Третий не лишний

      Чонгук второй вечер подряд зависает дома у Тэхёна, сидя в его гостиной, закидывая в рот чипсы и смотря с ним фильмы на большой плазме, висящей на стене. Они развалились на диване, закинув ноги на стоящий перед ними пуф, и Чонгук сполз пониже, чтобы удобнее уместить голову на плече у друга, а миску со снэками поставить себе на живот. Тэхён, закинув ноги поверх чонгуковых, неотрывно пялился в экран, иногда погружая пальцы в чипсы и отправляя их себе в рот.       Срок Аюми подобрался к тридцати восьми неделям, и чем ближе роды, тем более нервной становится девушка. После угрозы преждевременных родов, возникшей несколько недель назад, Чонгук стал более дотошным, бесконечно спрашивая о её самочувствии и тем самым раздражая девушку. Ни один их день не проходит без стычек, и Чонгук усиленно пытается списывать всё на гормоны Аюми, на страх, да и сам он понимает, что тоже далеко не идеален, но всё чаще он старается куда-нибудь уходить, чтобы ссора не достигла глобального масштаба. За то время, что он отсутствует, Аюми успокаивается и конфликт исчерпывает себя. Эта схема работает уже несколько недель.       Романтика в отношениях после всего этого сама собой сошла нет. Никакой близости, не считая поцелуев, между ними нет с того момента, как Аюми попала в больницу с угрозой. Чонгук себе ничего не позволяет, не желая навредить, да и обстановка больше не располагает. Они словно погрязли в рутине, которая ещё даже не началась, но оба уже устали. Конечно, в их совместной жизни есть и хорошие моменты. Например, Чонгук любит касаться живота Аюми и чувствовать под своими пальцами движения ребёнка. В такие моменты Аюми улыбается искренне, нежно. Они оба чувствуют себя неловко, потому особо не разговаривают с сыном, но живот гладят постоянно. Чонгук надеется, что этого достаточно. Он вообще много на что надеется. Надеется, что они не погрязнут окончательно в быт с рождением ребёнка, что их отношения с Аюми, в том числе и интимные, вернутся в прежнее русло, что родительство на самом деле окажется не таким сложным, каким его расписывает Тэхён. Он надеется не облажаться.       Сегодня Аюми сама попросила её оставить, потому что устала и хочет побыть в одиночестве. Вчера они провели вместе большую часть дня, всю её первую половину, раскладывая вещи для ребёнка в шкафу, высвободив для них достаточно места. После этого Чонгук с чистой совестью сразу же отправился к лучшему другу домой, где пропадал всякий раз, как появлялось свободное время. Сегодня у Аюми было нестабильное настроение, и она сказала, что хочет тишины в квартире, что ей нужно подумать. Чонгук, собравшись, снова поехал к другу.       Тэхён, уже получивший диплом, теперь, как и хотел, работает в Чосон Ильбо и вместе с тем продолжает образование, решив, всё-таки, получить магистерскую степень в политической журналистике. В магистратуре куда больше свободного времени, ведь не малая его часть отведена под самообразование и практику, поэтому его график почти свободен, не считая нескольких лекций в неделю и нескольких семинаров. В Чосон Ильбо он пока на половину ставки и его задача лишь вовремя предоставлять главреду подготовленный материал. Тэхёна это полностью устраивает. У него остаётся достаточно времени для учёбы и подработки на одном популярном интернет-портале, для которого он пишет статьи и получает за это неплохие деньги.       Когда они досматривают очередной эпизод сериала, а время понемногу близится к ночи, Чонгук, как всегда, начинает дремать, сложив на груди руки и упершись лбом в плечо Тэхёна. Тэхён старается сильно не двигаться, чтобы его не разбудить, но парня будит телефонный звонок. Чонгук, разлепляя глаза, несколько секунд пытается проанализировать где он, и что звонит, и только потом ныряет ладонью в карман своих штанов и достаёт телефон оттуда. Тэхён краем глаза замечает, что звонит Аюми.       — Да, Аюми, — отвечает ей Чонгук, сонно потянувшись, слегка задев Тэхёна рукой, и тот заинтересованно переводит взгляд на него.       — Чонгук, у меня всё болит, — жалуется она дрожащим голосом.       — Где болит?.. — Чонгук настороженно понижает голос, испытывая чувство дежавю, и отрывает голову от плеча Тэхёна.       Аюми объясняет, где и как у неё болит, а внутри Чонгука всё холодеет от паники. Весь он словно в струну вытягивается, а взгляд нервно бегает по комнате, иногда сталкиваясь со взглядом Тэхёна, внимательно на него смотрящего.       — Я сейчас приеду, одевайся, — быстро отвечает ей Чон, скидывает вызов и подскакивает с дивана.       — Что с Аюми? — спрашивает Тэхён, идя за другом в прихожую.       — Я не знаю, кажется, роды начались, — Чонгук нервно принимается натягивать трясущимися руками на ноги кроссовки.       — Уже? А срок уже подошёл? — распахивает глаза Тэхён. — Что она сказала?       — Да, тридцать восемь недель, — кивает Чонгук и стаскивает с вешалки ветровку. — У неё тянет живот. Аюми думает, что началось.       — Ладно, — Тэхён быстро проводит ладонью по волосам, пропуская их через пальцы, и быстро оглядывает себя. — Подожди, я переоденусь и поедем.       — Быстрее, Тэ, — торопит его Чонгук, плюхаясь на стоящий в прихожей мягкий стул и принимаясь трясти ногой.       — Успокойся, Гук. Она не родит за полчаса. Роды — это жесть как долго, — успокаивает его Тэхён, на ходу стягивая домашнюю футболку и переодеваясь в пуловер и брюки.       Чонгуку, однако, от заверений друга ничуть не легче и его тревогу это ни капли не уменьшает. Внезапно наваливается осознание, что он вообще ни к чему не готов. Всё это время ребёнок был едва осязаем: сначала он был просто небольшой округлостью внизу живота его девушки, потом он стал причиной её внезапных «ой», потом он стал чем-то, что пинает ладонь через стенку живота, и что приводит его в какой-то детский восторг, ведь выглядит, как настоящее чудо. Но ещё ни разу не был настолько реален, как сейчас. Сейчас Чонгук представляет, что уже через несколько часов его жизнь может измениться навсегда. Ещё немного, и появится кто-то, кто будет называть его папой всю оставшуюся жизнь. От этой мысли у него по коже пробегают мурашки. Он ещё никогда не чувствовал ничего подобного.       — Я кроватку ещё не собрал, — растерянно говорит Чонгук, когда Тэхён возвращается и достаёт с полки кеды.       — А чего ждал? Всё думал, что пронесёт? Уже не пронесёт, можешь собирать, — усмехается Тэхён. — Вы хоть всё для малого купили?       Чонгук отрицательно машет головой.       — Ладно, поехали, есть ещё время. Завтра проедем по магазинам и докупим всё, что нужно, — Тэхён хлопает его по спине, проверяет наличие документов во внутреннем кармане своего бомбера и они покидают квартиру.       До дома долетают быстро. Чонгук несётся по лестницам до их этажа сломя голову и влетает в квартиру как на пожар. Аюми расхаживает туда-обратно, придерживаясь за живот рукой, а её вместительная сумка, наполненная необходимыми вещами, уже стоит у самого порога.       — Ты как? — обеспокоено спрашивает Чонгук, проходя в квартиру прямо в обуви и тут же касается рукой живота девушки.       — Не знаю, — она хмурится и выглядит немного испуганной, из-за чего нервозность Чонгука усиливается ещё больше.       — Сильно больно? — спрашивает у неё Тэхён.       — Нет пока, — машет она головой. — Но неприятно. И страшно.       — Ты всё взяла? Документы не забыла?       — Вроде всё, — рассеянно оглядывает квартиру Аюми. — Только костюмчик на выписку мы не успели выбрать.       Чонгук почти бегом бросается к шкафу, всё ещё думая, что они куда-то опаздывают, и принимается перебирать детские вещи, под которые они освободили в нём две большие полки. Он достаёт один бежевый костюмчик, один светло-зеленый, и оба показывает Аюми и Тэхёну.       — Какой?       — Бежевый, — почти хором отвечают они и Чонгук складывает детскую одежду в сумку. — Давай обуваться. Иди сюда.       Аюми подходит к Чонгуку, пока он присаживается на колени и побольше расшнуровывает её кеды, чтобы она без проблем смогла просунуть в них ногу. Ослабив шнуровку, он помогает ей обуться и завязывает шнурки, пока она держится за его плечо одной рукой, а второй продолжает держаться за живот. Она периодически тяжело вздыхает, пока они спускаются к парковке, чем каждый раз привлекает взволнованные взгляды парней. Чонгук усаживается вместе с Аюми на заднее сиденье автомобиля Тэхёна и держит её за руку всю дорогу.       В госпитале Аюми усаживают на каталку и увозят на осмотр к врачу. Чонгук вместе с Тэхёном остаются в вестибюле рядом со стойкой регистрации.       — До скольки у тебя пары завтра? — интересуется Тэхён, заставляя Чонгука вынырнуть из своих мыслей, которые с легкостью читаются на его лице.       — До четырёх, — откликается Чонгук. — А что?       — Заеду, соберём кроватку. Вы матрас и постельное для неё купили?       — Нет, только пелёнки и одеяло. А что ещё нужно для кровати?       — Матрас и мягкие бортики нужно взять, — говорит Тэхён.       Чонгук снова уходит в себя.       Матрас. Для детской кроватки нужен матрас. Чонгук мысленно усмехается, но чувствует себя так, словно вот-вот расплачется. Неужели он сам догадаться не мог, что ребёнок не на голых досках спать будет? Не мог догадаться, что пелёнки стелятся не на эти самые доски, что нужно что-то более мягкое? Неужели он вообще ничего не может без подсказок друга?       Рука Тэхёна опускается на его спину, принимаясь её успокаивающе поглаживать, но Чонгук чувствует себя ещё гаже. У него было столько времени привыкнуть, освоиться, принять, чему-то научиться, но вот его разделяют до встречи с сыном считанные часы, а он чувствует одну лишь разъедающую панику и липкий страх.       — У меня ничего не выйдет, — негромко выдаёт он, потерев ладонями лицо.       — Ты о чем?       — О ребёнке. Из меня не выйдет отца. Я только наврежу ему.       — Чонгук, херню не неси. Раньше думать надо было, когда ты свой… — Тэхён осекается, видимо, чтобы наговорить лишнего. Наверное помнит, что такое на Чонгука не действует. Чонгук же сам как ребёнок — на него лучше воздействовать через похвалу, что он и делает по возможности, пытаясь придать ему хоть немного уверенности. И вот это обычно срабатывает. — Чонгук, — продолжает Тэхён уже спокойнее. — Твои страхи — это нормально. Аюми тоже страшно. А на ней ответственности ещё больше. Ей нужно будет хорошо потрудиться сейчас. И вашему сыну сейчас тоже страшно, прикинь?       — А ему-то чего страшно? — Чонгук насмешливо переводит свой заинтересованный взгляд на друга.       — Ну сам представь. Живёшь ты девять месяцев в квартире. Тепло, мягко, кормят хорошо, делать ничего не надо. И тут тебя выгоняют непонятно куда, голышом!       Чонгук тихо смеётся.       — Действительно, — с улыбкой качает он головой.       — И это он ещё не знает, что ему теперь есть самому придётся, а его жопка будет периодически подмерзать. Представь, какой стресс у человека!       Аюми отпускают уже через полчаса. Схватки оказались тренировочными. Девушка, перепуганная до ужаса, немного расслабилась, хоть врач и заверил, что она уже полностью готова к родам и они могут начаться в любой момент. Ещё немного времени ей просто необходимо, чтобы свыкнуться с происходящим. В прочем, как и Чонгуку.       По дороге обратно домой Аюми дремлет у него на плече, ведь время уже позднее. Поблагодарив Тэхёна, они прощаются с ним и поднимаются в квартиру. Сумку с вещами Чонгук оставляет у входа, решая, что она может понадобиться в любое время, и даже ближайшее. Аюми, раздевшись, быстро умывается в ванной и ложится в постель, укрываясь одеялом. Ребёнок всё никак не спит в животе, продолжая ворочаться и толкаться, и она тяжело вздыхает, кладя на него ладони.       — Не спит? — Чонгук, переодевшись в домашние штаны, ложится рядом с Аюми и тоже касается большого живота, под которым ощущается заметное движение.       — Он весь вечер неспокойный, — жалуется она, устраиваясь удобнее на подушках. Живот стал слишком большим, что приносило немало дискомфорта, и Аюми предпочитала спать на самой большой подушке, которой любезно поделился Чонгук.       — Может сейчас вместе с нами уснёт, — Чонгук гасит свет и чмокает девушку в губы. — Отдыхай, малыш.

***

      Мерное сопение Чонгука слышится почти сразу, а Аюми всё смотрит в темный потолок. Уснуть никак не удаётся. Впрочем, не ей одной. Ребёнок тоже, судя по всему, спать не собирается. Она чувствует себя уставшей, и с удовольствием бы уснула до самого утра, но дурацкое чувство тревоги идёт рука об руку с бессонницей. Она тихо вздыхает, наглаживая живот, и наблюдает за спящим Чонгуком.       К двум часам ночи тянущие ощущения внизу живота возникают снова. Они появляются ненадолго, всего секунд на двадцать, после чего боль отпускает и она снова расслабляется. Доктор, конечно, предупреждал, что существует такое понятие как тренировочные или ложные схватки, но она не думала что это так… странно.       Минут через двадцать всё повторяется снова, но чуть сильнее. Аюми хмурится, трогая твёрдый как камень живот. Взяв телефон, она открывает своё приложение для беременных и принимается вводить время возникновения и прекращения болей.       К четырём часам утра Аюми насчитывает семь схваток.       — Чонгук, — шепчет она, трогая парня за плечо. — Чонгук, проснись.       Чонгук издаёт сонный вздох, после чего слегка потягивается и открывает глаза, в кромешной тьме смотря на Аюми.       — Что такое? — он приподнимается на постели, скидывая одеяло с себя.       — У меня, кажется, схватки, — Аюми шмыгает носом.       — Снова?       — Нет, — она качает головой. — Я думаю, это настоящие. Они регулярные. Уже через каждые пятнадцать минут.       Чонгук растерянно переводит взгляд с девушки на её живот и нервно сглатывает, словно соображая, куда бежать и что делать.       — Надо позвонить Тэхёну, — решительно говорит он спустя минуту размышлений.       — Четыре часа утра, Чонгук. Тэ спит. Доедем на такси. Помоги мне одеться.       — Д-да, хорошо, — кивает он и подскакивает с постели, идя за вещами Аюми.       Найдя в шкафу чистое свободное платье и носки, он берет с полки кеды и несёт всё наверх. Он помогает ей надеть носки и завязать шнурки на кедах, делая всё механически. У обоих в голове абсолютная пустота и прострация. В какой-то момент Аюми тихо шипит и хватается руками за живот. Чонгук столбенеет, смотря на неё во все глаза, метая взгляд от живота, за который она держится, к искаженному от боли лицу девушки.       — Аюми?..       — Схватка, — вымученно отвечает она.       Чонгук притрагивается к животу, ощущая его необычную твёрдость. Он словно камень.       — Так и должно быть?..       Аюми кивает. Когда схватки понемногу отпускают, она, сидя на краю постели, ныряет руками в рукава платья и расправляет его на себе. Чонгук уходит тоже одеваться, на ходу сшибая всё подряд и что-то роняя.       Аюми поднимается с кровати и чувствует, как по внутренней стороне бёдер что-то побежало. Она проводит по коже пальцами и на них остаётся прозрачная жидкость.       — Чонгук, мне чистое бельё нужно, — вздыхает она, садясь обратно на постель.       — Мы положили всё в твою сумку, — отвечает Чонгук, натягивая футболку.       — Мне сейчас нужно. У меня воды отходят.       Чонгук снова замирает, смотря на Аюми снизу вверх. Аюми сжимает ноги вместе, но простыня под ней уже намокла, как белье и платье. С трудом взяв себя в руки, Чонгук идёт к шкафу, доставая для неё одежду и неся наверх, помогая опять переодеться.

***

      В госпитале Аюми у Чонгука забирают сразу же, увозя её на каталке в отделение. Чонгука оставляют сидеть и ждать в зале для посетителей и он занимает один стул поближе к выходу. Больше в зале никого кроме него нет, и он нервно начинает следить за стрелкой висящих на стене перед ним часов. За окном только начинает светать.       Чонгук ловит себя на мысли, что уже бесконечно долго трясёт ногой и кусает губу, но остановиться не может. Внутри всё неприятно замирает, когда он думает, что теперь Аюми точно никто назад домой не отправит, и не скажет, что это всего лишь ложные схватки. Прошло уже несколько часов, и из родильного отделения никто не выходил, значит, роды идут полным ходом.       Около десяти часов утра он слышит приглушённый, но совершенно отчетливый крик, переходящий в болезненный стон, потом ещё один, и Чонгуку кажется, будто он поседеет в ту же минуту. Когда крик стихает, он достаёт телефон и набирает Тэхёну. Ему нужно отвлечься. Тем более, Тэхён ещё не знает, что они в госпитале.       — Привет. Не спишь уже?       — Завтракаю, — отвечает Тэхён и чем-то прихлебывает.       — Мы в больнице, Тэ. Аюми рожает.       На секунды в трубке повисает тишина. Тэхён, видимо, прожевывает то, что он там жевал.       — Давно?       — Схватки с двух часов ночи, — отвечает Чонгук и снова смотрит на часы, отмечая, что Аюми рожает уже больше восьми часов. — В больницу в пять приехали.       — Мне приехать к тебе?       — Приезжай.       К тому моменту, когда появляется Тэхён, Чонгуку уже надоедает нарезать круги по залу, и он снова усаживается на стул, оперевшись локтями о свои колени и уткнувшись в ладони лицом. Время в ожидании тянется бесконечно медленно, выматывающе.       — Ну что? — взволнованно спрашивает Тэхён, плюхаясь на стул рядом с другом.       — Пока никто не выходил. Но Аюми уже полчаса не слышно, — Чонгук открывает лицо от ладоней и в волнении пожимает губы.       — Не переживай, — Тэхён в привычном жесте проводит пальцами по его подбородку и дарит ободряющую улыбку. — Думаю, там всё хорошо. У Аюми же не было никаких особых проблем во время беременности, значит и сейчас не должно возникнуть.       Чонгук кивает. Не то чтобы слова Тэхёна придали ему много уверенности, но спокойнее в присутствии друга он точно себя почувствовал. По крайней мере, он тут не один.       Они сидят в тишине ещё недолго, прежде чем из родильного отделения выходит акушерка с легкой улыбкой на губах. Чонгук при виде женщины подскакивает на ноги и внимательно смотрит на неё, ожидая, когда она хоть что-нибудь скажет.       — Три двести, пятьдесят один сантиметр, — улыбается она Чонгуку. — Поздравляю!       — С-спасибо, — ошарашено отвечает Чонгук, округлив глаза, пытаясь уложить в своей голове то, что сказала акушерка.       — Ребёнка сейчас переведут в комнату для новорожденных, вы сможете увидеть его, но пока только через стекло, — продолжает женщина, а у Чонгука всё в голове смешивается, все мысли становятся какой-то тягучей пастой. Что она только что сказала? Он сможет увидеть ребёнка?..       — А… а как Аюми?..       — С мамой всё хорошо, она уже уснула, ей нужно хорошенько отдохнуть. Я приглашу вас чуть позже, как только ребёнка осмотрит врач.       Женщина уходит обратно в отделение, а Чонгук тут же оказывается в объятьях. Он всё ещё не может осознать что только что произошло, всё ещё стоит потерянный и словно оглушенный. Словно он к этому не готовился все эти проведенные в ожидании часы. Словно всё это как снег на голову. Раз — и он папа. Чей-то родитель.       — Ну, вот ты и отец, — говорит Тэхён, широко ему улыбаясь и выпуская из своих крепких объятий.       — С ума сойти… Охренеть, Тэ…       — Ну, и как ощущения?       — Будто сейчас в обморок свалюсь, — выдыхает Чонгук и Тэхён тихо смеётся.       Немногим позже акушерка, как и обещала, возвращается. Чонгук к этому моменту успел, не без помощи Тэхёна, хоть немного прийти в себя, и теперь они вместе шли вслед за женщиной, которая вела их к детскому отделению. Дойдя до зала, часть стены которого выполнена из прозрачного стекла, она останавливается и приглашает их подойти ближе. За стеклом стоит около десятка детских люлек, и только в половине из них лежат малыши. Чонгук растерянно мечется взглядом от одного ребёнка к другому, пока акушерка не указывает на самого крайнего.       — Вот ваш, — показывает она.       И только тогда Чонгук замечает имя Аюми, написанное на карточке, прикреплённой к люльке. Затаив дыхание, он почти прижимается носом к стеклу и впивается взглядом в ребёнка, с трудом веря, что смотрит на своего сына. Он совсем крохотный, из-за чего у Чонгука в груди что-то болезненно сжимается. Малыш запеленован, и Чонгук видит только его личико, всё ещё сморщенное и красное после родов, но даже таким оно кажется Чонгуку самым милым на свете.       — Он красавчик, — шепотом говорит Тэхён, с таким же благоговением разглядывая новорождённого. Малыш причмокивает, словно хочет спать, чем вызывает улыбки умиления у стоящих у стекла парней.       — Ему тоже нужно отдохнуть, он отлично потрудился сегодня, — говорит женщина, намекая, что им пора по домам.       — Да… — кивает Чонгук, не в силах оторвать взгляда от сына.       — Мы придём ещё попозже, — говорит Тэхён. — Тебе тоже не мешает отдохнуть. Ты спал сегодня вообще?       — Пару часов, — Чонгук с неохотой отрывается от стекла, к которому готов был приклеиться, и поворачивается к другу.       — Идём?       Чонгук кивает, бросает ещё один взгляд на малыша, который, по всей видимости, уже заснул, и уходит вслед за Тэхёном.       В машине он едва не засыпает, но Тэхён принимается кому-то звонить, включив громкую связь и поставив телефон на подставку. Через несколько гудков слышится голос Намджуна. Сон Чонгука как рукой снимает.       — Угадай, что я звоню тебе сказать! — весело на распев говорит Тэхён, не отрывая взгляда от дороги.       — Что ты идёшь на свидание с Чимином? — насмешливо спрашивает в ответ Намджун.       — И ты туда же, — зло цокает Тэхён. Чонгук через зеркало посылает хмурый вопрошающий взгляд. — Я вообще не для этого звоню!       — Ну так и что там у тебя?       — У Чонгука родился сын!       Из динамика раздаётся радостный свист и хлопки в ладоши, и Тэхён смеётся.       — Чёрт, ну это было неожиданно! Мы думали, ещё есть время! Как там Чонгук?       — Можешь сам у него спросить, мы на громкой связи, везу его домой, — улыбается Тэхён, толкнув Чонгука локтем.       — Я в порядке, Намджун, — Чонгук тоже выдавливает усталую улыбку.       — Чонгук-а, — тянет Намджун. — Поздравляю тебя. Думаю, что это огромное счастье — иметь ребёнка, и мы с Джином гордимся тобой. Ты ничего не испугался, и мы уверены, ты станешь классным отцом для своего сына.       — Спасибо, Джун, — улыбка Чонгука становится грустной, и Тэхён тоже это замечает, бросает на него взгляды.       Намджун говорит ему что-то ещё, о силе, о поддержке, но Чонгук почти всё пропускает мимо ушей, осознавая, насколько стыдно ему становится. Это он-то не испугался? Это он сильный? Его друзья слишком высокого мнения о нём. Чонгук отворачивается к окну и усмехается, стыдясь самого себя.       Разговор с Намджуном заканчивает Тэхён, говоря, что Чонгук слишком устал и почти спит.       Но Чонгук не спит. Он всё смотрит в окно и вдруг чувствует такое накатившее опустошение внутри себя, словно всё происходящее неправильное, неправильное по его вине. Он снова вспоминает про кроватку, которая всё так же стоит не собранная в углу квартиры. Вспоминает, что понятия не имеет как вообще она собирается. Он в полной мере осознаёт, какой он никчемный. Аюми и их ребёнок заслуживают лучшего, большего, но ему вряд ли удастся дать им всё в полной мере.       — Эй, — зовёт его Тэхён, когда они подъезжают к дому. — Всё в порядке?       — Да, просто устал. Поднимешься?       — Я приеду позже, ладно? Съездим, купим всё, что вы не успели купить. Поспи пока, хорошо?       — Да, договорились, — Чонгук кивает и выходит из машины.

***

      Тэхён прослеживает за Чонгуком тяжёлым взглядом, и как только тотскрывается за дверью, утыкается лицом в руки, которые держит на руле. Оставшись в одиночестве, он тяжело выдыхает. Зачем-то он вновь и вновь принимается воспроизводить в мыслях момент, когда впервые увидел сына Чонгука. Совсем крошечного, беззащитного, совершенно очаровательного. Маленького человечка, который теперь станет целым миром для его друга. Тэхён и сам его уже любит, хоть и видел всего несколько несчастных минут.       Думал ли Тэхён когда-нибудь, что всё случится так скоро? Думал ли он, что у него так мало времени, чтобы затоптать свои чувства навсегда, похоронить глубоко внутри и никогда о них не вспоминать? Но, к сожалению, никогда не знаешь, когда будет поздно. Никогда не знаешь, где нужно поспешить.       Безумно сложно поверить, что малыш и правда Чонгука, невероятно просто. Чонгук теперь отец, глава семьи. У него теперь вся жизнь перевернётся. Новые ценности, новые обязанности, новые привязанности. Ничего не будет как раньше. Время словно движется вперёд, сменяются времена года, меняются люди вокруг, и только Тэхён стоит на месте, словно один в пустыне.       Юнги создал семью, завёл ребёнка. Чонгук стал отцом. Ни сегодня - завтра Намджун и Сокджин рванут куда-нибудь в Европу или Штаты и зарегистрируют отношения. Только у Тэхёна ничего не происходит. Только Тэхён всё лелеет внутри себя тёплые чистые чувства к кому-то, кому это совсем не нужно, кому это вообще никогда не понадобится. Тэхён даже не уверен, останется ли в жизни Чонгука для него вообще место теперь.       Мир не стоит на месте. Жизнь не стоит на месте. Тэхён вытирает ладонью слезу, бесстыдно скатившуюся по щеке и осевшую на губах, и заводит мотор. Быть может, ему тоже пора двигаться дальше.