You deserve better.

– Виктор? – шепчу сухими губами, когда вижу перед собой лицо Ван Арта, лежащего параллельно мне. – Господи, пожалуйста, помоги ему выжить. Я больше никогда и ни о чем не попрошу, только сохрани ему жизнь сегодня. – Сама не замечаю, что вовсю принялась взывать к высшим силам ради спасения этого парня. – Что? – Виктор раскрывает глаза, морща нос и веки, а я непроизвольно сбивчиво выдыхаю, мысленно говоря «спасибо». – Как ты? – ослабленный, но стальной голос приглушенным эхом раздается в столь большом помещении. Несколько секунд его зрачки бегают по окружающему нас пространству, после чего он сжимает руки в кулаки, стискивая челюсть, и делает несколько рывков вверх. Принять сидячее положение удается, а вот звонкие оковы на кистях, звонко скрипнув, остаются на прежних местах. – Прости, – извинения больше походят на писк больной мыши, и я утираю слезы с лица, недавно проступившие из-за охваченной паники о человеческой жизни, находящейся в нескольких сантиметрах от меня. Совсем расклеилась. Надеюсь, это временно. – Перестань. Это лишнее, – в кромешной тьме я замечаю его строгий пристальный взгляд, – дай мне пару минут и я помогу тебе сесть рядом. Раз, два, три. Раздается хруст костей и мое лицо перекашивается от увиденного. Он правой рукой, как ни в чем не бывало, берется за основание своей левой кисти и аккуратно выкручивает в разные стороны. Вопрос. Почему с моей травмой такой трюк не прошел? Хотя, если бы я попробовала проделать подобные манипуляции, то руку точно бы уже ничего не спасло. – Я знаю ту девушку, – растеряно шепчу и смотрю на грязные холодные полы под нами. Загипсованная рука противно ноет, несмотря на то, что не закована в ржавые цепи. Обезболивающее наверняка успело утратить свои волшебные свойства, и сломанная кисть теперь навязчиво напоминает о себе. Пальцы не шевелятся, а перевязанное плечо неприятно пульсирует, но в связи с последними обстоятельствами – оно понемногу уходит на задний план. Надо же, если подумать - травмирована на половину. Считай, что левая сторона верхней части тела временно выбыла из игры и вынуждена просиживать штаны на скамье запасных. Интересная картина вырисовывается. А обезумевший и весьма истощенный разум веселит непонятной околесицей, как сейчас со спортивными сравнениями. – Какую девушку? Каким боком она причастна к твоим извинениям? – Виктор как раз заканчивает с «процедурами» странно вывернутой до этого руки и полностью переключает внимание на меня. – Когда мы вышли от Макса. То есть когда нам пришлось… – Я помню, можешь не уточнять, – мой «собеседник-травматолог» бестактно перебивает меня, не желая подробностей, к которым сам же и причастен. – Ты был очень зол, и поэтому я не придала значения, увидев ее в соседнем переулке. Я думала только о том, чтобы вы с Максом не убили друг друга. Хотя, если совсем начистоту, то тогда могли убить друг друга не только эти двое. В какой-то момент в квартире Фолла я и сама была готова наброситься на светловолосую девчонку, которая заварила всю эту кашу, сначала впутав нас в свое спасение, а затем, легкомысленно приняв решение пригласить своего друга. В те минуты способность мыслить рационально ускользнула от меня в самый дальний угол человеческих способностей. Поэтому, если бы Макс не предпринял первые попытки нападения на Виктора, схватив того за ворот черной рубашки, смею предположить, что сама бы с удовольствием задала трепку виновнице торжества. К сожалению или к счастью, нам с ней пришлось поспешно отреагировать на мужской порыв драки, оставляя разум холодным и незатуманенным. Личную и внезапно возникшую неприязнь друг к другу мы были вынуждены отодвинуть куда подальше, чтобы закончить весь этот спектакль, не доводя всех нас до больничной койки. Воспоминания. Квартира Макса. Мужчины, безусловно, успели заработать себе несколько синяков и ссадин, крепко сцепившись ногами и руками, снова и снова предпринимая попытки блокировать поспешно поступающие удары. Подпрыгивая, как можно выше (потому что рост парней прилично высок) и, хватаясь за порывисто двигающиеся тела, мы не без труда успешно оттащили «бойцов», разорвав на расстояние в несколько шагов. По той причине, что мы с Мией долго скача, кружили около дерущихся прежде, чем их разнять мне рандомно выпал шанс оттаскивать брюнета, а не друга. Дальше все произошло словно в тумане, потому что гостиная Макса, радушно, но принужденно уместившая бравую команду разразилась громкими криками, угрозами и гортанным мужским рыком. Думаю, стало страшно не только мне, потому Макс от Мии вырывался настолько же стремительно, как и я отчаянно хваталась за рубашку и руки Виктора, чтобы хоть немного усмирить. Несколько минут надежда на положительный исход драки все же не отпускала, но приняв поражение и мысль о том, что пора трезво оценить ситуацию я сделала то, что в те секунды мне показалось самым оптимальным. А именно приложила все усилия и здоровой рукой схватила Ван Арта, как можно крепче и вместе с собой вытолкнула его из квартиры, пропихивая на несколько метров по парадной второго этажа. Ответной реакции на сей поступок, долго ожидать не пришлось, и я на мгновение оцепенела, увидев, как тело парня пробивает мелкая дрожь, а трясущие руки длинными пальцами хватаются за мои плечи. Нужно быть слепой, чтобы не заметить, как его глаза снова чернеют, а линия скул искажается, изменив всю нижнюю часть лица. В плечах (а особенно в травмированном) раскалываются импульсы мерзкой боли, и я рефлекторно отпихиваю его ногой в колено. – Нам нужно забрать Мию! – сквозь зубы Виктор рычит нечеловеческим голосом, опираясь одной рукой о стену просторной серой парадной, а затем в пол оборота кривит лицо в сторону, где располагается дверь Макса. – Давай сначала подышим воздухом, а потом вернемся за ней, – пришлось его немного обмануть, чтобы обрести шанс на то, что он придет в себя. Нужно вывести его на улицу, а там уж как-нибудь найду способ увести его подальше отсюда. Медленно, но уверенно мы выбрались на улицу, которая была практически пуста. Видимо, большая часть людей, уже успела разбежаться кто куда. Работа, университеты и прочие мероприятия, которые могут занять досуг. Время сейчас такое. Каждый чем-то занят. А уж, если и имеется много свободного времени, то эта не та улица, на которой интересно слоняться без дела. Тем более ранним утром. Виктор глубоко вдыхает свежий воздух и запрокидывает голову, закрыв глаза. Дрожь в теле у него не унялась, но я замечаю, как старательно он пытается обрести прежнее равновесие, из которого даже мне не удалось полностью его вывести тогда на крыше. Я хотела расспросить его о совершенно неважных мелочах жизни, чтобы помочь отвлечься, но раздался громкий хлопок. В ушах противно зазвенело, и перед глазами появились клубы непонятного едкого дыма. Ноги подкосились, и я протянула руку к Ван Арту, чтобы не упасть на землю. Попытки провалились и последнее, что я почувствовала, как он сам рухнул прямо на меня. – Переходи ближе к делу. Что за девушка? – Ван Арт двигается ближе ко мне, аккуратно берет за талию и несколькими неловкими движениями усаживает меня, оперев спиной о стену. Его руки осторожно поправляют на мне черную футболку, которую я так старательно выглаживала, собираясь в кинотеатр. Такое ощущение, что эти воспоминания откуда-то из прошлой жизни. Такие давние и серые, с привкусом старой пленки, запечатлевшей неуловимые моменты жизни. Столько всего произошло. Эмбер даже не догадывается, во что я ввязалась на этот раз. Но к счастью, подруга в этих последних событиях не фигурирует. – Тебя кто-то преследовал? Может это твое воображение? Не отрицай, что оно у тебя весьма бурное. – Даже в этой подземельной темноте мне хватает сил разглядеть ухмыляющийся оскал. Что за человек? Он даже в редкостной передряге, которая не с каждым может случиться, с превеликим удовольствием корчит из себя всезнающего умника. – Ах, ну раз так? Хорошо. – Гордо отворачиваюсь от собеседника, стараясь не подавать вида, что его слова ранили меня, расползаясь неприличной обидой по всему телу. Угораздило же застрять непонятно где с этим бесчувственным сухарем. Мало того, что сам полено безэмоциональное, так он еще и за языком следить не приучен, болтая то, что первым придет в голову. Подумать о чувствах других? Нет, не проходили. Вы о чем, товарищи? История однозначно не о нем. – Обиделась? – после нескольких недовольных вздыханий он все же решает со мной снова заговорить. – Перестань, это ведь… – Глупо? – в своей голове я была решительно настроена молчать. Молчать и больше не говорить этому парню ни слова. До конца жизни. Мои планы рухнули, как только я уловила в его речах попытки снова в чем-то меня упрекать. И, наверное, снова, подкрепляя все высказывания моим характером, настроением, нравом, цветом волос или же вероисповеданием. – Хочешь лекцию и об этом прочесть? – Во-первых, неподходящая ситуация, чтобы ругаться, – ровно и тихо начал Виктор, но я повернула голову в его сторону, открыв рот и собираясь оспорить его слова. Тогда он просто положил руку на мою ладонь, опирающуюся о холодные полы подвала, и продолжил дальше. – Во-вторых, я был не прав. Прости. Что? Ушам своим не верю. Он извинился? Мне не послышалось? Скорее всего, я просто брежу в подобных условиях, которые так любезно преподносит судьба. А может это всего лишь сон? Жаль, что некого просить ущипнуть меня. Персону Виктора я предпочитаю не брать в расчет. В любом случае, я категорически отказываюсь реагировать на его извинения, пусть даже и искренние. И плевать, если это даст ему лишний повод считать мой характер дурным и своенравным. Он обидел меня и отрицать тот факт, что мне трудно примериться с этим – глупо. Я, черт возьми, до смерти испугалась за то, что он тут передо мной, не приходя в сознание, мог умереть от потери крови или прочих травм, нанесших непоправимый ущерб его организму. Принялась в растерянности, как идиотка из фильмов слезно молиться, взывая к высшим силам спасти его жизнь. А после того, как чудо соизволило посетить наше отчужденное невольное пристанище, взяла на себя всю ответственность за случившееся с нами по вине девки, которая совсем недавно порывалась меня убить. Я действительно почувствовала себя виноватой в этом похищении. Испытала всю гамму эмоций стыда и безысходности за втягивание этого парня в свои проблемы, с которыми была намерена разобраться самостоятельно. Я не знала еще как, но планировала справиться с этим в одиночку, без чьей-либо помощи. Вот ненормальная. Даже успела, предаваясь нахлынувшим чувствам попросить у него прощения и попытаться поделиться своими тревогами, в которые даже подругу не посвятила. Точно дура. Круглая дура, которой возможно на мгновение хотелось немного облегчить свою ношу, рассказав все малознакомому парню. Хотя, кого я обманываю? Не такой уж он теперь и малознакомый после всей этой каши, заваренной на концерте Бенни Барта; и Мии, решившей просто попросить друга забрать ее от героя-спасителя и его звездной команды в виде меня и племянника. Надеюсь, что с Максом и Шоном сейчас все в порядке. Да даже пусть с этой девчонкой все будет хорошо. Мы с Виктором одни, а это значит, их не постигла та же участь? Правда? Их отсутствие ведь не может означать лишь того, что они находятся так же взаперти, но где-то в соседнем помещении? Пусть такого не будет. Хоть кто-то из нашей странной компании должен сейчас быть на свободе. Спросите почему? Ответ прост. Я не знаю, выберемся ли мы отсюда, не понеся потерь. – Нужно выбираться, – высвобождаю руку из-под ладони Виктора и оглядываю подвальное помещение с обшарпанными стенами и бетонными холодными полами. Местечко явно на любителя. Неприятные ароматы, обжигающие нос и жуткая атмосфера. Не дурно, да? Щели, сквозь которые слабо проникает свет, позволяют разглядеть, что в сером и сыром помещении под потолком и у стены слева протянуты ржавые металлические трубы, приглушенно издающие гудящий звук. Вода или газ сразу не определить, струится по ним, протекая все дальше и дальше от нас. Куда ведет содержание этих труб? Где мы находимся? Заброшенный завод или же просто подвал жилого дома, разместившийся на окраине города? Снаружи не доносится гула людей и шума проезжающих машин. Да и свет, проскальзывающий к нам из трещин под потолком, больше походит на фонарный, а не солнечный. Напрашивается вывод. В скорейшем времени, помощи не стоит ожидать, раз на дворе ночь или же поздний вечер. Даже если громко кричать, шансы привлечь внимание - не радужные. Подвальные вопли зазовут лишь деятелей нашего похищения. Хотя, если так посудить, информация сейчас не будет лишней. Незнание – заставляет нервничать еще больше. – Что ты хотела мне рассказать, Джозефина? – мое полное имя, произнесенное вслух низким бархатным голосом, быстро выводит из раздумий и приостанавливает изучение территории блуждающим взглядом. Не думала, что он запомнил имя моей опьяненной персоны, которая с его слов, произнесенных на крыше клуба, отличается от него. Эта часть диалога отлично отпечаталась в памяти и сейчас настойчиво всплыла на поверхность залежей воспоминаний: «– Дело не только в возрасте. Просто мы совершенно разные. – Потрясающий ответ, – Джози недовольно корчит лицо и пытается передразнить его тембр голоса и манеру общения. Выходит очень смешно, и девушка гордится собой, тихонько усмехнувшись. – Об этом я и говорю, – Виктор указывает на нее рукой и недовольно закатывает глаза, – вы очень не серьезная». – Лишь то, что я не серьезная, – коротко, но достаточно информативно отвечаю «напарнику по клетке» и принимаюсь протяжно кричать, что есть сил. – Помогиииите! Выпуститееее! Мы туууут, на помощь! – Что ты вытворяешь? – Виктор, сидевший в полушаге от меня, подбирается ближе и пытается накрыть мой рот своей исправленной в ручную и без какой-либо амбулаторной помощи, ладонью. – Спасиииите! Кто-нибуууудь! – пресекаю его действия, мешающие мне, своей рукой, скованной ржавой цепью. Да, ничего более разумного не посетило мою светлую, во всех смыслах, голову. Рука чертовски ныла, усталость и желание прилечь на мягкую поверхность вместо сырого пола, одолевали, а силы имели свойство в скором времени иссякнуть и поспособствовать телу замертво рухнуть в этом вонючем подвале, не дождавшись помощи. Поэтому, других вариантов, к сожалению, не всплыло. Ждать было нельзя. Каждая минута на счету. Спасаться придется самим. А недавний вспомнившийся диалог с Ван Артом пришелся к месту и натолкнул на идею и дальше быть несерьезной. А почему нет? Хорошая возможность, которой нельзя упускать. Несерьезная? Пусть. Зато привлеку внимание и посмотрю в глаза тем, кто устроил всю эту самодеятельность. Это лучше, чем ничего. Благодаря этой импровизации у нас будет хоть какая-то информация. Снова спектакль и в очередной раз мне приходится в нем участвовать. Имею ли я право теперь называться актрисой малого театра? – Какого хрена тут происходит? – раздается громкий недовольный голос, после тяжелых шагов снаружи, нескольких грохотов, а потом и скрежета в замочной скважине, чтобы открыть массивную металлическую дверь. – Кто ты такой? – Виктор, как настоящий мужчина молниеносно и неожиданно перехватывает ситуацию в свои руки и отодвигает меня еще плотнее к стене своей длинной ногой. – Ты не в том положении, чтобы задавать вопросы, поганый аристократ! – высокий бритый парень ядовито усмехается и громко харкает перед собой. – Что тебе нужно? – брюнет, загораживающий меня недвижимой стеной в виде своей спины, убийственно сухо спрашивает хама, медленно шагающего в нашу сторону. – У тебя со слухом проблемы? – парень с золотисто-красными глазами и татуировкой на шее садится перед нами на корточки и хищно изучает. – Твои девчонки уже порядком поднадоели. Пора с ними разобраться раз и навсегда. Но вот только где вторая? – он, будто бы совершенно не замечая Виктора, тянется ко мне и успевает коснуться щеки своей мерзкой холодной рукой до того, как мой защитник грубо и бесцеремонно отпихивает его клешню. Да что это за слова о «девчонках Виктора», с которыми надо разобраться? Этот тип знает меня и Мию? Но мы ведь сами с ней познакомились позавчера при столь печальных обстоятельствах. Ничего не понимаю. Как все это связано? – Лучше отпусти нас и извинись перед этой наимилейшей особой, – Ван Арт указывает головой на меня и снова сверлит взглядом преступника. Видимо, он лихо разозлился, раз назвал меня наимилейшей. Очевидно, смелость и вспыльчивость его ярко-выраженные стороны характера. – А то что? – бритый парень в джинсах с подтяжками в одно мгновение встает и, замахнувшись ногой посильней, пинает Виктора по бедру. – Глупо угрожать, будучи скованным цепями. – Я сказал, извинись перед девушкой и немедленно отпусти нас… – он немного помедлил, стискивая челюсть, но, все же пересилив себя, продолжил, – пока я не раскроил тебе череп, вырвав позвоночник, и не принялся потрошить твою гнилую тушу! Услышанное заставило меня на мгновение перестать дышать и вовсе замереть, позабыв о способности моргать. От этого человека я никак не ожидала услышать подобного. Такие речи было больше шансов услышать из моих уст, будь во мне столько же смелости, как в Викторе. Но сказал это тот, кто сказал, а вместе с тем, вышесказанное не заставило ждать реакции скверного парня и он, схватив Ван Арта за плечо, отшвырнул в стену. Вырвавшийся кашель пострадавшего разнесся по подвальному помещению, и я не на шутку за него испугалась. Как оказалось, зря, потому что мой защитник не без труда подскочил на ноги и несколькими звериными прыжками пересек расстояние, добравшись до нашего обидчика, раскидывающегося угрозами. Он этого явно не ожидал и поэтому Виктор с легкостью сумел нанести удар по нижней челюсти. Немного отшатнувшись бритый тип собирался пробить ответный удар, но Ван Арт подхватил его под руку и нанес следующий удар в живот. Преступник согнулся пополам, но не для того, чтобы отдышаться. Он правой рукой схватил Виктора за левый бок и ловко развернул к себе спиной, пережав горло предплечьем. – Отпусти его! – со всей дури кричу на «бойца», угрожающему жизни моему «напарнику по камере» и подскакиваю на ноги. – Он сам виноват, – парень злорадствует, лишая воздуха заложника и пытается отдышаться после небольшой схватки, но у Виктора другие планы. Он широко открывает рот и впивается зубами в руку похитителя. То, что я вижу, безусловно, ошарашивает меня не на шутку. И через несколько мгновений я могу наблюдать, как мой вполне себе воспитанный спаситель, которого я с удовольствием в своей голове прозвала безэмоциональным сухарем, отгрызает кусок плоти бритого парня в черной футболке и выплевывает в сторону. Кровь из руки хлещет на пол, окрашивая в багровый цвет, и парень громко вскрикнув, хватается за травмированное место. – Ты об этом пожалеешь! – преступник угрожающе голосит и скрывается за дверью, а Ван Арт судорожно разжимая кулаки медленно подходит ко мне и усаживается рядом. Едва слышно выдыхаю из легких воздух, накопившийся за время пребывания в шоковом состоянии, и смотрю куда-то прямо перед собой. Повернуться и посмотреть на Виктора страшно, но боковым зрением я все же замечаю кровь, размазанную у его рта и стекающую по подбородку прямиком к шее, где еще до этого виднелись запекшиеся пятна. Сжимаюсь всем телом, подгибая колени к себе, и стараюсь привести свой разум в норму. Он жив. Это самое главное. Совершенно неважно, какие зрелищные сцены мне пришлось наблюдать за последние дни. Это не должно сделать из меня выжившую из ума. Не сегодня. От Виктора исходят чувства потери и разрывающей изнутри ярости. Он, молча и тяжело дыша, изучает пространство перед собой. Его тело обмякло и расползлось по стене, на которую он опирается спиной. Он выглядит полностью опустошенным. Я даже представить себе не могу, что он сейчас испытывает или о чем думает. В таком же он шоке, как и я или нет? Случалось ли с ним такое прежде? Чтобы выжить нам часто приходится идти на то, что мы никогда бы не совершили при нормальных повседневных обстоятельствах. Это и есть жизнь. Никогда не знаешь, что случится с тобой завтра и на что придется пойти, чтобы остаться в живых. Этот идиот, держащий нас в плену задушил бы Виктора, если бы тот не укусил его. И нет никаких причин называть его за это каннибалом. Эта идиотская мысль посетила мой больной разум, но я сразу прогнала ее, потому что это была самозащита и никакого каннибализма тут нет. Кажется, в свое время я пересмотрела фильмы ужасов об этом. – Все будет хорошо, – аккуратно беру его руку в свою и сама не знаю, зачем говорю это и еще больше сомнений в том, верю ли я сама в сказанные слова. Но, очевидно мозг и тело решили поступать на автомате, не позволяя мне продумать те или иные слова и действия. – Обязательно, – он крепко сжимает мою ладонь и придвигается еще ближе, касаясь моего плеча своим.