You deserve better.

Белоснежный пляж, по песку которого приятно ступать простирается на многие и многие мили. Яркое солнце, слепящее глаза, возвышается над океаном, пуская по нему лучезарные блики. Вода прозрачная, спокойная. Лёгкие волны лишь слегка касаются моих ног, затем быстро исчезают обратно в пучину океана. Сажусь на берег и поднимаю голову к небу, закрыв глаза, чтобы полностью насладиться этой атмосферой. По лицу расходится тепло от припекающих солнечных лучей, а волосы приятно щекотят кожу, развиваясь на ветру. Ещё несколько минут позволяю себе насладиться происходящим, а после открываю глаза, возвращаясь из мира фантазий. Первое, что я вижу, это массивные тучи, стремительно пытающиеся заволочь собой все небо. Они чернее самой темной ночи и больше любой бескрайней бездны. Их цвет одновременно пугает и завораживает. Понимаю, что такие тучи не могут быть предвестником чего-либо хорошего, но все равно не могу скрыть своего восхищения. Я никогда не видела подобного, даже по телевизору. Ветер мгновенно становится свирепей и пронзительней. Мне кажется, ещё немного и я сама оторвусь от земли, подхваченная им. Он холоден, как айсберг и силен, словно торнадо. Меня пробирает насквозь и, устремив свой взор на океан, я замечаю, как он меняется на моих глазах. Из тихого и спокойного - он превращается в бушующего и адски черного. Волны теперь не плещутся, как прежде, а с ужасающей силой бьются о берег, желая сбить все живое на своем пути. Накидываю черную толстовку и собираюсь уйти, но где-то вдалеке примечаю движение. О Боже! Там кто-то есть. Кому могло придти в голову плавать в такую погоду? Ни секунды не раздумывая, бегу в океан со всех ног, попутно скидывая с себя толстовку, которую только что надела. Забегаю в воду по шею, но никого не вижу, потому что силуэт, который я обнаружила несколько минут назад, отдаляется от меня все дальше и дальше. Начинаю громко кричать и махать руками, чтобы привлечь внимание этого человека. Этого парня. Да, приглядевшись, замечаю, что это темноволосый парень. О чем он вообще думал? Что могло натолкнуть его на озарение такой идиотской идеей? Понимаю, что до него не дойти и, набрав воздуха в легкие, принимаюсь плыть. Расправляю руки в стороны и стремительно гребу вперёд на помощь утопающему. Мне кажется, я плыву целую вечность за этим незнакомцем, который ни в какую не хочет меня услышать. Силы заканчиваются, и вода через раз начинает попадать в рот. Кричу громче прежнего и наконец-то хватаю его за руку. Пытаюсь тащить его за собой, но он будто специально тянет меня ко дну. Это страх утонуть или он намеренно пытается нас утопить? Беру парня под руки и вытаскиваю на поверхность, чтобы не захлебнулся, а сама в это время не могу высунуть и головы из бушующего океана. Вода заполняет лёгкие, воздуха остаётся все меньше и меньше. Мои попытки спасти незнакомца ничем хорошим не увенчались, и теперь мы вместе медленно идем ко дну. Первые секунды, пытаюсь этому сопротивляться, крепко держа его за бока, но поняв, что нам не спастись открываю глаза и вглядываюсь в его лицо. Все размыто, ничего не видно. Кругом лишь темно-синяя вода – почти черная, которая поглощает нас с каждой секундой все больше и больше. Воздух совсем заканчивается, а выбраться наверх больше нет возможности. Горло раздирает от поступающей воды, голова становится тяжелой, а тело сковывают мучительные судороги. Они словно выкручивают и выламывают кости, заставляя грудную клетку разрываться. Двигать окаменелыми конечностями все сложнее и веки предательски закрываются, волоча тебя в бескрайний мрак, где засыпаешь вечным сном. Предпринимаю последние попытки, чтобы хоть как-то нам помочь, но понимаю, что все мои действия выполняются лишь в голове, только мысленно и мои пальцы разжимаются, медленно отпуская утопающего парня. Болезненный хрип вырывается из глубин легких, и грудь нещадно отзывается щемящей болью ребер. Кости одеревенели, словно долгое время были зажаты между двух бетонных плит. Глаза нервно бегают из стороны в сторону, а в носу и горле расползаются неприятные горящие ощущения, словно от соленой воды. Дрожащими руками провожу по волосам, заправляя за уши, и сжимаю виски ладонями, пытаясь избавиться от тягучих пульсаций. Ничего не помогает. Где-то вдали слышаться посторонние шумы и голоса, но я не могу контролировать себя из-за паники и непонимания осознать, где нахожусь. Трясу головой и нервно растираю лицо, имея все шансы содрать скальп вручную, продолжив данные манипуляции. Мои действия прерываются, вырывая из тисков съедающей бездны, и я чувствую, как теплая рука сжимает мою холодную дрожащую ладонь. – Джозефина, пожалуйста, успокойся, – обеспокоенный шепот Виктора и его прикосновение возвращает меня в реальность, выдернув из тревожного состояния. Посторонние шумы стихают, оставаясь лишь незначительной рябью в перепонках, и все внимание сосредотачивается на голосе Ван Арта. Не думала, что буду так рада слышать его. Зрение обретает способность фокусироваться и предметы в этом зловеще-темном подвале постепенно прорисовываются в виде все тех же металлических труб и нескольких деревянных ящиков в углу. Пульс постепенно приходит в норму, но дыхание по-прежнему вырывается спазматическими порывами. – Я в норме, – выжимаю из себя нечленораздельные звуки, стараясь вдолбить эти слова в свою голову и по-настоящему почувствовать себя лучше. Я тут. Все еще жива. Сижу на ровном, пусть и холодном полу. Вода, заполняющая все мое существо – всего лишь сон. Никто не тонет. Не спорю, положение шаткое, но нет превосходящего тебя врага в виде океана, для которого ты лишь мелкая крупица на песчаном пляже. И вообще, почему в этот раз гнались не за мной, как обычно, а я собственной персоной спешила за кем-то, пусть и спасти, но все же. Мне кажется или в моей жизни все встает с ног на голову? Хотя, судя по всему, мои кошмары снова меня навестили, а это одна из тех вещей, которые считаются довольно-таки постоянной частью моей жизни. – Что это было? Кошмары? – напарник по несчастью все еще сжимает мою руку и внимательно разглядывает мое лицо, покрытое испариной после ощущений перенесшихся из сна. – Что-то вроде того, – неуверенно мямлю, стараясь мыслями как можно дальше унестись отсюда. Вспоминается один из самых ярких и запоминающихся дней благодарения, когда дом был полон членов семьи, приехавших издалека и школьных друзей, живущих по соседству, с которыми мы полдня провели на улице, разыгрывая великие сражения снежками. Это занятие могло бы с легкостью занять еще многочисленное количество часов, если бы родители не загнали нас вечером на праздничный ужин за большим круглым столом, который возглавляла аппетитная индейка с румяной корочкой. Такие воспоминания раз за разом согревают мою душу и успокаивают блуждающие мысли, напоминая о том, как счастлива была десятилетняя Джозефина. В этом возрасте я тосковала по маме на протяжении двух лет, но так же понимала и принимала тот факт, что новая семья любит меня и окружает заботой. У меня было все: игрушки, всевозможные наборы красок для совершенствования любимого хобби, школа, друзья, различные кружкИ, скрашивающие досуг, а также родственники, которые с удовольствием приняли меня в большую дружную семью и при любой возможности навещали нас, приезжая с соседних городов. Тот вечер был особенным. Наевшаяся и получившая максимальную дозу веселья, я стояла у окна и медленно наблюдала, как большие хлопья снега в свете фонарей медленно кружат и падают на землю. За спиной стоял шум от воодушевленных диалогов взрослых и звонкий смех детей, наворачивающих круги около синего дивана, стоящего напротив камина. Вкуснейший черничный пирог на разноцветной тарелке ожидающе томился в моих руках и ничуть не торопил вкусить его, позволив полностью пропитаться атмосферой, царившей в доме. Тепло и уют. О чем еще можно мечтать в этот праздник? – Я могу тебе как-то помочь? – Ван Арт вырывает меня из воспоминаний, не дав дойти до места, где я укладываюсь в кровать, а родители тепло улыбаясь, накрывают меня одеялом и зажигают светильник в форме любимого персонажа мультфильма. – Нет, я в порядке. Но все равно спасибо, – одариваю его искренней улыбкой и замечаю, что на его лице больше не виднеется пятен крови, после недавних вынужденных мер спасения. – Я долго спала? - нет никакого желания рассказывать ему про ночные кошмары и странные приступы лунатизма. Это долгая и не интересная история. – Около часа. – А ты? – осматриваю дыры в стенах, которые по-прежнему выдают лишь искусственный свет ночного времени суток. – Нет. Они могут вернуться в любое время, – Виктор сосредоточено хмурит брови и поджимает губы, – я присматривал за тобой. Удивительно. Либо это детские воспоминания настолько сильно растрогали меня, что я начала спокойней воспринимать его персону, либо он действительно сейчас очень мил со мной. А может все дело в нашей усталости или неуверенности в продолжительности наших жизней? – Охранял мой сон? Ты это имел в виду? – выгибаю бровь и изображаю что-то наподобие улыбки, решив отвлечь его шуткой. Нужно ведь как-то отвести от себя столь пристальное внимание. Ощущать себя жертвой и чувствовать за версту в свою сторону нотки жалости – сомнительное удовольствие. И вообще, это отвратительное чувство, заставляющее съежиться в омерзении. Несмотря на легкую дрожь в теле после недолгого кошмара, у меня нет никакого желания выглядеть жалкой девчонкой с мокрыми глазами, молящими о помощи. Я уверена, что многие жители нашей планеты сталкиваются с подобными ночными проблемами, мешающими спать. Никто ведь к ним от этого не бежит с сиреной первой помощи и специально подготовленной командой спасателей. Вот и я сама должна с этим справиться. Тем более, сейчас есть вещи куда важнее моих тревожных снов. – Да, – он загадочно улыбается и отводит взгляд куда-то вперед, но все так же держит мою руку. Еще немного и это будет смотреться очень странно. – Ты прям герой, – по-доброму усмехаюсь и запрокидываю голову назад, опираясь затылком о стену. – Снова издеваешься? – Сама удивлена. Но на этот раз я говорю серьезно. – Отсутствие свежего воздуха помутило твой рассудок, – в тишине подвала низкий смех Виктора приятно отзывается эхом. Надо же, он умеет смеяться. Впервые слышу это от него. На мгновение мне даже успело показаться, что я не хочу, чтобы этот смех когда-нибудь прекратился. – Мне стоит тебя бояться? – тоже мне шутник нашелся. – А вот ты, снова меня оскорбляешь, – стараюсь говорить серьезно, выражая претензии, но на последнем слове голос срывается на легкий смешок. – Прости, это просто шутка. Я не удержался, – теперь Ван Арт хватается за живот, продолжая нагло хохотать надо мной. Кажется, у нас обоих началась истерика. Очевидно, это запоздалая реакция на ситуацию, в которую мы влипли. – Я тут его героем значит, называю, а он шутит! – была бы возможность – я бы с удовольствием встала в позу, расставив руки в бока, но положение сейчас не то и мне приходится лишь обыграть свою речь голосом и подпереть ладонью подбородок. – Какой уж из меня герой? Посмотри на меня, – и я невольно принимаюсь его разглядывать без всякого стеснения. Уставшие темно-карие глаза даже без освещения привлекательно блестят, а припухшие сухие губы выглядят очень чувственно, несмотря на присутствие нескольких порезов. Бледное лицо с ярко-очерченными скулами совершенно расслаблено и гипнотически вызывает бескрайнее спокойствие. Глубокий взгляд словно шепчет мне успокоиться и забыть обо всех тревогах. – Видок, как раз таки, что надо. Вылитый Капитан Америка, – игриво закатываю глаза, вспоминая о храбром супергерое из фильмов. – Кто? – не знаю почему, но вопрос парня прозвучал испугано, словно я могла пытаться оскорбить его данным сравнением. – Ну, супергерой такой, – старательно жестикулирую рукой, стараясь объяснить посыл сказанных ранее слов, а Виктор вдумчиво прищуривается, давая понять, что мои объяснения ему не о чем не говорят. – Тор? – усердствую дальше, перебирая подходящие имена в подкорке мозга. – Бог грома из скандинавской мифологии? – его глаза озаряются искрами надежды, и брови воодушевленно ползут вверх. Кажется, ему понравилось играть в «угадай» игру. Тут я соглашусь. Не самое плохое развлечение для такого мрачного места заключения. – Не думаю, что у нас с ним есть что-то общее. – Это не совсем то, но как бы то. Ты был близок. Этот Тор из фильмов. Он супергерой полубог. – Вижу, как глаза Виктора почти выкатываются из орбит и понимаю, что звучу совершенно бредово. Лучше остановиться. Наверное, в нашу первую встречу он был прав, сказав, что мы с ним совершенно разные. Я ему про популярные фильмы Марвел, а он мне про мифологию. Мы будто из разных времен. Но это выглядит весьма весело. – Звучит интересно, – он мило улыбается, но я вижу, что он говорит это для того, чтобы я не выглядела глупо и просто поддержать разговор. – Но вряд ли я сойду за супергероя. Поверь мне на слово. – Не скромничай. Вспомни, как ты спас меня на крыше, когда я была пьяна, и сегодня заступался за меня, требуя извинений. А как быстро примчался за Мией. – Она вечно влезает в проблемы, – он прерывает мой монолог о его заслугах, обессилено вздыхая. – А я в свою очередь обеспокоен ее безопасностью. – Вы с ней – милая пара, – неловко улыбаюсь и зажмуриваю глаза, мысленно ругая себя за то, что ляпнула такую хрень. Какой черт дернул меня произнести вслух такую глупость? Какое мне дело до их отношений? Так стыдно теперь от сказанного. Представляю, как мое белое лицо заливается краской. Ужас. Надеюсь, он не подумает ничего лишнего обо мне. Хотя, стоп! Какое мне дело до того, что он подумает? Пусть ничего не думает. И я не буду. Мои мысли пусты. Хватит.