***
Вечером двадцать третьего декабря Чонгук стоит за дверью квартиры Тэхёна и держит в руках контейнер со сладостями, на приготовление которых у них с Аюми ушёл сегодня целый день. Они использовали рецепты, которые прислала им мама Чонгука, и без конца ей звонили, чтобы проконсультироваться. Первую партию они всё равно запороли, даже несмотря на её советы. Но по итогу у них, кажется, получилось что-то съедобное. Аюми, по крайней мере, понравилось. Хотя, последнее время ей нравится всё, что хоть немного сладкое. Чонгук долго думал, что бы такого преподнести другу в качестве извинений и поздравлений с наступающим праздником. Нужно было что-то от души, но, в то же время, не потратив много денег, ведь это может стать причиной очередных нотаций и конфликта, а Чонгук себе пообещал, что станет разумнее. И он, между прочим, старается. За прошедшие две недели, что они с Тэхёном не виделись и не общались, Чонгук сократил часть их с Аюми расходов, и понял, что они могут откладывать куда больше денег, чем он предполагал. Это радовало. Возможно, ему даже не придётся брать ещё больше работы, ведь он и так с трудом успевает, засиживаясь до поздней ночи, и вставая по утрам совершенно не отдохнувшим. Идея приготовить что-нибудь для Тэхёна в качестве подарка пришла именно Аюми. Ни она, ни Чонгук, готовить особо не умеют, не считая нескольких простеньких блюд, но попытаться стоило. Как итог — у Чонгука в руках прозрачный контейнер с плотной крышкой, доверху наполненный сладкими рисовыми пирожками разных цветов и вкусов. Тэхён провёл в юго-западной части страны последние пару недель, и после звонка Чонгука больше с ним никак не связывался. Чонгук тоже не звонил и не писал ему, чувствуя себя неуютно из-за их ссоры. Он решил, что лучше уж дождётся Тэхёна и поговорит с ним лично. Накануне вечером Тэхён прислал короткое сообщение, что возвращается сегодня после обеда. Тэхён ему открывает с полотенцем, переброшенным через шею, в серых домашних трико и с мокрыми волосами. — О, Чонгук, — он впускает друга в квартиру и закрывает за ним дверь. — Я только недавно приехал. Пришлось задержаться с утра немного. Пока Тэхён уходит обратно в ванную, Чонгук скидывает ботинки, куртку, и проходит в гостиную, которая у Тэхёна совмещена с кухней. Он ставит на стол контейнер и расстёгивает свою толстовку. Из ванной Тэхён выходит уже в футболке и с немного подсушенными волосами. — Как практика? — интересуется Чонгук. — Неплохо. Почти дописал статью. На следующей неделе сдам. Если всё пойдёт отлично, то после выпуска уйду в «Чосон Ильбо». Тэхён хоть и разговорчивый, но его голос звучит сухо, из-за чего Чонгуку становится не по себе. Они не часто ссорятся, но Чонгук уже определил закономерность, что каждый раз это происходит по его вине. Иногда он чувствует себя настолько дерьмовым другом, что не понимает, почему Тэхён уже столько лет остаётся с ним и не уходит. У него ведь есть и другие друзья, которые не ведут себя так незрело — те же Намджун и Сокджин. Но годы идут, а Тэхён всё ещё называет Чонгука своим лучшим другом. — А это что? — вырывает Тэхён Чонгука из его мыслей, и кивает на контейнер, стоящий на столе. — Это… в качестве извинений. Мы с Аюми сделали их сегодня сами, — Чонгук смущённо опускает взгляд и открывает крышку, показывая Тэхёну аппетитные рисовые шарики разных цветов. — Вы с Аюми? — Тэхён удивленно приподнимает брови, но на его лице начинает играть улыбка, и у Чонгука отлегает от сердца. — Ага, — кивает он. — Не подозревал, что вы на такое способны! Не помню, чтобы вы двое вообще что-то готовили дома, — Тэхён берет один пирожок и закидывает в рот, с довольным видом начиная жевать, после чего говорит с набитым ртом. — Извинения приняты. Тэхён быстро проводит пальцами по подбородку Чонгука в щекочущей манере, слегка его царапая, улыбается и разворачивается к кухонному гарнитуру, принимаясь заправлять кофе-машину. Чонгук подвисает слегка и прикасается рукой к своей коже, где только что были пальцы Тэхёна. Удивительно, что Тэхён так быстро отошёл от их ссоры, забив на неё. Сам Чонгук бы ещё неделю ходил надутым и обиженным, поведи себя Тэхён так, как повёл он. В этом и есть их главное отличие друг от друга. — Так как дела у вас? Как Аюми? — снова отвлекает его Тэхён. Он разливает уже готовый кофе по чашкам, добавляя туда побольше сливок. — Мм, — протягивает Чонгук. — На самом деле, ты был прав. Я знаю, поступил как урод, послав тебя. Извини, Тэ. Мне правда очень жаль, что я такое неблагодарное дерьмо. Аюми тоже всё поняла. Она сдала те вещи в магазин и вернула за них деньги, представляешь? Мы отложили их на коляску. — Это правильно, — с улыбкой кивает Тэхён. — Я вам двоим не родитель, Чонгук, я не собираюсь вас воспитывать. Но я твой друг, я хочу помочь, потому что знаю, что вы оба не были готовы к такому повороту. Как бы гнетуще это не звучало, но вам теперь придётся отложить на второй план всё, что не касается ребёнка, чтобы потом не жалеть об упущенном времени. Дети растут слишком быстро, и я не хочу, чтобы потом ты корил себя за что-то. — У меня такое ощущение, будто у тебя есть дети, которых ты от меня скрываешь, — усмехается Чонгук, и Тэхён смеётся. — Слишком много поучительной философии. — У меня просто младшие в семье, и я слишком много времени проводил с ними и мамой, когда они родились, ты это знаешь, — Тэхён выставляет на стол чашки и усаживается напротив Чонгука. — Так как там Аюми? Как она себя чувствует? — Хорошо, — кивает Чонгук и делает пару глотков некрепкого кофе. — Мы завтра утром выезжаем в Пусан, я говорил тебе. Мама никак не дождётся, хочет увидеть Аюми с животом. — А твой папа? — Ворчит иногда, что я бестолочь, — пожимает плечами Чонгук, кидая в рот рисовый пирожок и вытирая пальцы от пудры о свои штаны. — Кстати, я привёз кое-что, — вспоминает Тэхён. Он выходит из-за стола и направляется в свою спальню, после чего выходит оттуда с цветным бумажным пакетом и вручает его Чонгуку в руки. Чон открывает пакет и заглядывает внутрь. На дне пакета лежат маленькие детские ботиночки. Он достаёт их рукой и ставит себе на ладошку. — Господи, они меньше половины моей руки, — в ужасе выдыхает Чонгук. — Он правда будет таким маленьким?.. — Ага, — кивает Тэхён. — Это ему ещё подрасти нужно будет до этих ботинок. Мне сказали, что если он родится весной, то как раз к осени они должны ему подойти. — Где ты их взял? — Наткнулся случайно на один магазинчик возле станции в Кванджу. Его держит одна милая пожилая женщина. Она и помогла выбрать. Думаю, надо будет побывать там как-нибудь ещё. Мне понравились вещи, которые они продают. — Мы с Аюми ещё даже не заходили в детские магазины ни разу, — задумчиво говорит Чонгук, разглядывая крошечные ботиночки в своих руках. — Может, теперь ей захочется. Мне кажется, у девчонок это в крови — покупать всё маленькое и милое. — Даже не знаю, Тэ, мне кажется Аюми совсем в этом не заинтересована. Такое чувство, будто она вообще не ждёт никакого ребёнка. Она вспоминает о нём, только когда у неё что-то болит, или когда она не нравится себе в зеркале. — Тебя это беспокоит? — Не знаю, должен ли я беспокоиться. Я и сам порой забываю, и кажется, будто ничего не происходит. Может, просто мы ещё не привыкли. Наверное, когда станет больше живот, и когда ребёнок родится, всё поменяется. Наверняка поменяется. И Аюми хорошая. Она заботливая. Я думаю, она будет неплохой мамой. — Вы оба станете хорошими родителями, — заверяет Чонгука Тэхён.***
На самом деле, как бы ужасно это не звучало, Тэхён не думает, что из Чонгука и Аюми получатся хорошие родители. Не думает, но он должен говорить Чонгуку что-то, что сможет его приободрить и поверить в себя. Ведь если Чонгуку сказать, что у него ничего не выйдет, то тот не будет и пытаться, опустит руки, считая, что он не создан для этого. Ещё не было ни одного дня, когда он не мусолил бы в голове ситуацию Аюми и Чонгука, не переживал бы о ней, не думал о их будущем сыне. Он не психолог, он сам не так уж много понимает в детях и родительстве, но он видит, что эти двое — сами словно потерянные дети. Они не представляют, что будет завтра, они не знают, что делать сегодня. Они не смыслят абсолютно ничего в детях. Они никогда не видели новорожденных детей. И им бы стремиться к тому, чтобы чему-то научиться, но всё, что они делают, это переживают о том, как перевернётся их жизнь с рождением ребёнка. И это вовсе не радостные переживания. Тэхён смотрит на Чонгука с сочувствуем, и видит перед собой запутавшегося подростка, а не взрослого мужчину, которым по сути Чонгук уже является. Он ведь давно уже не такой уж юный, ему двадцать два, а не шестнадцать, и даже не восемнадцать. — Ты хотел бы детей? — неожиданно спрашивает Чонгук. Тэхён переводит на него растерянный взгляд. — Я… эм, никогда не думал об этом, наверное, — запинаясь, отвечает ему Тэхён. Тэхён, вообще-то, думал. Думал, что вряд ли это возможно. Он никогда не ограничивал свою ориентацию парнями, у него были и девушки, особенно в школе. Он встречался с несколькими в старших классах, и они действительно ему нравились. Нравились, но не настолько, насколько нравился лучший друг. Это он понял уже позже, когда с девушками начал встречаться сам Чонгук. Того всегда привлекали только девчонки, но он никогда не имел что-либо против ориентации Тэхёна, принимая это как само собой разумеющееся. Однако они никогда это особо не обсуждали. Просто Чонгук знал, что у Тэхёна бывают парни, а сам Тэхён этого никогда не скрывал. Иногда он даже знакомил их с Чонгуком, и Чон всегда к ним был приветлив. Чонгук всегда уважал его выбор, так же, как Тэхён всегда уважал и поддерживал выбор Чонгука. Возможно, именно это было одним из китов, на которых держится их многолетняя дружба. — Уж из кого, а из тебя точно получился бы классный отец. — Не думаю, что это возможно, — осторожно говорит Тэхён, утыкаясь в свою кружку носом. — Почему? Тэхён ничего не отвечает, продолжая отхлебывать уже остывший кофе из своей чашки, но в голове безуспешно пытается придумать, что ему говорить, в надежде, что Чонгук отвлечется на что-то другое. Но Чонгук не был бы Чонгуком, если не продолжил с любопытством докапываться до лучшего друга дальше. — Думаешь, ты всё-таки больше по парням? Ну и что, сейчас и однополые пары заводят семьи, и детей тоже заводят, — рассуждает Чонгук. — Хотя, это не в Корее, конечно… но кто знает, в мире всё так стремительно меняется, может и Корея когда-нибудь к этому придёт. Тэхён пожимает плечами, совершенно сбитый с толку речами Чонгука. Он собирает со стола уже пустые чашки и принимается их намывать в раковине, лишь бы чем-нибудь себя занять и не участвовать в этом разговоре, который ему абсолютно не по душе. Он чувствует себя пойманным с поличным, когда Чонгук начинает свои расспросы, которые обнажают Тэхёну всю душу и заставляют всё внутри холодеть. — Ты ни с кем не встречаешься же сейчас? Или есть кто-то на примете? Мне кажется, я сто лет тебя ни с кем не видел! — Мне сейчас не до этого, Гук. Выпуск скоро. — Отмазка, — широко улыбается Чонгук. — Тебе кто-то нравится! Нравится, да? У Чонгука начинают по-детски искриться глаза, словно он разгадал тайну тысячелетия, и Тэхён закатывает глаза. Ему нужно казаться безразличным. Нужно, даже если внутри всё так же замирает от одной только мысли, что Чонгук может догадаться о его чувствах, которые он не первый год пытается вытравить из себя, но всё без толку, словно Чонгук в него въелся, прикипел намертво. Это доставляет мучения, и Тэхёну бы плюнуть на всё это и уйти, но он знает, что никогда в жизни не сможет этого сделать. Он будет молча смотреть, мучиться, но никогда не сделает и шага в сторону от Чонгука, не сделает ничего, чтобы уйти. Чонгук ещё щебечет что-то рядом, рассказывает об учебе и последнем проекте, за который получит неплохую сумму. О том, что на днях в Сеул приезжал его старший брат, и они с Аюми ходили на ужин с ним и его девушкой. О том, что они собираются провести Рождество за семейным ужином в семье Чонов, и Аюми слишком переживает об этом, зная, как они чтят традиции, а она в этом всё ещё не слишком много понимает. Тэхён обо всём этом слушает задумчиво, совершенно расфокусированно после чонгуковых вопросов. Из кухни они перебазируются на диван перед телевизором, и как в старые добрые времена включают аниме, предварительно заказав одну большую мясную пиццу на двоих. Наевшись, Чонгук сползает с дивана на пол, облокачиваясь спиной о него и складывая руки на полном животе. Тэхён сидит на диване позади и перебирает волосы Чонгука, всё так же задумчиво и отстранённо думая о своём. Они миллион лет не проводили так время. Раньше, до того, как у Чонгука появились серьёзные и постоянные отношения, тот мог по несколько дней зависать у Тэхёна, потому что как бы не любил Чон свободную общажную жизнь, в которой он сам себе хозяин, а у Тэхёна дома всё равно в разы уютнее, теплее, сытнее. Здесь можно валяться с пиццей на диване (только потом за собой убрать), можно до обеда спать, можно отдохнуть от огромного количества лиц, с которыми он ежедневно встречается в общежитии и университете. С появлением Аюми Чонгук перестал так часто бывать у него, стал больше проводить времени с девушкой, используя для этого почти всё свободное время. Чаще они приходили к нему в гости вдвоём, принося с собой что-нибудь из алкоголя и засиживаясь до позднего вечера с Тэхёном. — Кайф, — откидывая голову назад и давая Тэхёну больше простора, чтобы поперебирать его волосы. Когда дело касается головы — Чонгук становится просто маньяком, охочим до ласки. — Кажется, мне нужно серьёзно поговорить с твоей девушкой, — издаёт смешок Тэхён, запуская пальцы в волосы Чонгука, рассыпавшиеся по его коленям, и оттягивая их назад. — У меня от этого бесконечного сидения за ноутбуком болят не только спина и шея, но иногда кажется, что даже волосы, — жалуется Чонгук, прикрыв глаза, пока его голова покоится на коленях Тэхёна. — Не усни тут только, а то получу потом от Аюми. Чон кивает, но всё равно спустя немного времени начинает дремать, а Тэхён тихо за ним наблюдает и делает звук на телевизоре потише, позволяя тому хоть немного отдохнуть. Наверняка Чонгук возьмёт с собой работу даже в завтрашнюю поездку. Чуть позже он будит Чонгука, говоря, что уже поздно и Аюми скоро потеряет его. Чон долго потягивается и зевает, лениво развалившись на полу среди подушек, и только потом заставляет себя подняться и начать одеваться. Пока Чонгук собирается домой, Тэхён, привалившись плечом к стене, наблюдает как тот завязывает шнурки на ботинках. С какой-то стороны Тэхёну после проведённого с ним вечера становится немного спокойнее от того, что они замяли эту дурацкую ссору, которую и ссорой-то назвать сложно. С другой стороны, у Тэхёна снова всё перевёрнуто с ног на голову внутри. — Я думаю, тебе надо пригласить куда-нибудь этого парня, — говорит Чонгук, выпрямляясь и накидывая на себя куртку. — Какого парня? — выгибает бровь Тэхён. — Ну, который тебе нравится, — Чонгук снова начинает улыбаться. — Напиши ему. Наверняка он не пропустит такого красавчика, как ты. Чонгук подмигивает, машет Тэхёну рукой и уходит, быстро сбегая по лестнице вниз. Тэхён ещё какое-то время стоит в дверях своей квартиры, думая о том, что с удовольствием бы выпил сейчас чего-нибудь крепкого, а потом уснул и проспал до самого утра, лишь бы не думать ни о чем. Лишь бы унять это ноющее чувство в груди.