Тот, кого я знал раньше

       Все-таки это история про Эдди. Про его отчаянье и надежду, про смысл его любви и души. Про него самого. Вас ждёт грустный финал, исполняемый на расстроенном пианино из салуна на окраине города-призрака. Так давайте насладимся историей, пока есть возможность.        Они завернули за угол через квартал от дома Эдди. Бев с силой тянула парня за руку. Ладонь в какой-то момент стала настолько мокрой от пота, что он выдернул её, продолжая странно покачиваться.       — Что ты пил? — воскликнула она. Лицо у нее было раскрасневшееся, блестящее, а говорила она очень быстро — натужным, отрывистым тоном, который Эдди хорошо был знаком. На ней было бархатное короткое платье, сандалии с блестяшками и помада гораздо краснее ее обычного тона, — Нет, лучше скажи как ты до этого докатился? ______       От торчания в бассейне Ричи покрылся веснушками с головы до ног, от хлорированной воды в волосах, которые стали еще длиннее, проступили светлые пряди. Он чувствовал себя в целом неплохо, хотя тяжесть в груди так никуда и не делась.        Он ходил сюда почти каждый день. Тусуясь  у старого бассейна одного из своих друганов, он избавлял себя от необходимости видеть бесконечный надрыв материнских нервов и отцовской выдержки. Это место было и ужасное, и прекрасное одновременно, но Ричи не покидало ощущение, будто он стоял посреди переполненной народом комнаты, крича во весь голос, а никто его не слышал.        Нескончаемая выпивка, музыка и ночь. Казалось эти два дня, что он был здесь, солнце и не поднималось вовсе.        Это был заброшенный район Дэрри. Тут ошивались все представители нижней прослойки среднего класса. Ненависть в этих местах со временем утихала, обида проходила, злость угасала, а разочарование навсегда отдаляло людей друг от друга.        Наскоро построенный домик на окраине. Кто-то из этой пьяной массы подружился с парнем слишком взрослым для этой тусовки, но слишком зелёным для взрослой жизни.       Ричи тихонечко налил себе еще водки, хотя особо и не хотелось.        — Курить, — крикнул кто-то за диваном. — Есть покурить, мать вашу?        Никто не ответил. Ричи лишь пьяно пошатнулся, вспоминая вчерашний день.        Когда тот парень оторвался от пола и выяснил, что у всех разом закончились сигареты, он страдальчески начал рыться в пепельницах в поисках «жирных» бычков. На нем были только чёрные боксеры, перепачканные и засалленные.    — Кто курит «Cherry»? — снова спросил он в пустоту.        На самом деле, когда ты молод и небогат, выбирать не приходится. Ты куришь то, на что хватает денег или то, чем угостили.        Этот парень раскурил сигарету, театрально закрыв глаза. Ричи, потерев глаза запястьями, посмотрел на него, как на диковинку.        Ему пришла в голову фантазия про страну, существующих вне времени и пространства, на пересечении между миром мертвых и миром живых, вне эпох, вне активной политики, и, одновременно в центре событий. Люди, одетые по европейской моде, искрящееся шампанское, немецкие песни, скромное обаяние японской буржуазии на фоне приближающегося экономического коллапса и страх перед вездесущими зловещими спецслужбами. Он не хотел, чтобы в этой стране все было хорошо. Когда все хорошо, обычно это какая-нибудь липа, поэтому в его мире были и те люди, с грубыми и лишенными мыслей лицами, невзрачные внешне настолько, что сливаются в однородную коричневую массу.        К своим фантазия он относился очень отречённо. Выдумав мир, он не смел называть его своим. Парень ставил его на полку, словно хрупкий хрусталь, к другим своим фантазиям. Он подолгу мечтал оказаться на улице такой страны и, казалось бы, он её хозяин, но Ричи не хотел корчить из себя бога. Прокладывая маршрут по не существующим дорогам, он видел жизнь. Наш герой не хотел говорить о нем как о своём новом рисунке или опусе. Нет. Далеко нет.      — Как говаривал мой дед, — сказал тот парень. — «Чем меньше необдуманных поступков мы совершаем, тем меньше вероятность выглядеть глупым».     — Блестящее изречение, сэр! — иронически отрезал Ричи.        Парень стоял посреди всего этого, пошатываясь. Было видно — у него голова кружилась. Потом он посмотрел на нашего шутника. Он сидел на полу, держа в руках бутылку водки. Вдруг парень улыбнулся. Да так жутко и широко, что вмиг его шатающееся голое тело надвинулось на Ричи. Он быстро перешагивал через пьяные тела, бутылки и стулья, лежащие на полу. И как только Ричи хоть немного стал понимать его намерения, тот с размаху ударил его в лицо.        В ушах зазвенело. Может рука у этого поцана была худая, удар был ужасно сильным. Из носа у Ричи пошла кровь — темные струи хлынули между пальцев.        Полчаса спустя они выкатились во двор,  успев скромно позатракать и пообедать консервированной зеленой фасолью, консервированной клюквой и коричневым рисом с жареным миндалём.       Сделав большой глоток минеральной воды  тот парень, протянул бутылку Ричи, потом отпил снова. Он смочил ладонь, вытер лицо, провел влажными пальцами по волосам. Вода была недостаточно холодной, почти без газа, и чувство жажды всё равно осталось.         Ричи по пути скинул одежду, прыгая на одной ноге, чтоб выпутаться из штанов. Тот, что с сигаретами бросился в бассейн. Что этого делать не стоило, стало ясно ровно в тот необратимый, опрокинутый миг, когда Ричи, мертвецки пьяный, с подкашивающимися ногами, туда упал. Его так с размаху приложило холодной водой, что чуть дух не вышибло.         Час назад он приложил тебя к полу до крови из носа, а сейчас ты хочешь узнать о нем больше, чем знал вчера.       — Автобус в 15? — спросил Ричи.     — Ээээ, — он глянул на запястье, где не было часов. — Должно быть.    — Они на… В ванной.        Парень махнул, типа «спасибо, брат», и вылез из воды. Когда он встал поодаль бассейна, Ричи подумал, что это какой-то бродячий пёс и был уже готов его прогнать, если бы не знал, что это тот парень с сигаретами.        Тем временем оставалось два часа до дня рождения Билли.       Цель любого авиаконструктора — создать идеальный самолет. А то, что этот самолет — истребитель, это и не хорошо, и не плохо. Все зависит от того, как и кто потом этот истребитель будет использовать. Разве справедливо, что одни и те же конструкторы вооружений у стран победителей — герои, а у стран проигравших — преступники?        Эдди с интересом перевернул страницу «Авиатора» и увидел приятное гладкое лицо какого-то итальянца.        И от света мечты творцу трудно отказаться. На родине Джованни Капрони считают пособником фашистов. Помимо бомбардировщиков Капрони создавал и другие самолеты, а его самолеты давали работу тысячам людей как в Италии, так и в Японии. При этом разработанные Капрони самолеты во время войны никто так и не использовал! Не пригодились. Но Капрони все равно плохой.        Парень с усталостью встал с кресла. Тут же, по щелчку в дверях появилась мать с глазами из самого холодного льда.      — Куда собираешься?        Парень посмотрел по сторонам мол «женщина, я только встал с кресла, куда я по твоему иду». Это её не убедило.     — Я в курсе, что ты идёшь гулять с Билли, Стэном и этой…   — Да, да… — он терпеливо подставил ухо.    — Хмм, — она нехотя замялась. — Я не сержусь на родителей этой девки. Никому нельзя ставить в укор отсутствие моральной устойчивости. Но она сделала себя развратной  нахалкой. Это не  вина её матери или отца. ―Ну, как посмотреть. ― Всегда уместно сказать «как посмотреть». Конечно, как посмотреть. ―Конечно, как посмотреть, а как же ещё. ―И все-таки я когда-нибудь задушу эту болотную крысу. — Мам. — Что? — Я хотел бы переодеться. — Ладно, ладно, Эддичка, — миролюбиво сказала она, — помни, что мой враг — твой враг. ____         Во второй раз они увиделись на школьном дворе. Фарфоровая кожа Ричи казалась Эдди настолько идеальной, что ему хотелось прикоснуться. Приколоть самого Ричи на картон и прижать стеклом к реальности. Как можно дольше удержать его образ в сознании.        Беверли поймала на себе недоуменный взгляд Ричи, сидящего на брусьях. Она медленно опустила голову, Эдди и не заметил как в зубах у неё оказалась сигарета. Подняв глаза, она похлопала по карманам в поисках огня. Моментально подбежал Ричи и подкурил ей. Курила она очень мило. Затягивалась, конечно, но как-то не жадно. Очень она была обаятельная.        Эдди был похож на запутавшегося котёнка, когда наблюдал как тонкие пальцы Ричи зажигают огонь прямо у её лица. Он с глубокой печалью смотрел как они перешептываются. Она заливалась смехом, трогая Ричи за плечо. Вдруг Беверли будто вспомнила что-то  и обернулась. Вместе с ней так поступил и Ричи. Оба посмотрели на Эдди, который в миг виновато опустил глаза на пол.       — У вас проблемы? — спросил Ричи, затянувшись.      — Ричи. Он пьяный в усмерть.        Тот лишь лениво потянулся и снова уселся на брусья:     — Рад за него. Вам помощь нужна?        То ли от одиночества, то ли от собственной досады Ричи мечтал, чтобы Беверли сказала «да». Парня окружали сотни лиц каждый день, но он оставался отрезанным от мира.     — Ричи, я очень спешу… Я не уверена, что ему есть, что делать там.     — Я сам направлялся туда.    — Знаю, но он туда не может пойти.   — Пусть пойдёт домой, я не знаю.   — Издеваешься надо мной? Его мама четвертует нас обоих, если он заявится на порог хромающим и пьяным. Да она вообще в курсе, что ты собирался на вечеринку?        Они снова вдвоём посмотрели на Эдди. Беверли была на взводе и впервые это начало пугать.     — Нет, — он сказал это максимально тихо.        Ричи упал на брусья и расхохотался.    — Ещё бы, — отрезала Бев.        Она отчаянно закрыла лицо руками и отвернулась.   — Эй, Беверли, — вмиг став серьёзным, сказал Ричи. Он подскочил и посмотрел на её краснеющее лицо.    — К чему этот спектакль? Я посижу с ним пока не выветрится. Договорились?         Внутри у Эдди всё похолодело. Он широко открыл глаза и посмотрел на Ричи, обнимающего девушку. Чуть розоватый оттенок её кожи, глянцевитый и нежный, какой бывает на брюшке у ящериц. Сокровенный, целомудренный, детский, как проступающий на лице бегуна румянец или проблеск зари в грозовую ночь. Он поведал о своей обладательнице больше, чем кто-либо осмелился бы спросить. Она благородно подняла лицо. Вытерла невидимые слезы и сказала на прощание:       — Ричи, я всегда знала, что ты можешь быть таким человечным, — она легко прикоснулась к его щеке губами.       Он так обомлел, что коснулся пальцами щеки, там, где еще пылало её прикосновение, и только потом понял, как это выглядит со стороны, и отдернул руку.   — Да. Спасибо.        Её маленькая фигура медленно расстворялась за углом. Эдди с тревогой отвёл глаза от неё, ощущая как каждая его частичка внутри замерла в неестественной позе детства.        Ричи щёлкнул пальцами, привлекая внимание. Только тогда Эдди наконец-то осознал, что произошло. Он останется наедине с Ричи Тозиером.    — Пошли.       Они направились куда-то на окраину. Эдди особо не возражал по этому поводу. Более того на его душе было какое-то смешанное чувство, от которого он не мог ни радоваться, ни пугаться и ни грустить.       В дороге разговор у ребят по-прежнему не клеился, а на дворе уже начало смеркаться.   — Ну и чем ты занимаешься? На отчаянно пьющего ты не похож.   — Играю на фортепиано. Плаваю. Гуляю вечерами. Читаю. Пью «Маргариту».       Чтение он назвал в последнюю очередь, потому что манера Ричи держаться, независимая и раскованная, не выдавала в нем пристрастия к книгам.       Несколькими минутами позже он вспомнил, как слышал от Беверли прекрасные рассказы о Сэлинджере, которые она услышала от Ричи. Так что «чтение» играло явно не последнюю роль в его жизни, поэтому теперь предстояло пойти на попятный и как-нибудь намекнуть ему, что истинные интересы Эдди идут бок о бок с его.       Но вовсе не искусный обратный маневр беспокоил его молодой ум. Мучительным было нахлынувшее осознание, что и в тот момент, и во время их короткого разговора у балок, с самого начала, отказываясь замечать и тем более признавать это, Эдди уже пытался, безрезультатно, понравиться ему.      — Вот как. И что же вы читаете, мистер Керуак?       Эдди нравилось, что их мысли текли параллельно, что они мгновенно угадывали тайный смысл в словах друг друга, хотя были знакомы час или два. А ещё Эдди впадал в экстаз, когда видел глаза, ласковый взгляд которых словно даровал чудо воскрешения. Он не мог выдерживать его долго, но продолжал смотреть, чтобы понять, почему.         Но Ричи двойственно относился к происходящему и увидеть это можно было в каждом его слове. Было нечто сковывающее и сбивающее с толку в этой внезапной отстраненности, возникающей в самые неожиданные моменты. Казалось, он делает это нарочно — подпускает Эдди все ближе и ближе, и вдруг резко отбрасывает всякую видимость дружеского расположения.        Парни отправились на заброшенную привокзальную станцию. Ричи не знал места, куда можно было бы отвести друга, поэтому они и пришли сюда. В высокой траве, по которой они пробирались послышалось стрекотание сверчков и кузнечиков. У Эдди отпало желание начать нудную балладу о том, что сейчас — самый сезон заразиться столбняком или инцефалитом. В этом он перестал видеть смысл. Возможно, потому, что он был немного пьян.        На самом деле он соврал про «Маргариту». Какой школьник может позволить себе такое удовольствие? Риторический вопрос. Да и Ричи не может сойти за придурка, который поверит в это и Эдди это понимал. Они просто лопошат друг друга из радости и веселья.        В трехстах футах от мальчишек виднелась густая смесь из бетона и берёз.  Эдди заметил как ловит на себе острый, безжалостный, как мелькнувшее лезвие, взгляд. Ричи мгновенно убирал в ту секунду, когда жертва заметила его. Он беззастенчиво улыбнулся мне, как бы говоря, Теперь не смысла это скрывать.        Они оба замечали это. Только глупцы не видят зла, не слышат зла и не говорят о зле. Осталось выяснить, кто из них первый заговорит об этом, а значит проиграет в этой молчаливой игре.        — Вот и пришли.        — Что это за место?       Эдди  держался настороженно и едва мог отвечать связно. Его вымученные глупые ответы, по всей видимости, навели его на мысль, что что-то не так.          Ричи облизнулся и Эдди, который видел это, смущённо отвернулся. Наверное, он и сам понимал, что чувствует этот мальчик. Только вот говорить об этом не хотелось.    — Я вижу у тебя сумку, парень. Там лежит плеер? — сказал он, карабкаясь на обломки лестницы. Эдди стоял позади, с интересом разглядывая ногти и землю вокруг.     — Что? А ты говоришь про неё. Не помню. Наверное.        Ричи глухо засмеялся. Он наконец поднялся и оттряхнул ладони. Иронически приподняв брови, парень глянул на поцана внизу.       «Мне показалось, я тебе не нравлюсь» — пронеслось у Эдди в голове. — " Ты — тот, кто мне нужен, но я — тот, кого ты ненавидишь. Если бы так оказалось, что меня завтра не станет. Ну просто так. Ты бы даже не пустил слезу. Хотя мы и знакомы немного, твоё запястье говорит мне, что мы должны быть вместе. "     — Идёшь? «Пожалуйста, пожалуйста, скажи, что я ошибаюсь, что я выдумал всё это, потому что тебе это тоже кажется нереальным. Если это точно так же реально для тебя, тогда ты очень жесток.»        — Не заблудись.        Разрушенные арки и старые широкие доски посреди перекошенных окон. Ричи ловко пробирался сквозь них, словно исследователь, бывший тут сотню раз, но готовый приходить сюда снова и снова.        Парень затормозил, дожидаясь Эдди. Они встали прямо перед какой-то темно-синей ширмой, которая раньше вполне могла служить занавесом миниатюрного театра. Ричи игриво посмотрел на парня, словно дожидаясь его готовности. Затем он схватился за ширму и со всей силы потянул за неё. Самодельный карниз, на котором она висела, отвалился, со стен немного посыпалась штукатурка. Но восхищению Ричи не было предела. Он изучающе посмотрел на Эдди, который стоял в ступоре, наблюдая открывшуюся картину.