Ловушка для ... Поттера?

Глубокой августовской ночью или сильно ранним утром бархатную тишину, окружавшую небольшой уютный коттедж, нарушил звук трансгрессии и заполошный стук в дверь. «Фиделиус», надёжно укрывавший дом, давал все основания полагать, что прибывший — человек близкий и, судя по нетерпеливому грохоту, находящийся в далеко не умиротворённом состоянии. Ну очень далеко. Прямо совсем. Рывком распахнувший дверь и, на всякий случай, выставивший перед собой палочку Рон, недоумённо обвёл глазами всё ещё укрытый предрассветными сумерками пустой двор. Высунувшая голову из-за его спины Гермиона тихо ойкнула. На крылечке, свернувшись клубочком, рядом с неаппетитной, дурно пахнущей лужицей, лежал дорогой друг Поттер, всем своим видом напоминая сильно несвежего инфернала. Дополнял картину местами перебинтованный эльф с икотой и дёргающимся в такт икам глазом. — Мобиликорпус. — Гермиона решительно отлевитировала друга на диван в гостиной и, нащупав пульс, снова взмахнула палочкой — Энервейт! Гарри открыл глаза и, уставившись на друзей плавающим взглядом, сдавленно всхлипнул. Эльф, притулившись у ног хозяина, жалостливо подвывал. — Гарри, что случилось? — подруга испуганно заглядывала в глаза Поттера. — Он приш-шёл за ней… Забра-а-ал её… А меня-я-я остави-и-ил…! — Кто пришёл? Куда? Что он тебе сделал? — тревога усилилась. — Он, я проси-и-ил… а он её … а меня не забра-а-ал… не нуже-е-ен… Только её-ё-ё. — Гарри, о чём ты говоришь?! — Рон чувствительно тряхнул друга за плечи. Тот промолчал. — Кричер, объясни ты! — попросила Гермиона, но эльф лишь зажмурился и упрямо замотал головой. — Может, ему зелья какого-нибудь успокаивающего дать? — спросил Рон у жены. При слове зелье Гарри подпрыгнул на три фута. С округлившимися зелёными глазами и вставшими «по стойке смирно» волосами он стал очень похож на кота, не подумавши лизнувшего розетку. Сходство, невольно, подчеркнул Живоглот, вмиг распознавший в нём коварного захватчика и с победным «Ура! Умрём, но не сдадимся!» кинувшийся защищать свою вотчину от подлого агрессора. Живоглот, рьяно отстаивающий свою территорию, Гермиона, пытающаяся отодрать любимца от друга, Кричер, кинувшийся на защиту хозяина, и вяло сопротивляющийся Поттер сплелись в один клубок. Рыжий отчаянно прыгал вокруг, пытаясь с помощью Протего и Депульсо, растащить эту кучу-малу. Наконец, отлевитировав бешено шипящего и сучащего в воздухе когтистыми лапами, Живоглота в чулан восстановили относительный порядок. Поняв, что никаких вразумительных ответов они не дождутся, Гермиона перешла к жёстким мерам. — Гарри Поттер, или ты немедленно выпьешь успокоительное и объяснишь, что случилось, или, — В голосе новой миссис Уизли послышалась явная угроза, — следующие, кто здесь появятся, будут Кингсли и Молли, свято уверенные, что ты подвергся нападению и серьёзнейшей опасности. Завтра же, стараниями Кинга, на уши будет поднято всё министерство, аврорат и вся магическая Британия. А Молли, чьи дети уже давно выросли, а внуки появились пока ещё в недостаточном количестве, будет опекать тебя со рвением лишившейся цыплят наседки, так что ты даже дышать будешь с разрешения и под контролем. — Ага, ещё и Джинни на помощь призовёт. — вставил свои три кната Рон. Угроза возымела действие, и Гарри, безропотно проглотив зелье, мрачно кивнул Кричеру. Эльф вздохнул: — Мастер Северус стал Сущностью! — было прямо-таки слышно, что это слово он произнёс заглавными буквами. — Очень страшной! А Хозяин, к большому несчастью Рода Блэк, чем-то мастера Северуса прогневал. — Какой мастер Северус? Какой «сущностью»? — Очень, очень сильной и страшной! — повторил эльф. — А мастер Северус-то, кто такой? — не унимался рыжий. — А много ты знаешь людей с таким именем? — поинтересовался Гарри. Зелье начало действовать, и напряженное возбуждение постепенно уступало место успокоению пополам с апатией. — Я? — Рон растерялся. — Я только одного знал. — Ну, вот он и есть. — Кто? — Тот самый, которого ты знал… — Но он же… это… как бы это… того… умер он! — Ну значит стал после того, как умер! — И чем же таким ты умудрился его «прогневать», что он после смерти к тебе пришёл? — вмешалась, наконец, в разговор Гермиона, по виду которой было понятно, что адекватность Поттера вызывает у неё большие сомнения. — Ну… — Гарри отвёл глаза. — Он пришел за своей палочкой … — Какой палочкой? — Волшебной. Ну своей волшебной палочкой. — Не понял!!! — Не поняла!!! — хором произнесли Уизли. — А-а-а, а почему к тебе? — Потому что она у меня была … — То есть? Та самая, чёрная?! Его палочка была у тебя, всё это время?! — друзья выглядели шокированными. — Но откуда? — Я её забрал тогда, в Визжащей Хижине. — Зачем?! — И ты всё это время молчал?! Как ты мог? Зачем? Зачем ты её взял?! — На память! — Гарри, ну это же … Ты столько времени скрывал это от нас! Её же нужно было отнести в министерство, чтобы её осмотрели! И может удалось бы много чего узнать … — Гермиона была вне себя от возмущения. — Чего, например? — Ну может быть ею производили какие-нибудь тёмные заклинания … Нападали… — Кто нападал? Снейп? Ты хочешь сказать, что он тёмное колдовство творил и людей ради забавы мучил? — Ну нет, нет … — Гермиона замялась. — Ну тогда это… помогли бы его оправдать. Обелить в глазах общественности! — Я и так сделал всё, чтобы его оправдать и обелить. Большего не потребовалось. — Ну, всё равно, ты должен был … — Кому должен? И зачем? Зачем кому-то его палочка? Зачем, чтобы чужие люди, которым плевать на Северуса, лапали её, изучали, пытались свесить на него всех собак? — Гарри начал заводиться. — Ну, а тебе то она зачем?! — не удержался Рон. — Сказал же, на память! — Гарри мы все… — Гермиона неуверенно покосилась на Рона. — Все сожалеем о смерти профессора, но всё же — волшебная палочка это очень серьёзно! Можно было, наверное, найти что-нибудь, ну попроще что ли… — Что мантию с него снять? Или ботинки? — Нет, э-э-э пузырёк там какой-нибудь… с зельем, а палочка всё-таки предмет очень личный … и опасный. — Ну, вот потому что очень личный, я её и взял. — друзья удивлённо таращились на него. — Это ладно, а нам почему не сказал? — спросил Рон. — Потому! Как бы я стал это объяснять?! — А сейчас как объяснишь? — А почему я должен это делать?! — Потому что мы твои друзья! И раньше у тебя секретов от нас не было. — А вы уверены, что переживёте такое объяснение? — меланхолично поинтересовался Гарри. — Не дрейфь, дружище, конечно, переживём! По крайней мере постараемся! Вряд ли ты скажешь что-то прям настолько ужасное! — ухмыльнулся Рон. — Хорошо. — Гарри устало прикрыл глаза. Вероятно, из-за пережитого шока признания дались намного легче, чем всегда представлялось. — Я взял её, потому что люблю Северуса. Рон непонимающе захлопал глазами и произнёс шёпотом: — Герми, он это — свихнулся, сошёл с ума от потрясения… Ему в Мунго надо, провериться! — Рон, почему ты говоришь так, будто меня здесь нет? — безразлично спросил Гарри. — Или я не понимаю, о чём ты говоришь? — Да нет, дружище, просто это, — Рыжий смутился — ты сам, сам-то понял, чего сейчас сказал? — Да, Рон, понял, и именно поэтому я молчал раньше. — Ну нет, Гарри ты же не можешь, вы же друг друга с первого курса ненавидели! — А если это не так?! Ну сначала… сложно всё это, я и сам не могу толком объяснить! — Гарри, а когда ты пришёл к такому выводу? — поинтересовалась Гермиона. — Давно, — вздохнул Гарри, — курсе на шестом, а может в конце пятого. А окончательно убедился там, в Визжащей Хижине. — Гарри вдруг загорячился. — Понимаете, для меня жизнь тогда закончилась, всё смысл потеряло — и борьба, и победа. Да вообще всё. Я когда в лес к Волдеморту шёл, надеялся, что ему отомщу и сам тоже… Потому что ждать мне было больше нечего… — А ты его Северусом зовёшь … У вас что-то было? — осторожно спросила Гермиона. Гарри отрицательно покачал головой: — Нет, пока была возможность, я всё не мог решиться, да и сам не понимал, насколько это серьёзно, а потом поздно стало. — Гарри смолк, словно погрузившись в себя. Друзья растерянно молчали. — Ладно. — Гермиона решилась прервать, наконец, затянувшуюся паузу. — Гарри, может ты объяснишь, что ночью произошло? — Да. Он сегодня опять пришёл. — Что значит опять? И куда он приходил? Он уже был у тебя где-то раньше? — Да, на Гриммо, только я не знал, что это он. — На Гриммо?! Как это?! Как он вообще туда попал и почему ты нам раньше ничего не сказал?! — Ну, он же стал этой — Сущностью! — Я так поняла, что к тебе пришёл Снейп и забрал свою палочку? — Гарри кивнул. — Но я не поняла как? Кем он стал? В кого-то превратился? — Да в кого он мог превратиться! — не выдержал Рон. — Он же умер!!! — Северус после смерти он стал, стал … — Гарри затрясся и взглянул на домовика, жмущегося к его ногам. — Мастер Северус стал Инфернальной Сущностью! — с полными ужаса глазами закивал эльф. — Но обычные люди ничем таким, как правило, не становятся. — удивилась Гермиона. — Хотя с каких это пор профессора Снейпа можно назвать обычным человеком. — Вот именно, он же чёрный маг! И откуда ты знаешь, во что может или не может превратиться такая сво… — Рон осёкся, почувствовав, как Гарри напрягся и магия вокруг него начала не хорошо вибрировать. — сво … еобразная личность! — Нашёлся рыжий. — После того, как он сдо… — под недобрым прищуром друга он съёжился, лихорадочно пытаясь придумать конец фразы — сдо… — С достоинством умер! — пришла на выручку Гермиона и осторожно выдохнула, внимательно следя за реакцией Гарри. — Ага, прям с языка сняла, я это самое и хотел сказать! — Рыжий облегчённо расслабился и решил, что лучше молчать, пока не ляпнул ещё чего-нибудь, что уже не сможет исправить. Испытывать судьбу Уизли не хотелось. — Рон, ты, конечно, мой лучший друг, — в голосе Гарри послышалось предупреждение. — Но запомни одно, я никому не позволю плохо отзываться о Северусе. Я люблю его, несмотря на то, кем он был и кем стал, живого или мёртвого. Я готов был уйти с ним, что бы там ни случилось и где бы он сейчас ни находился. И я бы ушёл, если бы он мне это позволил, но я ему не нужен был раньше, не нужен и сейчас! — Гарри невесело усмехнулся. — Не нужен даже как источник пищи. Поэтому, если хочешь, чтобы мы по-прежнему оставались друзьями, ты можешь или смириться с моими чувствами, или не принимать их, но тогда прошу держать своё мнение при себе, оскорблять любимого человека я не позволю ни тебе, ни другим. — Г-гарри, п-про источн-ник пип-пищи, т-ты введь п-пошутил? — Рон побледнел. — Отчасти. Поняв, что ничем хорошим сегодняшний разговор скорее всего не окончится, Гермиона призвала какой-то пузырёк и, щедро плеснув его содержимого в воду, протянула стакан Гарри. — Вот, зелье «Сна без сновидений», выпей. — не допускающим возражений тоном приказала она. — Тебе нужно отдохнуть, а утром на свежую голову ты всё осмыслишь и расскажешь нам, что же всё-таки произошло. Гарри взял предложенное и без возражений выпил. — Ну, Герм, я думал Гарри всё объяснит. Я же от любопытства сдохну, пока он отсыпаться будет! — Тогда я тебе, пожалуй, тоже зелья налью. — Гермиона снова призвала пузырёк. — Не надо, так как-нибудь справлюсь. — недовольно пробурчал Рон. — Так, все спать, а то Гарри уснёт прямо здесь. — приказ прозвучал в лучших традициях Молли Уизли, и Поттер подумал, что это, возможно, передаётся вместе с фамилией. — Кричер, тебя где устроить? — Кричер, если Хозяин позволит, вернётся в дом. Хозяюшке Блэк должно быть очень страшно одной. — Конечно, иди. — Гарри постарался ответить как можно ласковее, всё же эльф, несмотря на ворчливый характер, был очень преданным существом и сам, всё ещё трясясь от пережитого ужаса, не желал оставить хозяйку, пусть даже нарисованную, без поддержки. — Только, Кричер, ничего там не трогай, можешь наложить проветривающие чары, — он передёрнулся, вспомнив кошмарный запах, — но всё остальное должно остаться, как было. — Кричер слушается. Кричер ничего не тронет, Хозяин. — проскрипел домовик и с громким хлопком исчез. — Рон, проводи Гарри в гостевую комнату. — Не нужно, я помню, где это. — пробормотал Поттер, силясь открыть слипающиеся глаза. — Да ты уснёшь на ходу. — скептически нахмурившись, Гермиона кивнула мужу, настаивая на выполнении распоряжения. Всё же торопясь прервать опасную тему, она слишком поспешила напоить друга снотворным. Оставалось надеяться, что за несколько метров, отделяющих их от гостевой комнаты, Рон не умудрится ляпнуть что-нибудь этакое, за что ему снова пришлось бы расплачиваться. Через пять минут Рон вернулся и Гермиона расслабилась, ничего с дражайшим супругом не случилось, но объяснить некоторые моменты ему всё же стоило. — Герми, ну чего ты поговорить-то не дала? — бухтел Рон, зарываясь в одеяло. — Мне же жуть как интересно, что там стряслось! — Потому что нормального разговора сейчас всё равно бы не получилось. Ты же видел, в каком состоянии Гарри пришёл, а действие успокоительного быстро слабело. — Ну и что, рассказать-то всё равно мог! — Упёрся рыжий. — Рон, неужели ты думаешь, что Гарри не понял твоих выпадов против профессора? Ещё пара подобных фраз и даже думать не хочу, чем всё могло закончиться! Рон нервно заёрзал под одеялом. — Ну теперь по крайней мере понятно, почему он всегда так резко реагирует, когда о Снейпе плохо отзываются. — задумчиво протянула Гермиона. — Ты думаешь это правда, ну то, что Гарри сказал?! — Думаю, да. — Да бред! Не верю! Его или заклятием каким шибануло, или подлили чего! Никто в здравом уме не польстится на эту злобную Летучую Мышь. Он же страшнее соплохвоста скрещенного с драконом! Кому он вообще нужен? — Судя по всему Гарри и нужен, даже очень. — Никогда не замечал, чтобы Гарри предпочитал мужчин! — Я думаю, он предпочитает не мужчин, а одного конкретного человека, и будь Снейп женщиной это ничего бы в отношении Гарри не изменило. Он принимает Снейпа таким, какой он есть, со всеми достоинствами и недостатками. — Да какие там достоинства! Ни рожи, ни кожи! Ты хоть помнишь, как он выглядел?! — Рональд Уизли, сколько тебе повторять, что внешность не главное! — А что главное?! Милый характер?! Бочка желчи на три ведра яда?! — Профессор Снейп очень умный, смелый, просто выдающийся человек … был. — Ой, да ладно, сволочь саркастичная! Ну нет, он, конечно, молодец, без него мы не победили бы, но это точно не тот человек, с которым я хотел бы видеть своего друга. — Главное здесь, не то, чего хочешь ты, а то, что хочет Гарри. — Нет, надо его всё же в Мунго сводить, на обследование, а вообще поспит, может, само пройдёт! — Гермиона только вздохнула, в некоторых вещах её муж абсолютно не разбирался. — Не пройдёт! И я очень тебя прошу, как следует думать, прежде чем говорить. Ну ты и сам в курсе. Спокойной ночи, Рон. — Ты права, солнышко, не волнуйся, спи. — Рон поёжился, язык у него, как у всех, без костей и часто мелет что ни попадя, но лишиться его не хотелось бы. Он ткнулся носом в подушку и задумался. Конечно, он был в курсе, уж он то отлично помнил, как его друг реагировал на оскорбления Снейпа, и торжественные приёмы рыжий посещать любил, да и в аврорате, как-никак работал. Вообще сказать что-либо о покойном профессоре зельеварения в присутствии Поттера желающих давно уже не находилось. Причины для этого были самые убедительные. Так, на праздновании Победы холёный и самодовольный Захария Смит разразился гневными речами о трусости профессора Снейпа, бросившего замок во время осады и сбежавшего под крылышко к своему хозяину. На реплики, что зельевар был шпионом, защищал учеников как мог и внёс огромнейший вклад в победу, которая без него вообще могла не случиться, Смит лишь отмахнулся и, нагло глядя прямо в глаза Поттеру, заявил, что это всё байки для идиотов идиотом же и придуманные, а трусливый пожирательский ублюдок Снейп ничего другого и не заслужил, как сдохнуть на полу в грязной лачуге и … Закончить ему не удалось. Таким Поттера не видели даже в день Последней Битвы. И без того вечно встрёпанные волосы встали дыбом, как у низзла, которому хвост прищемили. Если бы взглядом можно было испепелять, хаффлпаффец уже рассыпался бы облачком пепла. Поттер буквально трясся от бешенства, магия вокруг него заметно напряглась. Помня, как яростно, буквально с пеной у рта, Гарри отстаивал честь своего учителя перед Визенгамотом и министерством, многие прислушивались в радостном предвкушении скандала. Вокруг начала собираться толпа. — Да как ты посмел?! — задыхаясь от ярости, прорычал Поттер. — Профессор Снейп был храбрейшим из людей, которых я знал, а ты трусливая гнида… Смит залился краской: — Тоже мне герой выискался, носился с этим ублюдком, но если ты придурок — это не значит, что у других тоже мозгов нет! Эта сволочь ещё легко отделалась, я б его … Что сделал бы Захария, так никто и не узнал, потому что взбесившаяся магия Поттера закрутила его волчком, со всей силы впечатав в высокий потолок. А когда он рухнул обратно … Зеваки с визгом кинулись в рассыпную… На месте Смита лежал гигантский таракан с обезьяньей мордой. Издав странный звук, напоминающий стрекот огромной цикады, Захария кинулся наутёк, распугивая приглашенных на торжество жуткими гримасами и обилием лап. Вопли перепуганных, шарахающихся в стороны гостей чётко указывали направление его движения. Отловить его удалось только часа через два, совместными усилиями бригады из Мунго и трёх нарядов аврората, время, за которое Смит оставил неизгладимые воспоминания в памяти всех присутствовавших и обширный набор кадров для «Ежедневного Пророка». На следующий день главную страницу самой популярной в волшебном мире газеты украшали несколько исключительно удачных колдофото разъярённого Поттера и демонстрирующего изрядный ассортимент гримас Захарии. В отдельной палате Мунго Смит провёл тринадцать дней, бегая по стенам и потолку, пугая персонал отвратительными гримасами и норовя залезть то в шкаф, то под кровать, когда внезапно зажигался яркий свет. А на второй день пребывания, когда ещё не знали особенностей его поведения, свалился со стены над дверью на молоденькую целительницу, то-то визгу было. Джордж Уизли, хорошо помнивший Смита по своему последнему курсу и занятиям ОД, где-то через месяц после происшествия выпустил в продажу сувенир «Многоликий Захария» — крупного таракана, голова которого менялась в зависимости от настроения хозяина, от милой мартышки — признак счастья, до злобного гамадрила, если владелец был сильно не в духе. Новинка имела бешеный успех. Поговаривают, что Смит и поныне иногда издаёт какой-то подозрительный треск, особенно когда боится или злится. Пояснять Поттер в тот раз ничего не стал. Одни списали его реакцию на уважение к профессору, которого бывший ученик так рьяно защищал, другие на личную неприязнь к Смиту, известную ещё со школьных времён. Второй из наиболее громких эпизодов произошёл ещё через полгода после скандала на приёме. В этот раз не повезло одному из курсантов. Гарри, только пришедший в Академию авроров, сидел в столовой, пытаясь хоть во время перерыва разобраться с кипой конспектов. За соседним столиком молодой и вроде смутно знакомый парень живописно рассказывал, как его мечту работать в аврорате едва не загубил сволочной профессор зельеделия и как ему пришлось из кожи вон лезть, чтобы хоть с третьей попытки получить на экзаменах нужную оценку. Слушатели ухмылялись, Снейп конечно, был тот ещё гад, но кто действительно хотел научиться зельям, у того проблем, обычно, не возникало, главное было внимательно слушать, так что если парень туповат, так то не вина профессора, но уж очень красочно он выражался. Сочных эпитетов для бывшего учителя курсант не жалел, поливая его грязью с удовольствием и явно не впервые. И ничего особенного бы не произошло, не случись рядом Поттера. После слов «Мразь слизеринская» терпение гриффиндорца лопнуло. Поток магии, скрутивший незадачливого рассказчика, ослаб довольно быстро, и всем показалось, что ничего «такого» не случилось, до тех пор пока будущий аврор не решил, что нужно бы возмутиться. Вместе с фразой «Ты что, сволочь, творишь?!» по столовой разнеслась оглушительная канонада, сопровождаемая чрезвычайно неприятным запахом. Самые сообразительные собеседники тут же использовали заклинание «Головного Пузыря», остальные же просто отскочили, наморщив носы. Как оказалось, пострадавший не только оглушительно пукал при любой попытке сказать хоть слово, но и страдал жутким поносом, стоило ему съесть или выпить хоть что-то кроме воды, и от которого не помогали ни зелья, ни заклинания. Самым большим достижением колдомедиков стала возможность поить его морковным соком. Через десять дней страдавший гиперметеоризмом и сильнейшей диареей, некогда пухленький курсант был выписан из Мунго похудевшим на пятнадцать фунтов и приобретшим загадочный рыжий оттенок кожи от головы до пят. После лечения и литров морковного сока он зарёкся раз и навсегда поминать Снейпа и близко подходить к Поттеру. А Джордж Уизли выпустил новинку под названием «Вонючая морковка». Многоразового использования оранжевый человечек в мантии, подозрительно похожей на курсантскую, незаметно подкрадывался к жертве розыгрыша и громко портил воздух, засыпая всё вокруг оранжевым вонючим порошком. Новая забава шла нарасхват! Студенты Хогвартса были в восторге, Филч — в бешенстве. Парень, как потом выяснилось, учился вместе с Диггори и принимал деятельное участие в травле Поттера во время Тремудрого турнира. Сам Гарри этого не помнил, мало ли, тогда только ленивый в него драконьего дерьма не бросил, но опровергать ничего не стал, пусть думают, что хотят, лишь бы Снейпа не трогали. Но после того, как под раздачу попал лучший друг Поттера, до обывателей дошло, что дело вовсе не в уязвлённой гордости героя, и все как-то быстро и качественно прониклись осознанием заслуг бывшего шпиона. Рона, крайне не уважительно отозвавшегося о Снейпе, друг, разумеется неумышленно, наградил Лэнглоком такой силы, что Уизли три дня мог только головой мотать, даже мычать не получалось. И это рыжему можно сказать ещё повезло. Обычно, заклинания, стихийно накладываемые на эмоциях Поттером, не были ни болезненными, ни разрушительными, но держались не меньше недели и снять их было невозможно, даже ослабить не получалось, пока сами не развеивались. Джордж уже придумывал, как будет выглядеть новый товар под названием «Не великий немой», но, выслушав краткое, но громкое внушение от грозно нахмурившейся миссис Уизли, решил, что ассортимент магазина и так хорош. Были ещё несколько случаев, с менее впечатляющими последствиями, поскольку палочку Гарри не применял, награждая провинившихся при помощи стихийной магии, то и обвинить героя Британии в членовредительстве желающих не находилось. Только отец униженного Захарии попытался взбунтоваться, но после разговора с Гермионой, очень непрозрачно намекнувшей об ответственности за оскорбления памяти героя войны, награждённого орденом Мерлина первой степени и оправданного судом Визенгамота от всяческих подозрений, очень быстро сдулся и постарался сделать вид, что ничего особенного не произошло и к Поттеру он не в претензии. Как бы там ни было, общественность крепко усвоила, что в присутствии Поттера о Снейпе либо хорошо, либо никак. Большинство предпочитало второе, так сказать во избежание. Кто его знает, как бешеный герой в этот раз среагирует, ляпнешь чего, а он не так поймёт. Прилетит тебе от Поттера и доказывай потом, что ты не фестрал, ну это, конечно, при том условии, что вообще говорить сможешь. А даже если и сможешь, это тоже мало чему поможет. Поворочавшись ещё немного от тягостных мыслей, Рон решил, что раз Гарри так остро реагирует, то Снейп ему действительно чем-то дорог. А раз так, то Носатый Гад должно быть и в самом деле человек чудесный, всяческого восхищения достойный и красавец, каких поискать. А значит нет причин тыкать палкой в драконью морду и провоцировать друга на новые выходки, от которых ему, Рону, может сильно не поздоровиться. Придя к такому выводу, рыжий спокойно уснул.