Власть случая

Ещё вчера он сидел в маленькой квартире и проверял на прочность нервы будущего отчима, а сегодня, собрав корзины всякой всячины, уверенно шагал по дороге к собственному дому. Северус вдыхал чистый воздух, прислушивался к окружающему и рассматривал все вокруг. С его последнего посещения Принц-Холл словно встряхнулся и посвежел, наливаясь силой и красками. Однако проблемы никуда не делись. Кусты и газон умоляли о стрижке, на клумбах требовалось высадить новые цветы. Лабиринт, расположенный то ли в остатках старого крепостного рва, наполовину засыпанного и расширенного, то ли просто в паре глубоких траншей, порядком разросся, перекрывая дорожки и сильно возвышаясь над землёй тонкими редкими побегами. Его переходы были полны сломанных веток и палой листвы. Маленькие фонтанчики и чаши-родники забились. Скамейки требовалось подновить. Гравий исчез под сорняками. Такая же ситуация была везде. Парк за домом давно превратился в лес, заполненный молодой порослью и буреломом. Плодовые деревья одичали, на стволах появился лишайник. В дальнем углу поваленное дерево облюбовала колония опят, в норе, образованной его вывороченными из земли корнями, поселилась молодая лиса с выводком. У оранжереи, скрытой за деревьями чуть правее основного здания, грозила обвалиться крыша, но теперь ее держала напитанная новой силой вязь чар. Сам дом жаловался на обвалившуюся местами черепицу и рассохшиеся рамы, скрипучие лестницы и давно несмазанные петли. А ещё дом рассказал о гостье. На террасе сидела женщина. Она пришла с солнцем и пыталась хозяйничать, но Дом не пустил ее дальше кухни, закрыв все остальные двери. Северус ласково погладил шершавую стену, насмешливо улыбаясь. — Мисс Райт. Не рано? — Это ты опаздываешь, — женщина поднялась из кресла и протянула руку. Пока Северус решал, целовать ее или пожать, Элизабет закатила глаза, перехватила одну корзину и стала проводить ее ревизию. — В твоей кухне ничего нет! Даже чай заплесневевший. Ум-м-м. Ровные зубки впились в краешек сдобной булочки, а глаза вновь закатились, но теперь от удовольствия. — Што ща маньера опаштывать… — А? Кто бы говорил о манерах. Собеседница проглотила последний кусочек и жестко на него взглянула. — Цыц! Времени нет. Описание нашел? Выучил? Марш переодеваться! — Элизабет протянула ему свёрток. Только сейчас Северус обратил внимание на тонкую льняную сорочку, подхваченную заложенным хитрыми петлями поясом, без узлов, распущенные волосы, отсутствие украшений и косметики. Ему оставалось подчиниться. Лита. Праздник солнца. Праздник света. Начинают его за час до зенита, чтобы успеть к пику. Надевают ритуальные одежды. Приносят на выбранную поляну дары, собирают костер из веток, сучьев и травы. Возносят хвалы древним силам: солнцу, свету, магии. Если все сделано верно, слова сказаны нужные, сила вложена в них по доброй воле, а сердце открыто и чисто — костер взовьется сам. Они находились на поляне над ритуальным залом с Камнем рода. Северус это хорошо чувствовал. Здесь было специальное место под кострище и скамейки по периметру для пожилых и слишком юных членов Рода. Место было абсолютно не тронуто временем. На костер пустили старый бурелом, ветки ломали вручную или магией. Подношения, в основном еду, расставили по краю. Элизабет расчертила на лице, ладонях и ступнях Северуса странные символы, не похожие на известные ему руны. Расположились они по разные стороны, друг напротив друга. Женщина, казавшаяся в этот момент безумно юной и безмерно прекрасной, улыбнулась в последний раз и, подняв лицо к небу, запела. Когда с его собственных губ полились слова? Когда взгляды встретились? Он едва не упустил тот миг, когда по тонкой ломкой траве побежал дымок и все вспыхнуло в считанные секунды, обдавая их жаром. Сквозь алые лепестки огненного цветка Северус видел летящие на незримом ветру волосы, разведённые в стороны руки, губы, шепчущие слова. Она вознесла ладони к небу, поднялся взор к солнцу — и он последовал за ней. А потом сделал шаг… Свет навеки будет ассоциироваться у него с ультрамарином неба, слепящим золотом солнца и обжигающим жаром костра. Синий, золотой, алый. Зовущий, ласкающий, безжалостный. Прозрачный, яркий, жадный… Но часть этого света он примет в себя. Позволит этому огню побежать по венам. Согреть, пробудить, напитать жаждой и жадностью. Но не поддастся, не даст спалить себя. Не испугается. Пламя, прозрачное, как дорогой шелк, взвивалось выше человеческого роста. Ветви и сучья давно прогорели, оставляя раскаленные угли и серебряную ещё золу. В их центре стоял босой юноша; разведённые руки, разметавшиеся волосы, подпаленные пряди и одежда, мазки ожогов вперемешку с чернотой пепла. Первый ритуал — самый тяжёлый. Потом будет достаточно умыться огнем, ополоснуть им руки, пройтись по остывающим углям. Но не теперь… Она сделала все, что могла. Пусть она не огненная жрица, как сестра, но земля не самый плохой помощник. Мальчик слишком раскрылся в прошлый раз. Слишком одинокий, слишком чувствительный и чуткий… Ему не было дороги назад. Раз распробовав, он не откажется. Ей не надо было об этом спрашивать, она чувствовала. А раз чувствовала, то знала. Когда знала — действовала. Что-то стало происходить, меняться. Она заметила лишь пару капель крови из прокушенной губы, слизанных огнем. Пламя расступилось. Из него сформировались две фигуры, постепенно обретающие плотность. Невысокие, смуглолицые, с восточным разрезом глаз и темными волосами, подростки не старше пятнадцати, парень и девушка. Рождённые песком, зноем и пустыней… Подчиненные духи тех мест, слишком слабые для джиннов, но привязчивые и способные служить одной семье веками. Она быстро наклонилась и, зачерпнув в ладони мягкой жирной земли, вперемежку с травами, швырнула под ноги появившимся. Пламя взметнулось, принимая. Слуги проявились окончательно и вышли из круга. Девушка первая начала завершающий катрен. Пора. Огонь осел в миски, ранее полные даров, угли успокоились. Северус опустил ладони к бёдрам, а голову на грудь, вздохнул глубоко. И сделал три шага из центра за край. Оставалась последняя часть, только его, как хозяина этого места. Обойдя круг с востока на запад, он опускался перед каждой из двенадцати чаш и набирал в неё угли, по числу дней месяца. Когда круг замкнулся, вознёс последнюю молитву и тяжело осел на подставленные вовремя руки. — Воды, — прохрипел он. Напившись, добавил: — и мазь. Что ж так больно? — Это магия, мальчик, а не маггловские фокусы. Чтобы что-то получить, надо что-то отдать. Сегодня ты не был готов и платить пришлось собой. Но теперь у тебя есть два подарочка. И у меня, кажется, тоже… — Пытаясь оттереть с запястья грязь, Элизабет обнаружила руну-метку. — Теперь я официально твоя фея-крестная. Магия сочла мою помощь как акт крестин. Ну хоть не наставничества, и то хлеб. — Чем это грозит? — встревожился парень. — Особо ничем. Ты уже взрослый, следить за тобой не надо. Так, направлю, помогу, подскажу, поделюсь связями. То, что делала бы твоя мать, будь она полноценной магичкой, или та, что должна была стать твоей крестной матерью. — А это кто? — Тебе виднее. Ты их призвал. — Не призвал, а разбудил, — молвил юноша мелодичным, как ручей, голосом. На чистом английском. — Нас призвал на службу один из предков господина. Мы служим этому дому и господину. Последний господин совершил поступок, закрывший поток магии. Нам пришлось заснуть. Теперь мы проснулись. — Это что, типа домовые эльфы? — растерялся Снейп. — Домовые духи, — поправила его крестная. — Мы служим этому дому. — То есть, забрать вас в Хог я не смогу. — У нас слишком мало сил, дабы покинуть территорию. Со временем один из нас сможет сопровождать господина в отъезде, — низко склонился в поясном поклоне юноша, а за ним и девушка. — Очуметь! — выдал Северус прилипшее за пару дней новое словечко Мари. — И как вас именовать? — решила взять дело в свои руки Элизабет. — Я — Руби. Она — Жади. — Руби. Жади. Я глава этого Рода. Вы мои слуги, — повторил Снейп, словно убеждая себя. А вот эффект был неожиданным. На шеях духов появились ошейники с драгоценными камнями по центру, рубином и изумрудом соответственно. — Ай! Неловкое движение вызвало острую боль в поврежденной коже. Жади мгновенно исчезла, растаяв легчайшим туманом, и появилась вновь с сундучком, полным баночек и склянок. Один пузырек она протянула хозяину, мазью из второго споро обработала открытые руки и ступни. Северус принюхался к содержимому пузырька, посмотрел на свет и только после этого выпил. Обезболивающее приятной прохладой разошлось по венам, окатив холодом кожу. Руби в это время унес в дом чаши и расставил в надлежащих местах. Врачевание не его стихия, сестра прекрасно справится сама. Его забота — дом, порядок и охрана. А в доме гостья. И надо поторопить Жади с ужином. Дух глубоко втянул воздух и растаял. Едва заметный дымок разнесло сквозняком по дому.