Тот, кого я знал раньше

      Однажды в конце лета, когда деревья постепенно стали менять свой окрас, Ричи шёл по просёлочной дороге. Он направлялся в сторону реки.       Небо заполонили белёсые облака, оставляющие земле свои отражения в лужах. Голова немного трещала от выпитого кофе, а потрескавшиеся губы немного щипали от ветра.           Ричи щурится от света фар проезжающей машины. Бэнтли Континенталь серебристого цвета. «Вот это авто», пролетает у него в голове. Парень всматривается в обрамленное металлом лобовое стекло и никак не может разглядеть фигуру водителя. Вдруг он понимает, что за рулём этой «мечты аристократа» не может не сидеть британец. Так оно и оказалось. Странный мужчина в костюме и с книгой на торпеде.       Иногда бывает встречаешься глазами с человеком, которого совершенно не знаешь. Возможно ты стоишь в пробке и посмотрел по сторонам, где оказывается на тебя смотрит водитель соседней машины. Или ты ждёшь автобуса, и когда он подъезжает ты пробегаешься глазами по его перламутровым окнам, и находишь в них чье-то лицо. Эта секунда неловко опущенных глаз мелькает в нашем сознании мгновение, а затем и вовсе растворяется в пучине более важной ерунды.        На дороге показался Эдди. Его влажные локоны свисали на лоб, тяжело качаясь от его неспешных шагов. «Ну привет», говорит он, стараясь подобрать более пижонистый тон.  — Привет, — отвечает ему Ричи. — Как работа?  — Работа? Да разве это работа! Так бегаю туда-сюда помогаю, — он скромно потупил голову, а на лице мелькнула улыбка.        Когда наступал вечер на улице было душно, шумно, пыльно, от домов на дорогу ложились тени. Ричи сидел, прислонившись спиной к стене автобусной остановки, сложив руки на груди и перебирая пальцами страницы затасканной книжки.       Эдди сбоку смотрел на его овальное бледное лицо и думал о чём-то. От духоты его глаза слипались и хотелось окунуться в дремоту.  — Это та моя книга? — вдруг спросил парень.  — Аа-а да.  — И как? Нравится?  — Да.        Замолчав, они переглянулись и Эдди заметил, что в его широко раскрытых глазах светился не то испуг, не то вопрос, что-то тревожное, от чего красивое лицо его стало еще печальнее и краше…  — Почитай мне, пожалуйста.  — Хорошо. А тебе рассказать начало истории?  — Да я как-нибудь разберусь, — оборвал он и закрыл свои темнеющие глаза. На испачканное солнцем лицо упали волосы, прилипая к влажному лбу.        Ричи осторожно запустил свою фарфоровую ладонь в копну волос Эдди и взлохматил их, приступая читать. ______        " Привет, Стэн       Пишу тебе сказать, что ты конченный мудак. Я тут поразмыслил над тем что произошло месяц назад и как бы я не старался смотреть на ситуацию под разными углами, в голову лезет одна навязчивая мысль: ты жестокий человек. Сердце твоё двулико, сверху оно набито мягкой травой, а снизу каменное, каменное дно. Мне не хочется забывать тебя. Я не хочу думать о том, что однажды мы навсегда потеряемся в чем-то другом, забыв о маленьком прошлом.        Буду честен, мысли не дают мне забыть о тебе даже на пару секунд. Не могу сдержать слёзы и невероятную тревогу, когда пишу это. Думаю о том, что тебя больше не будет. Мама говорит пройдёт.        Но я не собираюсь выливать свои слёзы на страницы, извини. Просто хотелось понять, почему. Зачем ты так поступил со мной? Месяц назад? На моем празднике? Вероятно, я перестал понимать тебя ещё раньше.        Я столько раз пытался всё изменить и начать жить по-другому, но раз за разом возвращался в прошлое, где ты не был так жесток.       На самом деле, мне безумно тебя не хватает. Не выношу тишины. Недавно проснулся и не мог понять, где я, что я, почему родился, почему эта комната такая родная, почему внутри так больно. забыл всё на свете, но отчетливо помнил одно: я любил тебя.       Почему и за что — не знаю. Я просто любил тебя и мне это нравилось, пока мое сердце не разбилось, но я правда любил тебя. больше всего на свете. Ты был для меня всем. Всем и остаёшься. Твои поцелуи слаще сахара. Объятия, согревающие той ночью стали моим самым настоящим безумством. Прижимаясь к тебе, я понимал, что теперь нет никакого страха. Ты рядом и между нами нет расстояния. Нет той глупой ссоры и твоего ядовитого взгляда. (написано карандашом: «Прости, умоляю, если это я виноват. Я не могу злиться, хотя должен бы.»)       Каждое твое прикосновение избавляло меня от слез, делая раны такими безобидными, словно их и не было вовсе. Поэтому я собирал их как одержимый коллекционер.       Ты такой особенный для меня, даже если постоянно испытываю боль. Я ведь так хотел, чтобы ты был рядом, хотя не понимал этого до той минуты, того взгляда, тех ужасно блестевших глаз, боже мой. Ты так безжалостно прогнал меня.       Почему же я все еще люблю тебя? Смогу ли я полюбить кого-то так же как и тебя? "        Плотная светло-серая бумага с указанием только адреса отправителя. За окном ужасная духота. Вечером пойдёт дождь. Стул немного скрипнул, когда она встала.  — Ты сделал всё как я просила? — мурлыкнула женщина.  — Да, — ответил он, не отрывая глаз от своих криво выведенных букв.  — Кому ты отправил бы это письмо?  — Моему другу.  — Вы общаетесь? — она внимательно посмотрела на его лицо.  — С недавних пор перестали.  — Он хотел бы получить это от тебя?  — Я… Я не знаю.  — Как бы ты передал ему это письмо? Лично или через кого-то?  — Мн-не не-не хватило бы д-духу сделать это лично, — сказал он, еле вскрикнув. Ладони несщадно потели, поэтому он все сильнее втирал их в свои холщовые брюки.  — А если бы он всё же получил это послание? Как думаешь, как бы он отреагировал?       Парень погрузился в молчание на несколько секунд. Кажется его мир постепенно разваливался на части, словно телега, летящая на всем ходу с крутого холма. Думаю, он напуган и слаб сейчас. Или его внутреннее состояние требует передышки. Иногда всё на свете кажется безумно больным и от любого человеческого проявления иногда хочется кричать. Думаю это нормально, если расценивать боль души как пережиток прошлого.  — Он бы… — мальчик еле сдерживал слёзы, — Я не знаю.        Тогда женщина поднялась с кресла и протянула ему руку. В пальцы словно вливали чугун через маленькие трубочки. С каждым мгновением всё тяжелее пошевелиться. Он отдал ей свое письмо, не в силах поднять глаза.       Так странно, что когда она выхватила бумагу из его рук, белёсый конверт показался таким хрупким.        Раз… Два… Три… Четыре… Письмо вспыхнуло в огне. Четыре секунды. Огонь был очень похож на костер на берегу. По спине пробежался холодок. Только тогда, когда мы что-то бесповоротно теряем, мы начинаем это ценить. Как и сейчас Билл смотрит на пламеннеющие буквы своего письма и задаётся вопросом: «Наверное, не так уж и трудно было бы отдать ему».        Скорее всего самоубийцы, летящие с крыши дома поняли бы его.