Answer the call

                    

      моя Атлантида.       Эра.       я нас не могу спасти.       мы крепче сжимаем плечи, чтоб после их отпустить.       наш город такой песочный,       совсем пропадает свет.       он скроен на зыбкой почве       (пусть почвы       почти       и       нет)

                    Кто-то громко чихает прямо в ухо Кэссиди, и она подскакивает от неожиданности. Кашляя и чертыхаясь, Донна щелкает кнопкой выключения микрофона и виновато смотрит на подругу.       Кэссиди, взлохмаченная, еле-еле разлепившая к вечеру глаза, посылает ей в ответ сочувствующий взгляд. Видимо, Уози все-таки оказался заразен, но времени выяснять уже нет: до открытия фестиваля остается меньше часа, а Кейси до сих пор не привела в порядок ни свою голову, ни свое рабочее место.       Три прошедших дня пронеслись вспышкой, оставив за собой терпкий запах ванильных свечей для дома и жареного папричного картофеля, — уверенная в том, что Рэй еще не скоро напишет ей, Кэссиди устраивает себе марафон сериалов и вкусной еды, но к вечеру ее первого выходного от сержанта внезапно прилетает сообщение: привет, рыжая. И смайлик — смешная ухмыляющаяся мордочка, так похожая на Вэйт. Кейси не раздумывая отвечает: «Привет», и переписка растягивается на сорок с лишним сообщений. Видимо, Рэй откровенно скучно — она балуется, записывая то короткие видео, то длинные аудио со странной музыкой на фоне, а в конце и вовсе присылает фотографию новых кислотно-зеленых ботинок, заказанных в интернете и полученных с опозданием на две недели. Ботинки сопровождает подпись: «Надень или умри», и Кэссиди невольно задумывается, шутит Рэй или нет. До жути хочется написать что-то дерзкое, даже пошлое, но Кейси не умеет ни дерзить, ни вульгарно флиртовать, поэтому ограничивается простым «тебе пойдут». Вэйт долго не отвечает, но уже совсем ночью Кэс вдруг получает умопомрачительное фото длинных смуглых ног в гигантских зеленых ботинках.       И — Кэссиди готова поспорить — больше на ней ничего нет. Край фотографии заканчивается аккурат у бедер, и Кейси с трудом верится, что на сержанте надеты короткие шорты или нижнее белье. Или она просто хочет так думать.       Фото Кэссиди сохраняет. На всякий случай. Пусть будет. Вдруг она тоже захочет купить себе кислотные ботинки.       Лука не объявляется — не пишет, не звонит, не отвечает на сообщения. Залег он на дно или что-то выяснил — Кэссиди не знает, но беспокойства или тревоги не чувствует: если бы что — он написал бы ей, в конце концов, не совсем они чужие люди. Рэй тоже не лезет с вопросами, только однажды пишет что-то вроде «скорее бы поехать посмотреть», но Кэссиди, не зная, что ответить, быстро переводит тему.       К концу третьего выходного у Кейси набирается около тысячи сообщений от Рэй, и она сама не знает, радоваться этому или нет, — сержант то пропадает на несколько часов, то внезапно заваливает ее СМС. Кейси понимает, что ночью до Вэйт не дописаться: сообщения отображаются не то что не прочитанными — даже не доставленными. Видимо, с одиннадцати вечера до семи утра у Рэй свои планы, и Кэссиди почему-то старается не думать о том, где та проводит ночи.       Но все равно ждет ее сообщения, поставив телефон на самый громкий из всех сигналов и просыпаясь каждые два-три часа, чтобы проверить: не пришло ли что-то от Вэйт? Может быть, ее телефон просто глючит и не показывает сообщение? Кэссиди лезет во входящие, но те встречают ее пустотой. Тогда — от скуки, говорит она сама себе, только от скуки и ничего больше — она перечитывает все те сообщения, что были до. Снова и снова вчитывается в ровные ряды букв на экране, проговаривая про себя каждую.       Засыпает прямо на телефоне, просыпается чудом; хорошо, что еще дня три назад поставила будильник. Час дня, ни одного сообщения от Рэй, два пропущенных от Донны. Приболела, кашляет подруга в трубку, но этот козел не отпустил меня. Будь он проклят, ругается. Кэссиди только сочувственно вздыхает, предлагая свою помощь, но Донна уже отключается.       Автобус задерживается на четверть часа, в центре гигантские пробки, зона парка огорожена, и они тратят еще минут двадцать на объезд. Гигантский термос со сладким кофе и пакеты с едой неприятно оттягивают плечи; краем подсознания Кэссиди вспоминает, что хотела взять с собой плед, но жалеть уже нет времени.       Она чудом не опаздывает — времени остается ровно на то, чтобы все разложить и взять брошюры, а еще нужно перенастроить систему и зарегистрироваться в какой-то очередной программе, установленной на компьютерах за эти три дня. Кэссиди хаотично щелкает мышкой, второй рукой пытаясь поставить кривые подписи на всех бланках, что валяются рядом.       Сэм перекидывает ей цветастую брошюру страниц на пятнадцать — план организации фестиваля со всеми участками и временем, и забот у Кейси становится еще больше. На помощь ей прийти некому — центр приема звонков гудит, словно улей перед дождем, — и все приходится делать самой.       На соседнем с основным мониторе отображается полная карта местности: как на ладони перед ней раскидывается Друид Хилл Парк и прилегающие к нему территории. Кэссиди смотрит на идеальный 3D-макет и восхищенно вздыхает, просматривая: то и дело на экране вспыхивают синие точки патрульных машин. С двух сторон от парка — по Лейк Драйв и Ошентороли Террас — скопление красных и белых треугольников: дежурные машины скорой помощи и спасателей. Кэссиди еще видит зеленые кружочки — пешеходные патрули, и черные квадраты: кинологи, разбросанные по всей территории парка, сейчас собраны вместе. Видимо, для последних инструктажей.       Кроме основных служб Кэссиди может наблюдать и за парком в целом: на огромном центральном мониторе с десяток камер транслируют прямые эфиры со всех точек. Зрелище действительно завораживает — на трех гигантских сценах, расставленных по разным концам парка, заканчивают последние приготовления: вносят аппаратуру, сматывают лишние провода, крепче закрепляют навесы. На экране температуры показываются стойкие плюс двадцать с нарисованным солнышком. Значит, пока без дождей.       — Парк закрыт до пяти, — громко говорит кому-то Роберт в трубку. — Есть служебный вход со стороны павильона, можешь пройти там… Все, мне некогда. — Он бросает телефон в карман. — Внимание! — Уэлл хлопает в ладоши, и улей вокруг Кэссиди наконец-то перестает гудеть. — Сейчас все быстро заходим в программу под старыми паролями. Когда будете готовы, нажмите на большую зеленую кнопку посередине экрана, и система автоматически соединит вас с патрулями! Все получили расписание перерывов? Отлично, работаем в связках двое на двое! Я попросил офис, они выделили нам трех дополнительных психологов, так что, ребята, не стесняемся пользоваться их услугами. Не для вас, разумеется… У всех есть планы, которые я раздавал? У кого нет — возьмите, пожалуйста, на моем столе. И у нас поменялись сектора, на это тоже обратите внимание! Зоопарк любезно согласились закрыть, поэтому минус два квадрата. Все готовы?..       Кэссиди кое-как раскладывает нужные бумаги, надевает наушники с микрофоном и, наконец, вбивает свои данные в программу. Десять томительных секунд ожидания, глоток крепкого кофе, крошечная мятная конфетка — и экран на секунду гаснет, чтобы потом, вновь включившись, отобразить Кейси самую важную для нее сегодня точку — семьсот десятый номер, двое офицеров, стандартное вооружение, включенная рация.       — Санни, как слышишь меня? — говорит Донна ей прямо в ухо, но Кэссиди кажется, что сразу в мозг. — Ты еще не выяснила ничего насчет Морено?       — Черт. — Кэссиди виновато улыбается. — Прости. Я совсем замоталась.       — Ничего. — Донна снова чихает так, что у Кейси уши отваливаются. — Сейчас меня больше интересует наличие у него парацетамола, чем жены. Наш старина Сэми сделал мне кофе с молоком и малиной, представляешь? Только он не подумал, балбес, что молоко от ягод сворачивается, но заботу я оценила.       Кейси улыбается, набирая команды на клавиатуре: проверяет соединение, свободные линии, связь с распределителем звонков. Муторно, но без этого никуда — одна ошибка, и звонок может сорваться. В привычном всплывающем окошке вбивает «Кэссиди», бегло просматривает выпадающий список — кроме привычных ей кодов есть еще резервные, те, которые включают в особенных случаях. Ничего, не впервой. Справится.       Индикатор зарядки на гарнитуре показывает сто процентов, и внутренний перфекционист Кейси радуется этому: чуть позже, в перерыв, она сунет ее на быструю зарядку. Работать, когда от твоего уха по всему телу обвивается толстый провод, в разы сложнее: если зацепить его рукой, то можно сорвать не только звонок, но и само устройство с головы. Сколько раз у нее такое было — не пересчитать, и чувство вины после этого остается еще на несколько недель.       Синяя точка на экране мигает все чаще, а потом резко перестает. Значит, и Рэй, и Морено (имя Кэссиди успешно забыла) уже на линии. На левом мониторе Кэссиди видит горящие зеленым цифры полицейской частоты и лог-трансляцию происшествий района. Только за последние двадцать минут там появилось с десяток кодов, легкой смены точно ждать не стоит.       Камера на главном экране все еще показывает закрытый и перегороженный вход, но уже через пару минут туда хлынет огромная толпа людей, чудом сдерживаемая охраной. Кэссиди набирает полную грудь воздуха и подключается к каналу.       — Привет, — говорит она.       Несколько секунд неловкой тишины, и звонкий мужской голос желает ей доброго вечера. Разговор подхватывает Донна, и все, что остается Кэссиди, — слушать и наблюдать, как машина плавно огибает Друид Парк Драйв.       — Мы сейчас въедем на Форест — и уже оттуда будем работать по восточной части парка.       Голос Рэй врывается в сознание Кэссиди и камешком отскакивает от воды. Ножом по горлу, бумагой по воспаленной коже — плавно, но неожиданно, она и не думала, что Рэй все это время почти что рядом; а сержант все продолжает говорить об улицах и патрулях, а еще о людях у Китайского павильона и огромных прожекторах у сцены, и дыхание перехватывается, зажимается, останавливая брусничный поток крови и спелого воздуха.       Роберт еще раз хлопает в ладоши, желает всем удачи и говорит еще сотню ненужных фраз, а у Кэссиди все его слова гулко отзываются в голове, словно ее хорошенько приложили о гонг, и мир вокруг вдруг начинает кружиться от волнения.       Впервые за последние несколько лет она нервничает так ощутимо, что не может переключить красную лампу.       — Заело? Я поправлю.       Кто-то помогает ей это сделать — и вытянутый датчик канала начинает гореть мягким зеленым светом.       — Пора спасать мир, — мурлычет Рэй ей в ухо, и спина Кэссиди покрывается россыпью мурашек.       А потом она замолкает, и Кэссиди понятия не имеет почему, только чувствует, как круги на воде становятся все шире и шире, в конце концов заполняя собой весь пруд. Морено — его зовут Дэвид, краешком уха слышит Кейси — и Донна болтают так громко, что перекрывают даже полицейскую волну, мирно пищащую из колонки слева.       — Мы взяли три литра кофе, — говорит Дэвид, и в его голосе слышатся самодовольные нотки, словно он собственноручно собирал его с жарких плантаций. — И двенадцать чизбургеров. Два Вэйт и десять — мне.       Кэссиди слышит в ухе сержантское «а ты не лопнешь?», а потом громогласный возглас Донны:       — Правильно, мужчина должен хорошо питаться! Как насчет начос?..       За следующие пять минут Донна и Дэвид превращают рабочий канал для связи в настоящий телефон; он все говорит о каких-то бездомных котах, она — о криках чаек, поездах и путешествию к морю раз в жизни, и Морено клятвенно обещает ей свозить ее на океан. Кэссиди даже подумывает, что если бы эти двое оказались рядом, то скрепили бы клятву мизинчиками. Вот такая вот простая жизненная математика: один плюс один равно поездка к морю, а ноль и ноль — общее расследование, которое и расследованием-то назвать смешно, так только, детские игры.       Нежащуюся на подушках чужого счастья Кэссиди вырывает из легкости и безмятежности входящий звонок. Она мгновенно отключается от рабочей линии, нажимает на кнопку приема и будничным тоном произносит:       — 911, что у вас случилось?       Вызов оформляет быстро: потерявшийся ребенок отправляется в руки ближайшего пешеходного патруля. И всю последующую получасовую череду звонков Кейси распределяет почти мгновенно: для драк слишком рано, для выяснений отношений с охраной — слишком поздно. Но что-то подсказывает: серьезные проблемы еще впереди, это только начало.       На огромном экране посередине бешено пляшут музыкальные группы. Основная камера направлена аккурат на сцену — видимо, безопасность музыкантов превыше всего, — и Кэссиди может почти что смотреть весь фестиваль. Правда, с одним «но» — вся трансляция идет без звука, чтобы не сбивать операторов с толку.       — 911, что у вас случилось?       К концу второго часа фестиваля у Кэссиди отваливается язык. Она спасает детей — откуда они вообще взялись, там же стоит возрастное ограничение? — помогает найти уборные, выходы из парка и даже объясняет правила дорожного движения. Уговаривает очень настойчивого мужчину не садиться за руль, а испуганную девушку — отойти от сцены подальше. Продавцу хот-догов Кэссиди долго объясняет, что нельзя выставлять товар без особых разрешений; продавцу кофе — что не стоит вызывать полицию только потому, что его поставщик привез несвежее молоко.       Кейси не знает, что происходит у Донны, но подозревает, что рабочая линия пустует. В свободную минуту она переключает канал связи, но ничего, кроме полицейской волны, не улавливает — значит, и Рэй, и Дэвид пока заняты другим.       Их синяя точка медленно перемещается по внутренним дорогам парка, останавливается на десяток минут почти у самого края, а потом едет обратно. Кэссиди невольно касается кончиками пальцев теплого монитора, создавая иллюзию нахождения рядом. Экран едва заметно вибрирует, а потом и вовсе гудит, прогружая обновленную карту.       — 911, что у вас случилось?       Она освобождается только спустя час. Пока что чертовски везет: основные происшествия еще не начались; и Кэссиди находит минутку, чтобы переключиться на общий канал.       -…так вот, — Донна с трудом подавляет приступ кашля, — а Лив говорит мне: ты, любовь моя, совсем исхудала. А я ему: какая я тебе любовь, ты никак своих травок перепил?..       В ухе слышится шуршание обертки и громкое чавканье; через секунду его сменяют недовольное шипение Рэй и оправдывающееся бормотание Дэвида.       — Как же ты достал жрать свои чизбургеры! — в сердцах восклицает Вэйт и, судя по звуку, пытается засунуть скомканную бумажку за шиворот Дэвиду. Раздаются громкий кашель, отнюдь не дружественные шлепки по спине и отборный мат. Кэссиди с трудом сдерживается, чтобы не засмеяться в голос, и оттого до боли прикусывает губы.       — Я мог умереть!       — Да, и это была бы самая тупая смерть в истории!       — По-твоему, я этого заслуживаю?!       — Я готова пойти на все, лишь бы ты прекратил жрать в машине! — рявкает Вэйт.       — Но я голодный! — обиженно возражает Морено. — Нам даже перерыв не полагается. А как же плотный ужин перед тяжелой сменой?       — Какой ужин, ты на работе!..       Кэссиди настолько заслушивается их разговором, что чуть не пропускает очередной вызов. Громко ойкнув — кажется, ее услышали абсолютно все, — Кэссиди быстро нажимает на кнопку приема звонка.       — 911, чем могу помочь?       — Его придавило!.. — Запыхавшийся голос женщины с трудом пробивается сквозь шумную музыку. — Балкой, она упала и придавила его! Помогите же мне! Почему тут нет спасателей?!       Кэссиди поднимает указательный палец — дежурящий по залу Роберт должен заметить ее и подойти как можно скорее — и достаточно громким голосом уточняет:       — Мэм, где вы находитесь?       — Я у сцены! — кричит наушник. — Нам нужны врачи!       — Сцена расположена на Шоп-роуд?       — Я не знаю! О боже, он истекает кровью, помогите же ему!..       Шкала определения местоположения заполняется со скоростью улитки, и Кэссиди, чертыхнувшись, выбирает из выпадающего списка происшествий «618» — сейчас куда важнее заполнить общие данные, чем определить, откуда звонят. В конце концов, там не так много сцен, чтобы заблудиться.       Не так много же, да?..       — Мэм, чтобы отправить к вам спасателей, мне нужно знать, где вы. Рядом с вами есть что-то заметное? Транспарант или флаг, например?       Объясняет спокойно, взвешивая каждое слово. Важно говорить правильно — так, чтобы ее поняли. И — желательно — услышали.       — Я не знаю! — истерически взвизгивает наушник. — Разве у вас не что-то типа GPS? Вы не видите, откуда я звоню?!       Кэссиди молча смотрит на красную полоску с надписью FAIL.       — Нам нужно время, чтобы это определить. — Она бросает взгляд на экраны, транслирующие фестиваль. — Какая группа сейчас выступает на сцене? Можете описать, как они выглядят?       — Да, один такой высокий, весь в черном, второй в красном, и у первого гитара, а второй поет, ну, в микрофон…       Кейси требуется всего секунда, чтобы сориентироваться.       — Микрофон на стойке или закреплен у рта?       — На стойке… А вы уже вызвали спасателей? Когда они приедут?!       Пальцы летают по клавиатуре, печатают со скоростью света: Силвер Спринг Драйв, падение реквизита, есть пострадавший. Мешкает: есть спасатели в пяти минутах, но они заняты другой проблемой; а следующей бригаде добираться до места происшествия больше четверти часа. От внутренних терзаний ее спасает Роберт — подходит со спины, отправляет вызов первой команде, показывает Кэссиди большой палец и снова исчезает, курсируя по всему центру.       — Мэм, как вас зовут?       Наушник взвизгивает так пронзительно, что Кэссиди поначалу кажется, будто в нем помехи.       — А какое это имеет отношение к делу?! Вы можете мне ответить, когда приедут спасатели?!       — Вам нужно продержаться еще десять минут, — покладисто отвечает Кэссиди. — Мне будет проще, если вы скажете мне свое имя.       — Меня зовут Элис!       — Хорошо, Элис. — Нужно просто ровно дышать. — Вы сами в порядке?       — Со мной все хорошо. Только выпивка была дрянной, опять этот урод подсунул нам какую-то дрянь.       — Вы знаете пострадавшего?       — Да, это мой парень Тревор. — Элис чуть успокаивается. — Мы тусовались с ним, и тут вдруг эта балка…       — Тревор в сознании? — Кэссиди продолжает заполнять окошко с данными.       — Да, он может говорить. Дать ему трубку?       — Нет, не стоит. Балка ударила его по голове?       — Нет, по плечу! Она просто свалилась, мы же даже ничего такого не делали, она просто рухнула! Понимаете?!       — Понимаю. — Кейси все еще придерживается мягкого, но громкого голоса. Честно говоря, совмещать одно с другим у нее получается плохо, поэтому она быстро переключается на следующий вопрос: — У вашего друга есть травмы?       Какое-то время Кэссиди слышит только громкую музыку, а потом Элис словно выныривает из воды:       — Я не знаю…       — Постарайтесь пока осмотреть его, но только визуально. Ничего не трогайте. Хорошо?       — У него кровь на футболке, — сразу же отвечает Элис. — Там, где шея. И еще что-то с кожей на руке… Ой, я вижу спасателей! Спасибо большое, до свидания!       — Пока, — растерянно говорит Кэссиди пустому эфиру. — Бывает же…       Она выжидает положенные шестьдесят секунд тишины и отключается. Кажется, основная работа только начинается — Кейси не успевает сделать и двух глотков кофе, как лампа из зеленой становится красной, сигнализируя о входящем звонке.       — 911, что у вас случилось?       Интересно, если есть засахаренные лимонные дольки, то можно ли засахарить цветы? И будут ли фиалки на вкус как небо, а ромашки — как солнце?       Снившийся ей пруд отражает в себе полевые травы и дожди из расколотых звезд, и бутылочные стеклышки рассыпанных по берегу камней ранят ее истощенное тело. Вечная Рэй держит в руках череп — маленький и длинный — и постоянно льет из него на себя невидимую воду. Ее пальцы в пепле и пыли, тело покрыто мхом и кровью, и сама она больше похожа на вырванный корень дерева, чем на живое существо — человеком назвать ее язык не поворачивается, — но она держится, выпрямляется, и изумрудные осколки сыплются с нее еловыми иглами.       Рэй выпрямляется и уходит, и Кэссиди видит рубцы заросших шрамов на ее спине.       — Простите, мэм, — шелестит подростковый голос, — я никогда не звонил в девять-один-один, я просто не знаю, что говорить…       — Ничего, — ободряюще произносит Кейси, отгоняя образ Вэйт, — как тебя зовут?       — Норман.       — Норман, где ты сейчас находишься?       — Форест-драйв, там, где пруд…       Он еще не заканчивает произносить последнее слово, как Кэссиди объединяет входящий вызов с рабочим каналом, — теперь и Рэй, и Дэвид при желании могут прослушать эфир, если он, конечно, не занят Донной.       — Что случилось, Норман? Есть пострадавшие?       — Эм… В общем, тут девушка. Я не уверен, что с ней все в порядке, если честно… — Норман говорит так медленно, что Кейси успевает записать данные и отправить их семьсот десятому патрулю. — Она странно выглядит…       — Как именно? Она ранена?       — Кажется, нет…       — Полиция скоро будет на месте. — На экране мягко светится таймер в три минуты. — Она в сознании?       — Нет, я не уверен, у нее закрыты глаза, но она дышит. Словно спит.       — Что именно в ней тебе показалось странным?       — Ну, она какая-то… Ну… Сладкая. И повернутая.       Перед глазами у Кэссиди моментально возникает вывернутый наизнанку человек, украшенный шариком мороженого.       — Что ты имеешь в виду под словом «повернутая»?       О сладком Кэссиди пока предпочитает не спрашивать.       — Ну, она… Она… Ну… Она какая-то… Она открыла глаза! Она смотрит на меня!..       — Это хорошо, — удовлетворенно произносит Кейси. — Ты можешь подойти к ней? — Тишина. — Норман? — Тишина. — Норман, ты слышишь меня?       Связь прерывается так внезапно, что Кэссиди рефлекторно спрашивает «ты слышишь меня?» еще пару раз, а потом, вздохнув, перенабирает номер, но телефон уже оказывается недоступен.       — Ребята? — Она переключается на внутреннюю связь. — Парнишка сбежал, что у вас там?       — Подъезжаем, — коротко бросает Рэй. — Пока ничего.       — Они что, экономят на освещении? — ругается Дэвид. — Вижу пострадавшую… Эй, Вэйт, ты куда?.. — Хлопок двери. — Рэй!..       Какое-то время Кэссиди еще слышит отзвуки голосов, потом — тяжелую, нарастающую тишину, а через секунду взволнованный Морено врывается в эфир потоком пыльной тьмы:       — Диспетчер, у нас чисто. Вы точно ничего не перепутали?