Потерянные

      Новый день начался с пинка. Анни, очевидно, проснулась раньше и теперь теребила и пихала меня. Плечо болезненно ныло.       — Э-э-эй! Хорош спать, — ворчала она над самым ухом. И снова мягкие пряди щекотали мое лицо.       — Анни-и-и...       — Взываю ко всем несмазанным петлям, с которыми имею дело: прекращайте скрипеть и вставайте, — она была непреклонна. Почти как и всегда.       Пинками и тычками меня заставили сесть. Новый ломоть и жестяная походная кружка оказались в моих руках.       — И как давно взошло солнце?       — Да кто его знает... Я проснулась позже обычного. Нужно тренироваться, — сказала она мою любимую фразу, которой я пыталась придерживаться. В Тросте этому способствовала Анни, её чувство долга за отданные пайки. В корпусе же желание совершенствоваться лишь слабо трепетало и оживало только в рукопашном бою.       Окончательно я проснулась уже за пределами палатки. Ледяная вода окропила лицо под бодрое и твердое «Подъем!», Анни, очевидно, с рассветом преисполнялась силами, и теперь ее мокрая холодная рука с силой раздирала мои веки. Проглянулись сапоги, пальцы, затем и лицо Анни.       — Только не вздумай падать, — она немного щурилась, вдавливая ладонь мне в нос.       — Ладно-ладно...       Все в голове и вокруг затряслось, а после начало приходить в некоторую ясность. Ноги обрели внятные черты. Как-то из моего внимания выпал момент, когда я (видимо, с помощью Анни) нацепила форму и сапоги. Подле все крутилась Анни, что-то говоря. Ее необычайная живость изумляла. Быть может природа, воздух... А может отсутствие Бертольдта и Райнера (причем мне казалось, что факт отсутствия второго важнее). Но Анни на удивление хорошо гармонировала с окружавшими нас многолетними деревьями. Красиво.       Тренировались мы в лагере, отойдя от палатки и костра. Я была крупнее чем она: ноги и руки длиннее, плечи шире. Но кто из нас был крепче — вопрос хороший. Складывалось впечатление, что это я (руки Анни были удивительно тонкими для силы, которой она обладала), однако победительницей из наших боев чаще выходила она.       Анни несколько покачиваясь, щурилась. Взгляд мой упал на широкий пояс, скрывавший бедра. Она, подобно нетерпеливому зверю, ждала атаки, подбивая собственные сапоги и втаптывая их в землю. Нож оказался у меня. Кости и вены распирали кожу напряженных рук. Понятное дело, сегодня я никого не убью, однако нельзя давать себе поблажек. К тому же нож настоящий, это помогает концентрации.       Я сорвалась. Но не прямо на Анни, а наискосок, к ее левому плечу. Первый удар она всегда наносила правой рукой. И вниз, локтем в спину... Я поднырнула и... Всякий план споткнулся, за сапог что-то зацепилось. Дыхание прервалось, неожиданно для себя я увидела землю. Сильный удар в живот предотвратил попытку восстановить дыхание, из горла вырвался хрип. Ну уж нет! Нож пропал, будто и не было, я вцепилась в запястье и потянула вниз, стараясь надавить на шею локтем. Передо мной оказалось ее напряженное лицо, в этот же миг спину царапнул нож. Я рванулась вниз, но между нами возникло лезвие. Так и замерли. Анни лежала на земле, я — над ней, сжимаю ее плечи, она — нож.       — И кто победил?       — Думаю я, — холодное лезвие коснулось горла, и я дрогнула. — Будь этот бой настоящим, я убила бы тебя без особых промедлений.       — Как мило, — волосы разметались, к лицу прихлынул жар, а глаза сияли. В такие моменты она действительно становилась живой. «Анни... А ведь у Бертольдта не плохой вкус, напротив — очень даже ничего...» — я на мгновение зажмурилась, пытаясь избавиться от странной, но правдивой мысли. — Тебе когда-нибудь говорили...       — А? — Анни ни коим образом не смущала сложившаяся обстановка, она все ещё держала нож, будто ожидая от меня подлости. Но подлость с моей стороны будет... Нет, не к тебе, не к вам...       — ...какая ты красавица?       Этого вопроса она явно не ждала. Даже нож опустила. Взволнованное и взбудораженное лицо вмиг переменилось в недоумении. Анни приподнялась на локтях, колено уперлось мне в живот.       — Чего? — она наморщила лоб. — Перестань...       Анни не испугалась, но пребывала в явном замешательстве. Брови съехались, а нос немного подергивался.       — Нет, ну правда, никто не говорил?       — Н-нет, ну то есть... какое это имеет отношение к тренировке?       — А они многое упускают... — хоть и обрезанные, волосы все равно мешали смотреть на её лицо.       — Слезь, ты тяжелая... — расслышала бормотание, сходное со словом «кабан». Я не давила, лишь держала за плечи.       Я отползла и села, глядя на лежащую Анни. Оставаясь на земле, она повернула голову, желая видеть меня.       — И что это было?       — Ну, просто я вдруг осознала...       Одну весьма неожиданную для себя вещь. В опрокинутой фигуре виделись сила и красота. Обманчиво милое лицо... Или это обманулась лишь я? А как забавно морщится носик... Мыски сапог дернулись, когда Анни села. Нож все еще был в ее руках. Нужно забрать...       — Попробуем еще раз? — пальцы коснулись рукава куртки. Анни чуть дернула рукой.       — Что с тобой сегодня?       — Да не знаю... — я лишь отмахнулась. — Странное что-то... Ты меняешься, когда дерешься, будто в раж входишь, твои глаза сияют азартом, они всегда прекрасны, но в такие моменты... Это твой конёк и тебе нравится применять свои способности...       Анни притихла и даже подняла голову вместо привычного взгляда исподлобья — она была вся во внимании.       — Спасибо, — ответила девушка, делая пару шагов назад. — Правда, это весьма неожиданно и в духе... — но окончание фразы проглотила скованная улыбка. — Продолжим!       Вечер мы потратили на составление плана. Сидя на земле, где недавно разыгралось сражение, я ковыряла палкой землю. Анни сидела подле, обнимая колени. Под оторванным суком проявлялись фигурки. Схематичные елочки, костерок, треугольники, обозначавшие палатки, ручей.       — Это мы, — я ткнула палкой в наш треугольник, подписанный «КА». — Это чигрыши, — непонятное слово обозначало Жана и Марко.       — Это кодовое слово?       — Нет, я просто не придумала как их назвать в данную секунду… — второй треугольник я подписала «МЖ».       — Значит мы подбираемся…       — Пойдем через ручей, чтобы следы потерялись.       — Да, именно, — по ручью побежала линия, обозначавшая наш маршрут. — Последний план, такого масштаба, помнится мне…       — Но документы ведь добыли, — я догадывалась, на что она намекала.       — Ну да… — Анни не стала продолжать.       — Подбираемся мы, значит, к их лагерю. А дальше…       Мгновение спустя, план оказался втоптан в землю, а Анни протягивала мне руку. Ладони и пальцы, руки в принципе, её меньше моих, но сильнее. Я встала с ее помощью и отряхнулась. Покрутив захрустевшими запястьями, я чуть склонила голову набок. Анни стала разминаться, тоже поглядывая на меня.       — Может оставим куртки?       — Хорошая идея.       Толстовка Анни каким-то чудом все еще была ей по размеру. Серая, она выбивалась в солнечном свете, но мы-то решили нападать в ночи. Мое ворованное темное нечто (изначально подшитая рубаха предназначалась Райнеру и моей должна была быть его зеленая, но все спуталось) же скрыть было куда легче.       Мы выступили, стоило солнцу скрыться за острыми верхушками. Случайный зверь мог бы заметить две заскользившие среди деревьев тени — это были мы. Она с ножом, мои кулаки были плотно сжаты. Кисти порой цепляли ветки, царапая и пытаясь удержать, посеять сомнения. Но план был составлен, отступать я не собиралась. Рядом мелькала форма Анни.       Пробирались по прямой, краткими перебежками. Анни пригибалась к самой земле, будто в любой момент ожидала засады. Я, чуть более уверенная, шла прямо. Среди кустарников недолго было и глаз лишиться. Но по мере приближения смутного светлого пятна костра, дрожавшего среди стволов, я пошла медленней, спина сама собой согнулась, а плечи примыкали то к одному дереву, то к другому. Словно в стан ко врагам идем. Хотя, по сути, так и есть. Анни исчезала среди теней и вновь появлялась перед моим взором.       Огонь становился все ярче и больше, уже превратившись из пламени свечки в настоящий костер. Вот они, соседи. Совсем близко. В какой-то момент я тоже присела, поползя крадучись, рядом с Анни.       Мы засели в кустах у самой опушки, на кромке, все еще скрытые мраком леса. Плана не было, вернее, конечно, был, но до безобразия очевидный, как мы и обсуждали: отвлечь мальчишек и стащить добычу.       Над костром жарился пойманный кролик, Анни утерла выступившую на уголках губ слюну.       — Только кто отвлекает?       — Ты давай, — девушка пихнула меня в бок.       Спорить я не стала. Шуму наделать легче мне. Пригибаясь, я направилась в обратную сторону, пробираясь сквозь ветви, плотно закрывавшие путь. «Конечно, Анечка, дорогая ты моя, сиди там, жди пока мы тут… черт!» — в тот момент я чуть не лишилась глаза. Железа заныла, изогнутая ветка ткнулась совсем немного левее правого глаза.       Жан и Марко сидели у костра, Марко подкручивал импровизированный вертел, пока Жан разглагольствовал, до меня долетали лишь обрывки фраз:       — …передержишь же! Горелая крольчатина… Мама моя говорила... Переверни...       Марко в ответ помотал головой и пожал плечами. Судя по скрежету, кролика и правда перевернули. Отсюда было и не различить, чья рука это была: мальчишки сидели почти вплотную.       — …не очень-то, омлеты она лучше готовит…       — Омлеты? Ну, здесь не особо разгуляешься.       — Да знаю я, знаю, не маленький.       Тут я решила прервать незатейливую беседу, вернее решил ствол, в который я врезалась (он вмиг оказался обруган). Брани и хруста ветвей было достаточно, чтобы голоса у костра умолкли. Прелестно. Ветвь ели скрыла лицо Жана, но Марко, настороженно замерев, обернулся. «Я полено, бревно, кустик, цветочек, не надо!» — шевелились лишь мысли в голове.       Тени у костра зашевелились. Обрывки фраз и бормотание кружились у костра и кромки леса, опутывая непослушные ноги, я так и замерла.       — Я посмотрю, за мясом следи... — мимо синеющего ствола дерева прошла фигура, чуть крепче и больше, чем Жан, да и голос...       — Есть тут кто? Э-эй...       Марко брел; то и дело голова его опускалась вниз — боялся споткнуться. Контур фигуры, скрывавшей от моих глаз костер, будто несильно подсвечивался. Длинные руки плетьми вились вдоль тела, но правая все же была тверже и ровней. Силуэт пальцев соединялся с чем-то длинным и угловатым, острым. «Если противник с ножом... — эхом воспоминаний откликнулся голос Анни. — Сможешь забрать — отлично, не справишься — бейся так».       Нет, нападать нет смысла. По крайней мере сейчас. Тут еще Жан рядом... «Иногда это сбивает с толку, да и чувство собственного превосходства опьяняет противника, запоминай». Я быстро села, сунув ногу под один из ветвистых корней. Руки вмиг испачкались, покрывшись серо-коричневой пылью и грязью.       — Я! Я здесь! — откликнулась, царапая руки и лоб и оставляя грязные следы на щеках и на носу. Жалобный высоковатый тон не походил на мой голос; для убедительности я прижала руки к бокам, пытаясь визуально уменьшить ширину плеч.       Фигура остановилась. Марко что-то пробормотал, но мой повторный возглас будто толкнул его. Марко приблизился и взглянул меня. Я чувствовала чужое изумление и любопытство.       — Ты... чего здесь делаешь? — лунный свет, пробиваясь сквозь листву, отражался на лезвии ножа.       — А? Ты меня услышал!.. Да думала, что к себе иду, заплутала...       — Ушиблась? — второй вопрос звучал намного легче. Напряженное лицо внимательно вглядывалось в мое перепачканное. Он выдохнул.       — Да не то чтобы сильно... М-м... Марко, да? Не поможешь?..       — Это я, да, — меня подняли под руки. Он был не сильно выше меня, всего на полголовы. Руки, не очень крепкие, осторожно смахнули с моих плеч листочки и несуществующие пылинки. Я не разгибалась полностью, горбясь. — Заблудилась, да? А где примерно твой лагерь может быть?       — Марко! Что там у тебя? Эй! — от костра отошел Жан.       Свет пламени выхватил синеющие дрожащие кусты.       — Все в порядке, тут просто...       — Нет, погоди, у меня были вещи, сумка, где она? — я закопошилась. — Ты не видишь?       Марко повернулся к чаще, уперев руки в бока.       — Нет, не видно что-то... я-то решил вдруг бандиты или хищник...       Он слишком расслабился. Наивный... Темная россыпь веснушек коснулась не только щёк, но и рук Марко. Сокрытое тенью листвы и волосами лицо чуть хмурилось, выискивая придуманную мною сумку.       — Марко! Да что там у тебя, Марко?! А-а! — мы оба замерли. И почти в тот же миг обернулись.       Фигура Жана исчезла, но на поляне что-то происходило. Через мгновение вверх взметнулась фигура вдвое меньше. Анни! Команда в голове созрела вмиг. Сапог взметнулся вверх и ударил по ножу в расслабленной руке Марко. «Вниз!» — голос Анни всплеснулся в голове, я подчинилась. Локоть с силой врезался в ногу, по второй, с другой стороны, прошелся сапог. Глухой удар и вскрик. Он упал. Пальцы с силой сдавили деревянную рукоять, рванув вверх, и тут же я бросилась к земле.       Нож уже прижимался к горлу Марко. Испуганные и ошарашенные карие глаза воззрились на меня в немом поражении. До него не сразу дошло, что произошло, но приоткрытый в испуге рот чуть искривился, уголки рта поползли куда-то вбок и вверх. Я надавила сильнее. На шее остался темный тонкий след, протянувшийся вдоль веснушек, а лицо исказила судорога. Секунды, нет смысла держать его больше...       И я помчалась прочь. Во спасительный мрак, такой же гостеприимный, что наступал и в Тросте, когда мы точно так же «охотились». Ноги не чувствовали преград: не видя дороги, я каким-то чудом (впоследствии до меня дошло, что сапоги попросту взрывали воздух выше) не во что не врезалась, не упала, а перед глазами все еще стояло изумленное веснушчатое лицо и легкая растерянная улыбка. Я бросилась вправо. Ни шагов, ни крика, но страх и азарт гнали вперёд, в петлю очередной тропки. А душа так и заливалась, смех раздирал грудь вместе с ледяным воздухом. Я не слышала как хлюпала вода под сапогами.       — Анни! — я ворвалась в наш лагерь.       Она уже стояла у нашего костерка, совсем крохотного, поднеся стащенный вертел. Слабый свет пламени выхватывал тянущиеся к нему пряди светлых волос и призрак улыбки на тонких губах. Анни распрямилась и протянула мне руку.       — Отличная работа, — и улыбнулась. Ярко. Тень сползла с губ, спрыгнув в костер, у рот едва приоткрылся. Редкие искры подпрыгивали, отражаясь в кристально-чистых глазах… искры не только костра, но и радости.       Ликованию нашему не было предела. Украденное казалось даже вкуснее (достаточно было вспомнить испуганный вскрик Кирштайна). И правда, великолепная охота. Мясо почти с пылу и с жару, пожарилось намного лучше. Я рухнула на сложенные рядом с кострищем ветки, служившие чем-то вроде коврика. Анни встала на колени рядом, вновь занявшись костром. Только пару ветвей подожгли, чтобы свет был.       Ели молча. Это уже стало своего рода обычаем. Анни кривила губы, будто хотела улыбнуться, но что-то мешало. Тени ползали по лбу, увеличивались, наползая на глаза и скулы, трепетали под нижней губой.       — И все же… — начала она, проглотив кусок, — как работает твоя способность?       — А?       — Ты можешь использовать её, не обращаясь… Кто же ты…       — Верно, но я не способна оборачиваться.       — А пробовала?       Нет. Честно нет, да и в голову не приходило. Регенерации же нет, откуда быть силам титана? Все логично. Я помотала головой. Кровь все ещё стучала в висках.       — И все же это довольно интересно… Ты знаешь будущее каких-то конкретных людей? Ты ведь поняла о ком я говорю… — речь скорее напоминала мысли вслух, нежели прямое обращение ко мне. «Ей свойственно», — я почти увидела, как внутренний голос пожал плечами. Анни успокоилась гораздо быстрее чем я. — И ты не знаешь, как получила эту способность?       — Не-а, — я повторно мотнула головой, доедая добычу.       — И не ела никого, не помнишь? Все… твои родственники живы?       — Надеюсь, что это так… Эй, постой, ты имеешь в виду..?       — Я видела предыдущую Женскую Особь лишь один раз, но обладаю ее воспоминаниями. Знаю, кем она была не понаслышке. Может у тебя так же? Настолько хорошо, что воспоминания твои смешиваются с…       — Не говори так! Они живы и здоровы! — и пусть даже не думает. Я, к счастью, не дочь доктора Йегера.       Она умолкла, обняв колени и задрав голову к тысяче колючих холодных звезд. Вечер выдался относительно теплым, но от пристальных, сквозящих жестокой безразличностью, взглядов сверху, бросало дрожь. Тяжелые облака медленно ползли, цепляясь за верхушки деревьев, унося с собой нашу эйфорию. По форме напоминавшие дирижабли, они лишь на миг укрывали небо, вновь подставляя нас бесчисленным взорам. Анни они тоже что-то напоминали. Высвеченная костром щека и шея чуть подрагивали.       — И почему не поступить проще?       — О чем ты?       — Марлия же так уверена в том, что Координата у короля. Зачем сохранять жизни элдийцам на Парадизе? Я имею в виду, почему бы просто не сбросить бомбы на стены… много и разом, все же погибнут, да и обладатель Координаты тоже. Просто не успеет восстановиться. Зачем все так усложнять?..       — Но разве репутация Марлии не поддерживается засчет Парадиза?       — Ты права, — серьезно отвечала Анни. Измождённое и измученное лицо, не казалось детским. Будто невидимая ладонь сдавила ее четырнадцатилетнее лицо, оставив неизгладимый след. — Они играют с нами. Да только играя, они забыли о соседях. Через пару лет титаны перестанут быть настолько мощными боевыми единицами. И от нас конечно же избавятся. Пускай Женская особь и проворна, и сильна, да только найдется противодействие. Да даже если рассматривать Бронированного титана, вообще, я не об этом лицемере, то рано или поздно создадут оружие, которое сможет пробить защиту… И зачем он тогда? Какими благами они не увещевали, от нас избавятся, как только мы перестанем быть нужными. Ну оно и верно. Чего стоят наши жизни?       — Нет, постой, каждая жизнь равна и…       — И все ничего не стоят. Ни ты, ни я. Как считаешь, если мы умрем, ну вот, например, здесь, что-то поменяется? Это изменит мир?       — В твоём случае — да, в моём…       Нет. Здесь у меня никого нет, только эта троица. Даже если и так… Я легла на спину, взор обратился к небу. Точно так же будут отражаться звезды, разве что тусклее взгляд будет. Без искры, без живости, отражавшейся в мимике и жестах. Не будет войны, не будет лжи, боли тоже не будет. А что тогда, если только из того и создан этот мир?       — Не думаю. Вместо меня будет другой носитель. Он получит мои воспоминания и проживет свои годы, за ним будет другой…       — Не говори так.       — А что? Будто бы я имею значение, — она фыркнула. — Значение имеет лишь удар, наносимый мной. Нет, не совсем: хороший удар, наносимый мной и наносящий урон. Я тренировалась день и ночь, и отец радовался лишь когда я ломала ему руки и ноги, когда я причиняла боль. Только эти моменты имеют значение. Когда ты бьешь и поражаешь цель, ты побеждаешь. Только этому он меня и учил. Как видишь я даже готовить не умею. Историю пишут победители. Если я проиграю, меня сожрут. Это произойдет в любом случае.       И проблеска детской наивной надежды не услышала я. До чего на самом деле жуткая картина…       — Мы имеем смысл, лишь нанося удар. Ты, я, Райнер, Бертольдт, Пик, Зик… Ты их же видела?       — Пик Фингер и Зик Йегер, Перевозчик и Звероподобный.       — И как же работает твоя сила, в толк взять не могу… — она взмахнула рукой.       — К слову! Не хотела ли ты обратить внимание на фамилию Зика? — вот оно! Мой шанс объяснить им.       — А что с ней не так?       — Ну, какая она?       — Йегер.       — А какая фамилия у Эрена?       — Который..?       — Ну, орёт громче всех, что истребит всех титанов, — Анни понимающе кивнула.       — Эрен… Эрен Йегер?       — Интересное совпадение, не так ли?       — Ты все ещё пытаешься убедить меня в своей правоте?       — Отец Зика, — я даже села. — Гриша. Был участником группировки «Возрождение Элдии». Но Зик сдал отца Марлии из-за чего Гришу, его жену Дину и других сослали на Парадиз.       — Ты говоришь об этом так, будто прочитала это где.       Так и есть. Я знаю вашего создателя. Не лично, конечно, но…       — Но Гриша получил силу Атакующего титана и сбежал за стены. Там женился второй раз и от нового брака родился Эрен.       — Получил? Атакующий титан был утерян много лет назад. Его нет ни у Марлии, ни у Элдии.       — Нет! Он тут, на Парадизе, у Эрена. Я видела, как он регенерирует.       — Ладно… Но ты ведь понимаешь, что за ним нужно наблюдать? — Ты мне не веришь?       — Не знаю, как к этому относится. Магии не существует. Может это ты и есть Атакующий? — она повернула голову, плеснув холодом глаз. — Или может ты Челюсти?       — Вроде не зубы, — попробовала отшутиться я. — Как ты тогда объяснишь это?       Я вскинула руку со шрамом, пересекавший ее поперек. Белело воспоминание о первой с ребятами встрече.       — Ну так регенерацию контролировать можно, — девушка пожала плечами. — Должна я лезть к тебе в голову?       — Нет.       — Ну вот и договорились. Да и если верить тебе, ясновидящая… что будет с моим отцом?       Она спросила почти безразлично. Да только губы поджала       — С ним все будет хорошо, народ Элдии освободится, и он вместе с ним, — дала я ответ. — Только произойдет это через семь лет.       — А разве… разве ты не говорила, — она заулыбалась, но глаза оставались по-прежнему широко распахнуты. Тень пала на лоб и лицо, оставив осветленными лишь зубы. — Что видишь лишь на пару ней вперёд?       Прошибло испугом, я замерла. Попалась.       — Не так-то ты с нами честна, верно?       Рот закривился, удерживая слабые оправдания.       — Но тем не менее, спасибо, — она перестала давить улыбку и вздохнула. — Если твои слова правда… Ты ведь наврала, чтобы сохранить свою жизнь? Тебя можно понять. Наверное, это страшно, оказаться среди врагов и чувствовать их превосходство.       Ты не видела Сигансии… Хорошо потерять сознание, ничего не видеть и не слышать. От тебя ничего не зависит, ты либо погибнешь, брошенная, либо будешь спасена. В первом случае главное не очнуться в момент, когда смерть протянет руки.       — Возможно, он все-таки прав и от него есть толк… — фраза, брошенная в каскад звезд, коснулась и моего слуха. — А может ты знаешь, почему все же нельзя было сбросить на стены бомбы?       — На самом деле это довольно странно, ведь король предупредил, что в случае вторжения, Дрожью Земли он уничтожит весь остальной мир…       — Уничтожение что-то не торопится. Два года уже прошло.       — И не кажется тебе это странным?       — Может он блефовал, кто знает…       — Я знаю! Они не могут спустить на мир Колоссальных, потому что Координаты у королевской династии нет.       Она очень тяжело вздохнула. Очень. Вздох вышел сиплым, отдаленно напоминающий глухой рык. Я умолкла.       — Давай спать…       Я легко согласилась. Костер уже догорал и лишь угли синели, порой посверкивая яркими красками, будто находившими волнами. Огонь, напоминающий море. Иронично.       Уже в палатке Анни повернулась ко мне, коснувшись руки:       — Я не исключаю твоей попытки обнадёжить меня. Спасибо. Вообще ты куда больше похожа на него, хоть и отрицаешь.       — На кого?       Она улыбалась. Совсем иначе. Искренне. Глаза слегка сощурились и нос дернулся. Красивый, с горбинкой. Чем-то похож на мамин. Но радость вмиг сникла.       — На Марселя. Он был таким же. Думаю, они тоже это заметили.       — «Таким же»?       — Таким же связующим звеном в отряде. Ему всегда удавалось найти общий язык, даже со мной. И Райнер сейчас пытается подражать ему. Как будто пытается искупить вину за ту жертву. Всякий раз хочется накинуть шнур на шею и давить, давить, пока его хребет не лопнет, пока он не заткнется навсегда со своими глупостями о солдатах и воинах. Это все ложь, а он будто не понимает. Будто не понимает, что кого бы он из себя ни строил, нас всех сожрут. А ты…       Я не шевелилась, ожидая приговора, свет глаз померк, Анни вздохнула.       — Ты говоришь об этом. «Нам крышка, но давайте сделаем, что должны», это так похоже на него… Марсель кое-как держал нашу команду. Ты делаешь то же: «Мы семья, ну давайте!» — она передразнила меня. — Никакая мы не семья.       — Нет, конечно нет, но…       — Знаешь, почему ты жива? Мы решили дать шанс Райнеру.       В горле резко закончился воздух, а брови съехались над переносицей. Шанс?       — Он просто громче всех говорил, что ты съела Марселя. Это единственное объяснение. Согласна? Возможно он все еще пытается убедить себя, что все в порядке. «Марсель погиб, но в нашем отряде все еще четверо титанов. Да, это какая-то девка, которую я впервые видим, она точно будет за нас!» — она даже не стала голоса ломать. — Я поверила ему, позволила себе поверить. Бертольдт молчал, как всегда. А ты своим поведением, своими попытками убедить нас, что все в порядке, объединить… С ним же нельзя поговорить, да? Конечно нельзя, о чем же это я, веду себя как он…       Лишенное эмоций лицо лишь подергивалось в нервных судорогах: я чувствовала, как подрагивают губы. Монолог обрушился на меня с гулким грохотом, отбросив в безвременье. Но тут Анни неожиданно ухнула и опять вздохнула:       — Что я все о нем, да о нем, наверное, мне не стоило тебе это говорить, но тем не менее. Марсель мёртв и с этим ничего не поделать. Я тебе рассказывала о предыдущей носительнице Женской Особи?       — Я… Упоминала ты ее... вроде бы. Может завтра расскажешь?       — Извини.       — Все в порядке, — этому идиоту решили дать шанс и поэтому я жива?       Анни заворочалась и спрятала лицо в ладонях, грея нос. Я же прижала кулаки к плечам, сжав руки крестом. Смешанное и странное чувство овладело мной: внутри ворочалась злобой змея, но и что-то легкое кружило голову. Я жива только благодаря тому, что они нашли меня после смерти Марселя. Они приняли меня, потому что нашли после смерти Марселя. Я теперь буду вместо него. Да даже не «буду», я уже вместо него.       Спина Анни мерно вздымалась, девушка тихо сопела. Во мраке ночи и не различить, она ли это…Каштановые коротко стриженые волосы сменят светлые и мягкие; шею покроет оспа веснушек, какие я всегда представляла у Марселя. Круглое плечо превратится в острое, мальчишеское… «Мы справимся с этим, ведь так?» Но видение продлилось недолго, я провалилась, оставив Анни где-то наверху, бросившись во мглу.       У Анни было два способа будить: тормошить и подолгу смотреть на спящего. Первый способ обычно применялся к Райнеру (но то больше походило на пинки) и изредка к нам с Бертольдтом (а здесь уже зависело от настроения). Второй же был применен ко мне в пятое утро. Среди бесконечной череды смутных видений я ощутила колючую и неясную тревогу, обратившуюся в две четкие дыры, вокруг которых оброс синий иней. А следом родилась и мысль: «Как же красивы её глаза».       — Проснулась? Вставай.       — И тебе доброе утро, — мила, но холодна.       Анни отодвинулась, и я села, пока еще не проснувшийся до конца мозг достраивал окружение. Я выползла из палатки, ворча и скрипя, что несмазанная дверь, и тут же поморщилась. Пронзительная бирюза заливала небо и лишь вдали занималось рыжиной солнце.       — Что в такую рань-то?.. Анни ничего не ответила, разминая ноги.       — Не спится?       — Ага… — суставы похрустывали, Анни с силой наклоняла голову то к правому плечу, то к левому. Светлые пряди метались в такт голове и лишь иногда сбивались, путаясь и смешиваясь.       Затем она отправилась к реке, на ходу стащив куртку и накинув ее на одно плечо. Я же осталась сидеть у кострища, чуть покачиваясь. Стоило бы лечь обратно, но уже не хотелось. Палец коснулся холодной золы и спустился к осевшему на землю пеплу, оставляя глупые завитушки-следы. Корявая линия завернулась в горбатый нос, рядом появились очертания глаз.       «Холодно…» — толком еще и мыслей не было, а разве только одна. И кожанка не грела, а Анни, видимо, все устраивало: она по щиколотки стояла в воде, умывая лицо и фыркая. Неубранные светлые волосы растрепались по плечам, отливая золотистым рассветом.       — Иди сюда!       — Ну что еще вы изволите-е? — жалобно вопросила я, побредя на зов.       Но стоило мне приблизиться, как в лицо мне брызнула ледяная вода. Я даже подпрыгнула, будто вздернули, растормошили, лицо само по себе закорчилось, я поежилась.       — За что?!       Анни хихикала, прикрывая рот и кончик носа ладонями. Голубые глаза хитро щурились, а губы (я их не видела, но зато отчетливо представляла) кривились в коварной улыбке. Судорога сдавила и напрягла плечи, руки мелко подрагивали, в воду заходить я не желала.       — Иди-иди, — Анни была иного мнения на этот счет, и снова плеснула водой в мою сторону. На этот раз прилетело на брюки, колено подогнулось, но лишь на миг.       — Нет, — насупившись, я отошла подальше, а Анни отняла руки от лица и шире улыбнулась:       — Ужасно выглядишь, — будь моя воля, укуталась бы в одеяло. Я выдавила на «комплимент» неискреннюю улыбку, скаля зубы.       — Спасибо, я старалась.       Наверное, это здорово, но только когда ты бодр и полон желания и сил жить. Утро с рассветом, видимо, наделили этими дарами Анни, забрав их у меня.       — А если серьезно, то ты красиво улыбаешься, — я уже развернулась к лагерю. Услышана была или нет — загадка.       Видимо, мое предположение оказалось верным: ближе к полудню, когда нужно было уходить, настроение Анни испортилось, вернее, стало обычным. Ямочки у губ исчезли, а морщинки, повторявшие форму улыбки, разгладились, а расслабленные уголки губ повисли, чуть оттягивая нижнюю губу.       Мы спускались по пологому склону, цепляясь за камни: спускаться было намного сложнее, чем идти к уже исчезнувшему лагерю. Постепенно лес редел, сменяясь кустарниками и голой твердой землей.       Ближе к лесу стояла группка во главе со знакомой крупной фигурой. Сбоку донеслось недовольное бормотание: Анни отвела взгляд и поджала губы. Я же напротив — вскинула руку, замахав:       — Райне-ер! Райнер! — да, это был он.       — И когда только вымахал… — бурчала Анни рядом.       — Еще двое! — мне махнули в ответ.       Наконец спуск завершился, и мы подошли к группке. Рюкзак оттягивал плечи, но я все равно умудрилась упереть руки в бока, стараясь не сгибаться. Глаза чуть щурились, поблескивая из тени надбровных дуг.       — Ну и как же ваши дела?       — Прекрасно! — с энтузиазмом сообщила я (все-таки, видимо, запас энергии у нас с Анни был один на двоих). — Нам нечего было есть, поэтому мы съели Жана и Марко.       Райнер усмехнулся и лишь чуть повернул голову, вскинув правую бровь. Там же, куда наклонились светлые вихры, я заметила знакомый затылок.       — Она хотела сказать, что мы урвали у них жареного кролика, — вставила Анни, исподлобья глядя на Райнера.       — Кролика? — отчего-то её слова, произнесенные почти вдвое тише, привлекли внимание Кирштайна, в отличие от моих. Мальчишка развернулся и теперь стоял рядом с Райнером, уперев руки в боки. Весь он будто пытался выглядеть больше и страшнее. — Это возмутительно! — тонкие ноздри острого носа гневно раздувались. — Ты!.. Это была твоя идея?!       — А то! Каждый сам за себя, или ты на честность рассчитывал?       Жан сощурился; ямка под губой стала глубже — закусил со внутренней стороны.       — Вот как? Значит спокойно пожить ты мне не дашь? Сначала записка, теперь это?!       Райнер, почти за его спиной, кривил губы, силясь спрятать улыбку.       — Не дам, — согласилась я, пожимая плечами. Видимо кража кролика из-под самого носа до глубины души задела Кирштайна, он собирался сказать что-то еще, но тут подошел Марко.       — Какой в этом смысл, Жан? — спокойный, он даже улыбался, пусть и будто устало. — Вкусный-то хоть кролик был? — Анни в ответ кивнула, и я с не меньшим энтузиазмом повторила ее жест. — Ну и прекрасно, — улыбка расцвела на веснушчатом лице. — Ваше нападение было эффективным. Полагаю, это можно назвать хорошим проявлением навыков выживания.       Захвалили. Я улыбнулась в ответ и кивнула.       — С вами приятно иметь дело, — Анни фыркнула.       Марко хотел добавить что-то еще, но не успел: по плацу гулким эхом прокатился голос Шадиса. А команда была проста и понятна: не успели мы толком выдохнуть после спуска, как уже стояли смирно. Несколько покачиваясь и переминаясь, давя на землю стопами, я следила за Шадисом, но при этом пытаясь не поворачивать головы.       — Вы справились с заданием. Отлично. Это не повод расслабляться! Думаете, это все?! Нет! — ну а оно и ясно, кто бы сомневался. Будь у меня достаточно наглости и смелости, плечи взметнулись бы вверх и обратно вниз. — Не расслабляться! После построения рукопашный бой!       Хорошо. Плечи, кисти и пальцы захрустели, я, вольно выбрасывая ноги вперед, направилась по плацу. Анни скрылась в неизвестном направлении. Ну а с другой стороны и не сказать, чтобы плохо, моя компания, должно быть, ей надоела. «К тому же, мы хотим разнообразить круг наших соперников», — промелькнуло в голове. Вчера я опять напала на человека, чтобы... Выжить? Напали, ограбили... Но, видимо, таков наш путь. То же, что и в Тросте. Воруй, бей, отбирай, рушь... И почему я задумалась об этом только сейчас? «Своевременно».       — Эй! Постой, подожди, — и как же бывают легки некоторые на помине. Взгляд мой уперся в шею. Среди россыпи веснушек виднелась красноватая тонкая полоска. Я подняла глаза чуть выше. — Это опять я...       — Это опять ты, Марко, да, — я взглянула на него снизу-вверх. Юноша улыбался, но неуверенно.       — Знаешь, это было весьма необычно, я о произошедшем вчера...       — Прости, ничего личного, нам просто была нужна еда.       — Нет-нет, все в порядке! — Марко взмахнул руками, мотнув головой в дополнение своему жесту. — Я про другое: тот прием, что ты использовала на мне...       В своих словах он не был уверен. Руки (и тоже в веснушках!) без конца вертелись и крутились, теребя рукава куртки.       — Ты не могла бы показать его еще раз?       Почему нет? Я улыбнулась. Марко заулыбался шире. Славный парнишка.       — Просто, это было довольно неплохо, да и...       — Станет компенсацией за украденного кролика?       — Может быть, — в такой же игривой манере ответил Марко, чуть склонив голову набок. — У меня есть нож, так что мы сможем воссоздать наш поединок.       Руки сжались в кулаки. Вперед!