никаких пророчеств — есть только снег — только человечность и человек — только вера в дальний и свой ковчег — в то, что след свой оставить нужно; и тогда свершается этот шаг — потому что было и будет так — потому что надо оставить знак тем, кто тоже во мраке кружит
Кэссиди застегивает мелкие пуговички на джинсовой жилетке, выбирает из шкафа самую легкую и расписную юбку в пол и заправляет в нее ярко-желтую гофрированную футболку. Ее утро начинается в восемь — и это до чертиков непривычно после череды ночных смен, но Кейси нравится сегодняшнее солнце — в эти золотистые теплые ниточки, тянущиеся от неба к сердцу, невозможно не влюбиться. Новая жизнь начинается со звонка будильника, сообщения Донне и горячей чашки крепкого кофе, а еще — цветных пластмассовых ромашек в волосах, запаха ягодных духов и карамельного блеска для губ. Кэссиди переполняет невесомость, и все песни в ее плейлисте по дороге на работу словно поддерживают своими мелодичными ритмами внутреннюю радость. Для идеальной сцены мюзикла из ее головы не хватает только поющих людей вокруг. В рюкзаке у Кэссиди большой пакет для Донны: бутылка красного вина, палка колбасы, упаковка сыра и коробка лакричных мармеладок. Она заслуживает самого лучшего, поэтому Кейси, недолго думая, покупает еще четыре билета в кино — утренний сеанс, хорошие места, премьера семейной комедии. Донна будет в восторге. К десяти утра Кейси бодро вышагивает по Патриот-Плазе, сжимая в руках стакан с ледяным латте. Кубики льда стукаются о стенки, взбитые сливки давно осели, а цветные драже растворились, но Кэссиди упорно тащит кофе к себе на работу: такую вкусность она может себе позволить далеко не каждый день. Семь долларов, улыбается Кэссиди, эта пол-литровая штука в ее руках стоит семь гребаных долларов, и она, черт возьми, счастлива. С площадки раздаются восторженные крики и громкие хлопки: будущие пожарные-спасатели побросали свои каски-жилеты и целой толпой носятся за ярко-оранжевым мячом. Кэссиди проходит мимо, тихонько смеясь — прямо посреди улицы лежит огромная гора вещей: рюкзаки смешались с кроссовками, мобильные телефоны — с ноутбуками, сверху всей этой кучи набросаны куртки; рядом валяются тетрадки, придавленные бутылками с водой. Кэссиди заботливо поправляет одну, чудом спасая исписанные с двух сторон листы от сильного ветра, и слышит одобрительный свист. — Доброе утро. — Кэссиди заходит в лифт одновременно с работником верхнего офиса. — Седьмой, пожалуйста. — А ну подождите! В лифт втискивается Донна, обеими руками держащая картонную коробку с сотней файлов внутри. Архивы заявок, догадывается Кэссиди, мельком скользя взглядом по череде имен и адресов. Интересно, зачем они ей понадобились? — Подержи. — Донна без зазрения совести взваливает огромный ящик на руки парнишке. — А то я уже запыхалась вся… — Она одергивает футболку с огромным изображением Тины Тернер. — Чего стоишь? Нажимай давай! — Давай я. — Кэссиди щелкает цифрой «семь». — Привет, кстати. — Ох, детка! — Донна всплескивает руками. — Я не заметила тебя сразу. — Кейси оказывается в ее объятиях. — Уози приболел, и мне пришлось брать все эти отчеты на дом. Не самое приятное занятие, скажу я тебе… — Это за неделю? — сочувственно спрашивает Кэссиди, наслаждаясь запахами свежей выпечки и фруктовых духов. — Это за три последних смены. — Донна фыркает. — Этот урод совсем с катушек съехал, скажи, а? Вчера так вообще напился в стельку, я, когда заканчивала, мечтала, чтобы он, прости господи, утонул где-нибудь по пути сюда. А он жив, зараза. — Ты видела Роберта? — Кэссиди прислоняется спиной к прохладной стене лифта. — Я думала, он уже наверху. — Мы приехали вместе. Этот жук сделал вид, что не заметил меня, представляешь? — возмущенно говорит Донна. — Наверняка это потому, что он еще и лентяй! Видит же, что сильной женщине в кои-то веки нужна помощь, нет чтобы помочь! Небось сидит сейчас в своей «Тойоте» и пьет. У него это отлично получается, скажу я тебе. Дверь лифта распахивается на седьмом этаже, и перед носом бурчащей Донны возникает лицо Роберта — заспанное и раздраженное, с огромными мешками под глазами и небритой щетиной. Донна осекается, но самообладание не теряет — упирает руки в боки и с вызовом смотрит на начальника. — Доброе утро, — как ни в чем не бывало здоровается она. — Мисс Олрера, — Роберт устало трет виски, — пожалуйста, прекратите порицать меня при моих же сотрудниках. И заберите вашу работу у этого юноши. В конце концов, он не виноват, что вы задержали отчет на трое суток. Брифинг через двадцать минут, — бросает он через плечо. — Нет, ну ты посмотри, ну не паршивец ли? — бурчит Донна себе под нос. — Простите, мистер, вы не поможете старой больной женщине донести бумаги до архива?.. — обращается она к пареньку.* * *
Кэссиди садится на самый последний ряд. Сбоку от нее устало плюхаются Сэм и Деннис — оба зевающие и взъерошенные, и Кейси догадывается без лишних слов: суточный график, тяжелая смена. Сэм кладет рыжую голову ей на плечо, прикрывает глаза, а через минуту она слышит его ровное дыхание. Деннис прикладывает палец к губам и качает головой: пять минут еще можно, но потом придется будить; Кэссиди понимающе кивает — она и сама иной раз засыпала в автобусе, чудом просыпаясь на своей остановке. — Я сегодня в день, — шепчет она одними губами. — А ты? — Я тоже, — как можно тише отвечает Деннис. — А ему, — он показывает на мирно спящего Сэма, — пора домой. Трое суток, — говорит. — Обалдеть… — Ты что, и тут уснул?! — От громкого голоса Донны просыпается не только Сэм, но и добрая половина зала. — Ты же только что спал на моем столе! Давай-давай, поднимайся! Смотри, что у меня для тебя есть… НЕ СПАТЬ! — рявкает она и пшикает над ним пульверизатором для поливки цветов. Сэм подскакивает как ужаленный. — Донна, ты изверг! И пока они переругиваются, Кэссиди смеется так заразительно, что все присутствующие в зале начинают на нее оглядываться и тоже улыбаться, качая головой. Донна садится перед ними, закидывает ногу на ногу и достает огромный зеленый блокнот с тысячей закладок. — Видели Роба? — Деннис складывает руки на груди. — Ага. — Кейси смотрит на стакан в руках, переводит взгляд на зевающего Сэма, раздумывает минуту, а потом сочувственно протягивает ему. — Держи, герой. Тебе нужнее. Сэм благодарно смотрит на нее, и Кэссиди думает, что, пожалуй, семь долларов — не так уж и много для счастья двух человек. Роберт заходит, тихо прикрывая за собой дверь, и Кейси чувствует укол в сердце: на Уэлле ее самая любимая из всех водолазка — черный хлопок, мягкий воротничок с серебристой каймой. Та самая, с которой все началось. Та самая, которой все закончилось. Шеф выглядит посвежевшим — волосы расчесаны и уложены, одежда чистая и выглаженная, в черной прямоугольной оправе очков отражаются лампы. Только щетина напоминает о том, что было вчера, — Кэссиди редко видела Роба небритым. Только в самые сложные моменты его жизни. — Доброе утро. Спасибо, что пришли пораньше — или что остались. — Роберт задерживает взгляд на Сэме. — Как вы знаете, через три дня Балтимор примет более семи тысяч гостей, прибывших посмотреть фестиваль музыки. Афиши, — он поднимает руку с зажатым в пальцах флаером, — не лгут: организаторы обещают действительно масштабное шоу. А вы сами понимаете, что где люди — там проблемы. Мы думали, — Роб вышагивает вперед-назад, так и не заняв свое место, — что в этом году нам не хватит сотрудников для должного обеспечения качественного урегулирования всех вопросов, но мы ошиблись: наш штат за последний год существенно вырос, поэтому я принял решение, что мы индивидуализируем вашу работу на эти несколько суток. За каждым из вас мы закрепим по две машины патрульных, пешеходных или любых других надзорных служб. По сути, вы будете их глазами, руками и всем остальным на весь период проведения фестиваля. Хочу заметить, что центральное отделение полиции выделило с десяток дополнительных машин, что существенно упрощает работу нашей службы. Мы посчитали, — Роберт наконец останавливается, — что для качественной работы мы разделимся на две группы. В нашем распоряжении около тридцати компьютерных столов в этом центре и еще столько же — в локальном. Наш центр приема звонков будет отвечать только за происшествия на территории фестиваля и еще в радиусе десяти километров вокруг, в то время как локальный займется остальной частью города. Для удобства мы также решили дать вам работы не на семьдесят два часа, а ровно в два раза меньше. После окончания вашей смены ваше место сразу же займет другой человек уже с другим патрулем. Таким образом, суммарная выработка часов уменьшена, как вы понимаете. Но, — Роберт улыбается, — зарплаты мы оставим такие же. Я верю, что вы все славно поработаете, и надеюсь обойтись без эксцессов. Сейчас от вас требуется решение ряда задач, — на одной ноте произносит Уэлл. — В том числе детальное изучение карт местностей и расположения шатров, сцен и остального. Все планы будут распечатаны в течение сегодняшнего дня, а некоторые уже можно забрать на моем столе. Далее… — Он щипает себя за переносицу. — Если вы хотите работать с каким-то конкретным патрулем — вероятнее всего, так оно и есть, — пожалуйста, я не против. В нашей общей папке на вашем рабочем столе есть онлайн-таблица, там сможете вписать свою фамилию напротив желаемых офицеров. На данный момент помимо нашего участка задействованы еще машины из районов Вудберри, Вудбрука, Хампдена и Роленда. Всего несколько, но тоже приятно. Суммарное число… Донна отклоняется назад и громко шепчет: — Жаль, что там нет фотографий, я бы присмотрела себе красавчика. — Он-то тебя все равно не увидит, — подкалывает ее Деннис. Донна в ответ показывает ему язык. Кэссиди старательно записывает в блокнот информацию: Роберт выдает так много заданий на сутки, что у нее голова идет кругом. Через несколько минут после него выступает какая-то женщина из отдела управления: отчеты, грозно говорит, должны быть сданы в срок. — Возрастное ограничение для посещения фестиваля, — басит она, — восемнадцать лет. Но вы же понимаете, друзья, что планка начинается гораздо ниже… — Если бы люди соблюдали все правила, — Донна снова отклоняется назад, — у нас бы не было работы. — Лучше бы у нас не было работы. — Сэм треплет ее по макушке. — Я бы тогда спал сутками… — мечтательно произносит он. — Тебя хлебом не корми, только дай поспать, — шепчет Кэссиди. — Вызвать тебе такси до дома? — О, малютка Кейси, — Сэм поворачивается к ней, — ты такая милашка, ты знаешь об этом? Щеки Кэссиди начинают медленно краснеть. Сэм кладет голову ей на плечо, устраиваясь поудобнее, и прекращает связь с окружающим миром. — А потом будет звонить и спрашивать, что было на собрании, — начинает ныть Деннис. — Сколько раз уже такое было? …Когда Роберт заканчивает, часы показывают ровно полдень — двухчасовой брифинг, который планировался обычной рабочей пятиминуткой, плавно переходит в обеденный перерыв у большей части центра приема звонков. Сэм цепляется за Денниса в попытках спать прямо на ногах, и Донна заботливо сажает его в такси, вызванное Кэс. Сама Кейси в очередной раз врезается в Роберта, бурчит «извините» и садится за рабочий стол. Она щелкает по таблице, одиноко висящей в самом низу общей папки, и видит перед собой ровные столбики номеров патрульных отрядов и фамилии офицеров рядом. Вбивает по поиску «Вэйт», тяжело вздыхает: издевательскими завитками на нее смотрит злополучный номер семьсот десять — значит, именно их она гоняла за тем самым выдуманным происшествием. Боже, как неловко. Наверное, второй сотрудник считает ее идиоткой. Рэй, впрочем, тоже так думает, тут и догадываться не надо. — О, — заглянувшая через плечо Донна вытягивает губы трубочкой, — уже выбираешь себе пару? Кто такой этот Вэйт? Красавчик мексиканец? — Это она. — Кэссиди вбивает свою фамилию напротив Рэй. — И странно, что она одна. Я думала, что семьсот десятый рассчитан на двоих человек. — Ну. — Донна пододвигает кресло и садится рядом. — Вот второй — ниже. Дэвид, — мечтательно произносит она. — Звучит почти как Джо. Тут нет его анкеты? — Нет, но я слышала как-то его голос. Вполне приятный, только акцент уж больно сильный. Вписать тебя в пустую строчку? — Кэссиди толкает подругу плечом. — Вдруг это судьба? — А твоя судьба, значит, некая сержант Вэйт? — хитро улыбается подруга. — Что? — Кейси теряется. — Боже, нет! Нет, что ты. Она просто знакомая! — Настолько хорошая, что хочешь ее координировать? — Донна усмехается. — Слушай, я где-то слышала ее фамилию, только, хоть убей, не помню где… Такая запоминающаяся просто. — Она щелкает пальцами в воздухе. — Нет, никак. Да и вряд ли это важно. — Если вспомнишь — скажи, — просит Кэссиди. — Вдруг там что-то интересное. — Ладно, — пожимает плечами Донна. — Пойду работать, Санни. Еще увидимся. Кэссиди еще с минуту думает о том, где можно было слышать фамилию Рэй, но потом быстро выбрасывает это из головы — в конце концов, мало ли Вэйт в их городе? Голова начинает кружиться так внезапно, что Кейси впивается в край стола, чтобы не рухнуть со стула. Среди черных точек, мелькающих перед глазами, она ясно видит зеркальную гладь пруда и издевательские цифры семьсот десять, отраженные на поверхности.* * *
Лука звонит на рабочий телефон перед самым концом дневной смены. Кряхтит, как старик, ругается, что до Кэс не дозвониться. — Меня опять выкинуло на ту девицу с писклявым голосом, — сетует Ханзи. — По-моему, она меня ненавидит. — Почему? — Кэссиди откидывает голову назад и вращается на стуле. — Она трижды неправильно произнесла мое имя. — Даже сквозь телефон можно услышать, что Лука обижен. — Может быть, мне подарить ей словарь? — Или перестать занимать ее рабочую линию? — Кейси улыбается, качая головой. — Я сейчас перезвоню тебе… — Она в спешке сбрасывает звонок, ставит красный прямоугольник на лампе и хватается за свой телефон. — Что-то случилось? — обеспокоенно спрашивает она сразу же после того, как детектив снимает трубку. — Ты что-то узнал? От волнения Кейси хватается за карандаш и принимается вычерчивать хаотичные линии на бумаге для записей. — Я думаю, что нашел что-то. — Ханзи щелкает шариковой ручкой. — Мы подняли всю историю звонков с автомата в тот вечер, но обнаружили только исходящие на обычные номера. Частные или региональные, но ничего общего с вашим центром. — То есть, — Кэссиди рисует двойную сплошную, — хочешь сказать, нам никто не звонил? — Почти, — качает головой детектив. — Скорее всего, была переадресация. Звонили на какой-то номер, после чего звонок был переадресован. — Но это невозможно! — вскрикивает Кейси так громко, что на нее оборачиваются. — Простите… Я имею в виду, — тише говорит она, — что на наш центр звонки могут переадресовываться только из полиции или чего-то подобного. Но явно не с мобильных телефонов. — Я пока не знаю, Кэссиди, — вздыхает Лука. — Честно говоря, я надеялся, что ты мне поможешь. — Даже не могу представить, что я должна сделать. — Кэссиди нажимает на карандаш слишком сильно, и грифель ломается. — Черт… Ты так и не узнал, кто именно звонил? — Глухо, как в консервной банке. На том углу даже камер нет. Понимаешь, Кейси, — в уши бьет городской шум, — я понимаю, если бы звонок шел с мобильного телефона, но с автомата? Кто вообще в наше время пользуется ими? — Я не знаю. — Кэссиди откладывает в сторону сломанный карандаш. — Тот, кто не хотел, чтобы о нем узнали? Но это глупо, — сразу же возражает она сама себе. — Вся ситуация — глупая. Получается, что какая-то девушка пошла к телефону-автомату, чтобы целенаправленно позвонить кому-то определенному, затем попала на 911 и вместо того, чтобы устроить скандал В-э-й-т, — Кейси делает акцент на фамилии, — устраивает истерику мне. Так не бывает. Ой, а ты же можешь узнать, на чей номер она звонила изначально?.. Лука выдыхает сквозь зубы, а потом щелкает зажигалкой и нарочито громко затягивается. — Я думала, ты бросил, — мягко упрекает его Кэссиди. — У тебя же сердце. — Подумаю о нем после того, как раскрою это дело. Я тебе говорю, Кейси, — чувствую, что здесь не все так просто. Да-да, я помню твой вопрос. Я сделал запрос, но ответ будет через трое суток. — Почему так долго?.. — Все телефоны связаны между собой единой базой, — путано объясняет детектив. — В четыре утра из автоматов звонили сразу несколько человек, а мы берем не только это время, но еще несколько минут до — ведь мы не знаем, что предшествовало переадресации. Пока они обработают данные, пока сделаю запрос в компанию… Мне нужно, чтобы ты узнала, как она попала к тебе. Сможешь? Кэссиди медленно кивает, забыв, что Лука не может ее видеть: в последнее время слишком много людей говорят «мне нужно», совершенно не думая о том, чего хочет сама Кэс. И не то чтобы это раздражает, просто ей кажется, что так неправильно. Не по-человечески как-то. В конце концов, она не может помочь им всем, как бы ни старалась. Отпуск, так радужно маячивший на горизонте, постепенно начинает таять. Когда Лука тепло прощается с ней, заверив, что они обязательно сходят поесть черничных пирожных в их любимую кондитерскую, Кэссиди смотрит на исписанный карандашом лист: спирали и прямые сложились в три скачущие по бумаге буквы. Рэй. Еще один синоним слов «ты можешь?». Сладкий и невесомый, как пенка на молочном коктейле. Интересно, что любит сержант? Явно не сабвейские сэндвичи с огромной ледяной колой. Может быть, итальянскую кухню? Кто же не любит пиццу, ликуя, решает Кэссиди. Кто же не любит Рэй Вэйт, скребется в груди. Сила и изящество, черти в тихом омуте, смуглые руки, спелые губы; интересно, чем живет Рэй Вэйт, о чем она мечтает перед сном, какого цвета ее постельное белье? И почему сержанту так нужно узнать обо всем, что происходит? Старая-новая водолазка проходящего мимо ее стола Роберта подчеркивает рельефность его мышц, и Кэссиди невольно задумывается о том, кто из них двоих одержал бы верх в случае драки. — Санни. — Роберт кладет тяжелую ладонь ей на плечо, и Кейси вздрагивает. — Я понимаю, что ты никогда меня не простишь, — бормочет Уэлл, и этот тон и бегающие глаза никак не вяжутся с мышцами, выступающими под тонкой тканью. — Но, может быть, у меня есть хоть какой-нибудь шанс на то, что мы просто поговорим? У него массивные дорогие часы на руке — именная гравировка, причудливая вязь, строгие цифры; уставшие отблески грома в синих глазах, чуть мятый край рукава, свежая царапина на пальце. Роберт потерялся так быстро, что Кейси просто не успела его спасти. — Ты что, собаку завел? — Кота. Это так в его духе: Роберт и цветы в горшках, Роберт и коврик для йоги, Роберт и домашние животные. Весь такой плюшевый и мягкий, пахнущий чаем и выпечкой, словно Кэс оказалась в тысяче дней назад. — Здорово. — Кэссиди смотрит в одну точку на мониторе и думает о Рэй. Вэйт бы ни за что в жизни не позволила кому-то трогать себя за плечо и блеять о прощении. Она бы развернулась и послала к черту — или вообще не удостоила бы взглядом, только повела хрупкими плечами и сильнее выпрямилась в спине. Но Кэссиди так не может — поэтому она натягивает самую добродушную из своих улыбок, прикрывает глаза и на одной ноте произносит: — Забей, я уже забыла. Просто не напивайся больше. И, пока Роберт сыпет на нее бесполезные, пустые и никому не нужные слова благодарности, Кэссиди под столом печатает СМС: Привет! Как насчет ужина сегодня в 8? Просто дружеская встреча! :) У меня новости по нашему суперсекретному делу. ;) Ответ приходит неожиданно быстро, и Кэссиди, кое-как отмахнувшись от Роберта, перечитывает его трижды, прежде чем улыбнуться. В 8.