Третий не лишний

      Глаза болят от многочасовой работы за ноутбуком, но Чонгук не закончил ещё даже и половины. У него довольно объемный и сложный заказ, над которым он корпит с раннего утра, прерываясь лишь на короткий отдых, чтобы перекусить или помочь Аюми с ребёнком. Благо, начались каникулы, и он может посвящать работе гораздо больше времени.       Сегодня Уён необычайно громкий: он то радостно гулит, привлекая внимание родителей, то заливается рыданиями, и у Чонгука постепенно начинает раскалываться голова. Наверное, стоило пойти работать куда-нибудь в кафе или библиотеку, но он подумал об этом уже позже. Может, он поступит так завтра. Совмещать работу и ребёнка оказалось не так уж легко. Удивительно, как Тэхён умудряется писать свои материалы для работы, сидя с Уёном. Наверное, у него врожденный дар отцовства, думает Чонгук. У него самого такого, видимо, нет.       Когда ребёнок взрывается в очередной раз плачем, потому что Аюми от него отвлеклась, чтобы сменить комплект его постельного белья, Чонгук болезненно закрывает лицо руками и тяжело вздыхает.       — Уён, да когда же ты уже прекратишь плакать… — стонет Чонгук.       Теперь он понимает, что имел в виду Тэхён, когда говорил, что их квартира совершенно не предназначена больше чем для одного человека. Теперь Чонгук очень хорошо это прочувствовал. Здесь же буквально негде уединиться, негде побыть в тишине и поработать.       — Папа у тебя сегодня сердитый, — говорит Аюми, беря ребёнка на руки. — Может, нам стоит пойти погулять?       — Идите, — трёт виски Чонгук. — Но там жарко, наверное.       — Надо тогда Уёна одеть как можно легче.       Перспектива остаться в тишине хоть ненадолго выглядит невероятно привлекательной сейчас. Оторвавшись от работы ненадолго, он помогает Аюми собраться на прогулку. Пока девушка собирает с собой сумку Уёна с бутылочками, салфетками и прочими нужными вещами, он меняет ребёнку подгузник и одевает его в легкий летний боди.       Когда Аюми с малышом уходят, Чонгук наливает себе колу в стакан и садится снова за ноутбук. Работы ещё полно, и он решает, что за сегодня должен сделать хотя бы половину. У него, конечно, хватает времени до сдачи проекта заказчику, но чем раньше он закончит с этим, тем быстрее сможет взять новый проект. А это деньги. Деньги, которых всё ещё не хватает. Не за горами зима. Уёну понадобится утеплённый комбез, другие тёплые вещи. Ему самому тоже не помешает купить новые ботинки. Уёну скоро нужно будет начать давать прикорм, а это тоже траты на пюрешки, соки и кашки для малышей. Недавно Юнги заикнулся, что неплохо было бы чуть позже начать ходить с малышом на какие-нибудь развивайки или в бассейн, что в очередной раз ввело Чонгука в уныние. Иметь ребёнка — недешевое удовольствие. Хотя Чонгук и удовольствием это назвать не может. Точно не сегодня. Его виски всё ещё пульсируют от боли.       Его искренне удивляет тот факт, что Юнги хочет второго ребёнка. Если бы Чонгуку предложили стать отцом ещё раз — он совершенно точно бы отказался, потому что тут с одним-то не совладать, а с двоими как? Так ещё и если они оба маленькие. Это ведь сущий ад. Нет, если когда-нибудь Чонгук и захочет ещё одного ребёнка, то это будет очень-очень-очень не скоро. Когда Уён будет уже взрослым.       Задумавшись об отцовстве и всём из этого вытекающим, Чонгук снова отвлёкся от работы. Что-то она сегодня ему тяжко даётся. Может, дело в его головной боли, или просто в отсутствии вдохновения, но работа встала, и Чонгук вздыхает, сложив руки на стол и уткнувшись в них лбом. Может, ему стоит немного схитрить и использовать свои старые наработки, которые он создавал, но нигде не использовал? Осталось найти их. При переезде он скидывал всё, что может пригодиться в работе, в одну папку, теперь только нужно вспомнить, куда он её дел.       Поискав в ящиках кухни, куда Аюми иногда закидывает счета или чеки, он ничего не находит и идёт к шкафу, доставая оттуда по очереди коробки с вещами, которые они редко используют. В своих коробках ничего не найдя, он вытаскивает коробки Аюми, подумав, что мог туда положить по запарке. В её коробках в основном какие-то распечатки, тетради и блокноты. Не похоже, чтобы его папка могла оказаться среди них.       Он уже собирается поставить все коробки на место, как замечает уголок синей папки на самом верху, под зимними вещами. Ну, слава Богу, а то он уже подумал, что оставил её где-нибудь в общежитии или потерял при переезде. Он тянет папку за её край, вытаскивая из-под вещей, кидает на стол к ноутбуку, и убирает коробки обратно в шкаф.       Усевшись обратно за стол, он открывает папку, чтобы просмотреть, что в ней есть такого, что могло бы ему сейчас для работы пригодиться, но внутри не обнаруживает своих бумаг. Это не его папка. Судя по тому, что на бумаге внутри написано по-японски, это какие-то документы Аюми. Он перелистывает их, совершенно ничего не понимая в японском, и только в конце находит знакомые корейские буквы. На документах стоит эмблема их университета, и он с интересом достаёт листы из-под самого низа.       — Переведена в Токийский университет, — бубнит Чонгук себе под нос, пробегая взглядом по строчкам и хмурясь. — Чего…       На бумагах стоит позавчерашняя дата и Чонгук задумывается. Позавчера Аюми видели в университете, она заходила в деканат. Следовательно, она приходила за этими документами. Чонгук ещё больше хмурит лоб, пытаясь сообразить, что всё это означает. Зачем Аюми переводиться в Токийский университет, если она всё ещё в академическом отпуске, и совершенно точно планирует доучиваться в Сеульском. Чонгук задумывается, снова и снова перебирая бумаги, и очухивается только когда слышит, как Аюми вставляет ключ в замочную скважину. Чонгук захлопывает папку и убирает туда, где взял её.       — Уже вернулись? — интересуется Чонгук, замерев у шкафа, когда девушка закатывает коляску в квартиру.       — На улице так жарко, что просто невозможно долго там находиться, — жалуется она, снимая сандалии и кепку. — А ты что делаешь?       — Ищу свою папку рабочую, ты не видела? В коробках не нашёл.       — Наверное, она в пакете с твоими журналами по графике, под диваном.       — Точно.       Достав то, что искал, он возвращается к работе, но она по-прежнему не идёт. Теперь его мысли целиком занимают найденные документы Аюми, и в его голове словно шестеренки крутятся, когда он пытается понять, что девушка задумала. Он периодически бросает на неё взгляды, но она совершенно не выглядит так, словно ей нужно что-то сказать ему. Она выполняет свои каждодневные действия, ничего особенного: кормит ребёнка, ходит с ним по квартире, щебеча о всякой ерунде, на которую тот откликается агуканьем и улыбками. Чонгук замечает, что она стала гораздо теплее с малышом, уделяет ему больше внимания. Конечно, если сравнивать её с женой Юнги, она выглядит с ребёнком на руках немного нелепо, словно самой ей неуютно и она порой не знает, что делать с ним, но она старается. Чонгук точно знает, что старается. А вот к самому Чонгуку она не относится уже так, как раньше. Может быть, их отношения просто не прошли проверку на прочность, но он видит, что девушка совершенно отдалилась от него. Словно она не видит в нем своего мужчину, и смотрит на Чонгука лишь как на отца Уёна. Чонгука задевает это. Возможно, между ними и не любовь, но, по крайней мере, Чонгук хочет, чтобы из них получилась семья, а не просто сожители с общим ребёнком. Аюми же, судя по всему, не думает об этом. Чонгук видит, что её влюбленность давно испарилась, так же, как и его. Но разница в том, что Чонгука такое положение дел не устраивает, и он пытается сделать хоть что-то, чтобы сохранить отношения, в то время как Аюми просто плывет по течению, отдаляясь всё больше. Он видит, что ей не нужны их отношения. Возможно, она всё ещё здесь, потому что ей просто некуда деваться.       И Чонгука осеняет.

***

      Так и не доделав запланированную работу, Чонгук бросает всё, как есть. Уён уснул, Аюми листает какую-то книгу. У Чонгука же в голове все мысли спутались и теперь стучат в висках. Не может быть, не может быть, думает Чонгук, засовывая ноги в кеды и хватая свои ключи.       — Ты куда-то уходишь? — спрашивает Аюми, отложив книгу.       — Да, мне нужно к Тэхёну съездить.       — Ты не возьмёшь Уёна?       — В другой раз, — отмахивается Чонгук, заправляя волосы под кепку.       Чонгук вылетает из квартиры и направляется к метро, на ходу набирая Тэхёну, чтобы поинтересоваться, дома ли он. Тэхён удивляется внезапному звонку, ведь был совершенно уверен, что Чонгук обижен и дуться будет до тех пор, пока Тэхён ему сам не позвонит. У них всегда так происходит. Чонгук же по телефону звучит взволнованно и сообщает, что направляется к нему.       На пороге квартиры Тэхёна он появляется весь перевозбужденный и взъерошенный, и Тэхён молча пропускает его внутрь.       — Ты один? — интересуется Чонгук, скидывая обувь.       — Чимин на работе, — отвечает ему Тэхён, и идёт вслед за Чонгуком на кухню. Тот уселся за стол и нервно жует нижнюю губу. — Что-то случилось?       — Пока нет, но… — выдыхает Чонгук.       — Но что? Что-то с ребёнком? — начинает беспокоиться Тэхён. Он опирается бёдрами о кухонную тумбу и складывает на груди руки, выжидательно глядя на Чонгука.       — Нет, с Уёном всё нормально, — качает головой он.       — Да хватит тянуть уже! Говори, что происходит! — повышает голос Тэхён.       — В общем, позавчера, когда у меня был экзамен, а Уён был с тобой, Аюми ходила в деканат.       — И?       — Я не знаю, ходила ли она туда вместо посещения психотерапевта, или после него, но…       — Ты думаешь, что Аюми врёт, что посещает врача? Но все же видят, что ей помогают встречи с психотерапевтом.       — Нет, я не думаю. Я знаю, что она ходит к нему. Она справилась с депрессией, стала нормально воспринимать ребёнка и всё такое. Дело не в этом, Тэ.       — Так а в чем? Ты можешь нормально объяснить? Бесишь уже со своими загадками, — ворчит Тэхён.       — Да я говорю, но ты перебиваешь! — возмущается в ответ Чонгук, но сразу замолкает под рассерженным взглядом друга. — Ладно, ладно. Так вот. Я сегодня искал кое-что в наших вещах, и нашёл папку Аюми с документами. Большая часть из них была на японском, но там были и документы на корейском. Они были с логотипом и печатями нашего универа. Там был перевод в Токийский университет. С позавчерашней датой.       Чонгук заканчивает, и Тэхён опускается на стул перед ним, округлив глаза и от удивления приоткрыв рот.       — Ничего себе… — шепчет Тэхён. — Так ты думаешь, что Аюми хочет вернуться домой?..       — Судя по всему, так и есть, — кивает Чонгук, вычерчивая пальцем невидимые узоры на столе. — У неё улучшилось настроение, она стала много времени проводить с ребёнком, привыкла к нему, но при этом наши отношения где-то в заднице. Я думаю, что она хочет просто уехать обратно к родителям и доучиваться там. Там и Уёна есть с кем оставлять, родни же целая куча.       — Но она заберёт Уёна, Чонгук, — в ужасе говорит Тэхён. — Ты что, не понимаешь? Ты должен её остановить!       — Она его мама, Тэ. Если она хочет уехать, то… — Чонгук вздыхает. Кажется, он только начинает осознавать, что Аюми действительно собирается уйти от него. Он сам ещё не понял, что чувствует по этому поводу. Смятение и растерянность, но что ещё? — Я же не могу запретить ей, но и насильно держать рядом с собой тоже не могу. Наши отношения уже не те.       — Но я думал, что вы друг друга любите.       — Я уже не думаю, что это была любовь. Влюблённость — возможно. Но всё изменилось. Теперь всё по-другому. Я хочу сохранить эти отношения, потому что Аюми мне небезразлична, и она мне не чужая. У нас ребёнок, в конце концов. Но как ты мне предлагаешь держать её? Силой?       — Но она уедет с Уёном…       — Она же не запретит мне видеться с ним. Какой резон ей это делать? Наверняка, я в любое время смогу прилетать к нему, брать его к себе на каникулы, когда подрастёт. Мы можем вместе летать, если ты захочешь. А когда он станет старше, он сможет летать сюда сам.       Тэхён удручённо качает головой.       — Мне кажется, ты сам не понял, что происходит, Чонгук, и чем это всё для тебя обернётся. Ты увидел клочок мнимой свободы и обрадовался. Но как только Аюми уедет и заберёт ребёнка, ты поймёшь, что не должен был этого допустить. Твой ребёнок будет расти вдали от тебя. Ты уверен, что Аюми не найдёт себе другого и что Уён его не будет звать папой?       Чонгук молчит. Он думал об этом всю дорогу до Тэхёна. Он любит Уёна, очень любит. Но, откровенно говоря, из них с Аюми не выходит семьи, как бы он ни старался, и Чонгук знает, что они поспешили со всей этой совместной жизнью, сглупили с беременностью… Чонгук знает, что они оба наделали ошибок, но ничего уже не вернёшь. Если Аюми захочет жить в Японии, он не будет её держать, он просто не имеет права. Он будет скучать по сыну, да и по Аюми будет скучать, но он уже сделал всё, что было в его силах, и если Аюми его не любит, если не видит его тем человеком, с кем хочет прожить жизнь, пусть даже он отец её ребёнка, то Чонгук смирится. Будет тяжело, но они должны справиться и с этим тоже. Но Чонгук ни в коем случае не собирается отказываться от Уёна. Они решат что-нибудь. Есть ведь дети, живущие на две страны из-за разведённых родителей. Такое случается.       — Поговори с Аюми, Чонгук. Пока не поздно, — просит Тэхён.       — Я думаю, она сама должна поговорить со мной, когда решит, что пора. Я не хочу давить на неё, ты же знаешь, как она всё болезненно воспринимает. Думаю, она сама ни сегодня — завтра заведёт разговор об этом. Ей просто нужно время, чтобы собраться с мыслями. Когда она решит поговорить, мы всё порешаем.       У Тэхёна звонит телефон и он на секунды отвлекается от тяжелых мыслей, которыми его озадачил Чонгук.       — Ты спал что ли? — интересуется Чимин, когда Тэхён принимает вызов. Чонгуку, сидящему рядом, хорошо слышен их разговор. — Голос странный.       — Нет, не спал. Чонгук приехал.       — Ссоритесь? Он расстроил тебя?       — Нет, Чимин, всё в порядке, — заверяет Тэхён.       Чонгук закатывает глаза.       — Приеду — проверю, — усмехается он. — Ладно. Я уже вышел, скоро буду у тебя.       Тэхён угукает в трубку и откладывает телефон в сторону, снова смотря на друга. Он словно изучает, пытается понять, что Чонгук чувствует на самом деле, но, наверняка, видит перед собой растерянного мальчишку, который сам не знает, как относиться к происходящему и что вообще делать.       — Смотришь на меня так, будто я во всём виноват, — бурчит он.       — Я не думаю, что ты в чём-то виноват, Гук. Но я опасаюсь, как бы ты не наделал ошибок, о которых потом всю жизнь будешь жалеть.       — Ты так говоришь, будто Аюми правда увезёт Уёна на южный полюс и не позволит с ним видеться.       — Жизнь странная штука. Ты никогда не знаешь, что будет дальше. Когда ты пришёл помочь симпатичной первокурснице-иностранке подготовить бюллетени для выборов в студсовет, потому что тебя попросил замдекана, ты мог представить, что через два года у вас с ней родится сын? Не мог. Ты никогда не угадаешь, что ждёт тебя через год, через два, через десять. Я просто надеюсь, что когда вернусь из командировки, не застану тебя одного.       Они больше не обсуждают Аюми и её грядущий уход. Каждый погружается в свои мысли. Тэхён принимается готовить ужин, Чонгук молча помогает. Идти домой у Чонгука нет никакого желания. Нет желания быть рядом с Аюми и размышлять, о чём она думает, какие у неё планы и когда она собирается его в них посвятить. Нет желания смотреть на Уёна и пытаться понять, насколько сильно он будет скучать по нему, когда его увезут в другую страну. Безусловно, свобода очень заманчива. Она кажется такой желанной и сладкой, что Чонгук сам того не замечая представляет, как просыпается в пустой квартире, бодрый и отдохнувший. Просыпается не от того, что плачет ребенок, а просто потому что выспался. Представляет, что больше не нужно думать, хватит ли тех денег, которые он заработал, ведь ему одному не так много надо. Конечно, он будет отправлять деньги для сына, но это всё равно будет несравнимо с тем, сколько забот и затрат он имеет сейчас. Он представляет, что сможет планировать своё время и свои дела не опираясь на то, в какое время Уён спит, а в какое бодрствует; в какое время у Аюми приём у врача и когда ему нужно будет её заменить и побыть с ребёнком.       А потом он думает, будет ли Аюми разговаривать с Уёном на корейском? Или предпочтёт забыть Корею навсегда? Ведь вряд ли она собирается и дальше связывать с этой страной свою жизнь, если решила вернуться на родину. Тогда Чонгуку будет тяжело, он не сможет разговаривать со своим сыном. Это озадачивает его. Ладно, в любом случае, они с Аюми придут к тому, что сядут и спокойно обсудят всё. Они всё решат, как взрослые люди.       Хлопает входная дверь в квартире Тэхёна, и спустя минуту на кухне появляется Чимин, одетый в свою служебную форму, в которой выглядит статно и мужественно. Он кладёт ладони на талию Тэхёна, который стоит у плиты и помешивает соус, и целует его в плечо. Чонгук в этот момент не знает куда себя деть, в миг ощутив себя лишним, и продолжает нарезать тофу, уперев в него взгляд.       Когда Чимин отрывается от Тэхёна (урвав ещё пару поцелуев, от которых Тэхёну, судя по всему, тоже становится неловко), Чонгук поднимает голову и они одаривают друг друга недовольными взглядами. Чимин, кажется, еле сдерживается, чтобы не хмыкнуть. Ещё позавчера Чонгук ускакал отсюда, изображая глубокую обиду, а уже сегодня как ни в чём не бывало сидит тут, сверлит Чимина взглядом.       — Иди переоденься, ужин почти готов, — просит Тэхён, выключая конфорку.       Чимин уходит в спальню, оставляя друзей на кухне вдвоём. У Чонгука полное негодование во взгляде, когда тот скрывается за дверью.       — Он что, живёт здесь теперь? — возмущается шёпотом Чонгук, тыча ножом в сторону спальни.       — А ты против? — приподнимает брови Тэхён.       Чонгук насупливается, сжимая губы, и ничего не отвечает. Ещё никогда он не испытывал к кому-либо большей неприязни, как к этому новому хахалю Тэхёна, который выводит Чонгука из себя только одним своим самоуверенным видом. Иногда Чонгук думает, как прекрасно было бы вынудить его свалить отсюда навсегда. Но потом он думает, что Тэхён, наверняка, расстроился бы. Хорошо, Чонгук потерпит этого индюка ради Тэхёна.       Оглядываясь назад, он вспоминает времена, когда Тэхён встречался с Юнги. Несмотря на то, что у них с Юнги постоянно были какие-то склоки и перепалки, он никогда не ощущал себя лишним, а вся их вражда носила скорее какой-то шутливый ребяческий характер. Да они и были тогда совсем пацанами. Да, тогда он спал и видел, как Юнги, наконец, отвалит от Тэхёна и они смогут проводить время без него. Сейчас Чонгук думает, что это просто была какая-то детская дружеская ревность. Так бывает, когда один друг встречает кого-то особенного и сосредотачивается на нём, порой забывая о своих друзьях, родных. Сейчас, по прошествии нескольких лет, Чонгук думает, что лучше бы уже Тэхён с Юнги встречался, а не с Пак Чимином.       Чонгук всегда чувствовал себя особенно уютно у Тэхёна дома. Здесь было комфортно, он мог расслабиться, выговориться, найти поддержку и знал, что здесь он всегда желанный гость. Теперь же, с появлением Чимина, он чувствует себя лишним. В кухне висит тяжёлое молчание, разбавляемое только редкими перебрасываниями фраз между Тэхёном и Чимином. Чонгук старается съесть свою порцию как можно быстрее и уйти, оставив их наедине, ведь совершенно очевидно, что Тэхёну между ними неловко, а Чимин настроен как всегда не особо дружелюбно, и уступать Чонгуку точно не станет. Поэтому уйдёт Чонгук.       Тэхён вызывается проводить Чонгука, пока Чимин убирает со стола посуду, и он идёт вслед за ним в прихожую.       — Слушай, Гук. Я хотел бы посидеть с Уёном, прежде чем уеду в командировку.       — Тэ, ты же не думаешь, что Аюми вот так сразу…       — Я не знаю, что думать. Я просто не хочу потом жалеть.       — Хорошо, я понял. Я позвоню на днях. Может, приедем к тебе, или погуляем, если будет не слишком жарко.       — Можно съездить в Эверлэнд и погулять там.       Чонгук, заулыбавшись, кивает. Тэхён знает, что он любит там бывать. Раньше они зависали почти каждые выходные на аттракционах, если хватало карманных денег.       — Кстати, как твои рёбра? Ты сделал рентген?       — Да, сразу же позвонил Юнги и сделал в его больнице. Ничего страшного, просто ушиб. Переломов нет.       — И слава Богу, — отвечает Чонгук, метнув взгляд в сторону кухни.       На прощание Чонгук обхватывает Тэхёна руками, прижимая к себе, и прикрывает глаза, осторожно вдыхая в себя теплый аромат, в котором можно узнать запах шампуня, кондиционера для белья и мятной жвачки. Их прерывает Чимин, вышедший из кухни, и Чонгук отстраняется от Тэхёна, выпуская из своих рук.       — Я тебе позвоню, — обещает он и уходит.

***

      Чимин какое-то время молчит, смотря на погрустневшего Тэхёна, но Тэхён не спешит ничем делиться. Он идёт в гостиную, включая на ходу телевизор, и заваливается на диван, оставляя место для Чимина, чем тот и пользуется, плюхаясь рядом.       — Почему мне кажется, что вы всё-таки ссорились? Я твое настроение могу уже угадывать в зависимости от его визитов.       — Нет, всё не так, — качает головой Тэхён.       — А как?       — Кажется, Аюми собирается вернуться в Японию.       — Тебя это расстраивает? Твой дружок вроде не выглядел таким опечаленным.       — Меня расстраивает то, что я перестану видеть Уёна. И перестань цепляться к Чонгуку. Что он тебе сделал? Я не понимаю вашей неприязни друг к другу.       — Мне он ничего не сделал. Но я смотрю на его отношение к тебе, и мне оно не нравится, — Чимин проводит носом по виску Тэхёна и двигает его к себе ближе, укладывая на своё плечо и обнимая. — Тэ, ты потрясающий человек. Ты ради него и его ребёнка готов в лепёшку расшибиться. Но он воспринимает это как должное. Он пользуется твоими… тобой. А насчёт ребёнка — я знаю, это сложно, но тебе не нужно было так к нему привязываться. Жизнь ведь как угодно может обернуться. Вас может раскидать по разным концам мира, и я не думаю, что Чонгук будет убиваться из-за этого так же, как ты. Я очень не хочу, чтобы ты страдал. Мне жаль, если наши с Чонгуком плохие отношения расстраивают тебя. Я постараюсь стать терпимее к нему.       — Ты просто очень плохо знаешь его, Чимин. Поверь мне, ведь я дружу с ним с детства. Чонгук не пользуется, он точно так же умеет отдавать, просто я ничего не прошу. Он всё-таки младше, хоть и не намного, и мне кажется, что это всегда было определяющим в нашей дружбе. Да, я больше забочусь, но так же я знаю, что Чонгук тоже пойдёт на многое ради меня.       — Надеюсь, что так и есть. Мне нравятся твои друзья и я думаю, что ты неплохо разбираешься в людях. Может, мне и правда стоит стать терпимее. Или, может, я просто ревную, — улыбается Чимин, и чувствует острый тычок в ребра.       Наклонившись, он приподнимает лицо Тэхёна за подбородок и накрывает его губы своими, мягко целуя, желая хоть на чуть-чуть избавить его от тяжелых мыслей. Ему не нравится, когда Тэхён грустит. Тэхён отвечает, обнимая его за шею и зарываясь пальцами в его волосы на затылке. В чужих руках становится спокойнее. Он любит это чувство, когда можно отпустить себя и хоть немного побыть слабым и уязвимым. Все проблемы и печали можно оставить на утро.