***
Чонгук расслабляется, только когда слышит, как за Тэхёном и Чимином закрывается входная дверь. Он высовывает нос из спальни, проверяя, действительно ли остался в квартире один, и убедившись в этом, походит к окну. Тэхён с Чимином садятся в машину и уезжают. Чонгук облегченно выдыхает, чувствуя себя максимально странно и не зная как относиться к этой ситуации. С одной стороны ему ужасно неловко — он увидел то, что никогда не предназначалось для его глаз. Но с другой, Чонгук даже зол. Неужели Тэхёну было сложно предупредить Чонгука о том, что он пригласит своего парня в его отсутствие. Чонгук же не маленький, понял бы, что не чай пить они собираются! Он тогда погулял бы с Уёном подольше, посидел бы в парке, пока Уён спит на свежем воздухе. Да хотя бы в магазин зашёл по дороге, чтобы время потянуть. А потом обязательно бы скинул сообщение Тэхёну, прежде чем возвращаться. Но нет же, Тэхён и не подумал его предупредить! Чонгук злится, но Тэхёну, конечно, ничего не скажет. Они с Уёном здесь в гостях, и не ему ставить условия и предъявлять претензии. Тэхён и так слишком много делает для них. Это Чонгук здесь стесняет его, а Тэхён в своей квартире волен делать всё, что захочет. В том числе и трахаться. Трахаться... при мысли об этом, у Чонгука внутри всё тяжелеет. Он пытается вспомнить, сколько уже у него не было нормального секса, и становится жаль самого себя. Невольно перед глазами возникают обнаженные Тэхён и Чимин. Ладони Чимина на его коже, ягодицы Тэхёна, опускающиеся на его член, и то, как эстетично это выглядело... В голове Чонгука пролетают мысли, что ему тоже очень, очень хочется... Нет, нет. Он мотает головой, ладонями потирая лицо и пытаясь избавиться от картинок перед глазами. Конечно, он хотел бы, но с девушкой, желательно любимой. Чтобы так же опускать её на свои бёдра, выбивая из неё приятные стоны, ласкающие слух. Но перед глазами снова обнаженные парни. Да что же это такое! С психу от ненужных дурацких мыслей, Чонгук решает принять прохладный душ, чтобы хоть немного остудиться. Он ставит рядом с кроваткой радионяню, которую недавно купил Тэхён для удобства, и берёт второе устройство с собой в ванную. Поставив его на корзину с грязным бельём и прибавив на нем громкость, Чонгук раздевается и заходит в душевую кабину. Настроив воду попрохладнее, он встаёт под жесткие струи, в надежде, что это хоть немного отвлечёт. Однако, это срабатывает в точности наоборот, и уже через пару минут Чонгук утыкается лбом в прозрачную стену кабинки, прикрывает глаза, обхватывает рукой собственный член и судорожно выдыхает. Выйдя из ванной, Чонгук лучше себя не чувствует. Он запутывается ещё больше и пугается собственных мыслей, в которых то и дело его лучший друг занимается сексом со своим парнем на диване в гостиной, и выглядит это настолько горячо, что Чонгук с трудом сдерживается от того, чтобы не начать возбуждаться снова. Ему просто нужен секс. Нормальный человеческий секс с какой-нибудь симпатичной девушкой. Он слишком долго воздерживается, что, кажется, с ума сходить уже начинает. Как теперь в глаза смотреть Тэхёну, если в мысли всё ещё возвращается сцена, в которой он, невероятно красивый, открытый и расслабленный, бесстыдно принимает в себя чужой член, выгибаясь в мужских руках. Чонгуку теперь, наверное, до старости придётся терпеть вспышки этих воспоминаний у себя в голове. Нет, нужно заняться сексом, и как можно скорее. Нужно развеяться, снять сексуальные напряжение, иначе он просто не сможет дальше нормально функционировать, особенно зная, что в его непосредственной близости у кого-то есть регулярный секс, и судя по всему, очень даже неплохой. А у него ничего. У него маленький ребёнок на руках, учеба, работа, и ни одной женщины на горизонте. Чонгук заваливается на кровать и смотрит на всё ещё спящего в кроватке сына. Надо бы что-то придумать. Попросить Тэхёна посидеть с ребёнком вечерок-другой. И если он согласится, можно будет рассчитывать на секс с кем-нибудь. Может, хотя бы после этого он сможет выбросить из головы эти откровенные картинки, которые не должен был когда-либо вообще видеть. Странно, но только сейчас Чонгук задумался о том, что они с Тэхёном никогда не обсуждали секс, несмотря на свою близость. Даже подростковый возраст обошёлся без каких-либо интимных подробностей друг о друге. Да, они, конечно, делились каким-то фактами, вроде первого секса, но в основном обсуждали своих партнеров как личностей, нежели детали половых актов или размеры тех или иных частей тела. Может быть, это было связано с тем, что у них всё-таки была хоть и не большая, но разница в возрасте. А может, они не обсуждали это потому, что по сути были разной ориентации, хоть это никогда и не мешало им. Учитывая все эти вещи, для Чонгука было особенно странным то, что он увидел. Он, конечно, не особо задумывался об этом, но где-то на задворках сознания был уверен в том, что Тэхён в активной позиции. Тэхён слишком мужественный, слишком... слишком мужчина... а тут... Тэхён, грациозно сидящий на чужих бёдрах, а его округлые, словно вовсе не мужские, ягодицы... Нет, у Чонгука не было предрассудков по поводу позиций в постели, но увиденное вызывало диссонанс. Тэхён домой возвращается вечером, и Чонгук, едва услышав его, решает последовать примеру Уёна и улечься спать. Чувствуя себя всё ещё неловко, Чонгуку не хочется сталкиваться с Тэхёном, ведь очевидно, что им придётся в итоге поговорить о произошедшем. Пусть это будет не сегодня. Спустя минут двадцать после возвращения Тэхёна домой, дверь в спальню тихонько приоткрывается. Тэхён заглядывает, чтобы убедиться, что у этих двоих всё в порядке, после чего так же тихо прикрывает дверь за собой обратно. Чонгук тяжело вздыхает. Нужно срочно найти девушку.***
На следующий день наступает очередь Тэхёна сидеть с Уёном, и Чонгук сваливает на пары раньше, чем эти двое просыпаются. Направляясь в университет на метро, у Чонгука все мысли о том, что нужно спросить у Мингю и Джехёна, не собираются ли они выбраться куда-нибудь в ближайшее время. Зная, что в компании приятелей-одногруппников всегда есть симпатичные и открытые для общения девчонки, Чонгук думает, что подцепить кого-нибудь не должно быть проблемой. У него в принципе никогда не было сложностей с противоположным полом, и до знакомства с Аюми он успел в какой-то степени нагуляться. По крайней мере, у него никогда не возникало мыслей гулять от неё. Чонгук думает, что это вообще довольно низко, словно измена самому себе — собственноручно выбрать человека, а потом ходить налево. При мыслях об Аюми у Чонгука снова становится пусто внутри. Со дня своего ухода она не давала о себе знать, не пыталась с ним связаться. Чонгук тоже не пытался, уверенный, что она сменила все свои контакты. Только её домашний адрес в Токио у него остался, но он не думает, что когда-либо он ему понадобится. Он сохранил его на тот случай, если Уён в будущем захочет найти свою маму. Чонгук, будучи всё ещё смертельно обиженным, таким раскладом будет недоволен, но и запрещать Уёну не намерен. Если он захочет узнать о матери — Чонгук не будет препятствовать. На удачу Чонгука, Мингю с радостным энтузиазмом воспринимает то, что тот хочет с ними куда-нибудь сходить, и тут же обещает организовать встречу сегодня вечером. Чонгука такой расклад полностью устраивает, и на радостях он пишет Тэхёну сообщение прямо на паре, спрашивая, не будет ли он против, если Чонгук сегодня вернётся поздно, и честно добавляет, что хочет сходить в бар с одногруппниками. Тэхён отвечает согласием, добавляя, что Чонгуку тоже нужно иногда отдыхать и отрываться с друзьями. Настроение Чонгука стремительно ползёт вверх. После пар он мчится домой, где ураганом проходит по квартире, приводя себя в порядок, пока Тэхён занят ребёнком, пытаясь дать ему пару ложечек пюре. Чонгук переворачивает свои сумки, многие из которых до сих пор стоят не разобранными, и находит в них довольно узкие чёрные джинсы, которые отлично будут смотреться на его ногах, которым он упорно возвращает прежнюю форму. Сверху он надевает обычную однотонную футболку и бомбер, после чего подходит к Уёну, который полулежит на стуле для кормления, купленном недавно Тэхёном. Чонгук чмокает сына в макушку, бросает Тэхёну ещё одно «спасибо» и обещает сильно не задерживаться. После этого Чонгук исчезает из квартиры с той же скоростью, с которой туда примчался. В бар он приезжает одним из последних. За столиком уже сидят Мингю, Джэхён и несколько незнакомых ему девушек. Судя по тому, как обнимает одну из них Джэхён, та для него не просто знакомая, и Чонгук думает, как много успел пропустить. Пока Чонгук знакомится, представляясь девушкам, парни успевают разлить соджу, и Чонгук становится ещё чуточку счастливее. Он так давно не отдыхал. Они жарят мясо, соджу льётся рекой, а смех за их столиком не утихает, наверное, ни на минуту. Девушки оказываются второкурсницами из их университета, и Чонгук мысленно удивляется, что никогда их не видел, хотя Мингю утверждает, что они частенько занимаются в одном корпусе и даже в одном крыле. Ладно, это не столь важно. Главное, что Чонгук сейчас вполне адекватно может оценить, что девушки симпатичные и интересные в общении. Они много обсуждают учебу и какие-то общие интересы, завязанные на выбранных специальностях, и Чонгук чувствует себя расслабленным и отдохнувшим. Он не пьёт слишком много, желая остаться в максимально трезвом уме, ведь он сюда пришёл совершенно не за этим — не для того, чтобы напиться. Ему нужно сегодня женское тело, как бы цинично это не прозвучало. К середине вечера Чонгук замечает, что одна из девушек — Ёнхи — сидит к нему несколько ближе, чем в начале, и решает переключить на неё всю свою заинтересованность и обаяние. Ёнхи выглядит как типичная второкурсница — она уже не такая скромная и зажатая, как большинство студенток первого курса, но и не такая открытая, как старшекурсницы. Прямо таки золотая середина. Чонгуку нравятся такие девушки. Когда заходит речь об отношениях, Джэхён подтверждает подозрения Чонгука, говоря, что с Боён они встречаются уже около двух месяцев. Мингю с гордостью сообщает, что свободен как ветер, и играет бровями, глядя на Ёджи. О том, что Чонгук молодой отец-одиночка, парни тоже не забывают сообщить, из-за чего Чонгук сначала неловко теряется, но успокаивается, глядя на реакцию девушек. Они находят это милым, и недолго обсуждают, что в современном мире отца-одиночку можно встретить уже почти с такой же частотой, что и одинокую мать. Когда вечер подходит к концу, Джэхён уезжает с Боён на такси, а Мингю с Ёджи решают отправиться куда-нибудь развлекаться дальше, Чонгук предлагает Ёнхи просто погулять, и девушка соглашается. Чонгук отдаёт ей свой тёплый бомбер, глядя, как она слегка ёжится в своём тонком блейзере, накинутом на совсем легкое платье с цветочным принтом, которое почти не скрывает голых длинных ног. Чонгук думает, что ей, наверное, очень холодно. Она целует его сама, когда он поворачивается, чтобы застегнуть на ней куртку, потому что её рука в его ладони стала совсем холодной. Ёнхи обвивает его шею и прислоняется ближе, так, что он в своей тонкой футболке ощущает изгибы её тела. Она на секунды отрывается от его губ, смотря ему прямо в глаза, и Чонгук понимает, что это именно тот знак, который дают девушки, когда они не против продолжения. В её взгляде какое-то озорство наполовину с желанием, и Чонгук мысленно прикидывает, что после их посиделок в баре ему как раз должно хватить на номер в каком-нибудь мотеле. Как удачно ему заплатили за заказ. Можно потратить немного денег на себя. Чонгук надеется, что после его не будет мучить совесть, ведь оставшуюся часть денег он потратил на сына, купив ему большой развивающий центр со всякими примочками, которые так нравятся детям. Да, он определенно может позволить себе сегодня побыть немного расточительным. — Ты не хотела бы пойти в какое-нибудь более тёплое место? — спрашивает он у девушки, продолжая держать руки чуть ниже её поясницы. — Где нам бы никто не помешал. — Хотела бы, — с улыбкой кивает она, и Чонгук отвечает ей тем же, беря за руку, и утягивая в сторону узких улочек, где можно было найти и снять номер в каком-нибудь мотеле. Ёнхи, которая тоже выпила совсем не много, но, видимо, всё же подстёгиваемая алкоголем, притягивает к себе Чонгука сразу же, как они оказываются наедине. Дверь номера за ними захлопывается с характерным писком блокировки, и бомбер Чонгука слетает с девушки вместе с блейзером, падая на пол под их ноги. Сам Чонгук, не веря, что так легко и просто получил желаемое, напирает на девушку с жадными поцелуями, спиной подталкивая её к постели, застланной гостиничными белыми простынями. Оказавшись в постели, она уже не даёт ему вести и опрокидывает парня на спину, усаживаясь сверху прямо на его пах. Её шифоновое платье до неприличия задралось, открывая вид на полупрозрачное белье, и Чонгук думает, откуда у второкурсниц столько прыти. Разве они не должны всё ещё быть неопытными и неискушенными? А потом он вспоминает, что Аюми тоже была второкурсницей, когда забеременела от него. Боже, снова Аюми в его голове... Отвлечься, отвлечься. Чонгуку необходимо выбросить из головы всё, что тревожило его последнее время, и позволить себе забыться на один вечер, получить удовольствие. В попытках расслабиться он снимает с себя футболку и проделывает то же самое с Ёнхи, оставляя её лишь в трусиках и бюстгальтере. Она не теряется, тут же тянется к ширинке на его узких джинсах, и Чонгук откидывается на подушки. Как давно он не ощущал этого. Как давно никто не лез ему в штаны, чтобы дать немного разрядки. Девушка запускает ладонь под его белье, уверенными движениями принимаясь его ласкать, но Чонгук вдруг думает, что ничего не испытывает к ней. В памяти возникают события уже далекого прошлого, когда он мог кувыркаться с девчонками ночи напролёт, а на утро полюбовно прощаться с ними безо всяких претензий. Ёнхи должна стать одним из таких случаев, но Чонгук думает, что это вовсе не то, чего ему хотелось бы сейчас. Он не знает, изменила ли его так Аюми, или быть может, отцовство, но всё кажется каким-то неправильным. Ему хочется кого-то близкого, родного, с кем можно было долго обниматься после секса, а не попрощаться навсегда. С кем можно проснуться по утру и продолжить начатое, но уже неспешно и лениво, ведь не нужно выселяться из снятого номера. Но он сейчас здесь, в том самом снятом на несколько часов номере, с почти незнакомой девушкой, имя которой завтра забудет, и он не чувствует ничего. — Что-то не так? — спрашивает она, отрываясь от его шеи, которую исследовала губами, и перестав механически двигать рукой в его штанах. — Ты не возбуждён. — Да, прости, я... сейчас. Чонгук решает взять инициативу в свои руки и укладывает девушку на постель, снимая с неё остатки одежды, в надежде, что вид полностью обнаженного женского тела сможет возбудить его быстрее. Он ведь так долго об этом мечтал. Так хотел провести с кем-то ночь, так, чтобы чувствовать себя на утро довольным и умиротворённым. И вот оно, девчачье тело, с красивыми линиями, чуть полноватой грудью, которая так манит к себе, а её разведённые в стороны колени и вовсе с ума должны сводить и возбуждать сильнее всего на свете. Этого, к ужасу Чонгука, не происходит. Он не возбуждается. Они уже давно оба обнаженные, вдоль и поперёк исследовали тела друг друга, но у него не получается ни расслабиться, ни заставить член встать. Ёнхи старается, целуя и гладя его в самых чувствительных местах, но перед его глазами то возникает Аюми с их сыном, то голые ягодицы Тэхёна в руках Чимина. Чонгук начинает злиться на самого себя. Что с ним не так, черт возьми? Он достаточно долго воздерживался, до такой степени, что вчера с полуоборота завёлся от вида своего лучшего друга, принимающего в себя член. Что тогда сейчас не так? Почему он не может просто потрахаться?! Доведя девушку до оргазма пальцами, ведь она не виновата, что у него ничего не вышло, Чонгук психует и начинает одеваться. Ему невероятно стыдно перед ней, хоть Ёнхи никак не показывает своего разочарования. Он прекрасно понимает, что она желала вовсе не пальцев, даже несмотря на то, что и в этом он хорош. Она пытается даже успокоить его, останавливая, когда он заканчивает одеваться. Она подходит к нему, всё ещё обнаженная, и прижимается к нему всем телом, тепло проводя ладонью по его щеке. Ёнхи убеждает его, что ей всё равно было хорошо с ним, что он невероятно чуткий и заботливый в постели и, может, им просто стоит лучше узнать друг друга, прежде чем снова переходить к сексу. Ёнхи надеется на свидание, понимает Чонгук. Он, возможно, и согласился бы на него, если бы ни этот позор. Чонгук слишком уязвлён, чтобы видеться с этой девушкой ещё раз. Не ответив ничего однозначного, он всё же целует её на прощание, не желая, чтобы она чувствовала себя брошенной, и уходит, оставляя её в номере. Домой Чонгук возвращается около двух часов ночи и выглядит мрачнее тучи. В квартире полумрак, только лишь телевизор озаряет гостиную приглушённым светом, работая на беззвучном режиме. Тэхён, одетый в пижамные штаны и футболку, полусидя дремлет на диване, а на его груди спит свернувшийся практически в клубочек Уён, которого он придерживает руками за попу даже во сне. Чонгук разувается, кидает бомбер в шкаф возле двери, и тихонько проходит в гостиную. Стараясь никого не разбудить, он пытается осторожно забрать Уёна из рук друга, чтобы переложить малыша в кроватку. Тэхён, сквозь сон почувствовав, что ребёнок ускользает из его рук, на автомате хватается за него пальцами и распахивает глаза. — Это я, — шепотом говорит ему Чонгук, беря Уёна на руки. — Отнесу его в комнату. Вы чего тут спите-то? — Да он проснулся, и я пока снова укачивал его, видимо, и сам уснул. Пока Чонгук укладывает сына в кроватку, Тэхён потягивается, разминая затёкшие мышцы, после чего заглядывает в спальню. Чонгук в это время достаёт домашнюю одежду, чтобы переодеться во что-то более удобное. — Как посидели? По твоему лицу можно подумать, что не очень, — замечает Тэхён, когда они выходят из спальни и идут на кухню. Чонгук щёлкает по кнопке чайника и достаёт растворимый кофе из шкафа. — Да посидели-то нормально, — неоднозначно отвечает Чонгук, не зная, стоит ли вообще подобным делиться. Но поговорить с кем-то хочется, а кто ещё для этого сгодится лучше, чем друг? — А что было не нормально? — Тэхён усаживается на стул напротив и внимательно слушает, смотря как Чонгук закусывает губу. — Я опозорился. — Опозорился? — выгибает удивленно брови Тэхён. — Угу. — Что, сильнее, чем опозорился вчера я? — издаёт смешок Тэхён. Они всё ещё не обсудили это, но он уверен, что им просто необходимо разрядить напряжение, вызванное этим косяком. — Ты, хотя бы, потрахался. Чего тебе стыдиться? А у меня не вышло. — Не вышло потрахаться? — уточняет Тэхён. Чонгук стыдливо кивает и садится напротив, подперев лицо кулаками. — Имеешь в виду, что у тебя не встал? — Ага. — Ну и что? Бывает. Может, ты просто выпил больше, чем надо? — Я был практически трезв. И она была симпатичная, и всё шло сначала отлично. Ну, мы были в постели, раздетые... и она пыталась сделать мне приятно, возбудить... — с запинками и краснея рассказывает Чонгук. — Но у меня постоянно перед глазами то Аюми, то твоя голая задница! — Что, прости? — Ты слышал. — То есть, ты хочешь сказать, что тебе настолько не понравился вид моей голой задницы, что больше член не встаёт? — возмущённо спрашивает Тэхён, сложив руки на груди. — Да нет! Наоборот! В смысле... — ещё сильнее рдеет Чонгук, уже готовый под стол залезть от неловкости этого разговора. — Наоборот? — усмехается Тэхён и заинтересованно двигается ближе к столу, кладя на него локти. — Не наоборот, а в том смысле что... у меня встаёт! Вчера вставал, после вас, и вечером вставал, и... — Чонгук замолкает, наблюдая, как взгляд Тэхёна начинает искриться, а на губах появляется наглая усмешка. Осознавая, что он ляпнул, Чонгук закрывает от стыда лицо ладонями. — Да что ты за человек вообще! — Боже, тебе лучше заткнуться, — давится смехом Тэхён. — Пока ты не сморозил чего-нибудь ещё! — Да иди ты к чёрту, Тэхён! Друг, называется! Я с тобой поделился, а ты... — вскипает Чонгук, вставая из-за стола. — Ну всё, всё! — придерживает его за руку Тэхён, продолжая смеяться. — Ничего постыдного нет в том, что тебя вчера возбудил мой голый зад! А то, что больше не стоит... ну, главное, что ребёнка ты сделать уже успел! — Да что ты..! Всё у меня стоит! Сейчас как покажу тебе! — хватается Чонгук за резинку домашних штанов. — Напугал гея членом! — ржёт Тэхён, убирая ладони Чонгука от его собственных штанов. — Ненавижу тебя, блин, — бурчит Чонгук, отталкивая друга от себя. — Ладно, всё, — улыбается Тэхён, успокаиваясь. — Не злись. Я правда не вижу ничего такого в том, что у тебя не вышло. Со всеми бывает, ничего страшного в этом нет. Может, не подходящая была обстановка, или девушка, или мало ли что ещё. — Но я очень хотел, — удрученно говорит Чонгук, усевшись обратно за стол, пока Тэхён разливает по их чашкам кофе. — У меня нормального секса не было уже несколько месяцев. Ещё с тех времён, как Аюми была беременной Уёном. — Может, ты просто всё ещё любишь Аюми и скучаешь по ней? — предполагает Тэхён. — Да нет, я почти о ней не думаю. Нет, думаю, конечно, но скорее как о матери Уёна, а не как о своей девушке. Бывшей. Я не скучаю по ней в этом плане. Как-то привык уже, что её тут нет. Но без секса сложно. А вы тут вчера... — Прости. Я правда не подумал, что вы с Уёном можете вернуться раньше. Мне надо было предупредить тебя или тоже воспользоваться отелем. — Нет, вы не должны, это же твоя квартира, — качает головой Чонгук. — Дело не в том, чья эта квартира. Мы живем теперь здесь вместе, значит нужно учитывать всё это. Я правда не хотел, чтобы ты видел меня в таком виде, ну... — Да, я совсем не ожидал, что ты... ну... снизу, — снова зарумянивается Чонгук. — Фактически, я был сверху, — вскидывает палец вверх Тэхён. — Да, поза наездницы в твоём исполнении... впечатляет. — Паршивец, — издаёт смешок Тэхён, давая Чонгуку едва ощутимый подзатыльник. — Но, чтобы ты знал, я не снизу. Мы просто меняемся. По настроению. — А... о, — озадачено кивает Чонгук. — Ладно, забудь. А то вдруг вообще теперь больше никогда не встанет, — прячет улыбку в чашке с кофе Тэхён, и Чонгук насуплено дует губы, кидая в друга уничтожающий взгляд. — Хорошо. Мы квиты. Я видел тебя в позе наездницы, а ты знаешь о моем позоре с не вставшим членом. — Прям жить легче стало, — с показными облегчением выдыхает Тэхён.