Снимая оковы

      Когда он услышал голос Брока, Питеру показалось, что он пережил микроинсульт и сейчас лежит где-то в реанимации видя очередной кошмар. Но не могло это все быть правдой, так ведь? — Если ты убьешь меня, Пирс снимет с тебя шкуру, — Брок задорно улыбался злому солдату, иногда поглядывая на окоченевшего Паука, — Мелочь, поднимай свой сексапильный зад с холодной земли и дуй в машину.       Ни живой и ни мертвый, Паркер поднялся на ноги и, прихватив на груде листьев паучью маску, поплёлся в сторону машины. Ему срочно нужно где-нибудь присесть, иначе он свалится с ног и навеки закроет свои глаза. Он оплошал по-крупному. Чертов Барнс со своими поцелуями! Нашел время! Эта кочерга даже мысли не допускает, что после разглашения инцидента больше всего достанется не Питеру, а ему. Зимнего солдата могут обнулить и тогда… Он не хочет терять Джеймса!       Барнс враждебно глядел на стоящего Брока, который все также ухмылялся и, кажется, вся эта ситуация очень его забавляла. — Признаю, после увиденного, я бы доложил обо всем Пирсу, но не в этой ситуации. Мелочь привязалась к тебе, и, несмотря на мои опасения, смогла привязать к себе и тебя. Гидре о вас я не расскажу, но только до тех пор, пока ты под контролем, — Рамлоу развернулся и тоже ушел к машине, — Ты должен помнить, что Пирс не станет жалеть ни тебя, ни Питера. Он сделает все, чтобы достичь своей цели, тебе нужно рассчитывать не только на оружие, но и на разум. Научись не терять себя, попроси помощи у Питера и окажи такую же помощь ему.       Джеймс не рассчитывал на понимание, а тем более на услугу. Рамлоу никогда не был ему кем-то близким, их нельзя было назвать даже знакомыми. У Зимнего солдата никогда не было кого-то другого, кроме потенциальных жертв. Ему не нужны были связи с другими, лишь приоритетная цель и четко указанное задание.       Садясь в машину возле Питера, Джеймс заметил, что тот слишком бледен, а еще того бросает в дрожь. Смотреть на это было неприятно, хотелось чтобы парень успокоился, прекратил загонять себя в угол и посмотрел ему в глаза. Когда Питер смотрит ему в глаза, Барнс может прочесть все его страхи и понять, как ему стоит действовать.       Мужчина коснулся дрожащих пальцев, осторожно сжимая их в ладони. Солдат всегда касался его живой рукой, конечно, когда требовались две конечности, ему приходилось использовать и бионику, но он старался уменьшить ее деятельность рядом с парнем. Бионика — оружие, ужасающая сила для разрушений и боли, ею нельзя касаться Питера, иначе тому будет больно.       Питер хотел выдернуть руку, но пальцы солдата держали крепко. Зимний не дал ему уйти от него, лишь ждал, когда мальчишка посмотрит на него карими глазами. В этот раз Паркер не упирался и бросил в сторону Барнса яростный взгляд. — Знаете, я думал, что больше посмотреть на вас не смогу, но оказалось, что наблюдать за вашими отношениями очень забавно! — Брок смотрел на их хмурые лица через зеркало дальнего вида и от души смеялся над ними, — Перепихон устроите в комнате, мне на этой машине еще долго ездить, ругаться и мирится будете там же. Зимний, ты его по преезде успокоительным напои что ли, а то бледнее мела, ей богу.       Питеру и правда плохо. Этот ужас, что творится с ним с самого утра, потихоньку сводит его в могилу. Поцелуй с Барнсом, который по-совместимости еще и Зимний солдат, шутки Рамлоу про их отношения… Можно ему уже выбраться из этого дерьма и вернуться к своим? — Ты ужасно выглядишь, — без сопротивления притянув к себе измотанного Паука, Барнс прижал его к крепкому боку, — Он не расскажет. Прекрати себя мучить, мне не нравится твоя бледность.       Джеймс и впрямь горячий. Его тело было очень теплым, теплее его, и это ощущалось даже через слой экипировки. — Мне заехать в магазин? — Брок тоже волновался за пацана, хоть и пытался скрыть это за потоком сарказма и плоских шуточек, — Эй, мелочь, может воды или что там еще нужно, чтобы реанимировать пауков к жизни? Учти, комаров и мух ловить не стану. — …Апельсин. — Что? — Я хочу апельсин.

***

      На базу они вернулись грязными и измотанными. Брок, потрепав пацана по плечу и уверив, что он не расскажет об увиденном ни одной живой душе, ушел с отчетом к Пирсу, крикнув что-то о душе и листьях в голове. Питер, между прочим, не по собственной воле на земле валялся.       Устало перехватив пакет с апельсинами, Питер направился в сторону лифта, чтобы войти в свою комнату и почувствовать себя в безопасности. Ему нужна теплая ванна, не быстрый и бодрый душ, а приятно пахнущая водичка которая разморит его тело и даст шанс хорошенько поспать. Мелкую работу он оставит Карен, а с отчетами и просмотром архивов займется завтра. Сегодня у него не осталось сил даже на чистку апельсина.       Питер кайфовал от горячей ванны, которая ласкала его чувствительные рецепторы на коже и расслабляла каждую мышцу его тела. — Тебе тоже не помешает ванна, — Питер продолжал лежать и наслаждаться водичкой с закрытыми глазами и влажными волосами, которые от самых корней закручивались в милые кудряшки, — И хватит на меня глазеть, это смущает.       Открыв глаза он встретился взглядом с Барнсом, что так эстетически смотрится в черной экипировке на фоне белого кафеля. — Отвернись, — солдат послушно повернулся к нему спиной, — и сними эту грязную форму.       Пока Барнс выполнял маленькие поручения, Питер вышел из воды и накинул на мокрое тело беленький махровый халат.       Он сменил воду в ванне и добавил туда несколько капель масла, которое отлично заботилось о коже и сохраняло на теле приятный мускусный запах. — Залезай, — на этот раз отвернулся Питер, — ты справишься сам? — Душ удобнее.       Конечно же он не справится. Вряд ли Джеймс баловал себя теплой ванной после очередного убийства… То, что решил сделать Питер, успеет ему аукнуться. Последствия будут неизбежны. — Ты позволишь? — Питер присел на колени сзади Зимнего солдата.       Барнс лишь кивнул, хоть и не был уверен в правильности решения. Он чувствовал на своем теле нежные ладони Питера, особенно ярко он ощущал их у себя на голове, когда умелые пальцы намылили его волосы. — Расслабься, Джеймс, это не так страшно как кажется, — закончив с волосами он приступил к обмыванию тела.       Тело у мужчины красивое. Несмотря на многочисленные шрамы и большой рубец там, где горячая кожа перетекает в холодную бионику, кожа не огрубела и так приятно скользила под пальцами. Он ощущал как грудные мышцы перекатываются при прикосновении. — Как закончишь, надень халат и приходи в комнату. Экипировку оставь здесь, я брошу ее в стирку.       Сильная рука Джеймса обхватила его запястье и потянула ближе к себе. — Тебе не убежать от меня, Питер.       Это, скорее всего, должно было быть признанием в любви, которое звучало совершенно как угроза. Но должный эффект был произведен: Питер улыбнулся уголками губ и, после секундного сомнения, невесомо коснулся своими губами раскаленных губ Барнса. — И не собирался.       Его отпустили, и сейчас, когда между ними была стена и тонкая дверца, Питер смог сделать глоток воздуха. Ему таких усилий стоило решиться на этот поступок!       Поправив халат и найдя среди стопок вещей самые большие спортивки, Питер решил, что было бы неплохо покормить Джеймса какой-нибудь едой. По рассказам Брока, Барнс ест лишь один раз в день, а это довольно мало, еще тут играет роль количество калорий, которые он получает от пищи. Гидра не была столь милосердной, смотря на весь тот ужас, что касался жизни и комфорта Барнса, чтобы кормить его сытной и вкусной едой.       Найдя в ящике стола банку с печеньем и пакетики с чаем, Питер поставил электрочайник и стал нарезать апельсин. От мыслей, что он решил устроить чаепитие в компании Зимнего, становилось смешно.       Джеймс вышел к нему в халате, как того и просил Питер, но, черт возьми, он не думал что этот кусок ткани будет настолько облегать массивное тело солдата. Да он, видя все эти прелести, скатится по радужной горке прямо в руки Барнсу! — Я... на кровати лежит одежда, надень, она должна быть тебе в пору, — а затем, не дождавшись ответа, проскочил в свободную ванну и закрыл дверь на замок.       Такие меры осторожности вряд ли остановят Барнса от взлома, но так, где-то на подсознательном уровне, он чувствует себя в безопасности. Переодевшись в такие же простые и свободные спортивки и футболку, Питер подобрал с пола грязную форму солдата и запихал ее в стиральную машинку. Что ж, сидеть здесь и дальше, имитируя попытку побега, он не мог, Джеймс предупреждал его об этом, а еще намекнул ему о чувствах… И что ему делать?       Сначала он боится, потом он в смятении, только что он поцеловал Барнса и проявил к нему заботу, а сейчас.? Что сейчас?       Питер не хочет привязываться к своему заданию. Их отношения принесут лишь неприятности, которые закончатся довольно-таки плачевно. Но также Питер не хотел отпускать этого ручного монстрика. Не сейчас, когда он с удовольствием массировал кожу его головы, пропуская сквозь пальцы мягкие волосы, которые стали в разы красивее после длительного контакта с водой и качественным шампунем. А также Питер хочет получить еще один поцелуй. Такой же страстный, как и тогда в лесу. — Я рою себе яму, — пожимая плечами, парень двинулся к двери, — Карен, что сейчас делает Зимний солдат? «Ждет Вашего возвращения, Питер. Он выглядит грустным и подпирает собой стенку ванны.»       В голосе его искусственной помощницы слышалась жалость и осуждение. Дожили, его же творение его осуждает.       Вернувшись в комнату, парень наткнулся на сидящего на полу Барнса, который смотрел на него своими ангельскими глазами и не решался коснуться. В этот момент он был похож на щеночка. Маленького, потерянного щеночка.       Питер присел возле солдата и нежно коснулся его скулы, на которой красовалась небольшая щетина: — Пойдем в кровать, тебе нужно согреться и поесть.       А Барнс вновь, без лишних слов и запинки, слушается его. Поднимается на ноги и, поняв, что парень его не отталкивает, утягивает его на кровать. Сидя на небольшой кровати, плотно прижимаясь друг к другу, они неспешно поглощали печенья, которое очень понравилось Барнсу. Им было хорошо. Пусть их отношения все еще оставались под вопросом, они не решались нарушить эту маленькую идиллию.       В их жизни было множество моментов, которые они бы хотели забыть и от которых они хотели бы спрятаться. Но это воспоминание, такое теплое и уютное, сможет отвлечь их от болезненных мыслей в те моменты, когда выхода из пучины отчаянья уже не будет. — Я все думал, чем от тебя пахнет, — солдат с удовольствием проглотил протянутый кусок цитруса, — Ты весь пропах этим фруктом. — Апельсины. Я очень люблю апельсины и тебя.