иначе. Вот она, Координата, сидит себе, бери — не хочу! Да только хрен его пойми уже или ещё не. От этого бесит лишь сильнее. Он ещё не подозревает…       — Я вам отвечаю, нам нужен он, — беззастенчиво ткнув пальцем в сторону Эрена, заявила я. — Я говорила вам! Королевский род потерял силу титана, нам нет смысла продолжать движение в центр! Нам нужен Эрен Йегер, понимаете? Э-рен Йе-гер! Вон тот лохматый спиногрыз, — иронично использовать подобное слово для описания носителя силы титана, причём любого. Я настойчиво дёрнула рукой.       — Почему? — практически хором спросили трое. Уже просто хотелось рычать от злобы. Язык даже заворочался, старательно удерживая раздражение внутри. В чём проблема мне поверить?! «Да, блин, во всём! Умная такая, поди, поверь убийце своего друга!» — «Но ведь…» — «Они же так думают», — пояснил внутренний голос.       — П-послушайте! В… Когда Зику Йегеру… Рх, — пришлось считать на пальцах. Восемьсот двадцать пять плюс семь, кажется… Да, в математике я хороша, не спорю. — В восемьсот тридцать втором году у Марлии была украдена сила Атакующего титана!       — Ты это говорила. Но откуда…       — Ви-де-ла! Такое объяснение вас устроит? Это как дар предвидения, понимаете? Да не «как», а именно он! Я просто знаю, что так было, я знаю, как есть и мне известен один из вариантов будущего, понимаете?!       — Нет, — плотно сжатые губы мои зашевелились, сдерживая поток ругани. С-с-с… В какой-то момент они настолько близко оказались к носу, что я даже чихнула. Нужно поскорей придумать объяснение, но оперировать «родством» с Фрицами рано… Не должна маленькая девочка, высоко задрав нос, заявлять о подобном! Вот тебе ещё одна проблема, к слову. Мне необходимо подать эту информацию им как бы между делом, иначе они могут заподозрить меня во лжи, ну или решат, что я заносчива — тоже не очень. От меня хорошего вранья вряд ли ждут, есть преимущества в том, что физический возраст меньше настоящего.       — Я не знаю, почему это так, я же говорила, — уже в который раз я повторила эту фразу. Голос чуть дрогнул, якобы сдерживая плач, продолжила актёрствовать. Заплакать не так трудно при желании. — П-правда! Но это он, я чувствую, даже нет, я знаю! Так же, как и ваши имена! Мне их никто не говорил! Клянусь! Я не могу это объяснить, правда…       — Но объяснение должно быть, — заметила Анни, покосившись на белобрысого.       А вот я придумала объяснение, только нужно подождать. И снова всё упёрлось в тупик. Глухая, как бы то иронично не было, стена. Не стоит ли мне отступиться, потихоньку прививая свои мысли им? Нет, столь безобразно… Нужно что-то с этим делать. Вернуться бы к нашей задаче: документы. Если они мне так и не поверят, то необходимо подчиниться. Верно? В Кадетский корпус они пойдут, а я с ними. Что мне остаётся? Можно сбежать, осесть в городе, может, даже, найти себе мужа, как тело снова повзрослеет, кормильца, иными словами, смирно ждать старости или, в случае не особого везения, восемьсот пятидесятого года, пока Бертольдт не сломает ворота Троста... Нет, кто знает, что будет после смерти? Я не могу надеяться, что за бесславной кончиной последует возвращение домой. Да даже если и так, кто знает, а вдруг меня швырнёт в другой мир, но никак не в мой? Не стоит моя жизнь столь бестолковой и необоснованной теории.       — Поесть пора бы… — заметил Райнер, решив разрядить обстановку.       Паёк сухой и чёрствый. Моя провизия давно кончилась, и фольга печально шуршала на дне рюкзака всякий раз, как я запускала туда руку. Выкидывать её я не хотела. Нельзя. Нужно сохранять все следы и вещи из моего родного дома… Я достала сухое «что-то», называемое хлебом. Камень, честное слово. Зубы мне ещё пригодятся, мало ли, так что сначала попробовала разломать.       — Приятного аппетита, — а у Анни есть чувство юмора, надо же.       Бесконечная и серая череда, не разбавляемая даже золотым и ещё тёплым августовским солнцем, тянулась и тянулась. Время в Интернете не стояло на месте. Поразительно. Главы выходят, художники выкладывают работы в Tumblr и Twitter, а родные и знакомые на сообщения и звонки не отвечают. Телефон моей одноклассницы тоже игнорировался. Надо сказать честно, пароль я вспомнила, среди ночи, прямо во сне ко мне пришло озарение, и я, сопровождая свои действия импульсивной руганью и ворчанием, попробовала «0108». Сон ничем непримечательный, даже скучный, ни капли осмысленности. Во тьме мысли сами, одна за другой, беспорядочно то вспархивают, оставляя в одиночестве, то возвращаются. Дату рождения её ухажёра я решила попробовать случайно. Спонтанность идеи смутила и обрадовала в такой степени, что среди ночи я села, тут же достав чужой мобильный.       Довольная, я быстро сняла блокировку с телефона, снова спрятавшись под курткой, служившей одеялом. Я ведь знала, что помню! Из того злополучного четверга, когда..! А может так и было задумано, и всё началось куда раньше?..       А с другой стороны и хорошо, что никто не знает о моём положении на данный момент. Да и кто поверит фразе «Ну я в аниме попала, что делать с этим — не знаю». Да и если мама поверит, то будет ещё хуже! Ей было достаточно одной серии, чтобы сделать вывод о сериале. Да-да, «В тот день люди вспомнили...» А жаль. К счастью, мне хватило мозгов сообщить семье о своём увлечении лишь через пять лет после моего знакомства с «Атакой титанов», иначе бы запретили. Но даже если бы мне поверили, что бы посоветовали? Самым логичным было бы «найти союзника или защитника», да? Я так считаю. Ну а в итоге? Да, ситуацию, в коей я нахожусь уже можно назвать каким-то итогом. На чьей стороне быть лучше? Сражаться за стены, ничего не зная, или прийти их сокрушителем, воспринимая навязанные морали и ложь за святую истину? Будь у меня выбор?..       День сменялся ночью, гнёт стены — душащими кошмарами. Страдали все, но осмеливался плакать лишь Бертольдт. Создавалось странное впечатление, будто он был единственным, кто осознавал всю жестокость «шутки», сыгранной с нами. Внутри сухо, будто слез вовсе нет, осознание падения стены и смерти пятой населения по нашей вине будто затянуты ширмой или скрыты от наших глаз, заплакать по этому поводу для меня казалось просто невозможным. Всякий раз, как Гувер видел помятых и побитых, истерзанных жертв атаки, глаза темнели от набегающих слёз. Вслух — никогда, но ночью я слышала всхлипы с его стороны. В груди всякий раз начинало болеть, будто чужие слезы прожигают сердце… Но стоило тихо позвать и дотронуться до его руки, всё тут же стихало. Обычно я после этого перебиралась к нему, прижимаясь к подрагивающей спине и ждала, пока он успокоится, глядя на собственное пустое место. Мне казалось это лучшим вариантом. Из меня не самая лучшая поддержка, но они могут положиться на меня и должны это знать. Ни Райнеру, ни Анни я об этом не рассказывала, да они и сами наверняка всё понимали.       Рана на ладони начала белеть, превращаясь в шрам. Непрочитанных сообщений в переписке с матерью становилось всё больше и больше… Руки уже перестали трепетать, всякий раз как я брала телефоны. Нет уведомлений. Я понимала, что их и не будет, но раз за разом, маленький язычок пламени надежды вспыхивал внутри, как я решала заглянуть в мобильный. Отчаяния не было, я всё же не одна, но ощущение болезненной обиды, будто желаемое всего в метре, протяни руку и получишь, но кто-то выставил прочное стекло, и ты можешь лишь стоять и смотреть или разбить голову в кровь, но так и не уничтожить проклятую преграду, поселилось у самого сердце, кольцами обвившись вокруг и иногда надавливая.       Бертольдт, Райнер и Анни стали более уверенно звонить, что не могло меня не радовать. Сколько всего опрометчивого я могу предотвратить, своевременно предупреждая их и договариваясь! Только бы никто не прознал… Элдийцам это не нужно, а в Марлии будут допросы, если я доживу до этого… Искренне надеюсь и умирать не собираюсь.       Мы тренировались: уходили от больницы на относительно небольшие расстояния и созванивались. В пределах Троста всё работало просто прекрасно. Почему? На этот вопрос ответа дать я не могу, но пока стоит быть благодарной за то, что есть. Конечно, хотелось бы знать, будет ли всё работать при звонке с одной стены на другую, но проверить это сейчас никак нельзя.       Для большей простоты мне пришлось удалить из истории звонков второго телефона все пропущенные и набранные, оставив лишь свои. Сделала я это по ещё одной причине: всё было на русском.       Очень странно вышло, однако те же кривые каракули Райнера, а он правда писал, как курица лапой (порой приходилось развлекать себя случайными, ничего не значащими записями или рисунками, даже дневником не назвать), мне были абсолютно понятны, как и вывески на некоторых домах Троста. Я не могла определить, какой это язык. Поначалу мне и казалось, что это наш родной, великий и могучий, а потом Бертольдт, показав на надпись в телефоне «пятница, 15 ноября», спросил, что значат эти слова.       Почему я их речь понимаю, как и они мою, да и тексты тоже, а вот читать по-нашему... Причём с этим тоже выявился свой подвох: выводить элдийские символы и читать их у меня получалось, как и составлять предложения, понятные им. Рука ложилась и вела огрызок карандаша, как будь то по-нашему. А вот в телефоне и на русском... Понятное дело, ни в Тросте, ни в Сигансии, ни в Либерио, ни где бы то ни было ещё, ну, скорее всего, по-русски не говорят. Но и за собой «It’s not your fault!»¹, да и вообще английского я не замечала. Логичней предположить, что речь ведётся на японском, которого я не знаю — противоречие. Возможно с пресечением границы реальности и вымысла я каким-то магическим образом начала и по-местному и писать, и речи вести, но это ведь бред! Так не может быть! А телефон? Что же в нём всё на элдийский не поменялось? Ну с другой стороны, это ведь машина, чего ей? После довольно-таки долгих раздумий, я просто открыла настройки языка телефона и попросила ребят выбрать ту надпись, которая была бы им понятна. Райнер очень долго щурился, пролистывая пальцем список.       — Не-а, — через минуту заявил он, мотнув головой с излишним энтузиазмом.       — Нету? — переспрос прозвучал куда более жалобно, чем я ожидала. Хорошо… С сообщениями не выйдет. Но мою речь они понимают, а это важнее.       Я сразу отказалась от идеи учить ребят русскому, оставшись с новым вопросом один на один. Не стоит тратить на такое время, а если и попробовать переговариваться «по-своему, чтобы никто не понял», то неизвестная тарабарщина вызовет у случайного слушателя лишь вопросы и привлечет больше внимания... Никогда не понимала логики, где, попадая в другой мир, персонаж сразу знает местный язык, а вот теперь сама... Необходимо найти во всем этом здравый смысл и логику, а они должны быть. Понимать, почему так, а не по-другому. Если и играть, то со знанием правил!

***

      Шарф, поначалу заменявший, как и рука, подушку, начал использоваться по назначению. Причём, оказавшись куда теплее и длиннее остальных у нас имевшихся, грел всех четверых. Пряча носы и подбородки в алой шерсти, мы обыкновенно жевали или говорили, пропихивая краснеющие руки с едой так же под шарф. По зиме перебрались из той больницы поближе к продовольственному складу. Нет-нет да и удастся стащить лишний кусок. Дают мало, а жрать хочется страшно, ещё и не обогревалась больница ни черта. Сколько дней я уже здесь? Сколько дней мы уже здесь?..       Беженцев определили работать в поля, и мы, исполняя их роль, не стали исключением. Теперь почти всё время проводили, вспахивая землю. Я не оставляла надежды раздобыть документы и оказаться чудесным образом дома, хотя вторая уже медленно начала тускнеть. Я прекрасно помнила, что делаю всё только для того, чтобы вернуться домой, но осознавала, что по щелчку пальцев такое, к сожалению, не случится. А так хотелось бы…       Я отпустила плуг, обессиленные руки тут же повисли плетями. Двенадцатилетние тело очень неудобное. Привыкла к силе семнадцати, а тут на тебе. Райнер шумно выдохнул, утерев со лба пот. Тащили мы трое: я, Браун и Бертольдт. Поначалу мне предложили, было, присесть, как это сделала Анни, но я упрямо продолжала переть плуг до последнего.       — Не, ребят, извините, — пропыхтела, сутулясь. — Сейчас лёгкие выплюну, — а далее сами собой посыпались междометия и несвязная ругань, смысла совершенно не имеющая.       — Я же говорю, иди передохни, — Райнер вздохнул. Глаза его значительно изменились с момента нашей первой встречи, да и мне уже не так сложно было давить улыбку.       Ко мне привыкли. Я думаю это своеобразное «дружелюбие» можно объяснить подобными словами. Да, ко мне каждый относился, понятное дело, иначе, чем к двум другим товарищам, но тем не менее... Внушить доверие детям, что младше на пять лет не так уж сложно, да и передо мной ещё не до конца сломанные, но уже и не целые. Да и я. Бесследно падение стены Мария не прошло, но мы живы, и мы вместе, а сейчас это главное.       Я плюхнулась рядом с Анни, шумно вздохнув. Документы и Кадетский корпус, нужно подать им идею. Но как? Аргумент о способности не особо их убеждает, так что нужно придумать что-то другое. План кажется слишком простым в такие сроки: два года на получение бумаг и убеждение следовать ребят за собой…       — Что мы будем делать? — наконец начала я говорить. — Не всё же время тут быть...       Все трое промолчали, переглянувшись. Воздух вокруг тут же сгустился от напряжения, хоть рукой бери, я уже поняла, что есть некоторые темы, которые пока что лучше не затрагивать. Бертольдт зашевелил губами в немом монологе, но так ничего и не сказал.       — Нам нужно две вещи, — Анни подняла указательный и средний пальцы. Сидела она, оперевшись рукой позади себя на ящик, служивший теперь нам обеим местом временного отдыха. — Координата и уничтожение стен, — говорила она спокойно, как-то даже неестественно для такого. — Координата у правителя, правитель в центре, за последней стеной... — при этих словах она так на меня посмотрела, что все слова о похищенной силе застряли где-то в глотке.       — Да, но ведь... — всё, что осмелилось сорваться с губ.       — Мы не должны исключать... — неожиданно начал Райнер, Анни тут же отвернулась от меня:       — Что исключать?       Бертольдт поджал губы, растянув их в прямую и отведя взгляд куда-то в сторону.       — Райнер, — тяжелый вздох Леонхарт дал нам троим понять, что верить в предвидение она не собирается. Ну да, а сказать, что я оборотень — не прокатит, даже Прародитель не может видеть будущего, только имея связь между всеми носителями сил, а тут я с подозрением на силу всего лишь Челюсти. Нужно продолжать придерживаться мысли своей связи с королевским родом.       — Х-хорошо! Тогда давайте рассуждать логически! — обалденное предложение. — Раз ты не веришь мне, то тогда... Я хочу сказать, что мы должны попасть в центр, да? Как нам это сделать?       — Ты и я можем найти связи с кем-нибудь... Замуж выйти там...       — Нет! Нам по двенадцать, что ты такое говоришь! — не сказала бы, что я вспыхнула от одной только мысли, но гнев и смущение затеплились на щеках. Судя по голосу Анни, она тоже не была в особом восторге от своей идеи.       — Это не вариант... — подал голос Бертольдт. Во, тоже смекнул к чему.       — Я говорила про вступление в Военную Полицию! — всё же продолжила я. — Помните, в лесу мы видели солдат? Вся армия стен делится на три организации: Разведкорпус — они совершают вылазки за стены и изучают мир, Гарнизон — рассредоточены по всем городам, ответственны за соблюдение порядка и благополучия стен, здесь их много, на форме есть эмблема с розами, ну и Военная Полиция — у короля в сенях...       Такое странное ощущение внезапно кольнуло сердце. Воспоминания из обычной жизни, когда так хотелось поделиться с кем-то тем, что нравится... А затем наступил момент, когда история, да и сам мир стал чем-то сокровенным, можно сказать, личным. И теперь, сидя на каком-то ящике и смотря на них, я чувствовала непонятную радость или даже удовлетворение от собственного рассказа. Под самым сердцем приятно защекотало, стоило начать объяснять. Они меня слушают! Может и с некоторым недоверием, ну и пусть. А разве у них есть повод верить мне на все сто процентов? То, что мы выживаем бок о бок в Тросте, конечно, даёт нашим отношениям шанс на продвижение, но и я им не совсем своя. Встретили в поле, подозревают в убийстве товарища...       — Ага, значит нам нужно в Военную Полицию. И как же нам туда попасть? Может ты знаешь? — Райнер слегка наклонился вперёд, внимательно смотря на меня.       — Знаю, — я даже заулыбалась призраку удивления, тенью скользнувшего в его глазах. — Нам нужно вступить в Кадетский корпус. Оттуда можно будет после подготовки и отправиться в центр, представляя собою солдат Военной Полиции.       Отлично. Если мне удастся убедить в этом плане, то всё будет как и нужно, мы окажемся рядом с Йегером. Да и пойти учиться в любом случае хорошая идея, необходимо владеть оружием врага… Врага? Определённо. Как можно иначе их назвать? А кто нам четверым не враг? Здесь явно не место ни мне, ни им. А в Марлии? Если я не докажу, что не титан, меня скормят Порко Галлиарду, а их ждёт та же участь… Для них мы всего лишь оружие, для стен — убийцы, которым нет прощения, могут лишь скормить своим, чтобы силу забрать или вернуть кого-то к жизни. Они должны сражаться. За себя, не за какие-то морали, навязанные страной их угнетателей. Мораль вообще не в этом «искуплении грехов»! Они здесь ради семей, ради благополучия близких, покупаемого столь ужасным способом… А я? Совершенно беззащитна, определённо неспособная противостоять миру. Что могу я против целой страны? Двух стран?! Что было бы со мной, не встреть я их? Что было бы, не послушай они меня тогда? Меня ждала смерть? Какая? Голодная или в пасти титана? А может и от их рук…       К чёрту эти мысли! Я яростно мотнула головой. Нет-нет-нет! Кадетский корпус — наш план на ближайшее будущее. Сегодня же нужно заняться документами! Но сначала закончить с этой уже осточертевшей за небольшое время тяжёлой работой.       Захрустев пальцами, я поднялась, снова взявшись за плуг и не обращая внимания на слова мальчишек. Каждый день по нескольку часов наш пот орошал, казалось бы, неплодотворную и неблагодарную землю, а может она просто не была рада чужим?.. Пусть я и слабее Райнера и Бертольдта (а меня подобное положение дел, учитывая наш возраст, несколько смутило, хотя не стоит забывать, что они проходили отбор и военную подготовку), я всё равно должна и хочу помочь. Раз, два! Конечно, это не копать картошку в солнцепёк на даче, но ранее полученный опыт оказался полезен особенно для выносливости.       Являться за бумагами, подтверждающими личность, всей толпой мы не решились, поэтому я осмелилась идти первой. Вернее, после недолгих размышлений, я, постучав по собственному лбу, заявила, что пойду сама. Так сказать, в разведку. Райнер и Бертольдт остались неподалёку от продовольственного склада, а Анни наблюдала издалека. Из всех троих она мне доверяла в меньшей степени, поэтому подобное поведение ни разу меня не удивляло. Лишь слегка удручало. Я, если честно, не представляла, как можно наладить отношения с ними, кроме «стерпится — слюбится», но это ведь совсем не вариант. Нужно сделать шаг навстречу, только какой? Я не прошу сразу дружбы, но следить за мной вовсе не обязательно.       — А что же раньше не являлась? — поинтересовался солдат, услышав мой вопрос.       — Ждала, как всё наладится…       — Наладится! — фыркнул мужчина, покачав головой. Пока о представителях Гарнизона у меня складывалось не самое лучшее впечатление. — В очередь становись, значит, на учёт, коли документов нету, сделают. И деньги выложить изволь, — он усмехнулся, оглядев меня. Э?! — Которых у тебя, скорее всего, нет, ха!       — А когда? — солдат пожал плечами. Ясно. Я поблагодарила и отошла, остановившись поодаль.       И что делать? Ждать? Но вставать на учёт ни капли не хочется, тем более, всем остальным придётся тоже, а когда хоть одного раскроют, в первую очередь пойдут проверять документы, а там… Ещё и деньги… Нет, не вариант, не вариант… «Что же делать? — тихо спросила у самой себя, скрестив руки. Никак мне не хочется вернуться с пустыми руками. — Документы… Дорого, конечно, дорого...»       Выкрасть? Безумие… Даже если удастся выкрасть пустые бланки от документов, то как их заполнять? И печати откуда-то нужно взять… Вообще не вариант. Глупо. С постукивающих о землю мысков ботинок, я перевела взгляд на улицу и прохожих. Юбки, брюки, потрепанные платья, обычная одежда, башмаки, деревянные, кожаные, изношенные, новенькие... Все спешат, а я стою и вместо того, чтобы думать что-то, просто смотрю…       «Эй ты! — тихо шепнул кто-то совсем рядом. Я невольно обернулась на проулок по правое моё плечо. — Да, ты! Поди-ка…» — из тени шипело что-то в лохмотьях. «Что-то» в лучшей степени описывало данную картину. Среди тряпок я разглядела бородатое беззубое лицо. Ох ё… Старик сидел на самом углу, протягивая изрытую язвами и дырами высохшую руку, видела уже такую, видела... Просит чего? В кармане я нашла чёрствый сухарь — остаток давнего ужина. Его уже и не съесть, но… Я осторожно протянула еду бездомному. Нам уже не раскусить, ну пусть он хотя бы возьмёт. Солдат Гарнизона остался в метрах сорока за спиной...       Но стоило протянуть руку, облезлая и сухая клешня сжала её, я дёрнулась, но хватка тут же ослабла. Что за манера?! «Тихо! Не дёргайся, дура! Я услышал, тебе нужны документы?» — а? Подслушивал? Просто так, конечно, не… С другой стороны, что я вслух разговариваю? А откуда он их брать собрался, документы? Я кивнула, согласившись.       — О-отпустите меня… — старик всё же забрал сухарь, поманив пальцем.       — Да-да, слушай… Я могу тебе помочь, — старик криво улыбался, дёргая пальцами. Из тени тряпок поблескивали воспаленные прозрачные глаза. Я на всякий случай сделала шаг назад. — За…       — За? — в любой момент я готова была сорваться с места и бежать куда подальше от этого типа, с пожилыми элдийцами у меня что-то не складываются отношения…       — За небольшое дельце, — старик закашлялся. Фу… Я вытерла слюну с собственной руки. Какое? Пусть скажет, а потом… — Ты мне выкрасть поможешь кое-чего, а документы за мной не станутся, какие-коли нужны?       Запахло жареным. Воровать? Что? Старик щурился и кашлял, пока я усиленно соображала.       — В-вы-ыкрасть? — неестественно для самой себя переспросила, хмурясь.       — Именно! — раздраженно рыкнул старик. — Тебе какие нужны-то?       — П-паспорт, прописка или где пишут у вас, что я жила в… И мне бы бумаги не только на меня, понимаете? — тихо заговорила я. Воровать не так страшно, если подумать, довольно хороший вариант, учитывая, что этот урод мог предложить за бумаги! Мурашки по спине поползли…       — Ага… — незнакомец, задвигал челюстью, будто это ускоряло мыслительный процесс.       — А вы… Гарантируете нам, ч-что..?       — Да-да, — отмахнулся беззубый, поднявшись на ноги. — От настоящих не отличишь! Оказалось мне ко благосклонно небо сегодня…²       Он сам-то понимает, что говорит?.. Старик закивал, ткнув пальцем в темноту проулка. Нет и нет, за ним я не пойду ни в коем разе! Явно обрадованный, он заговорил снова:       — Мой сын занимается этим, я попрошу его!.. — желание уйти лишь крепло. То есть подделать документы сынок может, а стащить что-то — нет? — Нам запрещён туда путь, а ты и твои маленькие друзья… которым тоже нужны документы, — мне ни капли не понравились его слова. С чего он взял, что я документы не для родителей выпрашиваю? Лезу я во что-то нехорошее… Пожалею об этом, наверняка пожалею!       А что делать? Денег на законное оформление (почему оно платное, к слову? Я как-то и не подумала о том ранее… А наверху знают? На них бы и настучать неплохо, но, вспоминая гниль Полиции, что-то смысла в этом никакого. Вот вроде в другом мире со своими законами и правилами, а ситуация до боли знакомая...) у нас нет, как и времени ждать. В бумагах нигде никакой печати о восстановлении быть не должно! Определённо, я далеко не самое умное создание здесь, и кто-нибудь, хотя бы те же Армин и Ханджи могли бы предположить, что ход с документами был уловкой. Этот старик сможет всё сделать так, не задавая лишних вопросов, что не отличат? Сомневаюсь…       — Помогите нам, и мы поможем вам, — старик слегка склонился, не спуская с меня глаз. Выцветшие очи резко заслезились, покрасневши. И всё лицо его так вдруг сменило выражение, будто дитя вот-вот заплачет. Сама легко могу давить слезу, когда нужно, потому подобная манипуляция, не вызвав должного результата, не сработала. — Ты мне не веришь, да? Мы сделаем всё за это ограбление, что попросишь, это важно! Пожалуйста! Только не уходи...       — А что сделать-то нужно? — осторожно спросила я, решив всё же узнать больше.       — Понимаешь, понимаешь… Я же не всегда таким был. И выглядел не так, я, знаешь, мой дом, он есть у меня… Всего-то несколько дней назад... — лихорадочно бормотал он, тыкая куда-то пальцем. — Драгоценность, понимаешь?       Не особо. Случайные слова обезумевшего не внушали доверия. Всклокоченная борода прыгала вместе с будто шатающейся челюстью. Зря я, наверное, подошла.       — Вот! Вот карточка, гляди! Настоящая и поддельная! — он затряс мою руку, тыча в лицо другой с двумя небольшими прямоугольниками. — Видишь! Не отличить! И вам такие же будут, только заберите, заберите..!       — Что забрать?       — Ожерелье! Или хотя бы кольцо! Они-то мне и нужны, да-да-да, точно… — забормотал он, кивая самому себе, из приоткрытого рта на бороду потекла слюна. Господи, боже, с кем я решила связаться… А зачем они ему? — Заберёте, будут вам документы! Меня… Обманули меня, забрали крышу, правда!..       Украсть побрякушку, ради возможных преимуществ в будущем? И то, расплывчатых, чёрт его знает, сработает «прикол» с документами, отсрочив момент раскрытия и запутав Разведкорпус…       — Хорошо, я со своими поговорю… А как вас найти можно будет? — нужно бы всё же узнать у того солдата, сколько документа оформление стоит.       — Я..! Смотри-смотри, рядом с церковью главной, есть дом, большой такой, этажа три, — старик вытянул руку вверх, будто желая показать размеры здания. — Ещё двери дубовые, я буду в проулке напротив того дома…       — Хорошо, — напротив большого дома рядом с церковью. Ну окей. Я кивнула старику. — Я пойду, ладно?       — Да-да, иди… — он махнул рукой, и я тут же отскочила, рванув на другую сторону улицы.       Ладно-ладно, что я имею. План по получению документов. Какой? Два варианта: по-честному или по договору с этим дедом. Нужно обсудить с ребятами, а там и порешаем. Холодновато. Я убрала руки в карманы, вжав голову в плечи. Солдат, солдат... И где же? Исчез! От трактира, где я его и обнаружила, тип с розами на плечах куда-то ушёл. Ладно, нужно к своим...       — Ну что? — за спиной послышался голос Анни. Я обернулась, пойдя спиной вперёд, Анни вскинула брови, на подобный ход никак не отреагировав. Земля тверда, вряд ли упаду.       — Два варианта: первый — законно стоять в очереди и выкладывать деньжата, — я подняла указательный палец, поминутно оборачиваясь, вот не упасть бы…       — Второй, как я понимаю, нет?       — Ага, именно!       — И во что ты уже ввязалась? — раздраженно поинтересовалась Леонхарт, глядя на меня исподлобья.       — Давайте уже вместе обсудим, — сказала я, качнув головой. — А-а! — ай-я-яй!       Больно… Я всё же споткнулась и рухнула. Приземление на мостовой булыжник — не самое приятное явление.       Анни молча встала рядом, подав мне руку. Ну хоть поможет, на том спасибо… Поднявшись, я продолжила идти уже лицом вперёд. Нечего выпендриваться. Какой-то мальчишка, явно обрадованный моему падению, захихикал совсем рядом.       На улицах было не так много народу, однако всё изменилось, стоило нам пробраться ближе к центру. По какому поводу столпотворение? Чудом не врезавшись в чью-то широкую спину, я остановилась, встав на цыпочки и потянувшись вверх. Помимо голов и уборов, я ничего толком не увидела.       — Что там?       — Я не вижу… — подпрыгнув, я так же вытянулась в струнку, однако, как и при попытке стоять на цыпочках, особого результата это не дало. — Ну-ка… Давай я тебя поднять попробую, а ты посмотришь?       Вместо ответа Анни так глянула на меня, что мысль тут же упорхнула, слившись с ясным холодным небом. Снега в городе почти не было, часть мигрантов отправили работать на очистку улиц, да и зима оказалась не такой холодной, как я думала. Руки краснели, ноги скользили иногда, но не более того. Так что же там? Громкий голос разнёсся над нашими головами. Чья-то рука резко сдавила мою куртку, потащив вперёд. Я невольно наклонилась, подавшись вперёд. А-анни! Девчонка нырнула под чью-то руку, таща меня через толпу. «И тогда Небо ниспослало нам великие стены!.. — проповедь? Похоже на то… Мы промчались несколько метров, довольно быстро подобравшись к центру. На мгновение я увидела мужчину в рясе, обращавшегося к синеве в вышине. — Стены, что спасали нас долгие годы! Однако люди провинились, и божественная сущность привела к нам слуг своих..! Или же то демоны, посягнувшие на суть великую и прекрасную стен Господня!» — это о нас, что ли? Тогда мы легки на помине… Но ведь я и они — всего лишь дети, какие демоны, какие посланники..! Мы промчались под самым носом проповедника, пересекая площадь. Наконец толпа из пальто, курток и шуб оборвалась, недалеко от самой ратуши. Где-то здесь тот дом, о котором говорил старик? Должно быть.       Мальчишки ждали нас там же, где и были оставлены. Бертольдт переминался с ноги на ногу, смотря по сторонам, пока Райнер сосредоточенно изучал грязь под ногтями. Я так понимаю, ничего в наше с Анни отсутствие не изменилось.       — Хватит зубами грязь выуживать, — заметила я вместо приветствия, глядя на пытавшегося пропихнуть ноготь в отсутствующую диастему Райнера. Сама иногда не брезговала таким способом чистить, но всё же сейчас не до этого. Райнер забурчал, убрав руку ото рта:       — Мы, между прочим, пожрать добыли, — Гувер нервно покосился на приятеля.       — Ты жрёшь, мы едим, — тут же отозвалась девчонка.       — М-м… Ну как? У тебя получилось что-то? — Бертольдт перестал топтаться и теперь просто сжимал одну кисть пальцами другой и оттягивая, будто оторвать хотел. Он посмотрел на меня, снова покосившись на Райнера.       — Вот именно, что «что-то», — Анни потянулась, почесав висок.       — Короче, как было… — я повторила всё произошедшее со мной, закончив на встрече с Леонхарт.       Рассказ не занял много времени, мне удалось уложиться в несколько минут, чем я была довольна. Реакция была ожидаема: все трое нахмурились. Ну… Пока рассказывала, я тоже убедилась в опасности затеи. Возможно бездомный полоумный ни с того, ни с сего предложил помощь в обмен на сомнительного рода деятельность…       — Так-с, — Браун почесал в затылке, шумно выдохнув.       — У меня закралось смутное подозрение, — начала Анни, уставившись прямо на меня. — Что наделена ты способностью не предвидения, а создания проблем нам на головы, — эй! И сколько раз от меня были проблемы?! Ну, один раз с тем солдатиком, а больше-то и не было! Обидно.       — Но ведь… — я хотела возразить, но тут же передумала.       — Ещё раз, объясни, почему мы не можем обратиться к… ну, по-честному?       — Потому что всё накроется медным тазом, и никакого смысла в этом действии не будет!       — Тазом?..       — А почему медным?       — Говорят так, — пояснила я, но увидев чужое замешательство, отмахнулась. — Так вот. Смотрите, при поступлении потребуются какие-то документы, да?       — Логично, — подтвердил Райнер; все трое кивнули.       — Понятное дело, у нас их нет. Можно бы сказать, что они остались там, в Сигансии ну или в её окраинах.       — Почему нам просто не сделать именно так? — вот знаете, иногда послушаешь и плакать хочется, что я и делала дома, осознавая. Ничего толком не понимающий (а идея с документами чертовски простая в своей задумке) ребёнок с промытыми мозгами отправлен умирать за ложь…       — Смотрите, если кого-то из нас раскроют, а это рано или поздно произойдёт, поймите, — я вздохнула, продолжив речь: — То начнут искать сообщников. И первое, что придёт на ум, при наличии столь малого количества информации — искать по месту жительства!       — А в этом есть смысл, — хорошо, Анни согласилась, а с этими легче будет. Отлично!       — Именно! — я даже обрадовалась. — Поэтому нам нужны документы, подтвердившие… опровергнувшие бы наше знакомство до Кадетского корпуса! Но есть ещё кое-что: наверняка при восстановлении документов, там будет ставиться какая-нибудь печать о том, что бумажонки-то сделаны в Тросте по заявлению! Наверняка среди наших врагов не все круглые идиоты и одинаковые печати в четырёх паспортах натолкнут на какую-нибудь да мысль, особенно если учитывать, что мы якобы единственные выжившие от наших семей или что-то в этом роде. И ещё это платно, ну официально.       — А разве..?       — Сама не знаю, — да знаю, что коррупция, но стоит ли им говорить, тем более, на наше положение гниль местного правительства в данный момент не влияет. Ну, не считая платного обслуживания.       — Что не знаешь? Я не договорил даже… — пробормотал было Бертольдт. — А разве это не должно быть дёшево или бесплатно?       — Тот тип сказал, что дорого, но нужно будет спросить точно.       — Нам в любом случае придётся красть, — заметила Анни, вывернув пустые карманы. Райнер повторил её движение. На булыжник упала, зазвенев, медная монетка; Браун быстро подобрал её, убрав обратно в карман.       — Здесь другие деньги, сами же видели, — от наших взглядов скрылась марлийская деньга. — Зачем ты её хранишь?       — Так просто… — пробормотал мальчик, зачем-то утерев рот рукавом. Напоминание о доме или случайно завалилась? Ладно, не суть важно.       — Если хотим законные документы — нужно откуда-то достать денег, нужны поддельные —лезем в чей-то дом. Богатый выбор. Потрясающе, — заключила она с ни капли не поменявшимся выражением лица.       — Согласна, — осознавая «прелесть» ситуации, согласилась я.       — Но, по твоим словам, нам лучше грабить, чем по чужим карманам…       — Ага, — я кивнула.       Анни задумалась, облокотившись на стену продуктового склада. Вдруг что-то коснулось моей руки; я опустила взгляд. В кисть мою ещё раз легонько ткнул куском хлеба Бертольдт. Я хотела было сказать «спасибо», но почему-то лишь кивнула, принявшись жевать. Гувер кивнул в ответ. Не сказать бы, что вкусно, но сойдёт… Спасибо.       Я вряд ли хороший стратег, но это решение просто логично. Конечно, здесь лучше забирать тот документ, но была бы гарантия… На честном слове не может ничего держаться, тем более такое сомнительное действо. Однако… Почему? Если нам выпал такой шанс, почему им не воспользоваться? Но риск… оправдан ли он?       Что будет, если мы решимся на сделку с тем стариком? Есть шанс получить документы или остаться с ничем. Нас могут сдать, или мы просто попадёмся. Чего не будет, если мы согласимся? Да ничего особенного. Что будет, если мы откажемся? Облегчим людям стен нашу поимку. Чего не будет..? Документов. При всех вероятностях, что нас просто обманут, нужно решить, как поступить. Не будем дерзать, ничего не получим! Но ведь между беспросветной глупостью и дерзновением есть же разница? Определённо.       — Знаете, что? — после продолжительного нашего молчания, выделявшегося ещё сильней на фоне бесед и голосов городских и прочего люда, собравшегося недалеко от продовольственного склада, заговорил Райнер. — Давайте всё же с ним поговорим, а там и порешаем?       — Тем более, это же ты затеяла, ты и исполняешь, — фыркнула Анни. Что?! Одна?! — Я не желаю быть пойманной!       — И я…       — И я.       — Ну я тоже как бы, — с ней нельзя было не согласиться. — Но всё же…       — Даже если это не жилой дом, в чём я сомневаюсь, наверняка охраняется, — Анни вздохнула, поглядев по сторонам. — да и он бы не просил в противном случае помощи.       — Нужны детали, — подытожил Райнер, утвердившись в собственном предложении.