Быстролап из Фаунтауна

Мой второй визит в полицейское управление прошел куда быстрее первого. Инспектор Н. Ульфсон сдал меня дежурному офицеру на первом этаже и потерял интерес. Очередное бумагомарание я производила если и не в одиночестве, то хотя бы не в компании детектива — уже хорошо. Но в общем зале у стойки регистрации, что плохо. Гомон тут стоял страшнейший, но я справилась. Наконец, мое жизнеописание приняли, выдали документ установленного образца (второй уже за сегодня), который подтверждал дачу мною свидетельских показаний, и отпустили наконец восвояси. Из полицейского участка я вышла в половину четвертого, но домой добралась лишь к шести. И в восемнадцать ноль две я открывала дверь своей маленькой, но уютной однокомнатной квартиры. Не скрою, я нормально зарабатываю. Но, простите, снимать в западной части города что-то крупнее малогабаритной однушки — расточительство даже для меня. Я зашла в прихожую, привычно сменила спортивные тапочки на домашние, бросила сумку на пол, куртку — на вешалку. И, стягивая штаны прямо на ходу, направилась в комнату. Включила телевизор. Там показывали вечернее шоу «Хочу замуж». Бр-р-р-р. Я убежала на кухню и приготовила себе стакан соевого молока с медом. Пока грела его на плите, пока разливала и несла в комнату, унылая телепрограмма наконец закончилась, и эфир заняла реклама детского шампуня «Чистомытик». Того самого, по которому в моем проекте на телевидении проходит спонсорский контракт. Поскольку смотреть сто раз засмотренную на работе рекламу было неинтересно, я допила сою и собралась в ванную. Но неловко ткнулась бедром в стол, и стакан упал на кафельный пол. Вдребезги. Сотня маленьких осколков. Хорошо бы, если это к счастью когда-нибудь в обозримом будущем. Но здесь и сейчас пришлось выметать мусор веником – всю эту сотню осколков. Что их, условно говоря, сто один — поняла, когда ощутила резкий укол в пятку. Я взвизгнула и запрыгала на одной ноге. Небольшой, с четверть ногтя, но острый кусок стекла вонзился в стопу. Пришлось вспомнить курсы медсестры, чтобы вытащить его с минимальными последствиями. Закапав кровью только что вычищенный пол, я окончательно озверела и захромала в ванную. В аптечке нашлись и йод, и бинт, но, как назло, не было очищающего средства. Ну не мазать же йодом грязную ногу? Да ну это все! Если день уж окончательно не задался, нужно делать то, что задумала. Я включила воду. Слава богу, на этот раз никаких подстав типа внезапно отключенного водогрея не было.Я разделась и плюхнулась в ванну. Конечно же для того, чтобы констатировать: закончилась банная пена. Ну вот! Беда одна не приходит. И вдвоем тоже! От очередного приступа бешенства меня спасла мысль-воспоминание, что, по-моему, от производителя «Чистомытика» у меня есть несколько подарочных флаконов. Передаривать детский шампунь было некому, вот и сохранились. Я перегнулась через борт ванны — действительно, вот они. Подняла с пола сразу два пузырька и вылила их в воду. Шампунь отлично пенился, и через две минуты у меня образовалось большое ароматное облако из мыльных пузыриков. Я с наслаждением окунулась в эту пахучую вату. Боль по-прежнему терзала пятку, но я терпела. Минут через десять в горячей воде я поняла, что засыпаю. Но уже не могла ничего с собой поделать — положила голову на плоский бортик ванны и сомкнула глаза. Первый сон Роксаны Удивительно, но я у себя дома. Правда, не в ванной, а в гостевой комнате. Сижу перед телевизором, который почему-то вырос до огромных размеров. Был маленьким круглым окошком в мир черно-белых изображений, а стал — огромной, открытой настежь и почему-то горизонтальной дверью в другой мир. За ней — спальня в доме госпожи Абессинской. Кошка по-прежнему лежит на кровати. Глаза ее теперь закрыты. Я знаю, что фелис жива. Ее грудь мерно колеблется в такт дыханию, а веки на огромных кошачьих глазах дергаются, будто гадалка видит яркий предрассветный сон. — Вы живы? — спрашиваю я. — Конечно, — отвечает гадалка, не открывая глаз. — Если бы не так, то как бы ты со мной разговаривала? — Я была уверена, что вы отошли ко сну, — спокойно отвечаю я, как будто бы речь и не идет о жизни живого существа. — Вы так лежали… — Очень неудобно на самом деле, — соглашается гадалка. — Рука совершенно затекла. К счастью, сейчас я уже в городской больнице. Тут хорошие кровати, я лежу с удобствами. — Вы в больнице? — Да, милая. Твоими стараниями. — Стоп! — вскрикиваю я. — Я-то тут вообще при чем? Кошка берет театральную паузу, после чего спокойно отвечает: — Я не просила тебя тащить на хвосте полицию. Мне нужна была ты, а не этот инспектор. — Но я, я не знала… — Знаю, что ты не знала, — оборвала меня гадалка. — И не виню тебя. — Ничего не понимаю, — признаюсь я и трясу головой, пытаясь проснуться. Но не получается. — Скоро все поймешь, милая, — говорит гадалка. — Но для начала мне нужна помощь. — Какая? — Ты мне нужна в Кошачьем мире. Ты уже вступила на порог, но пока еще не освоилась. И еще — ты первая канида, получившая возможность путешествовать по Кошачьим пространствам. Тебе нужно разобраться, почему ты это умеешь. Рой землю, но пойми, кто наделил тебя этим даром. Найди его и любыми способами заставь научить тебя пользоваться своим даром на все сто. Тогда ты, возможно, сможешь спасти мне жизнь. Я почему-то уверена, все необходимое для этого у тебя есть. — Я ничего не понимаю, госпожа Абессинская… — Это неважно, — прерывает меня гадалка. — Ты все равно вряд ли запомнишь этот свой визит в Кошачий мир. Первые несколько путешествий в сознании не остаются, только в подсознании. — Так в чем тогда смысл? — недоумеваю я. — В том, что когда ты получишь навык контролировать свое подсознание, то все вспомнишь. И сейчас я должна тебе сказать самое важное. Надеюсь, эта информация не запоздает… Итак, слушай, дорогая: тобой заинтересовались ребята из Госсовета. Конкретно — советник Хайде Зикенберг. Понятия не имею, зачем ты ему, но меня попросили разузнать о тебе все. Понимаю не больше твоего. Но это правда. Единственная правда, которая мне сейчас доступна. И я делюсь ею. Уверена, ты справишься со своим внезапным даром и поймешь, как использовать то, что я тебе только что сказала. Я не могу ничего возразить… и просыпаюсь. *** Голова болела ужасно. Не вся, а та ее часть, что контактировала с металлическим бортиком. Видимо, приложилась о него во сне. Я потрогала пальцем за ухом. Больно! Наверное, будет синяк. Остро пахло шампунем, будь он неладен. Я выбралась из ванны, взвизгнула, наступив на больную пятку. Осмотрела ногу — так и есть, здоровенная красная опухлость на месте ранки. Та нисколько не закрылась, но уже не кровоточила — и то хлеб. Наскоро высушив голову, я занялась наконец ногой. Зарисовала края раны йодом, перевязала ступню оставшимся кусом бинта. Потом поняла, что запах детского шампуня мне настолько неприятен, что хочется проветрить квартиру. Я вернулась к медной кувшинке, выпустила всю мыльную воду, тщательно вымыла ванну, а потом еще раз прополоскала голову уже обычной водой. К моменту, когда вся вода ушла в сливное отверстие, я была почти здорова, энергична и даже позабыла, что распорола ногу. Выпила еще один стакан соевого молока и вышла из дома, чтобы успеть на почту — хотелось отправить сообщение родным. Я повернулась закрыть замок двери подъезда. Финальный «щелк» замка совпал с уколом в шею. Я дернулась, но поздно. На меня накатило чувство невесомости. Я бы так и завалилась на землю в полный рост, если бы чьи-то здоровые лапищи не схватили меня поперек туловища. Потом меня куда-то потащили. Я видела, как накатывает огромная, зияющая темнотой утроба автомобильного багажника, а потом глаза отказались повиноваться. Я не могла даже повернуть зрачки, не говоря уж о том, чтобы моргнуть. Выключилось ли зрение вслед за остальными чувствами, или же просто кто-то закрыл крышку багажного отделения — уже не запомнила. Я уснула, на сей раз без сновидений. Темно. Я несколько раз открыла и закрыла глаза. Да, разница была отчетливой. Каждый раз, когда я опускала веки, становилось чуть темнее. Или, наоборот: светлее, когда открывала глаза. И все равно темно. Нужно было приспособиться. Я из рода вульпес, а значит, с моим ночным зрением не все так плохо, как, скажем, у псов. Но даже моих лисьих глаз не хватало, чтобы найти хоть проблеск света вокруг. Я по-прежнему ничего не видела. Зато слышала — где-то наверху капает вода. По-моему, даже на другом этаже. Но это уже домыслы. Я попыталась встать. Получилось, хотя и не без труда: лежанка, на которую меня бросили, оказалась очень низкой. Сначала пришлось перекатиться, затем встать на четвереньки, и уж потом аккуратно подняться на ноги. Я встала и ощупала стены. Получалось, что меня заперли в крохотном помещении, буквально два на два метра. Я пошарила ногами по полу: кроме импровизированной лежанки (похоже, что снятая с петель дверь с пружинным матрацем поверх) в комнате ничего не было. А еще с меня стянули курточку. А вместе с ней пропал и часофон. Делать было решительно нечего, и я снова завалилась на жесткий, воняющий кошками матрац. Бездомные котына нем ночевали, что ли? По-моему, я даже начала засыпать. Но именно в этот момент скрипнула дверь, в глаза ударил ярчайший свет, и я зажмурилась. Тут же ощутила, как вся хожу ходуном: сердце стучало, хотелось одновременно пить и продышаться полной грудью. Но этого мне не позволили. Здоровая темная фигура надвинулась на меня, схватила за руку и вытащила наружу. Потом некто забросил меня на плечо, словно пушинку. Все, что я могла увидеть — здоровенную спину похитителя в темной курточке. Впрочем, нет. Пожалуй, еще его туфли. Именно туфли — мягкая светлая обувь с характерными невысокими задниками. Попытку повернуться и посмотреть в лицо незнакомца тот пресек на корню: просто стиснул меня сильнее. Чтобы хоть как-нибудь дышать, я перестала вертеться. Хватка немного ослабла. Меня несли по коридору минуту с четвертью. Подсчитать было несложно — похититель шел ритмично, ровно два шага в секунду. С каждым поворотом коридор становился светлее. Я попыталась понять, где нахожусь. Получалось плохо. Судя по всему, офисная часть давным-давно заброшенного склада, завода или какого-то другого нежилого здания. Я даже не могла понять, который час. Безликие серые коридоры могли быть такими и днем, и вечером, и ранним утром. Серый свет пробивался через притолочные узкие окна и скорее подчеркивал царящий внутри сумрак, чем разгонял его. То, что помещение все-таки жилое или когда-то было таким, я поняла, заметив пожарный щит на стене. Меня как раз проносили мимо, и я несильно ударилась плечом о коническое ведро. Рядом были еще старый топор и пустое место для лома. Странно. Задумай я разграбить пожарный щит, взяла бы именно топор, а не лом. Как-никак более полезная в хозяйстве вещица. Наконец здоровяк снял меня с плеча и, не давая возможности оглянуться, поставил перед собой. Спустя секунду мне на голову опустился мешок. Натуральный мешок из плотной, многослойной ткани. Дышать или крутить башкой он не мешал, но вот зрение отключал напрочь. Не успела я перевести дух, как мешок перетянули на шее. Невероятно тонкая, прочная бечевка так пережала мне горло, что я даже закашлялась. — Не вздумай развязывать, — произнес похититель неприятным, шипящим голосом. — Если пальцы дороги. Я аккуратно потрогала завязку и поняла, в чем дело. Это оказалась не бечевка, а тончайшая струна — острая, как лезвие ножа. Плотная ткань мешка не давала ей вцепиться в шею. Но, попытайся я снять удавку, та изрежет пальцы до костей. Потом меня грубо втолкнули в помещение. Такое же маленькое, как и каморка, где я очнулась. На этот раз размеры комнаты я определила не осязанием и шагами, а слухом: близкое эхо било в уши. В комнате кто-то был. Я отчетливо слышала тихое, но все-таки напряженное дыхание. Судя по слабому запаху парфюма, похоже на кота. Я узнала «Мятный рассвет», туалетную воду для мужчин кошачьего племени. — Простите моего помощника, — сказал некто с кошачьими нотками в голосе. Судя по тональности, скорее фелис или фелина, не крупнее. — В наше время трудно найти одновременно послушных и при этом деликатных ассистентов. Упомянутый ассистент деликатно подоткнул мне под коленки какое-то сиденье, и я послушно плюхнулась на попу. В полном молчании помощник похитителя сноровисто примотал мои руки к спинке стула. — Впрочем, я совсем забыл о приличиях, — нарочито «опомнившись», произнес голос. — Позвольте представиться, меня зовут… Мужчина беззвучно засмеялся. — Разумеется, я не буду представляться своим именем. Для вас я господин М. — Эн? — хмыкнула я. — «Некто»? — Эм. От «много болтаете». Будете так продолжать, я поведаю вам свое настоящее имя, но вы его уже никому и никогда не расскажете. Я заткнулась. Кот удовлетворенно хмыкнул. — Отлично, что вы меня понимаете. Итак, к делу. Как вы получили возможность посещать Кошачий мир? — Простите, что? Я настолько удивилась вопросу, что даже забыла, что руки привязаны к спинке стула. Поэтому вместо того, чтобы всплеснуть ладонями, просто нелепо подпрыгнула. Возможно, получилось смешно, но Господин М. не думал веселиться. — Не придуривайтесь, Роксана, — сказал кот. — Я точно знаю, что вы посещали Изнанку. — Изнанку? Я по-прежнему ничего не понимала. — Да, Изнанку, — сказал кот. — Кошачий мир. Ментал. В разных странах называют по-разному. — Я не посещала никакую изнанку, — честно призналась я. — Я даже не понимаю, о чем вы говорите. Возникла полуминутная пауза, и я была готова отдать голову на отсечение, что неизвестный мне фелис в это время рассматривал свой часофон. Характерный «клац» крышки и «щелк» сбрасываемых на ноль барабанчиков сложно с чем-то перепутать. — Хорошо, давай без политеса, рыжая, — произнес кот. — Ты сегодня видела необычный сон, верно? Я вспомнила осколки сна, что приснился мне в ванне. — Н…наверно. — Не наверно, а совершенно точно. Сегодня днем тебя заметили в Кошачьем мире. — Кто? — Есть кому, — фыркнул фелис. — Это неважно. Расскажи мне весь свой день. В деталях, поминутно.Хочу знать, как ты смогла зайти в Кошачий мир. И оставь дальнейшие вопросы. Ты там была, факт. Надо понять, как тебе это удалось. — И что я буду с этого иметь? — рискнула понаглеть я. Фелис рассмеялся в голос. Мне показалось, что ему не так уж и много лет — по меркам кошек, конечно. Максимум — мой ровесник, может, чуть старше. — Мы это обсудим, — сквозь хохот произнес кот. — А пока давай, с самого утра. Вот прям как проснулась, и дальше со всеми остановками. Я вздохнула. Пересказывать словами то, что я уже изложила письменно в полицейском участке, не хотелось совершенно. Но что я теряю? С привязанными-то к стулу руками и мешком на голове. Поэтому я набрала воздуха в грудь и поведала весь сегодняшний день — поминутно. Благо, он был настолько насыщен событиями, что ни одно из них еще не выветрилось из памяти. Если я что-либо и скрыла, то совершенно случайно. Я даже не помнила, что именно осталось за скобками моего разговора — благо, повествовать пришлось о многом. От опоздания на работу и до посещения полицейского участка после визита к прорицательнице. Судя по абсолютной тишине, кот слушал мой рассказ внимательно. Лишь пару раз он удосужился переспросить о мелких деталях, после чего снова превращался в слух. Когда я закончила свою историю моментом с похищением у собственного подъезда, фелис продолжал молчать. Снова щелкнула крышка часофона, и на этот раз кот успел прочитать сообщение буквально за секунду. Невидимый предсказатель подтвердил правильность всех моих слов, не иначе. Во всяком случае, кот встал со стула и начал ходить по комнате взад-вперед. Мне казалось, он хочет с кем-то посоветоваться, но отчего-то никак не решается. Наконец фелис закончил метания по помещению и снова уселся. — Мне нравится твоя искренность, Роксана, — произнес фелис. — Ты честный человек, как я посмотрю. Такие нынче редкость. Я не выдержала и ехидно произнесла: — Открутите меня от стула — и получите изысканный книксен вашей проницательности, господин Пэ. — Пэ? — Похититель. — А ты дерзкая, но это я уже знаю, — фыркнул кот. — Ладно, слушай сюда, канида. По всему похоже, кто-то что-то подмешал тебе в еду. Или же как-то отравил, не знаю. Ты точно нигде случайно не оцарапывалась? Или, быть может, показалось, что укусило насекомое, но ты не знаешь, какое? Я отрицательно покрутила головой и тут же пожалела об этом — мешок неудобно переехал на лоб, который тут же смертельно зачесался. Мучительно, почти до физической боли хотелось поковырять его пальцем. — Безродный, сними тряпку, — поднял голос фелис. Коту не пришлось повторять дважды. Дверь позади меня тут же распахнулась, дохнуло свежим воздухом, и спустя пару секунд надоевшая до одури ткань слезла с моего лица. И чесотка на лбу сама собой утихла, а я во все глаза уставилась на своего похитителя. Действительно, это был кот. Фелис, если говорить политкорректно, как принято в Фаунтауне. Рядовой внешности, если начистоту. Черная шерсть с белой манишкой, такие же белые «перчаточки» на руках. И конечно же, классическая кошачья маска — нижняя часть лица светлая, верхняя, от глаз и выше, совершенно черная. Седые или просто белые вибрисы подчеркивали классический облик рядового котяры: изящный, милый, опасный, несмотря на размеры. Мужчина был среднего для фелис роста, то есть на ладонь-полторы ниже меня, а я далеко не рослая лисичка. Одет похититель был интересно. Чуть старомодный, черный костюм с галстуком-ниточкой, но тщательно выглаженный и совершенно точно лишь недавно купленный. Ткань лоснилась не хуже природной шерсти фелис, и у меня даже закралась мысль, а не из нее ли выкроена одежда? Но, чуть подумав, я отмела это предположение. Носить «свою шерсть» могли позволить себе несколько человек в городе, и этот господин точно не входил в их число. Не того прыжка кот, как говорят фелида. На столе перед мужчиной лежал часофон. Большая, грубая, серийная модель — не чета моему изящному «Ники-тики-таки». Зато с огромным барабанным циферблатом. Удобно на самом деле — я-то за своими микробуковками разве что с лупой не гоняюсь. — Что у тебя с ногой, Роксана? — неожиданно спросил кот. — Наколола, — ответила я. — Может, и руки мне уж развяжете, а? Лоб чешется. Тут я соврала, и зря. Часофон на столе еле видимо дернулся. Кот скосил свои дикие, с вертикальными зрачками глаза на устройство и улыбнулся. — Нет, не развяжу, — хихикнул фелис. — Ты наказана за вранье. — Уж и пошутить нельзя, — буркнула я. — Чем наколола ногу? — Осколками стакана, а что? — А в стакане что было? — Соевое молоко. Кот снова глянул на часофон, но тот безмолвствовал. — Так, это исключено, — сказал он в ответ на какую-то свою мысль. — Молочный белок подавляет действие большинства токсинов. — Рану обработала? Я кивнула. — Чем обеззараживала? — Йод. — Тоже мимо, — вздохнул кот. — Спиртовой раствор убивает заразу еще быстрее. Ладно, с этим пока повременим. Роксана, ты точно ничего от меня не утаиваешь? Говори прямо. — Честно, говорю все, как было. Кот с минуту выжидательно смотрел на часофон, но тот своим молчанием лишь подтвердил мою святую искренность. — Ладно, мне этого не хотелось, но придется приступать к инвазивным средствам допроса. — Каким? — не поняла я. — Будем процеживать твою кровь, пока не увидим в ней паразитов, которые наделили тебя этим даром. Ты не бойся, это почти не больно. Но придется побыть с нами где-то неделю-полторы. Клинические исследования крови на предмет выявления чужеродных организмов — штука не быстрая. — Мы так не договаривались! — вскрикнула я. — Я рассказала все, что знаю! — Но этого недостаточно, — ответил кот, вставая с кресла. Фелис поднял со стола плюху часофона, положил во внутренний карман пиджака, и я с удивлением обнаружила, что одежда даже не скособочилась. Килограмм веса — и ничего, как будто в другом кармане лежал такой же часофон! Когда кот проходил мимо меня, пахнуло той самой туалетной водой, что я унюхала вначале. А еще пола пиджака чуть приоткрылась, и я краем глаза заметила здоровую, узнаваемую штуку, которую раньше доводилось видеть только в кино — кобуру портативного усыпителя. Оружие походило на те, что носят полицейские, но больше, с дорогой резьбой и даже на вид нелегальное и дорогое. Господин М. заметил мой взгляд, подмигнул и ушел. Из-за спины послышался голос кота: — Безродный, неси каниду нашим эскулапам. Будем готовить большой анализ крови. Не найдем там, будем лоботомировать. Возможно, уже проникла в мозг. Нужно понять, где у нее сидит эта зараза. Меня прошиб холодный пот. Я же не просто лисичка. Я еще и дипломированная медсестра. И что такое лоботомия — знаю. Меня собирались препарировать, как завалящую холоднокровную лягушку! Скрипнула дверь, и шаги главаря шайки удалились и затихли. В одиночестве я оставалась недолго. Меня отвязали от стула, снова обхватили поперек туловища и понесли по коридору — надо полагать, вряд ли к долгожданной свободе. В ушах до сих пор стоял голос похитителя, обещающий мне главную роль на сцене, но вот беда, театр тот оказался анатомическим. А поскольку я давно уже выросла из возраста наивности, я понимала — это всерьез. Не пустые угрозы и запугивание. Видимо, это и был тот момент, когда маленькая быстроногая лисичка семьи Вульпес превращается в бесстрашного воина степных племен канида. Здоровяк еще не успел донести меня до камеры, когда план действий в моей голове вызрел и оброс подробностями. Я успела придумать «План Б» и даже начала обдумывать «План В». — Сиди здесь, — хрипло произнес голос, и я почувствовала, как падаю с плеча похитителя. Больно ударилась локтем о пол, но не подала виду. Только спросила, стараясь придать голосу плаксивости: — Курточку отдадите хоть? — Сиди здесь, — повторил голос. Я подняла взгляд и наконец рассмотрела здоровяка. Черный па́нтер. Ну конечно, кто же еще добровольно согласится работать наемным похитителем? История двух древнейших родов больших кошек — пантеров и па́рдов — драматична. Издревле они вместе, хотя происхождение у них разное. Тем не менее, вот уже больше двух тысяч лет живут плечом к плечу. Так случилось, что оба рода всегда показывали себя выдающимися воинами. Это и стало основой военного могущества Империи Фелида, на осколках которой сейчас стоят Федерация и еще несколько государств Срединных равнин. Самыми свирепыми, грозными и бесстрашными издревле были отряды Черных пантеров. Согласно хроникам, они никогда не спят, они отлично прячутся в темноте, видят ночью как днем, а о их боевых навыках принято говорить вполголоса — чтобы не навлечь беду. Конечно же, это сказки. Но не без доли правды. Отряды Черных пантеров действительно были боевой элитой Империи. Но если пантеры не видели себя вне поля боя, то их ближайшие родичи — парды — предпочитали командовать и строить стратегии в штабах. Как известно, после окончания войны армию упразднили. Парды легко заняли места гражданских администраторов, а вот не знающие ничего, кроме войны, пантеры остались не у дел. Отверженные, презираемые новым поколением граждан-пацифистов. До сих пор значительная часть пантеров — нелюдимые одиночки. Или преступники. Печально, что даже братья-парды отвернулись от них. Раньше их общая семья носила имя фели́да-пантери́на. Теперь самые большие кошки Фаунтауна зовут себя просто фелида и никак иначе. Все это пронеслось в голове, стоило мне увидеть окрас шкуры похитителя. Вы никогда ни с чем его не перепутаете. Не полностью черный — там есть более светлые участки, похожие на большие, расходящиеся круги. Но в целом Черный пантер потому так и зовется, что из всех жителей Фаунтауна он выделяется своим окрасом в стиле «темный ужас ночи». Пантер вышел из комнатушки и громко хлопнул дверью. Клацнул замок. Я поняла, что снова осталась одна. На этот раз надолго. Я успела сосчитать до четырех тысяч восьмисот, когда замок снова щелкнул, и в дверном проеме проявилась черная фигура. Одной рукой пантер держал мою курточку, другой ощупывал карманы. Вот он вытащил на свет часофон, с любопытством осмотрел «Ники-тики-таки» и засунул его себе в карман штанов. Швырнул курточку внутрь моей камеры и громко хлопнул дверью. Мой план начал действовать. — Постойте! — заорала я как можно громче, одновременно выпрыгнув из тапочек и бесшумно подходя к двери. — Мои часы! Отдайте, пожалуйста! Ну что вам стоит? А мне они так дороги! Это подарок на день рождения! Ну отдайте хоть радиомодуль! Зачем вам чужой номер, а я на новый еще год копить буду! Я отлично знала, что пантер не собирается возвращать мне дорогую игрушку. Разжалобить потомственного воина-изгоя такими просьбами невозможно. Но вот к голосу разума он прислушаться должен. В самом деле, зачем ему морока с чужим радиомодулем? Его не продать, но по нему легко выследить вора! Я надеялась… Нет, я была уверена, что пантер все-таки не просто выбросит радиомодуль, а вернет его слабой и беззащитной жертве. Вот просто из жалости — у Черных есть свой собственный кодекс чести, я читала об этом… Пантер клюнул. Открылась дверь — я к этому времени уже стояла рядом с ее створкой. Когда в дверном проеме показалась знакомая фигура, я была готова. Кто не знает, я очень быстро бегаю. Недолго, но реально быстро. А еще очень быстро стартую. Стометровку в школе я выигрывала исключительно на первых тридцати шагах. К финишу меня уже нагоняли более длинноногие одноклассники, но на старте у них не было ни единого шанса. Неспроста же у нас фамилия Быстролап! Момент, когда я прошмыгнула между ног здоровяка, тот просто прозевал. И только начинал оборачиваться, когда я уже во всю бежала по коридору. Да, это попахивало авантюрой. Я понятия не имела, куда бежать и как долго. Но коридор нигде не тянулся больше двадцати метров, постоянно сворачивал, а в поворотах маленькая, легкая лисичка также намного быстрее здоровенного парда. Через минуту беготни по неизвестным серым пространствам брошенного здания я поняла, что меня никто не преследует. Я остановилась и, стараясь не дышать особо громко, прислушалась. Нет, действительно не слышу погони! Я попала в переплет. Может кому-то похищение и допрос с мешком на голове покажутся милой шуткой, но я к этому не привыкла. Подозреваю, что большая часть сознательных граждан Фаунтауна — тоже. Однако вот она я, неизвестно где, без связи с миром, почти загнанная, но… Полная сил и желания выпутаться. «Двадцать метров прямо, затем вниз по лестнице», — раздался чей-то голос. Я суетливо обернулась, но рядом никого не было. «Просто слушай», — продолжил голос в голове. — «Давай, пошла. Двадцать метров прямо, потом на лестницу и вниз». Если я и сходила с ума, то как никогда вовремя. Решив повременить с вопросами, я набрала воздуха в грудь и метнулась по указанному маршруту. Голос в голове подсказывал еще дважды или трижды. И через пять минут я осознала, что стою на улице, на каком-то пустыре, и позади меня серыми бетонными блоками высится громада недостроенной клинической больницы на севере города. — Куда теперь, голос? — спросила я вслух. Ответа не последовало. Зато где-то там, за зданием, послышались столь милые уху и сердцу трели сирен полицейских мобилей. Не знаю, как и почему, но помощь, наконец, прибыла. Осталось только подождать еще чуть-чуть, и бравые ребята в синих кителях спасут меня.