Потерянные

      Как научили меня годы посещения школы и вообще существования, всегда в первую очередь следует учитывать наихудший возможный вариант развития событий. А что в данной ситуации может стать самым неблагоприятным раскладом? Наверное, этот вопрос следует поднять на всеобщее обсуждение, но сначала действительно необходимо узнать больше.       Мы решили не тянуть, потому отправились в тот же час. Даже в те же полчаса. Я шла, крутя головой. Трост, в отличие от всех остальных городов, где я бывала ранее, обладал странным, но будто магическим свойством: к нему быстро привыкаешь. Причём чарующие своей бесконечной схожестью улочки и тротуары, мощённые булыжником мостовые и даже дома, всегда окружавшие нас со всех сторон, не упускали нас из виду и словно фальшиво улыбались. В странном, видимом лишь в первые секунды гостеприимстве чувствовался колючий холод. Город располагал к себе, гипнотизируя, но тая за спиной нож. Отвернёшься — дружелюбная улыбка сменится на сардонический оскал — прощай! Хотя я, скорее всего, просто обманываю себя, пока внутренний голос всё повторяет слова, мерещившиеся мне теперь в скрипе ставен и дверей, в шагах прохожих, в голосах, в смехе, всё сливалось воедино, шипя на меня, на нас…       Трост предстал моим глазам двуликим чудовищем, против коего мы стоим вчетвером. Пока притворяешься своим, всё будет в порядке, но лишь внешне. Внутри тварь уже начала располагаться… Здесь много лжи и иллюзий, которые легко развеять, в том числе — иллюзия безопасности. Всё нормально. Лишь только память, пока она при нас, у нас будет шанс на жизнь.       Я шла несколько впереди, периодически вскидывая руку, чтобы указать направление. У ратуши мы оказались в скором времени, на путь ушло минут пятнадцать-двадцать. Проповедник в чёрной рясе всё продолжал вещать, прославляя стены. Идиот, несущий чистой воды бред. Пусть культ стен и владеет некоторой информацией о королевском роде и происхождении Марии, Розы и Сины, мне она ни капли не полезна, а убрать главу мы всё равно не сможем. Мысль о возможном убийстве ни капли не пугала, учитывая осознание её невозможности.       Как найти главную церковь? Она должна быть в центре. Большое здание… Только какие здесь церкви? Ближе к католицизму по архитектуре? Ведь штаб культа находился, как я помню за третьей стеной, который успешно растоптала Женская Особь.       — Есть идеи?       — Мне кажется, — мы остановились у кромки людского моря. — Он не стал бы далеко уходить от церкви, — задумчиво протянул Райнер, щурясь. — Берт, ты видишь что-нибудь?       Последовал отрицательный ответ. Берт, подобно мне часом или около того ранее, вытянул шею, встав на цыпочки. А вообще слова Брауна прозвучали вполне логично, да и главную церковь вряд ли кто станет на отшибе города строить. Мы четверо молча смотрели по сторонам, иногда щурясь и вытягивая шеи. В центре понапичкано зданий, честное слово, другого глагола и не подобрать. Будто, когда построили город, осталась масса материалов, и всё шло сюда. Вдали виднелся штаб — крепость, несколько удаленная от сердца города, где мы сейчас находились.       — А она точно есть? — в конце концов задалась я вопросом.       — Думаешь, мы знаем?       — Было бы неплохо…       — А это не она ли? — Бертольдт ткнул пальцем в ровно противоположную от ратуши сторону.       Мы трое обернулись. Золочёных куполов я не увидела, зато моему взору предстали устремлённые ввысь, пронзающие ясное небо острые верхушки. Я не помнила подобного здания в манге или аниме, но вписывалось оно в центр, при этом стоя неким мрачным особняком. Быть может, сказалось некоторое моё представление о секте, но готического типа здание походило в светлом городке исключительно на стену, будто стремясь подражать ей. Внушая собственную лживую значимость и производя гнетущее впечатление, возвышающееся здание надменно смотрело на горожан и нас. Удивительно, как ранее я не обращала на него внимания.       Очевидно, что Берт оказался прав. Мы устремились по узкому проулку, стараясь не упустить здание из виду, хотя это и не было так сложно, учитывая его габариты. Площадь у церкви представляла собой колодец. При приближении я ещё раз убедилась в правоте мальчишки: из огромных деревянных дверей то выходили адепты в тёмных одеждах, то возвращались обратно.       Постройка действительно походила на католическую церковь, но при том словно перевёрнутую. Мои познания о христианских сооружениях не самые обширные, но вот то, что нартекс примыкает к западной стороне знаю точно… Вдолбили в головы мне и моим одноклассникам на уроках МКХ... А с другой стороны, не всё равно ли мне? Это же чёртова секта, собираться они могут, где угодно! Понятное дело, здесь ни о каких правилах архитектуры не знают, а цель устрашения выполнена вполне хорошо, так чего прицепилась?.. Мысленно я поморщилась.       — Что ты там говорила? Проулок напротив большого дома рядом с церковью? — насмешливо спросил Райнер, обведя колодец взглядом.       М-м-м, сарказм, спасибо. Действительно, слова старика могли ввести исключительно в заблуждение. Вот зря я, наверное, его послушала, зря… И где его теперь искать? Я сделала вперёд несколько шагов, повернув голову вправо в проулки — щели колодца. Ни одного человека, подобного тому дряхлому бородатому существу, я не увидела. Обойдя вокруг церкви, вернулась к ребятам. Анни растянула губы в прямую, Райнер растерянно пожал плечами, а Бертольдт так и остался стоять, смотря по сторонам. Для дополнения картины не хватало только «м-да-а», но, словно прочитав мои мысли, девчонка восполнила данный пробел.       — Назад пойдём?       — Нет, ну подождите, он должен быть где-то здесь, он же сказал... — я не хотела сдаваться. Ведь в его обмане не было бы и капли смысла на этом этапе!       — К слову, а для чего ему это?       Я остановилась. А действительно. Для чего ему? Продать и денег получить? Скорее всего. Это очевидно. Но вряд ли в Тросте живёт человек, за чьи украшения можно было бы купить хоть какое-то жильё… Ведь так? Логично.       — Продать, — подтвердила мою версию Анни, пожав плечами.       Церковь будто выросла. Я чувствовала на себе взгляды. Колючие, подозрительные, куда явней чем было то раньше. Трост чувствовался, город будто обладал своей странной силой. Или то чувствую лишь я одна? Только бы не одна… Иначе я не смею сделать иного предложения, как о паранойе. Но вряд ли… Им же он тоже чужд. На нас косились. «Нужно уйти…» — настойчивая мысль стучала в висках тревогой.       — Пойдёмте, а? Не нравится мне здесь… — меня осторожно потянули за рукав. Бертольдт беспокойно смотрел по сторонам, настойчиво дёргая меня за плащ.       — Ну подождите… — я нетерпеливо пожала руку Бертольдта, несильно сдавив пальцы. Мальчик чуть дёрнулся.       — Бертольдт прав, — Анни кивнула, направившись к тому проулку, через который мы сюда попали.       Ну его правда нигде не было. Может он ещё там? Ошивается у того трактира? Аргументы у меня, благодаря коим мы могли бы постоять ещё в круглом дворе, кончились.       — Пойдём, — кивнул Райнер в сторону выхода.       Чёрт… А может я и неправа? Что решила пойти сюда практически сразу? Так скривить маршрут, чтобы опять пройти мимо того трактира? А если не темнить? Мол, так и так, глуповата немножко, но это поправимо. Поправимо ведь? Надеюсь, ха-ха… Соберись, тебе семнадцать с половиной лет!       Мы вышли из сырого проулка на улицу. Я тащилась сзади, обдумывая, что делать. Документы нужны, нужны непременно! Хотя, если и не получится, то ладно, обойдёмся, лгать бы только поубедительней, но это не значит, что к этой задаче можно относиться спустя рукава.       — А где ты его встретила? — Райнер чуть отстал от Берта и теперь пошёл рядом. Я повернула голову к мальчишке, спрятав руки в карманы.       — Таверна какая-то или бар, я не знаю, он ошивался недалеко от поста солдата, к которому я ходила узнавать…       — Он пьян был или как?       Я чуть замедлила шаг. Теперь действительно ползла. А может он прав? Да вроде нет… Ни бутылок поблизости, да и каких-либо признаков воздействия на мозг алкоголя я не вспомнила.       — Не уверена, — я подняла правую руку, почесав верхнюю губу. Сохнут и трескаются, дери, не дери — всё мучение. Обветрила, точно.       — Слушай-ка… Мы когда тебя в поле встретили… — Райнер протянул руку ткнув в кожу между большим и указательным пальцами, — ты же знала, как превращаться в титана, верно? — что? Я посмотрела на руку, убрав её ото рта. В указанном месте белел неровный, почти что овальный след с небольшими промежутками между углублениями.       Укус? Постойте, а когда? Не помню, чтобы… Я даже остановилась. Райнер тоже встал на месте. Когда?.. Меня никто не кусал, значит, я сама? Во рту чуть похолоднело, я судорожно втянула воздух, зубы даже заболели… Где-то раздался звон; откуда укус?! Скрюченные пальцы задёргались, а собственный голос повторял вопрос, звуча будто всюду.       — Откуда..?       — Он уже был, когда мы тебя нашли… — почему он вообще об этом заговорил? Раньше, чем я здесь оказалась? А что тогда было? Лес помню, розовую куртку, корни, грозу… молнии… Точно! «Кто-то укусил себя за руку там, и я тоже укушу…» — совершенно иначе произнёс внутренний голос.       — О чём ты? Я не помню… — попыталась выкрутиться, — это… Может нервное? Я-а не знаю, откуда это. Из снов я видела, что вы делали… Я помню, как Бертольдт сидел в какой-то штуковине, как будь то здоровый железный поддон или таз, огромная вагонетка без колёсиков или что-то… Он сидел и смотрел на палец, там была кровь, а потом искры, а потом как рванёт! — скрывая взволнованность за детской сумбурностью от ярких впечатлений. Я растопырила пальцы и, махнув руками вверх, изобразила взрыв. «Бог разрушения», — как эта мысль просто улетучивается при виде маленького мальчика... Внешность обманчива, да? Определённо… Но разве он сам это осознаёт?       — М-м… — хороший ответ. Райнер постоял ещё немного, но так ничего больше и не сказал. Открыл было рот, но мотнул головой, пойдя к остановившимся в нескольких метрах Бертольдту и Анни.

***

      Я наткнулась на старика снова. Это произошло на следующее утро. Но я уже не была одна, что опровергло «придуманность» данного персонажа мною. Как выразилась Анни, «бредовая идея с ограблением оказалась действительна».       Мы встретились у продуктового склада. Я только отошла от солдата с куском хлеба, порция оказалась несколько больше простого ломтя, и моё место в очереди занял Райнер, как появилось самое настоящее чучело. Привлеченная возмущенным возгласом мальчика, я обернулась. К лохмотьям прибавилось пожеванное кем-то подобие соломенной шляпы с кривыми и мятыми краями. Крючковатый, прижатый к лицу нос зашевелился, втягивая воздух и шмыгая, рот кривился, губы обнажили источившиеся тёмные зубы. Рука, осторожно выглядывая из-под тряпок, потянулась к солдату. Райнер отпрянул, во все глаза смотря на существо, я поспешно сделала пару шагов, встав рядом с Брауном. Изрытые желтые пальцы подрагивали в напряжении, сухожилия выпирали в попытке разорвать туго натянутую кожу… Из всего образа ярче всего мне запомнились они. Это он. Огромная родинка, скорее уже какая злокачественная опухоль, между костяшками среднего и указательного пальцев…       Плоть не гнила, но мне отчётливо мерещился запах. Яркое воображение и мрачное существо, вышедшее из тени и тьмы улиц, создавали, сплетаясь, олицетворение гнетущей и сжирающей само нутро нищеты. Именно её пример и подобие мы сейчас видели с Райнером. Картина, куда безобразней, чем в переулке…       Солдат, не размышляя долго, пнул старика, уже мною узнанного. Это он!       — Отпусти, — тихо попросил голос Брауна. Что? — Плечо отпусти, — чуть настойчивей произнёс Райнер, я повернула голову, косясь на замершего старика. Живые, пусть и побелевшие, пальцы сжимали руку мальчика, куртёнка в этом месте несколько растянулась.       — Извини, — отдёрнула руку, спрятав её в карман.       — Эй, ты! — меня схватили за грудки, перед лицом неожиданно вспыхнули бесцветные глаза, я отпрянула, почувствовав тяжесть. — Это же ты!       Райнер чуть попятился. Старик повис на мне, цепкие пальцы крепко сжали плащ. Секундный испуг сменился отвращением, я подняла руку, постаравшись отодвинуть существо от себя, но не тут-то было: клешни вцепились в меня. Между отвратительным лицом, скорее являющимся скелетом с натянутой на него древней кожей, и моим возникла рука, тыльной стороной ко мне.       — Ты о нём говорила? — Райнер надавил, и мне удалось отскочить.       — Эй, девка! Ты знаешь его?! — заорал солдат, несмотря на близкое расстояние.       — Кормить будешь?! — взвизгнул кто-то в толпе, и солдат переключился на очередь.       — Да, — выдавила из себя я, губы будто склеились.       Услышав мальчишку, старик резко переменился, под носом закривилась дыра в подобии улыбки. Я поспешно встала поближе к Брауну. Из очереди к нам вышли Берт и Анни, чему обрадовались другие, стоявшие за хлебом.       — О-о эти! Эти тоже?! Да?!       Я кивнула, глядя на старика. Бертольдт встал рядом со мной, а Анни — с Райнером. Собрались. Бродяга замахал руками, пытаясь о чём-то рассказать, но изо рта его вырывались только хриплые гортанные звуки.       — Прошу вас, пойдёмте, — я сделала пару шагов вперёд, выставив руки, на случай, если старый решит снова броситься.       Обрадованный, он с энтузиазмом закивал, открыв рот. Челюсть тряслась, будто держалась лишь на нитях слюны. Он затыкал трясущейся рукой куда-то в сторону и быстро заковылял по направлению. Я обернулась на толпу. Голодных несколько больше занимал солдат с пайком, зевак здесь собиралось обыкновенно мало.       — Так, пойдём, — легонько хлопнув Берта по плечу, я кивнула в сторону удаляющегося комка тряпок. — Я про него говорила.       — А еда? Такая умная, мы без пайка останемся, а у вас есть, — Анни исподлобья посмотрела на меня.       — На здоровье, — разломить камушек оказалось несколько сложно, но не невозможно. — Держи и держи, а теперь пошли, — я быстро направилась прочь от очереди, всучив девчонке и Берту по половинке.       Широким шагом мы прошли несколько метров, легко догнав старика. Он обернулся на нас, по-прежнему воодушевлённо махая руками.       — Вас четверо? Восхи-хи-тительно! — странные звуки перемешивались со словами. Безумец не то подпрыгивал, не то просто дёргался, прихлопывая. Всем видом отторгая, старик пугал. Внешний вид, движения, слюна, тёмным пятном уже впитавшаяся в одну из тряпок, ужимки… Ничем спиртным от него не разило, хотя и это не точно, тошнотворный запах помоев и рыбы всё перебивал. Некомфортно стало явно не только мне.       Тёмный проулок и его существо приковали наши взгляды к себе. Холод, веявший откуда-то из глубины, пробирался с воздухом внутрь, прилипая. Я тихо кашлянула. Куртка и шарф ни черта не помогали! Анни тёплая… Девочка лишь дёрнула плечом.       — Вы всё же можете рассказать, что от нас требуется? — наконец перебила я хихиканье. С двенадцатилетним телом сложновато звучать убедительно, да и голос несколько выше привычного моего.       — А-а? Да-да-да, коне-ечно, — старик в лохмотьях махнул рукой, маня в проулок.       — А как его зовут? — шепотом спросил Бертольдт.       — Я не знаю.       — Отлично… — Анни вздохнула, покачав головой. Райнер ничего не сказал.       — Пойдёмте-пойдёмте! Я покажу..! Не бойтесь!       Да, я боюсь. Не люблю это признавать, но идти за беззубым, обглоданным нищетой и нуждой, вряд ли в здравом уме стариком…       — Так, нам нужны документы? — Браун почесал в затылке.       Он прав. Я кивнула, обойдя мусорный бак и пойдя за проводником. Судя по шагам, подобно эху звучащими, ребята отвергли решение остаться. На редкость тёмный и неприятный, но короткий проулок закончился. Насколько я поняла, мы были на параллельной предыдущей улице. Старик свернул, мы тоже. Серенькая и мрачная, булыжник темнел под ногами вперемешку с грязью, дорога была неприметна, значительно тусклей пути от нашего убежища до продовольственного склада. Отсюда мы снова перешли на широкую и светлую улицу, куда чище, ещё раз, ещё раз…       Где-то на пятой параллельной продовольственному складу улице старик остановился. Я посмотрела на ближайшие дома: амбар и ничем не примечательный тростовский домишко. И куда?       — Дальше, дальше! Чуть ниже! Он там, да-да-да… Мне нет проходу ту-уда, — запинаясь, произнёс наш проводник. — Большой такой, стены белые и забор! Он богат!       — Кто «он»?       — Берите, что попадётся, лишь бы… Денег, денег достать, блестят или шуршат… Красивенькие такие, ценные! — Райнер и Анни переглянулись. Я же, стараясь не обращать внимания на навязчивую мысль о последующем сожалении, смотрела на говорящего. Воодушевление его, казалось, вымыло из его взгляда остатки здравого рассудка, на который я, было, понадеялась, и вдруг в белесых глазах вспыхнуло что-то куда более нездоровое, чем видимое нами ранее.       «Пожалеем, точно пожалеем», — озвучена была общая и очевидная мысль.       А старик всё говорил, скрипел без умолку. Бряцание и щелчки складывались в бессмысленные слова, он будто забыл о нас. Из потока я различила лишь «деньги» и «свобода». Странное, но в принципе логичное сочетание, которое, правда, ни капли лучше не сделало.       — Ну что? — неожиданно спросил нищий, глядя куда-то несколько выше головы Бертольдта.       Мы четверо посмотрели друг на друга. Согласиться?.. А может ну его?.. Анни открыла рот, почесав висок. Сейчас скажет что-нибудь, только усилит сомнения… Нет! Нет, так нельзя! Да, идея просто паршивая, но нам нужны её плоды.       — Да, мы согласны, — я быстро отвернула голову, чтобы не видеть выражения лица Анни.       — Отлично! — беззубый рот заулыбался.       — А-акх-одну минуту! — девочка явно поперхнулась от возмущения. — Мы ничего толком не обсудили!       — Соглашаемся, — я обернулась к ней, чуть сжав пальцами плечи. Анни резко увела руку в сторону. — У нас нет других вариантов. Ты хочешь, чтобы тебя сожрали эти ублюдки заживо? — голос прозвучал ниже и холодней, совсем по-другому. Нет, это точно говорила я, рядом никого, а на Брауна или Гувера не похоже… Фраза, даже не до конца мною осознанная, повисла в морозном воздухе, лёд глаз растаял, вмиг потемнев. С ничем иным их цвет сравнить нельзя бы… Она отвела взгляд неуверенно кивнув.       — Я тоже этого не хочу! — встрял Райнер, чуть дёрнув меня за рукав.       — И я, — две последние реплики прозвучали столь уверено, столь наивно. Берт, а ты ведь и не знаешь… Совсем один, в окружении бывших товарищей, теперь же радостно смотрящих на твою кончину, без рук и без ног, в пасти гиганта… Нет-нет, лучше об этом не думать.       — Значит делаем, как я сказала, — утвердительный кивок создал иллюзию отсутствия сомнений.

***

      В городе Тросте стены Роза жил-был один человек со странной фамилией Лайерсбруд. Более того, следовало бы отметить, таких людей в общей сложности было пятеро: супружеская чета и их отпрыски, два мальчишки постарше и девчонка. Глава семейства, о котором в начале и пошла речь, — зажиточный коренной житель города, торговец тканями, нашедший себе жену в Каранесе и отстроивший приличный дом за скромненькую сумму, кою назвать стало быть неприлично, а оклеветать есть грех. Хороший дом.       Богато жили, оттого и охранять что было. Во дворе насчитывалось три собаки, по большому счёту волки, злые твари. Под похожее описание подходили и слуги дома Лайерсбрудов, то и дело шнырявшие по двору и от ворот к чёрному входу. О доме многого известно не было, к сожалению, но зато нам была предоставлена куда более важная информация:       — Завтра вечером у него будут гости, — переводя дух пропыхтела Анни, уперев руки в колени и немного согнувшись.       — Гости?       — Собак на цепь посадят, — догадался темноволосый мальчик, почесав в затылке.       А ведь точно. Это просто прекрасно! Значит можно пересечь двор и попасть в дом! А что делать дальше? Важно ли это? Естественно, но раздобыть большего количества информации и сведений мы не можем, если учитывать, что наилучшим «лазутчиком» являлась Анни. Несмотря на свою проворность, ноги мои имели свойство спотыкаться, и, по закону подлости, это всякий раз происходит в самый неподходящий момент.       — Значит… значит… — мысль почему-то упорно отказывалась собраться. — Мы пробираемся внутрь, пока приходят гости, правильно?       — Типа того, — Анни пожала плечами.       — Все наверняка соберутся в одном помещении, а мы под шумок, так сказать, — Райнер чуть нахмурился и кивнул. Согласен, ну и хорошо.       — Или дождаться, когда все уйдут и лягут спать.       — Не, не катит, — утерла нос рукавом. На морозе из ноздрей куда сильней текло, чем обычно, поэтому поминутное шмыганье не прекращалось. — Собак обратно же на ночь выпустят наверняка.       — А, ну да…       — То есть, нам должно прийти с гостями и уйти с гостями?       — Получается, что так, — подытожила Анни.       Звучало всё куда проще, чем было по правде. Понятное дело, через ворота нас-оборванцев никто не пустит. Потому оставался лишь один вариант: лезть через забор. Около трёх метров высоту, не очень-то сложно. Главное — сохранять тишину при всех манипуляциях. Но что дальше? Вот этого мы и не знали. Однако, по моим представлениям, слишком узким, чтобы строить точный план, но достаточным, чтобы прикидывать, у нас был шанс, совершенно типичный, пятьдесят на пятьдесят, пробраться по сточной трубе в окно второго этажа. А после этого решения шла безызвестность, напрягающая и непонятная темнота.       Около часов шести вечера, если верить моему телефону, мы четверо топали к ратуше. Мы-таки нашли более короткий путь, чем указанный нам тем незнакомцем. Я даже не удосужилась узнать имени заказчика. Но сделает ли нам оно погоды? Вряд ли, в том нет смысла. От главного здания Троста достаточно было, не доходя примерно десяти метров, свернуть в щёлку между домами. Просочиться меж стен и выскочить на пропитанную скверным запахом сальную улицу с распивочными. Омерзительное место. И что всего странней, рядом с центром. Я старалась не смотреть по сторонам, но тем не менее в глаза бросилась распахнутая и висящая лишь на верхней петле дверь (нижняя попросту отсутствовала, вместо нее красовалось ярко отличимое, но совсем маленькое отверстие, украшенное тёмным пятном на самой двери), уже не прикрывавшая зверства, начавшегося ещё с утра. Пьяный хохот громыхнул из полутёмного помещения, столь резко и внезапно, что мы четверо резко сменили траекторию, продолжив идти по другой стороне улицы. Эхом возгласы раздавались, перелетая по смрадному воздуху от одного пьянчужки к другому… Ещё одна дверь внезапно открылась прямо перед лицом Райнера.       — А-а-ай... — он прикрыл ушибленные лоб и нос руками, морщась.       — Не сломал?       — Да нет, вроде...       — Сейчас пройдёт, — объявила я, почесывая бровь.       Поспешно миновав ещё две таверны, мы снова повернули, на этот раз налево. Пара невзрачных домишек, и вот она, наша цель.       — Раз, два… А не много ли, четыре этажа? — задалась я вслух вопросом.       — Ну им хватает, — пожала плечами Анни, шмыгнув носом.       Гостей было видно сразу, чересчур вычурно одеты для серенького Троста. Первыми мы увидели супружескую чету, подошедшую к темнеющим воротам. Туда нам, понятное дело, дороги нет.       — Идём по двое, я и Бертольдт, ты с Анни, — Райнер указал пальцем на девочку. Так, а почему это?       — Подожди, — мы отошли в тень, теперь со стороны ворот нас не было видно.       — Здесь… метра три… наверное, — слова прозвучали глухо, я закрыла краснеющими руками рот. Что ж так холодно?.. Ага, среди зимы, блин. Действительно, почему так холодно? Чёрт возьми, не этом думать надо! Ноги тоже мёрзнут… Пальцы в башмаках побаливали, и я переминалась на месте, пытаясь на глаз подсчитать точную высоту.       — Именно, — Анни скрестила руки на груди, хмурясь. — И мы вдвоём при всё желании не дотянемся!       — А если по принципу мальчик-девочка… Ну допустим я залезу, но тебя-то на забор как затащить? — выразительный жест упёрся в грудь Райнера. — Ты меня прости, конечно, но весишь ты явно не как… м-м…       — Не придумала сравнения? — ага. Так и есть. Но меня поняли.       — Может всё-таки вместе все?..       — Ага, чтобы нас четверых одновременно и поймали! — но Берт прав, других-то вариантов нет.       Я посмотрела по сторонам, и встретилась глазами с... взгляд быстро обежал человека, заприметив розы на рукаве и груди. Чёрт.       — А потом я такая па-а-ау! — я сделала резкое движение рукой, изображая удар. — Тыщ! Ну а потом и вы подошли. Я надеюсь, мама с папой не узнают, что мы дрались… — я слышала шаги, приближающиеся к нам. На лице троицы застыло непонимание, пока я продолжала пытаться им намекнуть. — Я несильно ушиблась, но похоже будет синяк… Что сказать, если мама увидит? Да и ты… — и что же, ни одной раны ни у кого из них нет? Да как же! У Райнера на лбу начала вздуваться шишка. — У меня-то ладно, я юбкой колени дома закрою и не увидят синяка, а ты что же? — я протянула краснющую руку к лицу мальчишки.       — О-о чём ты-ы?.. Ау! — я надавила на больное место, чуть дёрнув головой.       — Правда, Райнер! Может скажешь, что стукнулся обо что-то? — я повернула голову, Бертольдт закусил губу. Догадался, молодец… — Не оборачивайся, — тихо добавил он, переглянувшись со мной.       — Опять из-за вас проблемы… — Анни потёрла лоб. Тут, словно только сейчас увидев солдата, она толкнула меня локтем и кивнула в сторону гвардейца.       Я подняла глаза на мрачноватого типа. Нескладный весь, руки плетьми болтаются, лицо слишком вытянуто, и маленькие, таращатся… два почти незаметных и глубоко, слишком глубоко посаженных…       — Вам чего, дядь? — спросила я, прищурившись.       — Вы что здесь забыли, оборванцы? — холодно спросил мужчина, вперившись в меня взглядом.       — Мы подрались, — я указала на лоб Райнера, тот подтвердительно кивнул.       — Брысь отсюда! — прошипел солдат, покосившись на дом.       — А с чего это? — продолжила я препираться. Если уйти слишком быстро, будет подозрительно, но и тянуть нельзя.       — Что вы здесь забыли? — снова повторил мужчина, покачав головой. Челюсть его чуть поднялась, очевидно, стиснул зубы.       — Я же уже вам сказала, — с небольшим раздражением ответила я.       — Где вы живете?       — Дома, — он уже явно злился.       — А где этот дом?       — Там.       — Где?! — он так рявкнул, что мы отступили на пару шагов.       — Валим? — тихо прошептала Анни.       — Ага! — развернувшись, мы гуськом проскочили в подворотню, пройдя несколько метров и затаившись. Отсюда не было слышно ругани солдата.       — И что теперь делать? Он наверняка нас запомнил, — Берт шмыгнул носом.       Спустя минут пятнадцать мы решились выйти из убежища, но возвращаться к углу уже не стали, подойдя к дому с другой стороны.       — У меня есть более универсальная версия плана, — почесывая ноздрю, заявила я. — Короче, первым лезет Берт, потом мы с Анькой, а потом и Райнер!       — Сама ты Анька, — нахмурилась девочка.       — Давайте потом решать, кто Анька, кто не Анька…       — Отличная идея.       Берт забрался на плечи Райнера. Шатающаяся «конструкция» приблизилась к стене, и под наши «залезай давай» Гувер закинул ногу на забор. Подталкиваемый нами, он едва не перевалился через преграду, тогда бы наши усилия стали вмиг бесполезными. Развернувшись, он наклонился и протянул нам дрожащие на холоде руки. Прежде чем Анни изъявила хоть что-то, я подошла к Райнеру. Вторая полезу, а ей потом помогу. Перенапряженные соединенные руки Брауна особого доверия мне не внушили, упаду ещё, во грохоту будет!..       — Ты, это, поосторожней, ладно? — я подняла ногу, уперевшись в ладонь мальчишки.       — Нормально всё, — послышалось сверху; Бертольдт протягивал руки, чуть приоткрыв рот.       Главное теперь, чтобы я не перевесила. Толкнулась от рук Райнера, уцепившись за край забора, под ногтями кожа тут же отдала болью, на морозе пальцы слушались только меньше, дрожа от напряжения. Ещё и тянет вниз, будто тащат за ноги. Чёртова гравитация! Берт ухватился за мои плечи, потащив на себя.       — Ай-ай-ай! — больно! Чужие пальцы дрогнули, но я всё же умудрилась закинуть ногу и забраться.       Растянутые мышцы живота тут же дали о себе знать. Ещё и руки, блин. Я повернулась, чертыхаясь и выдыхая, и посмотрела вниз, Анни и Райнер таращились в ответ.       — Т-ты в порядке? Прости…       — Да ерунда, — я отмахнулась. Пройдёт через пару минут, не проблема. — Ты перенервничал, вот и всё. Анни, давай, — я два раза махнула рукой.       Райнер снова встал у стены, только на этот раз он упёрся ладонями в стены, Анни полезла к нему на плечи. Как бы расположиться поудобней и не рухнуть? Опять шмыгнула носом, потекло только сильнее. Мысками башмаков уцепилась за угол стены, встала на колени. Девчонка уже протянула руки, я взялась за одну, Берт — за другую, потянули.       Я наклонилась ещё ниже, почувствовала, как куртку на спине сгребли цепкие пальцы. Ну вот, теперь и она здесь. Пришлось немного подвинуться. Подняла голову, на улице никого, хорошо. Никто не видит, да и сзади двор пустой.       — Слушайте… — Анни стояла к улице спиной, смотря во двор.       — Ась? — я снова согнулась, пытаясь поймать пальцы Райнера. — Прыгай повыше, я больше не тянусь!       — Так и я тоже!       — Наш цирк просматриваем из окон. И в одном из них силуэт.       — Э-эй! — Райнер упал, я, каким-то чудом умудрившаяся взять его за руку, разжала от неожиданности пальцы.       Берт тоже обернулся.       — Вон, смотрите, — Анни указала на окно, как раз посередине, что слева, что справа, по пять окон. Единственное не тёмное на третьем этаже.       Нас увидели. Проклятье! «А может он стоит к окну спиной?» — мелькнула надежда. «Да ну конечно, нам не может так вести!» — проворчал ещё один голос.       — Помоги!..       Я тут же оглянулась. Бертольдт сжимал правое запястье друга, левая рука барахталась в воздухе. Кряхтя, с нашей помощью, пришлось подключить и Анни, Райнер забрался.       — Что там? — он шумно выдохнул, почесав лоб.       — Бросим всё и сбежим? Одного человека… Будем действовать быстро — не поймают!       — Мне нравится твоё мышление. «Мы идём воровать туда, где нас ждут», отлично, — Анни шумно выдохнула.       — Почему-то не двигается…       — А? — я подслеповато сощурилась. Как только силуэт стал чётче, потянула шею вперёд. Ни черта. — Подожди-ка…       Человек не шевелился. Вообще. Фигура продолжала неподвижно стоять у окна. Может статуя? Кто его знает, что в богатых домах Троста? Да и не дышит вроде…       — Это не человек, — уверенно объявила я после пяти минут глазения.       — А что?       — Я кошку вижу... — Райнер сощурился, приоткрыв рот.       — Ну хрень какая-то, пошли!       Я поменяла положение, уперевшись руками в холодный камень. Уверенность воспряла во мне вновь, подумаешь, манекен или ещё чего. Человек не способен не шевелится на столь продолжительный срок без причины! И вообще, не ваза ли это? Собак не видно и не слышно. Я неуклюже бухнулась в снег, здесь его было куда больше, чем на улицах, стена сантиметров двадцати в толщину осталась позади. Быстро подскочила, и снова задрала голову. Не шевелится, гад. Ну и хорошо, видимо я права, это статуя или что-то наподобие. Рядом упал лицом в снег Райнер. Мальчик встал, весь белый, глаза зажмурил и рот открыл.       — Давай сюда, — протянула руку и смазала с наморщившейся физии снег. Двух движений оказалось достаточно. — Аккуратней надо, — сама тоже отряхнулась.       Пронаблюдав тщетные попытки Берта помочь Анни (та, несмотря на протянутые к ней руки, спустилась сама, примерно с той же успешностью, что и я), мы продвинулись к дому и присели под одним из окон. Не увидят.       — Куда теперь? — одновременно вслух сказали я и Анни.       — Серьёзно? — она почесала бровь и посмотрела по сторонам.       — Ну, точно не через парадный вход, — вставил Берт.       — И на первом этаже нам тоже делать нечего, — Райнер провёл рукой, указывая на ряд освещённых окон над нами.       — На второй, значит. Как и хотели, а где труба?       — А вон, — Анни указала на сточную трубу у самого угла.       И правда. Я медленно пошла вперёд, опираясь на каменную стену. Ай! Стукнулась макушкой о водоотлив. Тупая боль затеплилась; я пошла на корточках дальше, стараясь не обращать внимания. Хрустит под ногами продавливаемый тёмный снег, хорошие снежки получатся… Крупные хлопья сыпались на наши непокрытые лохматые головы, руки иногда отрывались от стены, поправляя состояние шевелюры владельца. Наконец-то труба. Мы остановились под последним окном. Голоса и смех не прекращались.       — Давайте я первая полезу… — пробормотала Анни, обходя меня. Я и не против.       Она быстро поставила ногу на опорку и, обняв трубу, осторожно стала подниматься. Хорошо… Анни остановилась на уровне второго этажа и посмотрела вниз. Чего она? Только теперь до меня дошло, что мы не определились с дальнейшими действиями.       — Там все закрыто, — Берт отполз на метр от стены и тут же вернулся.       Куда ей? Куда? Окна заперты, открываются изнутри, если разбить стекло, наделаем шуму… Нет-нет, это вообще не вариант. Райнер рядом сложил руки рупором, обращаясь к Анни:       — Кры-ша! Лезь на крышу! — хрипло произнёс он.       — Точно! А-анни… — Бертольдт сделал три рывка рукой с оттопыренным указательным пальцем, тыча в небо.       Я отчётливо различила кивок, Анни быстро полезла дальше. Хлопья снега падали с тёмного неба на лицо, мешали видеть, я подняла руки, защищая глаза. Это не давало особого преимущества, но тем не менее лучше, чем ничего. Маленькая фигурка всё отдалялась, пока мы, вжимая головы в плечи и щурясь, пытались не потерять её из виду.       — Она добралась, — объявил Райнер после минуты ожидания.       — Лезем?       — Я последний, — тут же объявил он на мой вопрос.       — Как скажешь, — я начала осторожно повторять действия Анни. Снег позади заскрипел, в спину упёрлись две ладони. Я начала подниматься.       — Аккуратней, — послышалось снизу. Труба холодная, скользкая, вся обледенела, ещё сложней чем с забором… И шуметь нельзя, я как раз проползла мимо светящегося окна на втором этаже.       Вниз я смотреть не решалась: от одной мысли о падении пальцы потели — лучше смотреть на Анни. Ещё немного и она протянула мне руку. Черепичная крыша имела довольно маленький угол наклона, поэтому стоять на ногах было не так уж и трудно. На небольшом не укрытым снегом островке мы ждали мальчишек.       Следом за Бертольдтом, пыхтя и бормоча себе что-то под нос, показался Райнер. Теперь нас хотя бы не загрызут собаки, уже хорошо.       — А не жирно ли на один дом три дымохода?..       — Нам это на руку, наверное, — заметила я, медленно сделав несколько шагов: ещё не хватало поскользнуться… — Смотрите! — я указала на колеблющийся тёмный воздух. Дым, несмотря на тёмное небо, был вполне различим.       — Топят…       — И вон тот тоже, — Бертольдт указал на вторую трубу.       — Лезем там, — завершила я свою мысль, подбираясь к третьей. — Думаю, пролезем, — пальцы сжали кирпичный край, я обернулась на ребят. А другого пути-то и нет отсюда, что они могут предложить?       — Подожди, серьёзно?! — Райнер сделал было шаг вперёд, но нога его заскользила, и он поспешно отступил.       — Сейчас спущусь, два раза мигнёт свет — спускайтесь! Договорились? — всё, или почти всё, содержимое рюкзака давным-давно перекочевало в бездонные карманы, и теперь, среди всякого барахла и хлама, что мне дорог, я нащупала фонарик. Тот самый, что был со мной в злополучный день, когда я потерялась.       Сложно. Никогда раньше таким не занималась, не приходилось. Фонарь в зубах, невидимые руки, как и ноги, упираются в стенки, я начала осторожно спускаться. Не различаю их в темноте, но чувствую, как дрожат быстро взмокшие от напряжения ладони. Эхом, туда-сюда, разносились редкие дрожащие вздохи — попытки успокоиться.       Внизу ничего не видно, хоть глаз выколи, наверху — маленький синий квадратный лоскутик тёмного неба с тремя пятнами-силуэтами. «Коридор» всё расширялся, через минут пять после начала спуска пришлось упираться лишь пальцами до мысками башмаков. Я снова чуть спустила ногу, потянулась рукой, и, к моему ужасу, пальцы упёрлись в леденящую пустоту. Вмиг утраченное равновесие подогнуло ноги, и я рухнула, пролетев чуть больше метра. Спуск окончен, прекрасно. Было бы неплохо, чтобы остальные спустились по веревке, но её у нас нет…       Пригнувшись, я выползла из камина в тёмную комнату. Распрямясь, осмотрелась. В тёмно-синем кабинете, а это несомненно был именно кабинет, напротив себя я различила… Быстро пригнулась, скрывшись за столом. Человек. Тут кто-то есть! Откуда-то сверху послышался шорох и скрежет, я обернулась на зияющую дыру у самой стены, откуда только что выбралась. Человек ничего не предпринимал, вообще, будто исчез, призрак. Из звуков лишь, вторя биению сердца, тиканье часов. Там никого нет.       Я осторожно выглянула из-за стола и приблизилась к силуэту. Лишь слабые, едва заметные движения, оно не враждебно. Но оно молчит. Подрагивающий палец нащупал кнопку фонаря, я быстро подняла руку, белый свет ударил мне в глаза, я зажмурилась, успев различить лишь испуганные серые глаза. Чуть разомкнув веки, я различила знакомую фигурку. Чёртовы зеркала. Моё отражение, всё в пыли и саже, недовольно смотрело на меня, щурясь и сжимая фонарь. Фух… Я подошла к камину, ещё раз оглядев комнату.       Между двумя тёмными окнами расположилось злополучное зеркало в человеческий рост. Позолоченная рама поблёскивала в белом свете. Посередине стоял письменный стол, а напротив него, у стены, примыкающей к коридору, от пола до потолка всё в книгах. Я даже не сразу различила среди пёстрых корешков невзрачные полки.       Сунув руку в камин, я два раза моргнула фонариком. Через долгую минуту послышались голоса, а за ними и возня.       — Сейчас они спустятся, — Анни приняла поданную ей руку и встала рядом со мной. Я осторожно смахнула с её плеч каминную пыль, хотя это не особо исправило ситуацию.       Такими же грязными в лучах фонаря из камина выбрались мальчишки.       — Ищем!       Я дёрнула за ручку ящика. Поддалась. Шанс хранения в нём ценностей резко упал, но на всякий случай, я перебрала бумаги, после сложив на место. История повторилась и со вторым ящиком. Проверять каждую книгу — безумие, их слишком много... Сейфа нет, картин, за которыми он мог бы скрываться — тоже.       — Я ничего не нашла, — вторя мне, сказала Анни.       Райнер пожал плечами, Берт развёл руками. Ладно, сюда, если что, можно вернуться...       — Пойдём, — я кивнула на дверь.       Тихо, оглядываясь, мы подошли к двери, я уже протянула руку, но Анни подняла палец.       — Выключи, — шепотом сказала девочка, не отводя взгляда от двери.       Я послушалась, посмотрев туда же. Из коридора, через узкое пространство, из-под двери сочился свет. Однако ни шагов, ни голосов я не услышала.       — Чисто, наверное, там просто свет горит… — и приоткрыла дверь, просунув в проход голову.       Никого. Длинный пустой коридор с единственным тускловатым светильником у самого потолка. Нужно найти спальню хозяина дома, наверняка там…       Прошли коридор и свернули направо. Дальше наступал мрак, но, несмотря на практически непроглядную тьму, я не решалась включить фонарь. Мы медленно двинулись, различия среди теней смутные силуэты дверей. Я шла чуть-чуть впереди, стараясь не задеть чего-нибудь и высоко поднимая ноги — шанс споткнуться становился меньше. Звук моих шагов неожиданно затих, я наступила на что-то мягкое. Поступь совсем перестала быть слышна, а сквозь подошву, несмотря на приличную толщину, чувствовалась мягкость ковра. Впереди я заметила свет. Тёплый жёлтый… Должно быть, это та самая комната, которую мы видели, перебираясь через забор… Вот сейчас! Здесь нужно бы пройти поти…       В насмешку раздался вскрик, а за ним и грохот и звон разбитого стекла. Я мгновенно обернулась, зажимая кнопку фонаря. Берт морщился и закрывал лицо руками, растянувшись на полу. По выхваченной светом правой руке текла струйка крови.       — Живой?!       В ответ раздалось что-то несуразное, дрожащая рука мальчишки указывала на дверь. В комнате что-то подвинули, послышались быстрые шаги.       Мы четверо замерли, с ужасом глядя ну небольшой квадрат света, сочившегося из-под двери, через щёлку, и лежащего на злополучном ковре. Ручка начала опускаться, а я стояла и смотрела, не в силах пошевелиться. Да и куда? Посреди коридора, до спасительного поворота слишком далеко, всё равно увидят. Бертольдт так и лежал рядом с разбитой вазой. Что ей, чёрт возьми помешало приземлиться несколькими сантиметрами правее?! На ковёр?! Заскрипело, яркий свет ударил в глаза, я поспешно отступила, но способность к движению вернулась слишком поздно: дверь уже открылась.