Власть случая

Вечер у Малфоя оставил неоднозначное впечатление, заставив вновь очнуться поутру от кошмара. Ему снились самые тяжёлые моменты прошлого года: алтари, кровь и письмена инков; оскаленные, острозубые, разрисованные рожи учителей-индейцев; ещё живая плоть в теплой крови с приправой из прокаленного африканского песка вместо специй на зубах; шелест потусторонних голосов со смехом вопрошающих: «кто ты такой, что смеешь?..» и «смеешь ли?..»; первый раз глаза в глаза со зверем, покорится он или сам дрогнешь; первое пробуждение после сложного восстанавливающего ритуала, когда привычной за двадцать лет магии нет ни грамма, ты не чувствуешь её совсем, и то, что вместе с этим не ощущаешь своего тела, совсем не важно, ты кричишь, захлебываясь непоступающим в лёгкие воздухом — и наконец просыпаешься. Это аметистовая спальня в доме друзей. Здесь преобладают фиолетовый, лиловый и серебро. Солнце беспрепятственно проникает в комнату сквозь почти невесомый тюль. Преграда из плотных штор так и осталась нетронутой с вечера. Светлая полоса медленно ползет со стены на пол, неумолимо приближаясь к кровати. На ней в ворохе сбившихся за ночь одеял и простыней лежит растрёпанный мужчина. Длинные темные волосы разметались тонкими змейками по постели. Полуголое тело едва прикрыто. Худое, жилистое, перевитое лентами сухих мышц. Он размеренно дышит, тяжело вздымая грудь. Тени скользят по бокам и предплечьям. Он переворачивается, подставляя свету спину. Это не тени — это магические татуировки сплетают странные узоры, плавно перетекая из одного рисунка в другой. Они покрывают спину от основания шеи до крестца, иногда забираются на плечи, бока и ягодицы. На руках такие же тату. Эти тонкие, как паутинки, почти растворившиеся, еле заметные под темным пушком волос рисунки, можно сказать, ведут себя примерно — они расходятся по всей поверхности рук, пока мужчина потягивается со сна, и собираются в плотные браслеты выше локтя. Он поднимается и идёт в душ. Прохладная вода смывает остатки сна с тела и ту муть, что он всколыхнул, с души. По возвращении на тумбе ждёт стакан терпкого сока и поднос с почтой. Одно-единственное письмо с гербовой печатью. Блэк. Вчера было не до того. Расспросить о судьбе Регулуса не получилось. Единственное — он узнал, что его друг пропал в конце той войны, почти пять лет назад, Сириус очень громко заехал в Азкабан на ПМЖ, а леди Вальпурга осталась одна в полном призраков и предрассудков доме. Что понадобилось матриарху рода, на данный момент состоящего из женщин и детей, непонятно. Северус придирчиво осмотрел гардероб. Чай с пожилой леди пуританского нрава и закостенелые традиции требовали тщательного подхода. Мужчина тяжело вздохнул и, крутанувшись на пятках, позвал: — Руби! — подруга давно дала ему разрешение на призыв его собственных слуг. Дух появился, склонившись в почтительном поклоне. — Господин. — Пятичасовой чай с леди Блэк. Старая карга придерживается традиций и дом, скорее всего, в трауре. Последние годы выдались непростыми для этого семейства. — Ваше любимое чёрное с синей рубашкой и серебристым шейным платком. Булавка с черным бриллиантом и такие же запонки в серебре. Мантия. Леди Забини прислала на ваш день рождения изумительную вещицу из полуночно-фиолетового атласа. — Пока меня не было, значит… Знала, что я не смогу вернуть. Ладно. Тащи. Слуга промолчал, почтенно склонив голову. Он знал нежелание хозяина брать дорогие подарки от своих женщин, но иногда потворствовал слабому полу, не сообщая о них вовремя, чтобы отказаться стало неприлично. Так крестная мать господина обожала присылать запонки, булавки для шейных платков и зажимы для галстуков. Сами платки дарила в свое время бывшая любовница, неизменно поливая их галлонами афродизиаков и приворотных зелий. Принц смеялся, разрабатывал новый антидот, а платочек оставлял на память. Жаль, эти отношения не продлились долго. Обиды хватило на полгода, после чего прелестница нашла новую цель. Одна из французских кузин была так очарована гладкостью волос господина, что теперь на все праздники шлёт ему средства ухода на основе вытяжки из виноградных косточек, гребешки и ленты для хвоста с какими-то наговорами и руническими оберегами. Леди Аделина и сеньора Бьянка выбирают для подарков одежду, женским чутьем неизменно подбирая идеальные комплекты. Только англичанке это дозволено, а итальянка не знает слова нет. Вот и теперь, собирая наряд, Руби возблагодарил небо за такое количество женщин. А то ходил бы его господин в одной рабочей мантии, а то и вовсе не вылезал из лаборатории. Жади-то что? Жив, здоров, накормлен, высыпается, а ходить может хоть голым. Женщина. Быстро разложив на кресле одежду и аксессуары слуга исчез. Северус, оценив качество ткани, только тяжело вздохнул. Принимать дорогие подарки он так и не научился, до сих пор испытывая чувство неловкости, вспоминая, как донашивал дорогие костюмы с плеч одноклассников. Одно успокаивало — в этот раз вещи были только его. Завтрак он безбожно проспал. Но, не нарушая собственного режима, отправился сначала в сад для утренней тренировки, а потом на кухню, восполнять силы. Перед уходом в дом Блэков заглянул к подруге и вдоволь потискал малышку, заряжаясь радостью и умиротворением. Карл увязался с ним, избрав местом пребывания хозяйское плечо; на ткань пришлось наложить защитные чары, дабы острые когти не пропороли наряд и кожу. Теперь они стояли на крыльце дома номер двенадцать и размышляли — воспользоваться дверным молоточком или тростью, которая на этот раз выглядела тонкой и прочной, с навершием из темного берилла, покоящегося в гнезде тонких веточек. В итоге длинные пальцы ухватились за кольцо, трижды опустив его на полотно двери. Открыл ему старый домовик. Это существо Северус запомнил ещё в период своей юности, но тогда оно выглядело не в пример лучше. — Лорд Принц, хозяюшка спустится через пару минут и просила подождать в малой гостиной. — Хорошо, Критчер. Я найду дорогу. Доложи леди Блэк. — О, благородный лорд помнит старого Критчера, — домовик скомкал на груди тряпье, заменяющее ему рубаху, и подобострастно вытаращил глаза. — Благородный лорд? Помнится, раньше я был презренным полукровкой и никак иначе. — Критчер не раскаивается. Безродный мальчишка мог стать лордом старого уважаемого рода, медлил, но теперь стал. Господин тёмный, сильный, милостивый, он простит старого глупого эльфа. — Старого и глупого? Сгинь! Пока моя трость не прошлась по твоему хребту. Громкий хлопок исчезнувшего домовика разнёсся по ходу. — Связь. Р-род. Пр-ринят, — прокаркал Карл вполсилы, переминаясь на плече. — Да, этот паразит связан с домом и родом. Он его отражение и голос. И мне очень не нравится то, что я вижу. — Выр-р-рождение! — резюмировала птица. — Прямой наследник в Азкабане. Побочные линии только через женщин. Они слабы. Единственный мальчик у Нарциссы. Но кровь Малфоев сильна. Там ничего не останется Блэкам. — Дур-рь! — Карл! Эту дурь называют темпераментом и чистой кровью, поэтому очень ею гордятся. — Мр-рак! Они тихо беседуя дошли до гостиной, но кинув взгляд на приоткрытую дверь в конце коридора, отправились в зал с гобеленом. Пустая комната со стенами, затканными цветным шёлком, выцветшим и ветхим, с темными подпалинами на виньетках членов семьи. Северус ослабил контроль. Ему в последнее время была очень интересна атмосфера старинных домов, их магия, душа, ощущение от пребывания в них. Блэк-Холл был истощен, мрачен и болен, ненавязчиво жаловался старому знакомому на болячки. У Северуса сложилось впечатление как от маленькой раковой язвы, отравляющей весь организм метастазами, вытягивающей жизнь и силу. Он опрометчиво решил, что такими язвами являются обрубленные нити родовых связей, но в гостиной, в которую он поспешил вернуться, ощущение стало сильнее и знакомее? Он точно уже где-то ощущал подобное. Только вот где? От мыслей и разглядывания вещичек в старом серванте его отвлекли тяжёлые шаги на лестнице. Хозяйка дома в вдовьем наряде и плотной, слишком теплой для лета шали медленно появилась в дверях. Северус склонил голову, подождав, пока дама займет место в кресле, и приложился к сморщенной руке в знаке поцелуя. Странное ощущение опять мазнуло по нервам. На этот раз его источником был старый эльф, прятавшийся за широкой юбкой и подлокотником кресла. Это была, конечно, не язва, но одна из основных метастаз, несомненно. И такая знакомая! — Спасибо, лорд Принц. Последнее время меня не часто балуют письмами, а уж визитами ещё реже. Старая больная старуха совсем никому не нужна. — Вы не так стары, — комплимент-отговорка сорвался с губ, но только вслед пришло осознание: ведь для сильной магички ее возраст не так и велик. Сколько ей? Шестьдесят? Семьдесят? Она не старше Элизабет, но выглядит… Мерлин. Последние годы и потеря обоих сыновей явно сломали ее. — Льстец! Критчер, чай! Присаживайтесь! — ее голос был глух, но силён. Северус занял кресло напротив, приготовившись слушать. Карл с его плеча перескочил на спинку, но продолжил нервно перебирать лапами и вертеть головой, словно прислушиваясь к чему-то. — Благодарю. Мне уже это говорили. Но если без лести и реверансов — вы плохо выглядите. Расскажите, что произошло? До Европы английские газеты почти не доходят. А мои друзья далеки от войны. — А Рег? Он не был вам другом? — Был, и покидая Альбион, я просил Люциуса Малфоя приглядывать за ним, на правах родственника. Только вот письма от Регулуса были полны сумбура и приходили редко. Понять что-то из них не представлялось возможным. Я просил ничего не предпринимать до моего приезда, но к тому времени, как я смог ненадолго вернуться, он уже исчез. — Я не знаю, что случилось с моим сыном. Он был горд и счастлив. Получив метку, он просто светился. Но со временем этот свет начал меркнуть, постепенно превращаясь в непроглядную тоску. Это вы, молодые, думаете, что мы ничего не понимаем, что за семейными принципами и заветами чистоты крови не видим ничего и никого. Я видела. И как бунтует Сириус, проявляя чисто блэковский характер. И как уходит в себя Регулус, прячась от краха детских иллюзий. В итоге они сломали их обоих. Зло. Добро. Свет. Тьма. Для матери нет разницы, от чего гибнут ее дети, когда они гибнут. Северуса окатила двойная волна — горечь, сожаление, самоистязание, вина. Разные и одинаковые. Госпожа и слуга чувствовали одно и то же, только повод был разный. Вальпургу Принц мог понять, но в чем корил себя притаившийся в углу домовик, буквально захлебываясь виной? Становилось интересно. — Сириус давно потерян для рода. Но не думайте, что я не пыталась вытащить его. Против решения Визенгамота мои связи оказались бессильны. Сборище грязнокровок, возомнивших себя правыми, — выплюнула женщина в сердцах. — Ни истории не знают, ни магию не чтят. А туда же… Леди Блэк замолчала. Северус не стал прерывать ее дум, покорно ожидая продолжения. Карл, с чем-то определившись, перелетел на сервант, пристально всматриваясь в стекла. — Регулус, мой нежный послушный мальчик. Драко так похож на него в детстве, — смягчилась Вальпурга, вспомнив внучатого племянника. — Только Орион не Люциус, а Регулус не был единственным. Малфой точно его испортит. — Уже, — тихо подтвердил собеседник, крутя в руке чашку, но не отпив ещё ни глотка. — Не удивлена. Нарцисса слепа в своей любви, как я была слепа в своих убеждениях. За пару дней до исчезновения мой сын явился белее полотна. Потом всю ночь сидел в библиотеке. Не знаю, что он смотрел, следы были качественно затерты. Но после этого он стал решительным и твердым. Я обрадовалась. А он не вернулся… Темные глаза, было вспыхнувшие жизнью, вновь потухли, подернутые пеленой скорби и разочарования. — Я даже не знаю, где его останки, чтобы похоронить. — Зато он знает. Правда, Критчер?