Власть случая

      Ритуальный зал пылал как днем но постепенно сияние угасало, концентрируясь в самом сердце — на алтаре. Те, кто был еще в сознании, упрямо повторяли заученные катрены, что по сути являлись ответами на вопросы некроманта, задаваемые на древнем забытом наречье. Подтверждали, что приносили клятвы, что принимали силу и волю, что несли на себе магию и власть, что добровольно последовали за тем, кого сочли достойным служения, что промолчали лишь тогда, когда сюзерен обернул власть против них, поставив под удар их жизни и их родов. Теперь же они возвращали дарованное сторицей, в надежде вернуть разум и мудрость тому, кто повел их однажды.       — Доброволен ли ваш отказ от чужой силы? — Амарон перешел на английский, ибо маги должны были подтвердить осознанность и добровольность предстоящего действия. И хоть на ногах осталось не больше десятка, все они были главами родов или наследниками первой очереди, несущими ответственность за остальных, чью силу концентрировали до этого.       — Доброволен.       — Осознанно ли отдаете часть силы, что сплелась с магией сюзерена?       — Осознанно.       — Отдаете себе отчет, что есть большая вероятность остаться без магии, если заемной будет больше вашей или если она сильно переплелась с вашей?       — Отдаем. — Кто-то, не выдержав, свесил голову на грудь. Магия Реддла была пьянящей, она так будоражуще резонировала на каждое темное проклятье, как наркотик, побуждая применить её еще разочек, и ещё, ещё… Меченые его знаком упивались магией, пытками и смертью, не замечая, как медленно сходят с ума. Только несколько лет «в завязке» слегка остудили головы и вернули разум на место. Этого «слегка» оказалось достаточно, чтобы находиться здесь, хотя бы для воскрешения своего идола, и смерть была достойной платой за его возрождение.       — Так даруйте магию, связавшую вас, этому младенцу, дабы был возрождён её носитель.       — Даруем!       Последние лучи отделились от носителей и собрались воедино. Маленькое тельце, внутри которого потоки силы свивали себе новое вместилище, казалось пропитанной голубым светом хрустальной статуэткой.       «Почему голубой?» — пронеслась ленивая мысль в голове Малфоя; он из последних сил удерживался в сознании, упрямо опираясь на упертые в пол кулаки, и наблюдал налитыми кровью глазами из-за спутанных лохм волос. — «Почему голубой? Не черный, цвет темной магии, не зеленый, цвет авады и смерти, нет, именно голубой. Странно. Как же это все странно!»       Пока происходили метаморфозы, Амарон обернулся и тихо произнес:       — Ты хочешь быть его матерью?       — Что? — девушка встрепенулась, спрашивая растерянно и непонимающе.       — Как любому младенцу ему нужна мать, первый щит и первый проводник в этом мире. Хочешь стать им для ребенка, что сейчас придет в этот мир?       Перл задумалась, до крови закусывая губу. Она была сиротой-полукровкой, мать ведьма и отец сквиб, родители погибли во время путешествия по маггловскому миру, обычная авария; до того как её нашли магические родственники, девушка несколько месяцев прожила в детском приюте. Как любому подростку, выросшему в период конфликта между Пожирателями и Орденом, ей были интересны их лидеры. Она была одной из немногих, кто умудрился проникнуть в закрытый архив с личными делами студентов Хога. Умение добиваться своего любыми путями при максимальной скрытности — хорошее качество для вора и, как оказалось, невыразимца. Тогда она и узнала о прошлом мальчика Тома Реддла, и некоторые его аспекты заставили её задуматься на тему: а что, если?..       А что если?..       Что, если сейчас, именно сейчас, именно ей предоставлен единственный шанс узнать и попробовать реализовать это «если». Все эти «если», что она когда-то напридумывала долгими зимними ночами за запахнутым пологом кровати. Темный маг? Как иначе? Некромант? По другому и быть не может? Характер дрянной и злобный? Ну, у неё будет законное право на розги. Хм. Выпороть Темного Лорда…       — Хочу.       — Дай руку. — Некромант схватил её левую ладонь и начертил несколько рун. Перл успела разобрать лишь мать, дитя и род. Ладошка, уже сжатая в горсть, быстро наполнялась алыми капельками. — Полей кровью артефакты, начиная с кольца, заканчивая дневником, после приложи ладонь на животик центром к пуповине. Ты почувствуешь, когда можно будет отойти.        Девушка выполнила указание. Когда ее теплая живая кровь соединилась с мертвой, ее словно прошило молнией. Магия сплела их кровеносные и магические системы, заставляя ее сердце разносить эту смесь по двум телам. Она ощущала, как под кончиками пальцев медленно нехотя делает первый толчок остановившееся сердце, неохотно набирая обороты; как ее магические каналы проникают в ту мешанину из нитей и потоков, заставляя их резонировать, расправляться, подстраиваться под более сильную и цельную сеть, как тонкий пух под руками умелой пряхи накручивается на основу, создавая прочную нить, что ляжет в узор.       Именно в этот момент Перл поняла, почему она. Резонанс. Откуда-то Некрос знал об этом. Их совместимость. Её магия могла усилить магию Реддла. То, чего Лорд добивался искусственно, ставя метки приближенным, она могла дать ему естественно, легче и в сотни раз мощнее. Такое часто встречается у магических близнецов, а возлюбленных с этим эффектом магии называют истинными лобо — идеальными парами: мужчины будут побратимами и пройдут жизнь плечом к плечу, женщины станут ближе, чем сёстры.       У этого явления есть и обратный эффект — противофаза. И тогда уж точно, ни один не будет жить спокойно, покуда жив другой. Такие люди просто одним своим нахождением рядом будут гасить магию друг друга, и тогда — кто последний, тот и выиграл.       Хм. Интересная мысль-вывод промелькнула в ее сознании, но в этот момент ядро натянула невидимая пуповина. Она будет существовать еще порядка трех лет, медленно истаивая по мере формирования правильной магической системы ребенка. А после их разъединения начнутся магические выбросы, и, судя по объему доступной сейчас магии, это будет ад.        Погладив напоследок тепленький животик, девушка уступила место некроманту.       Амарон глубоко вздохнул. Последняя фаза. Здесь нельзя было ошибиться. Он никому не сказал, но, если они ошиблись в выборе, всех здесь присутствующих размажет по стеночкам тонким слоем. О Мать Магия, Смерть Прародительница, Судьба Пряха, все в воле вашей…       Зубодробительный текст, от которого язык бантиком завязывается, а легкие опаляет жаром преисподней из-за нехватки воздуха, ибо произносится он на едином выдохе. Пять огней отделяются от артефактов и взмывают ввысь. Вдох. Еще одно предложение. Словно сквозь невидимый туман постепенно, нехотя, проявляется более крупный сгусток, он тёмен и раздражителен. Но пока он проявляется, есть пара минут перевести дыхание и набрать побольше воздуха в грудь. Третий текст. Пламя — мертвое, черное-зеленое-голубое-белое. Когда раскаленная добела покореженная сущность замирает в очистительном огне, в него вливаются недостающие кусочки. И пламя вспыхивает серо-голубым, сплавляя воедино раздробленную душу. От него остается маленький огонек, не больше галеона, он остывает и вязкой каплей падает на грудь маслянистой плёнкой, растекаясь по всему тельцу.       Некромант облегченно вздыхает. Осталось еще чуть-чуть. Он уже чувствует первые проблески солнца.       — Кровью, мертвой и живой, дарованной и возвращенной. Силой, награжденной и проклятой, отданной и отнятой. Духом, разделенным и восстановленным, спрятанным, потерянным и найденным, опаленным истинным пламенем, остывшим в последнем вздохе года и возвращенным с первой искрой нового. Молю древние силы о возрождении и воскрешении, даровании искупления и нового предназначения для этого заблудшего дитя.       — Пред Судьбой свидетельствую, — донеслось от пифии.       — Пред Жизнью свидетельствую, — поддержала ведьма.       — Пред Смертью Свидетельствую, — закончил маг.       Три огонька сорвались с раскрытых ладоней говоривших и выстроились треугольником.       — Мать Магию прошу: даруй милость свою, верни розданное, прими отданное, восстанови утерянное, ибо во имя Тебя действовал он пока безумие, порожденное страхом, не поглотили его. Обязуюсь принять на себя наставничество, ответственность за его воспитание и становление как мага.       — Да будет Свет свидетелем, — на этот раз начала ведьма.       — Да будет Тьма… стражем, — продолжил Принц, насмехаясь, делая из первородных Хос не просто наблюдателей, но участников, и ему было глубоко начхать, если кто-то считал их всего лишь бездушными инструментами.       — Да будет Равновесие мерилом, — усмехнулась пифия, поддерживая изменения. Да, так будет правильно. Ребенок Рока не ведает, что творит, но творит верное. Ведь его нить Норны переплетали вручную, когда она выбилась из челнока предначертания.        Еще три огонька сорвались и встали во второй треугольник, образуя с первыми звезду Давида. И легли на грудь напротив сердца россыпью родинок.       — Принято, — раздалось как будто бы отовсюду. В тот же миг легкие расправились, и по помещению прокатился первый громогласный крик.       — Фух. Справились, — выдохнул Амарон, в миг расслабляясь и переходя на свою шутливо-серьезную манеру общения. — Ну что, мамочка, с новорожденным вас. Как назовете?