***
Пока не выпал снег, и земля не покрылась льдом, проведение спарринга не вызывало трудностей. Одной из сторон, которой бы стоило получить развитие — разнообразие среди соперников, а в частности — готовность к разнообразию. За весь октябрь со мной целый один раз согласилась сразиться Анни; Бертольдт и Райнер куда охотней шли на контакт, в особенности Райнер. Но чаще них свою компанию предлагал Марко. — Нападай! — Марко сжал нож, и я выдохнула. Напала. Быстро и стремительно, уже по изведанной тактике: броситься в сторону, а потом ударить, сильно и резко. «Позволь противнику думать, что твои действия можно предсказать…» — полтора года прошло, а ее слова впились в мою память и до сих пор не отпускали. Особенность общения с Анни заключалась в её взгляде, и не понять, чего в нем больше: мрака мысли или света кристальной голубизны. Скажет что-нибудь, уставившись прямо на тебя, и вряд ли забудешь. Действовать четко по плану, а потом, как только начнешь отклоняться, бить как можно больнее по слабым местам. Ноги или шея. Нога! Резкий прыжок в сторону, удар ногой в голень и в сторону. Готово! Марко зашипел и потянул руки к ноге, бой окончился внезапно. Я замерла, чуть сжав кулаки. Марко не вскрикнул, но лицо его изображало все новые и новые немые эмоции. — Что с тобой? — глупый вопрос. — Кажется… нога, ай… Ну здорово. Марко выдавил некоторое подобие улыбки: — Не поможешь? — Помогу… — я наклонилась и протянула руки, желая поднять Марко. Мальчишка поморщился и зажмурился, я быстро поднырнула под его руку со стороны раненой ноги. — Сильно болит? — Ага, — Марко стиснул зубы и зажмурился. Перестаралась. А получится ли дотащить его до больничного крыла? Марко немного выше меня, и насколько успешной будет попытка дойти прыжками — вопрос хороший. Внешне нога не изменилась, но, видимо, травму скрывал сапог. — Жан! Жа-ан! Ох нет, сюда идет Шадис... Марко снова поморщился и обратил взгляд в землю, сгибая ногу. И действительно, широким шагом пересекая плац, Кис Шадис шел прямо к нам. Меня миновал допрос во время посвящения, а вот Марко он явно травмировал. Я приобняла Марко и взглянула на инструктора. — Что здесь у вас? — Да вот с ногой... Тренировались, а тут... — Ясно. Ты, Бодт, все еще собираешься идти в Военную Полицию? О какой защите короля может идти речь, если ты и за себя постоять не можешь? Помог блин. Мне не хватило смелости вступиться за Марко, поэтому я лишь промолчала. Марко тоже не ответил, склонившись и уцепившись за колено. — Отведи его в больничное крыло. — Так точно... — мы не двигались пока Шадис не отвернулся и не отошел. — Ты чего ему ничего не ответил? Марко сощурился и махнул рукой: — Да будто бы помогло, не хочу с ним связываться. Серьезно, не начинай пожалуйста. — Понимаю. Марко чуть распрямился и снова вскинул руку. Теперь мы звали Жана вдвоем. Наконец, он появился, несколько устало взглянув на меня. Однако стоило ему увидеть Марко в столь странном положении он нахмурился, но тут же брови его поползли вверх, морща лоб. — Помоги пожалуйста, — Марко протянул к нему руку, но тут же указал на ногу. — Что случилось? — Случилась я, — Жан поднырнул под другую руку Марко, и мы заковыляли прочь от места поединка. — Это и так понятно… Ногу вывернул? — Да нет, кажется, сломал. Жан поджал губы и зыркнул в мою сторону. Ну сломала и сломала… Не специально же. Жан явно считал иначе, и в этом была частичка правды: я не предположила, что от прямого удара по голени, она может пострадать. Больничное крыло так же, как и остальные постройки, представляло сруб, разве только вдвое длиннее казарм. Втащить Марко по ступенькам оказалось непростой, но посильной задачей, тем более сам Бодт и старался быть не настолько беспомощным. Переданный врачу, он благодарно кивнул. — Идите. Или вам тоже нужно? — Да нет… — Ну так и идите отсюда, — цыкнул мужчина, махнув рукой в сторону двери. Я почувствовала тычок в бок: Жан, глядя на меня кивнул в сторону дверей. Ничего не поделать, да и под суровым взглядом врача долго оставаться в больничном крыле не хотелось. Нога Марко в действительности оказалась сломана. Кроме него в больничном крыле почти никого и не было, а если и были, то не задерживались ненадолго. Сегодня на другом конце помещения возник кадет с вывихом ноги, но по словам Марко, выпишут его завтра или послезавтра. Чувствуя вину, я периодически приходила в больничное крыло, зачастую в компании Жана: он практически поселился под кроватью друга. Часто захаживал и Армин. Мальчишка часто садился на край кровати и начинал рассказывать о жизни за пределами корпуса и стен. Армин… С ним куда сложнее. Лучше молчать и удивляться, ведь одно неосторожное слово, и… Поэтому Жан был более удобным компаньоном. После обеда и до ужина мы спешно покидали столовую и направлялись к Марко. Наши с Жаном слова были прозаичнее, чем рассказы Армина о горах, что подпирают небесный свод, об огненном море и прочих чудесах свободного мира. И пусть свободный мир не так прекрасен, не стоит разочаровывать воодушевленных Арлерта и Бодта. Жана же мало интересовали такие рассказы, его вполне устраивала живописность центра, безо всяких океанов. — Какой в этом смысл, Марко? Вот поедем мы с тобой в центр, и где же там будут эти все..? — Жа-ан! Разве, по-твоему, это не прекрасно? Неужели ты не представляешь? Если разведчики… — Разведчиков ждет крах, разве это не очевидно? Как, по-твоему, кучка самоубийц позволит людям выйти из-за стен? Да и надо ли оно? Я только-только присоединилась к компании мальчишек и, не желая прерывать беседу, махнула Марко рукой, но тот все же решил втянуть и меня: — Привет! — он жизнерадостно улыбнулся. — Слышала, о чем говорили? — Ага, — я присела рядом и кивнула. — И что думаешь? — Я?.. — А кто ж еще, — фыркнул Жан. — Ну давайте так… Если разведчики самоубийцы, значит им нечего терять, так? То есть нет того, чем они откажутся жертвовать, а значит и страха нет… Я так это вижу. — Ну то есть челики вроде Эрена. — Отчасти. Но он одержим местью. Свершит правосудие и успокоится. Наверное. — Вот именно что «наверное», он просто тупой! — Жан постучал костяшками по деревянной кровати Марко. Бодт чуть нахмурился и поджал губы: — Жан, ты не прав. — Да ты думаешь, если бы гражданским можно было выходить за стены, он не пошел бы с кухонным ножом? И что в нем Армин нашел? Ага, с Микасой. Марко шумно выдохнул. — Жан, прекращай, это не смешно. Он беженец, не стоит… — И ты туда же… Марко, это не моя проблема, что этот идиот постоянно петушится и… А как с размышлений о свободном мире мы перешли как обсуждению Эрена? Марко тоже явно не понимал. Переведя взгляд на меня, он чуть нахмурился. Против Йегера он ничего не имел и продолжать диалог не желал. Тема, нужно сменить тему. — Мы обязательно возобновим тренировки, хорошо? — Марко чуть приподнял ногу, будто нужно было объяснять причину. — В центре, в принципе, может пригодиться... — Не то что за стенами, — фыркнул Жан. — В следующий раз и тебе что-нибудь сломаю, будь аккуратней, — я развела руками, взглянув на Жана. Но вообще, на самом деле он прав. От титана не спасет, а вот от человека вполне... Кто же мне скажет, что в какой-то момент не придется сразиться в открытую, не прячась на плечах гигантов или в толпе. — Чересчур уверена ты в себе, что, думаешь, в равном бою победила бы? — А кто тебе честность гарантирует? И чем же бой был нечестен? Да-а, а ты прям точно уверен в себе и своих силах. — Ну а как же? Я более чем уве… — Жан был готов разразиться монологом о прекрасном и светлом будущем, в котором он будет служить в Военной Полиции и в котором не будет меня, но у меня было, что сказать: — Ага, сказал тот, кто нормально Микасе в чувствах не может признаться, — отличный козырь был вскрыт. И, видимо, вовремя: Жан будто подавился: он открыл рот, глаза его округлились, а ноздри раздулись (послышался гневный свист). — Ка-акой еще Микасе?! — выпалил он, во все глаза таращась на меня. Марко подавил смешок. — Микаса Аккерман, с такими еще, знаешь, темными волосами, в шарфе, симпатичная, не так ли? Очень похожа на девушку с твоих рисунков… — Откуда ты… — мальчишка в конец растерялся. — Это очевидно, Жан. Ты бы на нее так не пялился, будь она тебе безразлична, поэтому… — я развела руками, усмехаясь. Может быть я и зря училась и учусь драться на кулаках, но в словесной дуэли у меня всегда есть преимущество. — Какое это вообще имеет отношение к тому, что мы обсуждали?! Кхм! — но кашлянул, будто и правда подавился. И тут он пришел к, возможно, самому умному решению: поморщился и махнул рукой. — Ой да ну тебя… — Жан, ладно тебе… — Да ничего не «ладно», ты разве не видишь? Она сама начинает! — Тебе двенадцать или шесть? — неожиданно я поняла, что Жан — самый младший из нас троих. Даже если не учитывать, что мне девятнадцать, а не четырнадцать. А с другой стороны… Поменялась ли я, выросла ли эмоционально… Возможно, мне все еще семнадцать. Жан надулся и скрестил руки, уставившись в пол. — Нет правда, я иногда действительно забываю, что тебе не пятнадцать, — честность обидела парнишку еще больше. — Опять? Ну хватит… — подал голос Марко с койки. — Прости, — буркнул Жан, и я тоже спешно извинилась. — Пойду я… Как бы невзначай задев меня сапогом, Кирштайн поднялся и, махнув Марко, пошел на выход. Сапоги уверенно стучали о деревянный пол. Проводив Жана взглядом, я снова обратилась к Марко. — Откуда ты узнала про Микасу? Тебе сказал кто?.. — Не, все так, как я ответила ему. Считай, на лбу написано, — я провела пальцем по собственному лбу. — Такое иногда бывает, и определить обожаемого довольно легко… — Правда? А про себя такое можешь сказать? В смысле, ты понимаешь, что кому-то симпатична? Интересный вопрос. Неожиданный, сказала бы я. Марко чуть склонил голову, желая меня видеть. На мгновение веснушки и карие глаза исчезли из моего поля зрения, а вместо него стали возникать знакомые лица. Бертольдт? Нет, ему Анни нравится (или, если обращаться к мнению Анни, Райнер), об этом и его поведение, и я, и Райнер говорим. Блистающие зеленью глаза сменились посверкивающим янтарем: нет. Друг хороший, а так… Анни? Вряд ли. — Нет. Не думаю, что кому-то нравлюсь, да и зачем это сейчас? К тому же, мы солдаты, я еще и разведчик, ну, будущий… — Я думаю, если ты овладеешь маневрированием так же, как и рукопашным боем, то, как минимум сможешь выжить. — А победить? — Ну… — Марко мягко улыбнулся, а взгляд его будто остекленел. — Это уже другой вопрос. Надеюсь, что да, ты ведь этого хочешь… — Хочу… — эхом прошелся общий вздох. — Очень. Победа, благородна ли? Смотря чья. Во мраке мысленного взора явились две фигуры, в точности как две капли воды: грубоватые и плечистые, в лицах узнала свое, но иное… явно старше. Фигуры меж собой различали лишь одежды и выражения лиц. Одна в бежевом военном камзоле (удлиненные полы в пустом пространстве отчего-то развивались), кровью цвела алая повязка на левом плече, смятая пальцами. Воин смотрел вперед, стискивая зубы, брови съехались в корежущей злобе. Вторая — Солдат: тусклый взгляд уперся в пустоту, а губы тронула усталая улыбка. И что же это? Райнер такой же? Две победы для каждой стороны, и победа одной является поражением для другой… «Опасную игру ты затеяла…» — Победа… — эхо мыслей едва слышно вырвалось наружу. — ...над этими чудовищами принесла бы наконец покой всем нам. А можно ли пойти сюда, не мечтая о мире? Марко задумался, указательный палец коснулся верхней губы. — О мире хотя бы для близких, я думаю.***
Вновь и вновь я возвращалась к вопросу Марко: нравлюсь ли я кому-то? Нет, ну конечно, безусловно, фантазию можно устремить в дальний-дальний полет прямо в штаб Разведкорпуса к Эрвину Смиту или Леви Аккерману, но в своих мыслях я старалась придерживаться рационализма. «А должна ли я кого-то здесь выбирать и присваивать себе?» — влезал в голову вопрос. Выполню то, что хотела... а потом? Бертольдт, Анни и Райнер — почетные воины вернуться в Либерио, а я? Ни документов, ни родни... Ну даже если и повесят клеймо элдийки, что делать дальше? В лучшем случае, останусь там, с товарищами, а в худшем вернусь сюда. Под пять метров ростом, а то и выше. В идеале вернуться всем, однако... я сделаю все, что в моих силах. А отношения и прочие побочные явления разного рода симпатий не должны быть выше того круга людей, с которым я связала себя кровью два года назад. «И все-таки Бертольдт Анни больше подходит», — Анни больше не проявляла никакого интереса к Армину, на всех общих собраниях смотря куда-то в пустоту, но ее вопросы о нем плотно засели в голове, хотя ничего плохого в них и не было. Никаких Арлертов. Честно говоря, себе я толком не могла в полной мере объяснить той неприязни к Армину, что так душила меня. Однако сейчас, в контексте нынешних обстоятельств, всякий думающий лучше среднего — враг. «А что же с Райнером?» — снова вопросил голос. Из головы еще не выветрились голубые глаза, как рядом предстало лицо Брауна, Анни тут же скривилась. Их неприязнь и вражда выражалась не так явно, как моя с Жаном (вернее, его на меня обида), лишь косые взгляды и раздраженное фырканье Анни. Райнер и не лез. Ну почти. В один из дней я стала свидетельницей их общения. Это было незадолго до обеда, во время спарринга. Лишившись постоянного партнера, я вновь искала компании Анни, однако та будто избегала меня. Зато не избегал Эрен, а вместе с ним и девчонка в красном шарфе (хотя бы в начале ноября он был уместен). Йегер, обещая стать сильнее, поднимался вновь и вновь: он не особо отличался усидчивостью, раз за разом ударяясь головой о стену и надеясь ее, видимо пробить. Иронично. Я в очередной раз пнула мальчишку и направилась прочь прежде, чем Микаса успела что-то сказать. В этот момент я и увидела «парочку». Точнее услышала и только после взгляд мой зацепил фигурку Анни. Райнер предстал грудой на земле подле. Брошенный, он скорее вызывал опасения насчет сломанных ног: левая была вывернута, будто передо мной предстал результат не драки, а неудачной попытки сесть на шпагат, правой же не было видно вовсе. Райнер пытался встать, но ноги его не слушались, и он морщился. В довершение картины, Анни плюнула и направилась к противоположному краю плаца, словно не желая и вовсе видеть поверженного. — А-арх... ты, я надеюсь, будешь посдержанней, — янтарные глаза медленно поднялись от мысков сапог вверх и теперь вперились в мое лицо. — Она слишком хороша для тебя, Райнер, — усмешка сама собой наползла на лицо вместе с гадким прищуром. — Да я и не претендую... не поможешь? Я заметила плевок на куртке, Анни попала прямо в скрещенные лезвия. Нет, такое ей вовсе не свойственно. Помогая Райнеру встать (хотя я по большой части просто ворчала, сжимая его пальцы), я спешно оглядела его. Левая рука, прижатая к груди, дымилась, согнутая ближе к локтю. Растянутая и надорванная ткань формы окропилась кровью, а из разрыва торчало что-то белое, тоже измазанное, острое... кость. Безо всяких сомнений, кость. — Черт... — я охнула. — Сейчас заживет, — Райнер тяжело вздохнул. Я сделала шаг вперед, не увидел бы кто... Здоровые пальцы, конечно, прикрывали открытую рану, но не были способны спрятать ее до конца, да и скрыть пар, с тихим шипением урывавшийся вверх, не представлялось возможным. Было бы замечательно отлучится куда-нибудь, но не в медпункт, нет-нет-нет. Врач и остальные курсанты наверняка удивятся чудесному восстановлению руки меньше чем за день. — Да-а... она сильно разозлилась, — Райнер усмехнулся и чуть отодвинул здоровую руку, будто оценивая ущерб. — А что ты сделал? — я помнила, как губы девушки всякий раз белели, стоило Райнеру появиться поблизости или того хуже — открыть рот. Что на этот раз? — Да просто подумал вчера... Вот смотри, Женская Особь... — Райнер! — я дернулась, но рядом оказался всего лишь Берт. — Ему досталось от Анни, — ответила я на немой вопрос. — Ну так вот, Женская Особь у нее ж сись... — Райнер! — снова воскликнул Бертольдт, но уже совершенно иначе. — Да не орите вы оба, Берт, все хорошо... ну так что, Женская Особь напоминает женщину, — сгладила углы. — «Напоминает женщину», — меня тут же передразнили. — Сиськи у нее будь здоров! — Ты слишком мало общаешься с девушками... — Райнер будто сжал что-то округлое и невидимое здоровой рукой. «Что бы он из себя не строил, сейчас только 847 год, ему лишь в августе стукнуло четырнадцать. Терпи», — не очень радостная мысль расцвела в голове. — Ах мало? Что же, как видишь, я попытался это исправить. — Райнер, она тоже девушка... — выражение лица Бертольдта говорило лишь о его желании спрятать глаза за длинными смуглыми пальцами. Однако его комментарий, явно в мой адрес, остался незамеченным. — Ну так вот... Если ее силу заполучит мужчина... Теперь стало окончательно ясно, к чему вел Райнер. — Это, конечно, очень интересный вопрос, но на твоем месте я бы не стала рассуждать об этом вслух, — пар с еще бóльшим шипением вырвался из руки, будто внутри находился котел, Бертольдт стащил с себя куртку и стал наматывать на руку Райнера. — Берт, ты правильно возмущаешься, только, понимаешь, не так громко и не в таком месте, — я выдавила улыбку, вместе с тем как поморщился Райнер. — И тебя что, парни с женским бюстом интересуют? — Райнер оттопырил нижнюю губу, а рот растянулся его в ширь: совсем забыв о боли, он развел руками. Сцена, хоть со стороны комичная, напрягала. Как-то до этого момента нам везло, однако... — Вот ты где! — я обернулась и увидела Армина. Мальчишка взмахнул рукой, и я круто развернулась к нему. За спиной зашуршала ткань, Бертольдт что-то пробормотал. — Я думал сходить к Марко, тебя позвать, до обеда. Что-то случилось? — Он встал на цыпочки, но я всё равно была выше и кое-как удавалось скрыть руку Райнера, уже, скорее всего успевшего пожалеть о своем жесте. — Да так, ерунда, — я не успела открыть рта, как зычный голос Райнера раздался над моей головой. — Он с Анни что-то не поделил, она и... — Что-то?.. — рассеянно переспросил Армин, вглядываясь в мое лицо. — Она не в восторге от этого придурка, — большой палец пренебрежительно ткнулся в Райнера. — Эй! И то, что ты про парней..! — Армин, пойде-ем, — я выдавила улыбку и пошла с Арлертом прочь с плаца. — Ты зря к нему так пренебрежительно относишься, — заметил мальчишка, посматривая по сторонам. — А что случилось? — Имела смелость высказать предположение касательно предпочтений и симпатий товарища Брауна, ничего такого. Тренировка подходила к концу, да и почти никто не следил за поддержанием порядка, так что уйти под конец не было проблемой. Чуть наклонившись вперед, я желала заглянуть в лицо собеседнику, как увидела тень, и в миг, безо всяких сомнений, точно такая же наползла на мое лицо. Увидел ли он?.. Это стало бы моей ошибкой. И за нее нужно было бы ответить... Пальцы сжали деревянный нож. Убить человека ради тайны, которая рано или поздно вскроется в любом случае?.. «Ты сама выбрала этот путь». Сама? Ты, верно, издеваешься... Однако в этих словах есть правда. — Зря? — Он славный парень, добрый... — Умом не блещет. — Ты говоришь как Анни… — Армин улыбнулся. — Вполне возможно. Мы с ней вместе были в походе, ну и общаться стали… — Ах, я помню, там у тебя еще какая-то история с Жаном и Марко… Мы приблизились к больничному крылу. Ступеньки заскрипели, им подпевала дверь. Внутри было относительно пусто: парня с вывихом, видимо, выписали, его койка пустовала, а Марко все лежал, помахивая руками и что-то представляя, явно пытаясь развлечь себя. В город нас еще не выпускали и книг купить (или украсть с рынка) пока представлялось невозможным. — Марко, это мы! — я захлопнула дверь, чересчур усиленно взмахнув руками. Юноша приподнялся на локтях и приподнял руку в знак приветствия. — Жан приходил? — Армин присел на соседнюю пустую койку, а я — прямо на пол. — Нет пока, обещал после обеда, — Марко лег обратно и повернул к нам голову. — Насколько все плохо? — это уже спросила я. — Это всего лишь сломанная нога… — Сколько досок на потолке? Марко засмеялся: я задала правильный вопрос. Ответ не был так важен, поэтому я просто улыбнулась в ответ. — Сто шестьдесят семь штук, — наконец ответил Марко, вздохнув. — А у вас что? — Да все то же, я теперь пинаю Эрена, — я развела руками. — М-м… у меня тоже, однако я могу рассказать про внешний мир. — И откуда же ты про него знаешь? Ты… Армин, никак не запомню, ты из Сигансии, да? Ничего незнакомого я не ожидала услышать, однако теперь наступал весьма сложный момент: игра. Не перестараться, но и не быть чересчур равнодушной. Выражая любопытство, я сдвинула голову к левому плечу, повернувшись корпусом к Армину. Я оперлась на кровать Марко и чуть выдвинула челюсть вперед. — Про что расскажешь? — слева сзади слышался неподдельный интерес Марко. — М-м… Я читал про море из огня, пески, охватывающие сотни километров… — Море? Что это? — мимика моя менялась, а руки все никак не могли найти себе места. — Это… это как озеро, только больше, намного больше, — а в глазах его точно такое же море, словно было достаточно сказать «Взгляни в мои глаза», чтобы показать что такое море. — И вода там солёная! — А есть еще больше? В смысле, еще больше воды? — А где ж они столько соли берут? — я искренне надеялась, что глупость мне не к лицу. — Кто «они»? — хором спросили ребята. — Ну, чтобы воды была соленая, ее надо посолить, так ведь? Ну и если воды много, то нужно много соли, да? Армин засмеялся. Всякий раз, стоило ему улыбнуться, у глаз появлялись крохотные морщинки — словно маленькие улыбки. Милый мальчик. Эти слова прекрасно описывали Армина Арлерта. Марко тоже улыбался: при взгляде на его лицо, тоже можно было заметить сотни маленьких улыбок, разве только выражались они в виде веснушек — сотен маленьких солнышек. — Ее никто не солит, некому… — А если допустить что жизнь за стенами есть? Тогда ее и солят, — и тут Армин задумался. — А титаны? — возразила я. — Теперь они заполонили территорию стены Марии, думаете, их количество где-то там уменьшилось? — Вроде скота? Перегнали с одного пастбища на другое? — Марко плавно провел руками, изображая перемещение. Теории — это, конечно, хорошо, но не стоит допускать их развития… — А кто же их тогда перегоняет?.. Мы и перегнали, получается. Пастыри чудовищ — такой себе титул. Да и может ли человек ими управлять? Нет… Женская особь приманила титанов к вратам Сигансии, так и было. Это звание можно было бы начертать кровью на лбу, и сделают это разведчики, но не раньше, чем настанет 850-ый год… — Возможно это сделал и Колоссальный титан… — Армин почти был прав. Часто оказывался прав в манге, словно сам автор потихоньку подсовывал ему сценарий. Нечестно. Всякий раз просыпалось обостренное чувство справедливости, так часто закрывавшее на мои поступки глаза, как и совесть, с непреодолимым желанием поменять события, перевернуть с ног на голову лишь ради того, чтобы увидеть недоумение и разочарование, испуг в тускнеющих глазах. Но все же, как я поняла за пару лет, мир не ограничивался лишь тем, что было нарисовано аниматорами и мангакой, и рядом со мной сейчас сидело двое живых и настоящих ребят. Не стоит полагаться исключительно на знание сценария. — Ну подожди! Он же вроде из ниоткуда появился, Эрен так говорил… — Можешь подробней рассказать? — Марко будто озвучивал мои мысли. Армин замялся, взгляд его уперся в пол, такой же как и потолок, белые пальцы сжали ткань брюк. — Этот день… Я прекрасно запомнила его, скорее всего, на всю оставшуюся жизнь. — Тогда поднялся ветер, и содрогнулась земля… Мы были недалеко от ворот. Вечерело, солнце заливало золотом небо и среди него вспыхнула молния, загремело… — Армин говорил медленно, будто пытаясь вспомнить каждую из деталей и визуализировать. — Этот монстр возник словно из ниоткуда, будто вырос у самой стены, после вспышки… он не подошел к стене, но именно возник. — То есть он не мог их привести, они сразу же пошли, стоило ему проломить стену… — Да, так и было. — Тогда получается, что мы не правы, и они просто приходят туда, где есть люди, — решила я. Лучше закончить этот спор, пока в нем не родилась истина. — Скорее всего ты права, — согласился Марко, пожав плечами (в этот момент я уже развернулась так, чтобы видеть обоих). — В любом случае, Разведка рано или поздно все выяснит, а нам остается лишь надеется, что мы застанем этот момент. Было бы славно… — и взглянул на меня. — Я надеюсь приложить к этому руку! — над океаном блистало солнце — голубые глаза красивы, однако льда большая вода не затмит. — Было бы славно… — эхом повторила я слова Марко. Себя я уже успела окрестить разведчицей. А почему туда — пусть думают, что хотят, в чьих-то глазах я может и буду выглядеть благородно, кто-то решит, что я, как и Армин жажду увидеть мир снаружи. Мир, от коего мы бежали внутрь два года назад, Мир, больной и жестокий, Мир, от которого тошнит. — Жаль, я не так смел, как вы двое, — раздался тихий смешок, Марко поднял руку, прикрыв рот ладонью. — Надеюсь, у вас все получится. Звучит романтично, но на деле… — М-да, ты прав… — я вздохнула, сложив локти на острые колени. — Вернее, тут даже Жан прав. Эти слова породили новый смешок. Марко снова улыбнулся, но теперь как-то снисходительно. — Тупой суицидник! — передразнил он Жана, и Армин тоже заулыбался. В компании тусклое больничное крыло стало немного веселей, Марко явно был доволен. В любом случае, я виновата в том, что он здесь оказался, мне его и развлекать. Армин все же решил рассказывать о внешнем мире, однако стоило ему начать, по Кадетскому корпусу прокатился звон колокола, возвещавший об обеде.