если завтра меня не станет, этот мир будет невозможен? невозможна одна из нитей, прошивающих всю планету? когда каждую ночь вы спите, чья-то песенка снова спета.
сейчас. Кэссиди кладет последнюю стопку на стол — красные скобы, карандашные пометки; вызовы с большим вопросительным знаком: неоказанная помощь, пустая линия, сброшенные звонки. Стопка тоненькая — за неделю подобные происшествия можно пересчитать по пальцам; 911 — не развлекательная служба с анекдотами, которая работает двадцать четыре часа. Рэй скользит по карандашным буквам взглядом, не вчитываясь, — от нее не требуется ничего, кроме как проверить заполнение и отвезти в участок, — а потом просто ставит подпись на самом первом листе и небрежно кладет его сверху остальных бумаг. — Отвезу, — коротко говорит она. Когда Рэй поднимается, чтобы уйти, Кэссиди вскакивает так быстро, что роняет стул. Пластик падает на паркет с оглушающе громким звуком, и Кейси хочется провалиться сквозь землю от стыда. С молчаливым удивлением сержант смотрит на нее. — Э… — Кэссиди наклоняется, — я… — хватается за спинку, — тут… — рывком поднимает стул, — уронила, — заканчивает. Рэй все еще молчит. Почти воя от собственной неловкости, раскрасневшаяся Кейси кое-как пытается пригладить растрепавшиеся волосы, но все еще закрученные после дождя кудри не хотят сплетаться обратно в косу. — Слушай, — мягко говорит Рэй, глядя на ее мучения, — иногда некоторые проблемы требуют, скажем так, радикального решения. — Она показывает пальцем на рыжую копну. — Вероятно, это тот самый случай. — О!.. — Губы Кэссиди вытягиваются трубочкой. — О!.. — снова произносит она. — Нет-нет-нет! Я не хочу их обстригать! — быстро тараторит. — Они такие… Ну… — Рыжие, — участливо подсказывает Вэйт. — Да! — Кейси, отчаявшись, перетягивает волосы резинкой, получая огромный торчащий хвост. — Я их все-таки люблю. А то, что мы любим, не всегда нас радует, — глубокомысленно добавляет она, подняв указательный палец кверху. Брови Рэй взлетают еще выше. Кэссиди мечтает раствориться в воздухе. Сержант наверняка считает ее идиоткой или просто несуразной дурочкой, которая ляпает слова не к месту; а ведь ей еще надо узнать, почему департамент настолько заинтересовался бумагами, что начал использовать патрульных вместо курьеров. Черт. Кэссиди набирает в грудь побольше воздуха. — Ты не знаешь, почему послали именно тебя? — выдает она. Поправляющая пояс Рэй уточняет: — Куда послали? Кэссиди на ощупь находит стул и садится обратно на него; только вместо непринужденной посадки она получает странную и нелепую позу отъявленного йога. Накручивая выбившуюся прядь на палец и делая вид, что все в порядке, Кейси уточняет: — Сюда. Рэй пожимает плечами: — Откуда я знаю? Кэп сказал, что надо съездить и забрать. Я забрала. А что, — она хмурит брови, — ты хочешь что-то сказать?.. Кейси быстро-быстро качает головой, прикусывая язык; а Рэй смеется, и ее смех похож на гиений. Кэссиди думает, что ее голос слишком узнаваемый, — эти низкие нотки западают куда-то под ключицы, пронзая их тонкими шипами, — и она бы записала его на кассеты, чтобы слушать на старой магнитоле снова и снова. Рэй досмеивается собственной шутке, а потом хитро прищуривается, и в ее глазах Кэссиди видит танцующих чертенят. — Сегодня я в ночь, а завтра выходной. — Она поднимает один уголок губ. — Сходим в бар? У Кэссиди вспыхивают щеки. — Что? Она не может быть еще краснее. Это ее предельный градус. Точка невозврата. Щеки цвета спелых томатов. Или крови. — В бар, — спокойно повторяет Рэй. — Выпьем по пиву, пообщаемся, — фыркает. — Я… — Кейси запускает пальцы в волосы. — Э-э-э… Я… Э-э-э… В бар, — тупо повторяет она. Сержант вздыхает. — В бар, — терпеливо объясняет она. — Там люди выпивают. Расслабляются. Разговаривают, — многозначительно добавляет Вэйт. Кэссиди смотрит на ее лисий разрез глаз, на тонкие косички от висков к высокому хвосту, на татуировку, выделяющуюся из-под рукавов формы; смотрит на белые нити зубов, тонкий шрамик на подбородке, пухлые губы и наконец произносит: — Давай. — Я позвоню, — припечатывает Рэй ее одними губами, поднося два выставленных пальца — мизинец и большой — к уху. — Возможно, даже на линию. — Она подмигивает и скрывается в дверном проеме. Кэссиди закрывает лицо руками. Она почти уверена, что завтра снова не сможет уснуть.* * *
— 911, что у вас случилось? — произносит Кэссиди в трубку, одной рукой пытаясь открыть окошко с данными. В трубке долго молчат, и она повторяет: — Это 911. Вы меня слышите? Сидящая недалеко Донна ловит ее взгляд и вытягивает губы, посылая ей воздушный поцелуй; Кэссиди улыбается уголком рта и, так и не услышав ответа, чуть громче проговаривает: — Вы позвонили в 911. Какая помощь вам нужна? Тишина продолжается еще с полминуты, а потом, разрезая эфир, слышится детский голос: — Алло? — неуверенно произносят на другом конце. — Привет. — Кэссиди выпрямляется на стуле. — Что случилось? — Странный мужчина, которого я не знаю, пытается открыть дверь, — тихо, но уверенно отвечают ей. — Что мне делать? Кейси смотрит на монитор со сводкой активных каналов связи, убеждается, что у психологов есть свободные линии, да и у Донны еще не кончился перерыв. Кэссиди не боится трудностей, но она никогда не знает, чем может закончиться разговор. Всегда лучше иметь запасной план. — Какой у тебя адрес? — ласково спрашивает она. — Памфри-стрит, 16-17. — Хорошо. — Кейси выбирает в выпадающем окошке «Ограбление». — Ты видел его раньше? — Нет. Кажется, они пытаются сломать дверь. Я… Я их слышу, — неуверенно добавляет он. — Это происходит на заднем дворе? — Кейси щелкает мышкой, начиная поиск ближайших патрульных служб. — Да. Там, где бассейн. Кэссиди видит фото дома со спутника: одноэтажный, даже без чердака; значит, комнат мало и спрятаться толком негде. И откуда там вообще взяться бассейну?.. — Ты видишь какое-нибудь оружие рядом? — спрашивает она. — Можешь найти что-то, чем сможешь защититься? — Я не знаю… — Я понимаю, что это трудно. — Программа наконец-то завершает поиск, и Кэссиди видит примерное время прибытия полиции. — Но ты должен поискать что-нибудь. — Не могу, — вдруг отвечает мальчик. — Я в шкафу. — В шкафу? — непонимающе повторяет Кейси. — В каком? — В гардеробном. Я спрятался, чтобы позвонить вам. Мэм, — вежливо добавляет он. Кейси улыбается. — Ты умница. В какой части дома находится гардероб? — В холле. — Холл в передней части дома или в задней? — В передней, мэм. На экране мигает время: семь минут; рядом маяком светится номер патрульной службы и марка их машины, из головы упорно не хочет выбираться Рэй. — Как тебя зовут? — спрашивает Кэссиди, не осознавая толком, кому из них больше нужна помощь: ей, которая думает о сержанте полиции, или мальчику, в чей дом вламывается грабитель. — Стив. — Хорошо, Стив, скажи мне, если поймешь, что он внутри дома, — говорит Кейси. — Полиция будет с минуты на минуту. Ты видел, на чем приехал грабитель? — Да, это была черная машина, — чуть помолчав, отвечает Стив. — Я не знаю марку. — С крышей или без? — С крышей. — Большая? — Нет. Кэссиди поджимает губы. Играть в «разгадай машину» у нее нет возможности, поэтому в информационном поле она стирает надпись «седан» и пишет просто «автомобиль». — Ты один дома, Стив? — спрашивает. — Да. — Кто-нибудь когда-нибудь приходил к вам домой, стучался в дверь и не отвечал? — Да. Кэссиди добавляет: «возможно, умышленное планирование». — Стив, у тебя есть какое-нибудь оружие в доме, к которому они могут получить доступ? Скажем, биты? — Нет, — подумав, шепчет Стив. — Мне страшно, — жалобно добавляет. — Эй, все будет хорошо, — ласково говорит Кейси, немигающе глядя на цифру шесть. — Полиция почти на месте. Оставайся со мной на связи. Я дам тебе знать о том, что они захотят, чтобы ты сделал. Хорошо? Не клади трубку. Если тебе нужно молчать — ничего не говори, просто оставь линию открытой. Можешь сказать, что сейчас происходит? Кейси поднимает руку, привлекая внимание Пола. Управляющий одновременно двумя мышками диспетчер подключается к ее каналу — теперь он может видеть ее монитор, а значит, поторопить полицию. Стив ничего не говорит, только тяжело дышит в трубку, и Кэссиди тоже старается молчать — о громкости своего голоса в его телефоне она может только догадываться, поэтому не рискует; только нервно барабанит пальцами по столу. — Он открыл дверь, — испуганно произносит Стив. Четыре минуты. — Ничего не говори, хорошо? — У Кэссиди идеально ровный голос. — Постарайся не издавать звуков и не шевелиться. Полиция уже совсем близко. Тебе нужно просто… — она тщательно подбирает слова, — затаиться. — Как в игре?.. — Как в игре, — кивает Кейси, выдыхая: четверка превращается в двойку, а потом начинает мигать зеленым. Патрульный отряд прибыл на место, и Кэссиди готовится принять от них звонок. — Полиция на месте, Стив. Они скажут тебе, что нужно делать. Я могу пропасть с линии, не пугайся, хорошо? Мальчик не отвечает, и Кэссиди, воспользовавшись паузой, подключается к полицейскому каналу. И как раз вовремя. — Мы снаружи, перед домом стоит темно-синий седан, фары выключены, номер… — раздается в ухе. — Что нужно сделать мальчику? — громко спрашивает Кэссиди, перебивая. Она почти уверена, что полицейские вздрогнули от ее голоса. — Пусть остается там, где сейчас. — Сквозь помехи слышны только окончания слов, но Кейси все равно складывает их в предложения. — Видим открытую дверь. — Окей. — Кэссиди переключает канал. — Стив? Ты слышишь меня? — Слышу, — сдавленно отвечает Стив. — Полиция рядом с твоим домом. Они хотят, чтобы ты оставался на месте. — Дождавшись едва слышного «хорошо», Кейси продолжает: — Не бойся. Сколько тебе лет? — Десять… Почти одиннадцать. — Ты очень храбрый! — подбадривает его Кэссиди. — Можешь сказать мне, как зовут твоих маму и папу? Может быть, ты даже знаешь их полный номер телефона? — Она заполняет инфополе и передает его освободившейся от вызова Тессе. — Диспетчер позвонит твоей маме… Минуту. — Кэссиди, чертыхнувшись, переключает канал на полицейский. — Оператор, — чуть нервно говорит она. — Дома чисто. Он был один, мы преследуем его, — коротко отвечают ей и завершают вызов. Тесса поднимает большой палец, быстро что-то говоря в микрофон, и Кэссиди выдыхает: значит, к Стиву кто-то скоро приедет. Она щелкает мышкой. — Стив? — Да, я тут. — Хорошо. Можешь выходить, дома безопасно. Мы позвонили твоим родителям, к тебе скоро приедут, — радостно сообщает она. — Ты храбро держался! Ты не пострадал? — больше для себя, чем для протокола, уточняет она. В наушниках слышится скрип двери и звук неуверенных шагов. — Я прищемил себе палец, — вздохнув, сообщает Стив. — Но он не болит. — Надеюсь, с ним будет все в порядке. Сейчас я отключаюсь. — Кэссиди нажимает на кнопку сохранения записи вызова. — Жди маму и папу, хорошо? Ты действительно очень смелый, — искренне добавляет она. — Спасибо, мэм, — отвечает Стив, и Кейси слышит улыбку в его голосе. — Вы тоже. Она жмет «отбой», и красный цвет на вытянутой лампе сменяется зеленым. На душе становится чуточку светлее, чем прежде, словно на темных берегах пруда зажглись волшебные огоньки. Так любимое ей чувство — осознание собственной нужности и полезности — заполняет Кэссиди с головы до пят, позволяя внутренней воде стать кристально чистой, а ей самой — радостной до безумия. Потому что только ради этих фонариков, ради водной глади и кувшинок на воде Кэссиди хочется открывать по утрам глаза. Кейси вспоминает, как все ее отговаривали от этой работы. Говорили, что не сможет, что сгорит дотла, погаснет, как спичка; а Кэссиди все мотала головой и отвечала, что от маленькой спички можно разжечь большой костер. Она будет бороться, пока хватает на это сил. Кэссиди нажимает на кнопку приема. — 911, что у вас случи… Громкий женский голос рвет ее барабанные перепонки. — Позовите ее, позовите ее, по-зо-ви-те! — Крик пронзает эфир. — Что? — Кэссиди теряется от неожиданности. — Кого? — Вэйт, позовите ее, В-э-й-т, — по буквам произносит девушка. — Я знаю, где он работает! Я все знаю! Кэссиди терпеливо ждет прогрузки определения местоположения, но программа молчит, выдавая пустоту; номер, с которого звонят, в базе не находится — значит, либо не было звонков раньше, либо сим-карту приобрели относительно недавно. Зубы сводит при воспоминании о разыгравших ее подонках, и Кейси скрещивает пальцы под столом — только бы не они, только бы не опять… — Мэм, это 911, — спокойно говорит Кэссиди. — О ком вы говорите? — О Вэйт, — истерично взвизгивает девушка. — Она… Он должен работать у вас! У Кэссиди холодеют руки; просто так, по необъяснимой причине, ладони стремительно теряют тепло, и ей становится не по себе. — Боюсь, вы ошиблись, — мягко говорит Кейси. — У нас никто не работает с таким именем. Могу ли я еще чем-то вам помочь? Она лжет, конечно, — возможно, среди тысячи сотрудников центра приема звонков есть кто-то с похожим именем или фамилией, но — Кэссиди успокаивает себя — найти человека даже из простой базы сотрудников сейчас не представляется возможным. Она слышит рваное дыхание девушки, и волоски на теле отчего-то встают дыбом, словно монстр из-под кровати вдруг оказался действительно страшным чудовищем, а не детской сказкой. — Мэм? — повторяет она. — Передайте ему, что я все знаю. — Девушка шепчет, но слова четкие. — Я все знаю, я теперь все знаю, я больше не глупенькая конфетка, передайте ему, что я знаю обо всем, что я нашла его, выследила, вынюхала; я ведь узнаю его из миллиарда вокруг, как же он мог забыть об этом? Он ведь был моим всем, он был мной, он был во мне, он был, он б-ы-л. — Она задыхается от слез. — Он лгал мне, я знаю это, он лгал в каждом слове, каждой букве, и я хочу спросить, — она прижимается почти вплотную к телефону, — я хочу задать ему один вопрос, только один… Кэссиди знает, что это непрофессионально, но все равно спрашивает: — Какой? Она знает ответ, почему-то знает этот чертов ответ, эти два слова, которые скажут на другом конце через секунду, — Кэссиди знает, нутром чувствует, годы практики, месяцы работы, незаконченное образование, Кэссиди понимает, и вокруг ее горла начинает затягиваться хлесткая ледяная петля. — Почему я, почему, почему я, почему, почему я?.. Сердце падает куда-то в желудок, во рту появляется странный и неприятный вкус. Страх. Тошнота. Она прекрасно знает это чувство. Осязаемой паники, гипертрофированной тревоги, от которой хочется спрятаться под стол, забиться в угол; закрыть голову руками и никогда не вылезать из укрытия. Кэссиди впивается пальцами в стол. Она не может дышать. Она не может сглотнуть. В космосе закончился кислород. — Мэм, я… — кое-как выдавливает из себя она. — Я не понимаю… Связь обрывается. Дрожащими руками Кэссиди перенабирает номер, но ответом ей служит лишь эфирная тишина. Такая же чистая и пугающая, как и чувство внутри нее. Ее колотит так, что карандаш выпадает из пальцев, и приходится взять ручку. Неровным почерком Кэссиди пишет в бланк, лежащий под рукой: 4 утра. Неизвестная. Паническая атака. А потом открывает рот. И разрывает петлю.