Власть случая

       Снег. Снег. Снег. Снег…       Чтобы не обращать внимание на корчившихся в муках рожениц и суетившийся медперсонал, Перл уже который час смотрела в окно. Снегопад начался несколько часов назад и не прекратился до сих пор. Пушистые хлопья густой завесой сливали воедино небо и землю, мешая неяркий зимний свет с полумраком сумерек и тьмой ночи новолуния, хотя ни луны, ни неба и подавно было не рассмотреть. Пейзаж за окном давно бы потонул в черноте, если бы не электрический фонарь, дребезжащим неровным светом выхватывающий часть зимнего савана. Почему-то у Перл никак не получалось думать о снеге как о венчальном убранстве, только если это был тот самый наряд, в котором хоронили невинных дев, делая из них невест смерти.       — Чушь какая, — тихие слова не заметил никто. Девушка бросила взгляд на очередную роженицу. За эти четыре дня дежурства ей уже худо-бедно удавалось различать положение дел. Так у этой женщины они явно были не очень. Переглядывания акушерок. Злые взволнованные шепотки.       — Сердце плода? — пожилая повитуха подняла глаза на молоденькую коллегу у приборов, та недовольно поджала губы и помотала головой, вслух же сказала:       — Слабое. Лучше поторопиться, а то потеряем мать.       — Тужься, милая. Совсем чуть-чуть и отдохнешь.       Измученная женщина напряглась в последней попытке и, судя по панике, потеряла сознание. Но повитухе этого хватило.       Перл, по наитию, отделилась от стены, в три широких шага пересекая комнату, на ходу разворачивая покрывало и подставляя руки.       — Держи, — акушерка положила тельце и размотала пуповину с тонкой шейки, перерезая ее. — Перевитие пуповиной. Нежизнеспособен. Время смерти?       — Пять часов сорок три минуты, — донесся от стола голос пожилой санитарки.       — Занимаемся матерью.       Врачи продолжили свою работу по спасению жизни. А ведьма, укутав ношу вышитыми уголками, проскользнула прочь, на ходу кастуя простенькие чары внушения. Она получила то, за чем приходила. Ступив за порог девушка аппарировала. Метель поглотила ее следы. Её, и того, кто так и не сделал первый в своей жизни вздох.       Чуть не удержав равновесие при выходе из аппарации, девушка пошатнулась, но почувствовала на плече удерживающие её руки. Стоило встретиться глазами с пифией и тревоги слегка улеглись. Всё-таки у этой женщины была непередаваемая аура.       — Мальчик? — уточнила видящая.       — Мальчик, — на инерции подтвердили непослушные губы. Девушка только сейчас начинала понимать, что все происходящее — реальность, а она сама словно под мороком или империусом.       — Ты слишком много думаешь и не о том. Нет на тебе ничего. На снег нужно было смотреть меньше. Тебя зима заворожила, завьюжила, — видя непонимание во взоре, женщина протянула руку и отвесила не сильную, но хлесткую пощечину без замаха.       Стажерка, словно пес, помотала головой, стряхивая наваждение.       — Дальше что? — голос треснул, хотя на лице уже появилось привычное упрямое выражение.       Руквуд хмыкнул, без слов протягивая вперед руку с зажатым в кулаке металлическим прутом. Женщины ухватились за концы.       — Апрето.       Троицу скрутило воронкой переноса и выплюнуло в углу полутемного зала. В тот же миг несколько патронусов сорвались в темноту леса, неся одно-единственное слово:       — Пора.        Вслед за этим к ним подошел серый от волнения Малфой.       — Руквуд. — Короткий кивок в одну сторону и почтительный поклон в другую. — Леди Стефания. Польщен честью видеть вас, хоть и при таких обстоятельствах.       — Малфои не меняются? — пифия широко улыбнулась, как нерадивому внуку, что, нашкодив, все же решил предстать пред очи язвительной бабули. — Такие же сиятельные и скользкие.       — Издержки воспитания.       — Но кое-то все же изменилось, молодец. Хотя семье время можно уделять и побольше.       — Я учту. Пойдемте. Время. Амарон уже ждет.       Четверка последовала к центру, то там, то здесь замечая краем глаза вспышки новых порталов. Массовка прибывала на позиции. Оставалась лишь пара главных действующих лиц, как выяснилось позже.       — Амарон! Ребёнка принесли.       — Отлично, — некромант сорвался с места. Не доходя до Перл пары шагов, он резко гаркнул: — Дай сюда!       — Н-нет, — девушка отшатнулась, прижимая к груди сверток больше инстинктивно, чем осознанно вспоминая приказ.       — Молодец, — маг ощерил острые зубы в довольном оскале. Сейчас не было ни таинственного лоска, ни небрежной привлекательности, демонстрируемых им в Париже. Образ мужчины был пропитан могильным холодом и кладбищенской тьмой, карканьем ворон и скрежетом крестов. Резкие повороты головы и пристальный взгляд, словно он и сам был проклятым вороном. Моментальный разворот, раскинутая в стороны мантия, словно разведенные крылья. И брошенная через плечо фраза: — Держи его крепче, может, из этого что-то и выйдет. По местам, господа, к приходу свидетелей все должно быть готово. Госпожа. Ваше место там.       Он показал рукой в правый угол большого треугольника, начерченного на полу среди прочих фигур. Там же, на небольшом постаменте лежали чаша с тлеющими углями и ритуальный нож. Содержание двух других углов было таким же. Появляющиеся люди один за другим занимали места в вершинах семи- и девятиконечной звезд. Это не касалось их ранга или силы. Их места были выбраны некромантом согласно каким-то своим понятиям и предпочтениям. Все, кому не хватило мест в рисунке, опускались на колено во внешнем круге, играя роль проводников магии Лорда от остальных меченых. Все мужчины были в простых черных робах в пол без поясов, амулетов и обуви, с распущенными волосами и обнаженными руками, на которых темнели жуткими кляксами черные метки.        В отличие от Вальпургиевых рыцарей, женщины были в привычной одежде. Словно и не принимали участие в готовящемся ритуале. То же самое касалось только ч топрибывшей. Молодая красавица — рыжие волосы до бедер, раскосые синие глаза, кожа, поцелованная ветром и солнцем, руки в мелких порезах и мозолях от работы, домотканая рубаха поверх нижней сорочки в пол. Вся одежда заткана рунами и оберегами. На поясе серп и мешочек с травами, на плечах меховая шуба.       — Здравствуй, Амарон, — её голос был словно журчание воды и шелест листьев.       — Приветствую Ведующую. Благодарю, что откликнулись.       — Не на тебя пришла посмотреть. Но, так и быть, удружу.       — И что все в нем такое находят, он же немощь бледная, особенно когда из своих подземелий выползает? — Некроманту не нужно было говорить кто, особенным последние пару лет был только один маг.       — За него сестра моя просила. Хочу сама взглянуть, стоит ли он того. Только вижу, не одна я решила взглянуть поближе. — Рыжая склонила голову в направлении пифии: — Стефания, сколько лет, сколько зим?       — Веста, — ответный наклон, — порядком. Потом поболтаем. Он здесь.       Из тьмы самого дальнего угла материализовалось худая фигура, по самый выдающийся нос укутанная в черную без единого просвета других цветов мантию. Только лицо отливало нездоровой до голубизны бледностью. Как и кисть руки, узловатыми пальцами сжимающая тяжелый посох с сияющим камнем в навершии и нахохлившимся вороном сверху.       — Ты последний, — мужчина не стал выговаривать почти родственнику на глазах у чужих; не то что бы его заботили люди, нет, сейчас посланник Вечной госпожи следил за ним немигающим взглядом. Обернувшись, некромант обратился к девушке: — Положи сверток на алтарь, разверни и уйди мне за спину. Там тебе будет безопасно. Не высовывайся оттуда. Господа! Начинаем!