***
В университете Тэхён не видит Чонгука. У того сегодня мало пар, да и сроки проекта поджимают. Но Тэхён видит Аюми, с которой у него сегодня пары в одном корпусе. Она ходит с кем-то из её подружек-одногруппниц, но выглядит поникшей и отстраненной. Сначала он замечает её на ланче, когда она без энтузиазма водит ложкой по своей тарелке с супом, а после встречает её на выходе из корпуса. — Аюми! — окликает её Тэхён и девушка оборачивается, услышав его голос. — Привет, Тэ, — она прощается с подругой и идёт ему навстречу. — У тебя уже закончились пары? — Да, а у тебя? — Тоже. Идём, подвезу тебя. Ты же домой? Аюми кивает, и Тэхён машет в сторону парковки, на которой ставит свою машину. — Чонгук сказал мне вчера. Как ты? — спрашивает Тэхён, когда они садятся в машину и выезжают с территории кампуса. — Не знаю, — пожимает плечами девушка. — Я пока вообще не верю в происходящее. — Если тебе понадобится какая-нибудь помощь, ты знаешь… — Я не больна и не умираю, Тэ. Это всего лишь ребёнок. А я ничего не смыслю в детях. И не хочу этого ребёнка. Вряд ли ты с этим мне поможешь, — Аюми отворачивается к окну, не обращая внимание на долгий взгляд Тэхёна. Тэхёна её слова задевают, но он ничего девушке не говорит. Он думает о ребёнке, которого никто не хочет, и вдруг понимает, что во всей этой ситуации больше всего ему жаль не Аюми и Чонгука, не себя, а малыша, которого никто в этом мире не ждёт. У Тэхёна вмиг портится настроение. Он спускает взгляд на её живот, который она прикрыла рюкзаком, и вздыхает. Ему кажется, что у него самого язык бы не провернулся сказать о собственном ребёнке, что он его не хочет. Он, конечно, может понять и Аюми, и Чонгука, которых всё это застало врасплох, и что это в корне изменило всё, что было у них в планах на будущее. Но он представить себе не может, как остаться таким категоричным после того, что увидел на снимке узи, на котором был совсем ещё маленький человек. А ведь Аюми и Чонгук видели куда больше, чем он. Неужели это не вызвало в девушке никаких чувств? Дорога от кампуса до дома Чонгука и Аюми не длинная, но оставшийся путь они преодолевают в молчании. Аюми продолжает смотреть в окно, не обращая внимание на взгляды, которые периодически бросает на неё Тэхён. Когда он паркуется в их дворе, Аюми, наконец, поворачивается к нему. — Извини, я не хотела грубить, — говорит она. — Просто это всё… ты понимаешь. — Я понимаю, — отвечает Тэхён. — Но я правда рядом, если вам с Чонгуком что-то понадобится. Кстати, не знаю, говорил ли тебе Чонгук, но я обещал ему подробнее узнать о субсидии от государства на медицинское обследование. Тебе нужно обратиться вот сюда. Тэхён вытаскивает из бардачка листок с адресом и даёт его девушке. — Спасибо, — она убирает его в рюкзак, и в это время её телефон начинает звонить. — Это отец. Ладно, я пойду. Ещё раз спасибо, Тэ. Она прижимает телефон к уху и выскакивает из его машины, помахав ему на прощание.***
Вернувшись после двух пар домой, Чонгук садится за ноутбук и заканчивает проект. Срок сдачи заканчивается через час, поэтому он сразу, как только проект готов, отправляет его заказчику. Теперь оставшийся вечер у него свободен. Они с Аюми решили не затягивать с тем, чтобы сообщить обо всём родителям, поэтому он устраивается на постели, сложив ноги по-турецки, и набирает маме. Должно быть, она как раз вернулась с работы. Он искренне надеется, что она не слишком сильно разочаруется в младшем сыне. Хотя, он бы на её месте точно разочаровался. Мама отвечает спустя несколько гудков. — Да, Чонгук? — Привет, мам. — Привет, милый. — Ты уже дома? — Недавно вернулась, готовлю для твоего отца ужин. Чонгук слышит, как она позвякивает чем-то, и ему внезапно так сильно хочется оказаться дома рядом с родителями, что его охватывает тоска. Мама что-то бурчит, когда раздаётся слишком громкий звон посуды, и Чонгук грустно улыбается. — А как твои дела? Как учёба? — С учёбой всё хорошо, — отвечает он. — Как ваша новая квартира? Справляетесь? — Да, конечно, — Чонгук невольно вздыхает, подумав о том, что нет смысла тянуть с разговором. — Что такое? — Мам, Аюми ждёт ребёнка. В трубке повисает молчание. Чонгук, прикрыв глаза, ждёт ответа от мамы, но она молчит слишком долго. Наверное, она шокирована. Может, даже действительно разочарована в нём. Новость о беременности двадцатилетней подружки — не то, чего ожидают родители от своих детей-студентов. — Чонгук… — выдыхает в конце концов женщина. Он слышит, как она ставит что-то на стол, а потом, кажется, присаживается. — Я знаю, я напортачил, но уже ничего не исправить, — устало оправдывается Чонгук. — Значит, вы решили оставить малыша? Чонгук, это правильное решение. Если так вышло, значит, суждено. Чонгук не удивлён. В этом все родители. Его мама только узнала о беременности его девушки, а уже ласково называет малышом этого ребёнка. Он ни на секунду не сомневается, что его мама, да и папа тоже, полюбят его ребенка, пусть даже он нежданный и незапланированный. — Мы ничего не решали, мам. Срок слишком большой для того, чтобы делать аборт. — Слишком большой? — переспрашивает она. — Да, тринадцать недель. И… это, вроде как, мальчик. Нам уже сказали. Мама снова замолкает, видимо, переваривает новости от младшего сына. — Значит, у нас с твоим отцом будет внук, — спустя время говорит она. — Не думала, что ты первый сделаешь меня бабушкой. — Я сам не думал, — вздыхает Чонгук. — Чонгук, вам с Аюми нужно зарегистрировать брак, — уже серьёзнее говорит мама. — Ребёнок должен родиться в семье. — Да, я понимаю, — бубнит в ответ Чонгук. — Тебе придётся устанавливать отцовство, если малыш родится не в браке. — Хорошо, мама, я понял, — отвечает Чонгук, и его мама, конечно, понимает по тону его голоса, что все эти ближайшие перспективы не слишком его радуют. Она его всегда насквозь видит. — Чонгуки, я знаю, тебе сейчас не просто, как и Аюми. Вы, наверняка, не готовы к свалившейся ответственности, напуганы. Всё это, безусловно, не вовремя, но мы с папой поддержим тебя. Ты можешь обратиться к нам, если тебе нужна будет помощь. — Ты во мне разочарована? — В твоей беспечности, возможно, — со вздохом честно отвечает мама. — Я злюсь, что всё вышло вот так. Вам обоим нужно учиться, устраивать свои жизни, строить карьеры, и только потом уже заводить семью. Но, раз уже это случилось, то... малыш — это прекрасно, особенно если вы с Аюми друг друга любите. — Ты не звучишь так, будто злишься. — Ты хочешь, чтобы я на тебя накричала? Тебе двадцать два, Чонгук. Это твоя жизнь, твоя девушка, и теперь твой ребёнок. — Спасибо, мам. — Я тебя люблю, сын, и не меньше полюблю своего внука. Чонгук слышит, как в дверях поворачивается ключ, и поднимается с кровати, на которой сидел. — Мам, Аюми вернулась из универа. Я перезвоню в другой раз, хорошо? Люблю тебя. Папе привет. Чонгук отключается и идёт вниз. Аюми зашла в квартиру, захлопнув за собой дверь, и Чонгук слышит, как она всхлипывает. — Аюми, что…? — Чонгук осекается, когда видит, что девушка прижимает телефон к уху. С другой руки она скидывает на пол рюкзак и принимается вытирать глаза от влаги. Продолжая всхлипывать, она говорит что-то по-японски в трубку, и Чонгук понимает, что она разговаривает с кем-то из родителей. Её лицо заплаканное. Видимо, она говорит с родителями уже довольно долго. Аюми проходит мимо него, на ходу скидывая кеды, и усаживается на диван, подогнув под себя ноги. У неё дрожат губы, но она продолжает пытаться вставить хоть слово, но её явно перебивают. Спустя еще пару минут в трубке всё стихает, и она откладывает телефон в сторону. — Что они сказали? — хмурится Чонгук. — Сказали, что этого и следовало ожидать. Что я больше ни на что не способна, — надломленно отвечает Аюми. — Что я опозорю их перед всеми. — Что за бред, — Чонгук усаживается рядом и тянет девушку на себя. Аюми пересаживается к нему на колени и обнимает за шею. — Ты не понимаешь… у нас там совсем другое отношение к женщинам. Нас не воспринимают наравне с мужчинами, словно мы способны только рожать. Я всю жизнь бежала от этих стереотипов, усердно училась, чтобы уехать и жить так, как захочу я сама. Родители меня поддерживали в этом. Я единственный ребёнок в семье, а папа хотел всегда мальчика. Он наделся, что я многого добьюсь, и буду не хуже сына, а теперь он сказал… что я его подвела. — Аюми, они привыкнут. Они смирятся. — Какая уже теперь разница, — она вытирает лицо рукавом платья. — А ты звонил родителям? — Да, с мамой разговаривал только что. — И что она? — Сказала, что злится, но я могу на неё рассчитывать. Они у меня… понимающие, наверное. Губы Аюми на секунды трогает улыбка. — Я думаю, нужно пожениться до рождения ребёнка, — говорит Чонгук, убирая волосы с её плеча назад. — Нет, — качает головой Аюми. — Нет? — непонимающе поднимает вверх брови Чонгук. — Я не хочу, — Аюми встаёт с его коленей и идёт переодеваться. — Но почему? Нам придётся устанавливать моё отцовство, если ребёнок родится вне брака! — Установим, — пожимает плечами Аюми и снимает с себя платье. — В чём проблема вообще? — начинает заводиться Чонгук. — Я не хочу, чтобы обо мне думали, будто я залетела от тебя специально, чтобы получить брачную визу! — Аюми натягивает на себя футболку Чонгука, в которой ходит дома и разворачивается обратно к парню. — Да что за чушь, никто так не подумает! — Ты не хуже меня знаешь, Чонгук, как здесь относятся к японцам! Ты знаешь, что даже в университете я нравлюсь далеко не всем! Я не хочу стать предметом обсуждения, чтобы меня смешивали с грязью за моей спиной! И в лучшем случае, если это будет происходить за моей спиной! — То есть ты отказываешься, потому что мнение окружающих для тебя важнее?! — В данном случае — да! — Отлично, — кивает Чонгук, чувствуя, как от злости и негодования раздуваются ноздри. Он разворачивается и идёт к дверям, чтобы с полки достать кроссовки. — Куда ты? — Аюми складывает руки на груди, наблюдая, как парень обувается. — Пойду проветрюсь. Чонгук засовывает телефон в карман, берет с вешалки бомбер и выходит из квартиры. Ему необходимо немного пройтись и подышать, пока перепалка с Аюми не переросла в скандал. Выйдя на улицу, он недолго стоит у подъезда, вдыхая свежий вечерний воздух. Постепенно начинает холодать, вечера и ночи уже не такие тёплые. Он тяжело вздыхает, и бредёт по направлению к ближайшему метро. Если бы он курил, то обязательно поджег бы сейчас сигарету, чтобы с мерным вдыханием табачного дыма немного успокоиться и привести мысли в порядок. Как жаль, что он не курит. Ноги сами ведут его в знакомом направлении, и уже через двадцать минут он стоит у дверей Тэхёна. — Гук? Привет, — Тэхён удивляется, но открывает двери шире, впуская внутрь друга. — Привет, — Чонгук заходит внутрь, скидывает обувь и вешает бомбер на крючок. Дома у Тэхёна всегда прибрано и хорошо пахнет. Чонгуку нравится здесь. Несмотря на то, что Тэхён живёт один, и он парень, в его квартире уютно. Чонгук не знает, из каких мелочей складывается этот уют, но в их с Аюми квартире такого ощущения нет. Он проходит в гостиную и плюхается на диван, пока Тэхён закрывает двери и возвращается к нему, шоркая домашними тапочками по полу. — Ну, рассказывай, — говорит Тэхён и усаживается рядом, подогнув под себя ноги и поправив очки на переносице. Чонгук обдумывает недолго, что сказать, после чего закидывает голову назад, кладя ее на подушки и сползая немного вниз. — Я предложил Аюми пожениться, а она отказала мне. Я разговаривал сегодня с мамой. Она сказала, что если мы с Аюми не женаты, то мне придётся устанавливать отцовство. Я объяснил это Аюми, а она… — Тебя задел её отказ, — предполагает Тэхён, подперев рукой подбородок и разглядывая профиль задумчивого Чонгука, развалившегося на его диване. — Я не знаю, просто… — Ты так хочешь жениться? — Нет, но… — Вот и ответ на твою проблему, Чонгук. — Что ты имеешь в виду? — Чон хмурит брови и поворачивается к Тэхёну. — Аюми не хочет замуж, ты не хочешь жениться. Ну так не женитесь. Живите как жили. В чем проблема? — Но ребёнок… — А что ребёнок, Чонгук? Установить отцовство не так уж сложно. Сходишь пару раз куда надо, получишь нужные документы. Не устраивай проблему из ничего, тем более, если и сам этого не хочешь. — Да, наверное, ты прав. Чонгук уходит куда-то в свои мысли. Тэхён всегда оказывается мудрее него, и иногда он не знает, что делал бы, если того не было рядом. Всего пара фраз, и Чонгук уже по-другому смотрит на ситуацию. Действительно, чего он вцепился в эту мысль о женитьбе, если ни один из них в брак вступать не хочет? Ребёнку будет глубоко фиолетово, есть ли у его родителей штампы в паспортах, или нет. Ему будет куда важнее, чтобы они просто были рядом с ним, вовремя кормили и меняли подгузники. Всё остальное второстепенно. От этих мыслей Чонгук понемногу расслабляется. — Как ты вообще? Как Аюми? Я подвозил её сегодня до дома, и мне показалось, что она не в порядке. — Аюми часто плачет. Причитает, что её карьера обречена, и она в этой жизни ничего теперь не добьётся. Плачет, что не понимает, что ей делать, как себя вести. Ей сложно. Сложнее, чем мне. А я… я пытаюсь свыкнуться. Это оказалось тоже не легко. Иногда я забываю о ребёнке и кажется, будто ничего не произошло и не поменялось. Но от части, наверное, это так и есть. Для меня не особо много изменится. Это ведь не у меня растёт живот, — Чонгук криво усмехается. — Это пока. На самом деле, женщинам обычно намного проще привыкнуть к этому, чем мужчинам. Скоро и для тебя всё поменяется. Но живота у Аюми и правда ещё нет. — Он есть. Маленький. Его просто не видно под одеждой. — Уже придумали имя для малыша? — Имя? — Чонгук подвисает, понимая, что им в голову этого не приходило. — Ну да, имя. Вы ведь знаете пол. Уже можно придумывать имя. Чонгук немного растерян. Почему-то именно сейчас всё стало вдруг таким реальным. Выбрать ребёнку имя — значит признать, что всё происходит на самом деле, и малыш не какой-то абстрактный, не в теории, а вполне конкретный, и будет носить его фамилию. Может, он унаследует от Чонгука что-нибудь ещё, помимо фамилии Чон. — Мы даже не задумывались ещё об этом, — тихо отвечает Чонгук. Мысль о том, что им с Аюми нужно будет выбрать имя для их ребёнка, не покидает Чонгука весь оставшийся вечер. Они с Тэхёном ещё недолго болтают, пока друг не начинает гнать его домой, где Аюми его, наверняка, уже заждалась.***
Когда Чонгук уходит, Тэхён закрывает за ним дверь и гасит свет в прихожей. На кухне стоит бутылка вина, купленная давно, и Тэхён решает, что она ждала именно этого вечера. Он открывает её, наполняет бокал до половины и в одинокой тишине усаживается за стол. Он заметил, что Чонгук загрузился после разговора об имени для ребёнка. Они разговаривали ещё об учебе, о работе, о планах на ближайшее время, но Чонгук постоянно уходил в свои мысли, становясь молчаливым. Когда на часах было уже около десяти, Тэхён сам стал отправлять Чонгука домой. Как бы ему не хотелось, чтобы он задержался дольше, Тэхёну не позволяла совесть. Всякий раз перед глазами возникала расстроенная беременная Аюми, ждущая своего парня дома. Наедине с самим собой можно не притворяться, будто он в порядке. Будто тот факт, что у человека, который нравится ему больше, чем друг (хоть и самый лучший), будет ребёнок от любимой женщины. Тэхён давно себе не врёт, что Чонгук ему просто друг, но он гонит от себя эти мысли каждый раз, боясь, что они слишком прочно разрастутся внутри, так, что потом не выдрать. Он уже много лет надеется, что если будет гнать из головы мысли прочь, то однажды они исчезнут совсем. Однако идут годы, а они никуда не исчезают. Тэхён по-прежнему смотрит на Чонгука так, словно он лучшее, что есть в его жизни. Иногда Тэхёну кажется, будто он и умрет с этим чувством. Он никогда не надеялся на взаимность, никогда не рассчитывал, что их дружба во что-то перерастёт. Он всегда понимал, что Чонгуку нравятся девушки. Тэхён знал, что настанет однажды день, когда Чонгук поведёт под венец избранницу, станет отцом. Однажды. Он и представить себе не мог, что его хрупкий мир начнёт рушиться так рано, с появлением кого-то, кто навсегда свяжет Чонгука с женщиной, которая, возможно, останется в его жизни навсегда. По щеке Тэхёна скатывается слезинка, и он быстро утирает её ладонью, словно кто-то может заметить.