***
Тэхён новости воспринимает почти не дёрнув ни одной мышцей на лице. За столько лет он уже привык оставаться внешне спокойным и беспристрастным. Он даже выдавливает из себя пожелание удачи, говоря, что надеется, что Хэсон действительно хорошая. Только внутри гадко скребет. Как-то незаметно вечера становятся всё более одинокими для Тэхёна. Поначалу Чонгук оставлял ребёнка на него, но теперь всё чаще берет его с собой на прогулки с девушкой. Этот факт его несколько напрягает. Он прекрасно понимает, что Чонгуку необходимо строить свою жизнь после ухода Аюми, с момента которого прошло больше трёх месяцев. Уён тоже нуждается в женской руке, нуждается в матери. Кто знает, вдруг эта Хэсон, которую он ни разу в жизни не видел, может всё это дать им? От этой мысли у него внутри разливается жгучая ревность. Он никогда себя не считал эгоистом, но ощущение такое, будто у него прямо сейчас забирают то, что ему дорого, а он совсем не готов делить Чонгука и ребёнка с кем-то ещё. Воображение начинает подкидывать сюжеты, в которых подросший Уён называет мамой чужую девушку, а Чонгук смотрит на неё влюблённо, так, как никогда не посмотрит на лучшего друга. Может быть, дело дойдёт до свадьбы. Может, она даже ещё одного ребёнка ему подарит однажды. Тэхён тяжело вздыхает, сидя в пустой кухне и смотря в окно, за которым уже давно стемнело. От паршивого настроения даже готовить ничего не хотелось, поэтому он грызёт большое сладкое яблоко вместо ужина, размышляя о своей нелегкой доле. Чонгук возвращается со спящим на руках Уёном, относит его в комнату и заходит на кухню, обнаруживая Тэхёна задумчивым и в одиночестве. — Ты чего в тишине тут сидишь? — интересуется он. Тэхён пожимает плечами. Ему бы не хотелось, чтобы Чонгук думал, что он скучает, ведь никому не нравится быть жалким, но он понимает, что всё написано у него на лице. Во взгляде Чонгука на секунды мелькает какое-то сожаление. — Всё нормально ведь? — осторожно уточняет Чонгук, словно чувствуя, что он единственный виновник всех печалей Тэхёна. — Как-то грустно. Раньше я проводил вечера в компании шикарного мужчины, а теперь вот, один. — Считаешь меня шикарным? — растягивает в улыбке губы Чонгук, выпячивая грудь вперёд. — Я об Уёне, — со смешком закатывает глаза он в ответ. — Засчитано, — усмехается Чонгук и желает Тэхёну спокойной ночи. Оставшись снова в одиночестве на кухне, он складывает руки на стол и утыкается в них лбом. Наедине с собой можно не изображать, что всё в порядке, не улыбаться. Можно быть собой и выдохнуть, признать свою слабость. Признать самому себе, что всё это не проходит для него бесследно. Это больно, это скребёт изнутри, сжимает и давит. От этого хочется плакать, но нельзя. Он давно уже не оплакивал свои неразделённые чувства. Последний раз, наверное, на первом курсе университета. Так давно, что уже и забыл, каково это — плакать в подушку после короткой дружеской встречи, но уже мечтать снова поехать в Пусан на выходные, чтобы хоть на пол дня увидеть Чонгука. Он почти позабыл эти чувства, но сейчас нестерпимо хочется расплакаться. Жизнь идёт своим чередом. Его друзья встречаются, женятся, заводят детей, а он всё двигается вокруг Чонгука, как и подметил весьма метко Чимин. И Тэхёну бы вырваться из этого круга, да только он не представляет как. Или не хочет. Пойди он к психологу, тот непременно бы сказал, что он выбрал для себя позицию жертвы. Что же. Пусть так, если это никому кроме него не мешает.***
Устав следующим днём сидеть в пустой квартире, Тэхён вызванивает Юнги, у которого только недавно закончилась смена в клинике. Они договариваются пожарить вместе мяса и выпить немного пива, поэтому встречаются недалеко от места работы Мина. Тэхён, завидев друга, улыбается: Юнги выглядит самым настоящим серьезным доктором в классических брюках и светло-голубой сорочке, выглядывающей из-под серого пальто. Только халата не хватает, в котором он провёл свой рабочий день. Он плюхается на стул перед ним, с одобрением замечая, что заказ уже сделан, будто Тэхён наперёд знал, каким голодным будет Юнги после работы. — Надеюсь, твои девочки не будут против, что я тебя занял на вечерок? — Они к родителям поехали, — отмахивается Юнги, засовывая в рот кусочек мяса, завёрнутый в лист салата, и блаженно прикрывает глаза. — Поэтому с чистой совестью можешь выкладывать, что там у тебя. Тэхён делает глоток пива, потом ещё один. Так уж выходит, что Юнги единственный (не считая Чимина), кто знает о его настоящих чувствах, а значит единственный, с кем Тэхён может быть откровенным. Идя на эту встречу, он представлял, как от души выговорится, и ему, возможно, даже полегчает но, сидя сейчас перед другом, всё оказывается не так просто, как он предполагал. — Ну? Опять Чонгук? — Юнги предполагает, так и не дождавшись ни слова от Тэхёна. Тэхён же отвечает коротким неловким кивком головы. — И что он натворил? — У Чонгука появилась девушка, — выдыхает Тэхён. Юнги хмыкает. — И всё серьезно? — Я не знаю. Возможно. Я ещё ни разу её не видел, и мы толком о ней не говорили. — Ну, может он тогда съедет к ней, если всё окажется серьезно. Тэхёна фраза Юнги выбивает из колеи. Он почти давится воздухом, во все глаза смотря на невозмутимого друга. — Не смотри так на меня. Я считаю, что твоя идея забрать их жить к себе была крайне неудачной. Ты только сильнее к ним привязался. Конечно, тебе больно сейчас. Чонгук-то живет дальше. Смотри-ка, всего несколько месяцев и у Уёна уже новая мать маячит на горизонте. Она же знает, что у Чонгука сын, да? — Они постоянно куда-нибудь ходят втроём, — разбито выдавливает Тэхён, уже представляя в красках, как какая-то неизвестная ему Хэсон забирает у него Чонгука и Уёна. — И он даже не знакомит меня с ней… Я понятия не имею, кто она, как выглядит. И с одной стороны мне от этого легче, легче воспринимать её как что-то призрачное, но с другой… — Это тяжело, я понимаю, — задумчиво качает головой Юнги. — Но тебе как-то нужно отпустить его. Ты же понимаешь… — Да всё я понимаю, — Тэхён вздыхает, допивая из бокала своё пиво. — Как думаешь, Чонгук догадывается о чём-нибудь? — Не думаю. У него всё на лице написано обычно. Вряд ли он смог бы долго молча с этим ходить. — Наверное, это положило бы конец нашей дружбе. — Ну, тут ты точно ошибаешься. Он привязан к тебе не меньше, чем ты к нему. Тэхён задумывается. Может, Юнги и прав. Он тоже много значит для Чонгука, пусть и совсем не в том ключе. Может, ничего и правда не изменилось бы, узнай он правду о чувствах Тэхёна, но он продолжает надеяться, что правда не всплывёт. Он не хочет испытывать стыд и неловкость, не хочет обременять этим Чонгука, который вовсе не виноват, что его чувства вылились в нечто совершенно другое. Ему кажется, будто он будет самым большим в мире эгоистом, если вывалит что-то подобное на Чонгука, ведь тот не должен испытывать вину или чувство какого-то долга. А он будет, Тэхён почти уверен. Чонгук не должен забивать голову такими вещами. Ему нужно растить сына, создавая для него благоприятную среду. Ему нужно устраивать карьеру, строить дальше свою жизнь, а не вот это всё. А Тэхёну со своими проблемами нужно разбираться самому, не втягивая в это самого парня. Именно поэтому Тэхён чувствует облегчение, когда Юнги убеждает, что Чонгук не догадывается ни о чем. Возвращаясь домой, он совершенно не ожидает, что столкнётся лицом к лицу с новоявленной парочкой. Они встречаются у двери, ведущей в квартиру: Тэхён поднимается на этаж, а Чонгук открывает дверь, пока девушка держит на руках ребёнка. — О, а вот и Тэ! — замечает его Чонгук. — Привет, — растерянно бормочет Тэхён, мечась взглядом от него к девушке и обратно. — Я позвал Хэсон зайти к нам в гости, если ты не против! Не против? Тэхён категорически против всяких Хэсон в их квартире и в их жизнях! Но он лишь изображает доброжелательную улыбку, переключая внимание целиком на девушку, отвечает, что вовсе не против, и они втроём проходят в квартиру. Тэхён сразу же направляется на кухню, а парочка идёт следом. Уёна Чонгук усаживает в его стульчик для кормления, закрепив ремешком, и даёт игрушку в руки, которую ребёнок целый день неустанно слюнявит, почти не выпуская из рук. Тэхён варит кофе, отвернувшись от Чонгука и его девушки, и чувствует, как сильно напряжена его спина. Хочется выдохнуть, но он натянут, словно струна. Видимо, Юнги прав, он действительно ещё больше привязался к Гуку и его сыну, чего ну никак нельзя было допускать, не в состоянии Тэхёна… — Уён не отводит взгляда от Тэхёна, — с улыбкой подмечает Хэсон, тем самым отвлекая его от кофе-машины. — У них особая связь, — Чонгук наблюдает, как Тэхён берет Уёна на руки, поправляет на нём тонкую шапочку с ушками, которую прежде никогда не видел, и целует того в висок. — Они если целый день провели в разлуке, потом друг от друга не отлепишь! — Чонгук мне много о тебе рассказывал, — говорит Тэхёну Хэсон. — Я восхищена вашей дружбой. Тэхён сталкивается с Чонгуком взглядами, и у Чонгука взгляд мгновенно теплеет. Тэхёну от этого только тоскливее становится, он спешит посадить малыша обратно и вернуться к приготовлению кофе для них троих. Когда напитки готовы, а Уён снова увлечён своей игрушкой, Тэхён усаживается за стол напротив Чонгука и Хэсон, невольно их по очереди разглядывая. Они что-то рассказывают ему о парке, в котором сегодня были, бесконечно переглядываются и улыбаются, и Тэхён мысленно замечает, что они хорошо вместе смотрятся, несмотря на то, что признавать это ему больно. Хэсон похожа на хорошую девушку. Даже Уён, судя по всему, такого же мнения. Или, может, он уже успел привыкнуть к ней, ведь они теперь всюду ходят втроём. — Тэ, а ты не посидишь сегодня с Уёном? — словно невзначай интересуется у Тэхёна Чонгук, когда они допивают кофе. — Не долго, буквально часов до одиннадцати, самое большое до полуночи. Тэхён переводит взгляд на часы, показывающие начало девятого. До него сразу доходит понимание, куда собрались эти двое, после того как и так провели вместе целый день. Отказ, однако, застревает у него в горле, и он лишь кивает, вызывая у Чонгука намёк на благодарную улыбку. Уён в этот момент срыгивает, пачкая одежду, подбородок и губы, и Тэхён по привычке собирается подорваться, чтобы привести ребёнка в порядок, но его ненавязчиво останавливает женская рука. — Я уберу, не переживай, — Хэсон легко отрывает мягкое бумажное полотенце от рулона, и принимается вытирать им малыша, не замечая совершенно обескураженный взгляд Тэхёна. — Хэсон, как и ты, старшая в семье, — довольно объясняет ему Чонгук. — Она тоже хорошо ладит с детьми. Когда Хэсон заканчивает, она всё-таки передаёт ребёнка Тэхёну, чтобы тот его переодел, пока они собираются снова уходить. Они с Уёном выходят из спальни, когда Чонгук и Хэсон уже надевают свои пальто, весело о чём-то переговариваются. — Папа скоро вернётся, — улыбается Чонгук, вплотную подходя к Тэхёну и чмокая сына в лоб. Уён дергает ручками, и Чонгук смеётся, воспринимая это как своеобразное прощание. — Рада была познакомиться, Тэхён, — говорит Хэсон. — Да, я тоже, — кивает ей Тэхён, совершенно так не считая и мечтая, чтобы они скорее ушли. Когда они с Уёном, наконец, остаются дома вдвоём, он ни на секунду не отходит от малыша, успев соскучиться по нему за день. Возня с ребёнком отлично отвлекает. Тэхён успевает искупать его, полежать с ним на кровати, рассказывая о всякой ерунде, пока тот внимательно слушает. Так пролетает несколько часов, а у Уёна всё ещё сна ни в одном глазу. Время за одиннадцать уже перевалило, Чонгука дома ещё не было, а ребёнок начинал капризничать. — Ну чего ты? Всё же хорошо, — взяв на руки ребёнка, слегка завернутого в мягкую фланелевую пеленку, Тэхён принимаемся расхаживать с ним по комнате, неспешно укачивая, но малыш всё равно продолжает хныкать. Коснувшись губами детского лба, он хмурится, и достаёт термометр из аптечки. Уён лезет пальчиками в рот, из-за чего Тэхёну приходится их постоянно убирать, крепче держа руки, и это затрудняет измерение температуры. Чертыхаясь, он думает, что надо бы приобрести бесконтактный термометр, с которым не возникло бы никаких проблем. С трудом измерив температуру, Тэхён видит «37,6» на градуснике и тяжело вздыхает. Только этого не хватает ещё. Решая не дожидаться утра, Тэхён звонит Юнги. Друг долго не берет трубку, после чего отвечает сразу привычным ворчанием. — Ты всё равно ещё не спишь, — говорит ему Тэхён. — Мне помощь твоя нужна. — Не сплю, но уже собираюсь, — уточняет Юнги. — Что у вас? Чего там Уён ревет? — Кажется, он заболел. Чонгук ушёл, и сначала всё было хорошо, а потом он начал капризничать. Температура поднялась до тридцати семи и шести. — Ничего нового в вашей семье, — с раздражением вздыхает Юнги в трубку. — Кашель, насморк, рвота? — Ничего нет. Он выглядит здоровым. — Скорее всего у него режутся зубы, Тэ. У него есть игрушки-прорезыватели? — Да, он весь вечер не выпускает её изо рта. — Ну вот, он сам разобрался, что ему нужно. Это просто нужно пережить. Все дети капризные, когда у них лезут зубы. — Но у него температура, Юнги. — Это нормально. На прорезывание зубов поднимается небольшая температура. — Хорошо, я понял. Что тогда делать? — Раздень его, или надень что-нибудь тонкое, потому что одежда только нагревает температуру ещё больше. Лекарств никаких не давай. Температура не большая, но на зубы она и не будет высокой, поэтому обойдётесь без лекарств. Пусть грызёт свою игрушку. Ещё продаются гели специальные, которые ребёнку на дёсна можно наносить. — Спасибо, Юнги. Что бы я без тебя делал? — Сдал бы ребёнка обратно нерадивому папаше, — опять ворчит друг. — Готовьтесь, ближайшее время спать вам Уён не даст. — Это Чонгук пусть готовится, я утром в командировку уезжаю, — Тэхён смотрит на часы. Спать ему осталось около пяти часов. Чонгука так и нет. — Зачем ты вообще изображаешь мать Терезу? Чонгук, значит, личную жизнь пошёл устраивать, а ребёнка на тебя спихнуть решил? — Я не хочу сейчас это обсуждать, — морщится Тэхён, спешит попрощаться и завершить звонок. Тэхён после разговора с Юнги хоть и успокаивается в плане переживаний за ребёнка, но становится дёрганным и раздражённым из-за сложившейся ситуации. Он настраивается на то, что на сон сегодня надеяться не придётся, а этот факт не может не бесить, ведь он дважды на этой неделе напоминал Чонгуку о том, что у него командировка и утренний рейс. Уён капризничает вплоть до половины второго ночи, а Тэхён всё это время укачивает его, ходя по комнате из стороны в сторону. Уён засыпает на его руках около двух, тогда же и слышится шум из прихожей. Чонгук появляется на пороге спальни довольный, с алыми зацелованными губами и блеском в глазах, из-за чего внутри Тэхёна поднимается самая настоящая буря. — Вы чего не спите ещё? — шепчет Чонгук. Тэхён осторожно перекладывает малыша в кроватку и поворачивается к парню, смеряя его ледяным взглядом, от которого тому становится не по себе. — Пока ты шлялся, у твоего ребёнка поднялась температура. У него режутся зубы, и он постоянно плачет. А я дважды тебе повторял, что у меня ранний рейс, — тихо цедит Тэхён. — Тэ… — растерянно выдыхает Чонгук. — Прости, я совсем… прости меня. — Я иду спать, — Тэхён выходит из их спальни, оставляя Чонгука за своей спиной, совсем наплевав на то, насколько грубо он звучал. У всего есть предел, даже у нервов и терпения Тэхёна. И ему просто необходимы эти несколько дней, чтобы побыть вдали от дома и привести в порядок мысли. А после его командировки всё обязательно встанет на свои места. Он на это надеется.