Обрывки безмятежности на терновых ветвях

Сражение кипело, как вода в котле. Воины Каурона и Немеи слились в одну бурлящую живую массу, поблёскивая на солнце металлом оружия и брони. Перед вратами в Иларх, среди безжизненных видов песков и пыли, разразилось буйство красок: бронзовый блеск змеиной брони то и дело мелькал в гуще чёрно-белых доспехов львов, а ярко-красный лился рекой, превращая пустыню в маковое поле. Но оценить эту причудливую смертоносную красоту было некому. Всякий, кто бросал хотя бы взгляд на разразившуюся бойню, в немом ужасе отводил взгляд. Это было похоже на ад: запах крови стоял невыносимый, густой, он словно пропитал каждую песчинку и каждый волосок на головах солдат; лязг мечей и сабель, столкнувшихся в поединках, заглушал своим звоном крики умирающих воинов. Валериану хотелось закрыть уши ладонями, только чтобы не слышать воплей, полных отчаяния и боли. Невыносима была мысль о том, что на поле битвы умирают его солдаты, его народ… — Ваше Высочество, — голос командующего Саяра вырвал принца из нескончаемого потока размышлений. — Завтра на рассвете к нам придут ещё полки из Арулана, нужно только, блять, дождаться этих черепах. Извиняюсь за мой говор, принц, но, если мы не продержим оборону до утра, то нас настигнет полнейший крах в лице львиных ублюдков. Валериан не нашёлся с ответом, молча посмотрев на командира. Господин Саяр — великий воин Каурона, одержавший победу во всех сражениях двух десятилетий на пару с королём Раха Каисом. Его боевой дух мог сравниться лишь с его боевым видом: два глубоких шрама пересекали лицо наискось, задевая левый глаз, подёрнутый белёсой пеленой, а мелких отметин было не сосчитать. Его стан был грозен, а говор — груб и просторечен, но ни отец Валериана, ни сам принц не воспринимали это, как оскорбление. Просто Саяр был несдержан, а переделывать столь уважаемого человека было пустой тратой времени и сил. — Если бы мы не отправляли отряд Эрана в Одию, то сумели бы защитить Иларх без больших потерь. Но, как не посмотри, сейчас всё ужасно: нам не хватает воинов для обороны главных ворот, а про стремительно редеющие ряды солдат на Северных и Южных воротах я вообще молчу, — резко высказался один из командующих, внимательно рассматривая поле сражения с балкона высокой наблюдательной башни. Валериан не сдержал горького смешка, сорвавшегося с губ, заставив всех командующих обратить на него взгляд. — Можем ли мы позволить себе в данную секунду тратить время на пустые разговоры об уже совершённых ошибках? Бессмысленно сокрушаться о том, чего мы не могли знать, но должны были сделать по долгу. — Принц чертовски прав, господа, — поддержал Саяр, коротко кивнув Валериану. — Что сделано, того не воротишь. Как бы мы могли сидеть в стороне, когда наши друзья в одиночку сносили удары этого императорского выблядка? Впрочем, любое собрание командующих сопровождалось руганью и бранью, на что принц молча прикрывал глаза и устало вздыхал. В нём кипела молодая кровь, и он мог разразиться громким гневом, соперничая с этими стариками, но предпочитал хранить силы для сражения. К тому же, беспокойство за Дария и скорбь по отцу лишали всякого желания что-либо говорить. Язык еле ворочался во рту, изредка изрекая что-то по делу. На следующее утро воины Каурона всё ещё сдерживали осаду, когда полки Арулана, наконец, прибыли в Иларх. Однако ожидание того стоило. Появление на поле брани новой волны змеиных солдат сильно отразилось на боевом строе войск Немеи, но что более их поразило — строй огромных, облачённых в блестящие доспехи слонов двинулся в гущу битвы. Их серебристая грубая кожа, скрытая под защитой из металлических пластин, была почти неуязвима, а вес позволял топтать мелких солдат ногами. Всадники слонов салютовали солдатам Каурона и принимались за дело, отстреливая из лука попавших под прицел врагов. Валериан с нескрываемым восхищением наблюдал за битвой, в которую были втянуты величественные и сильные животные, а взгляд его постоянно метался от всадника к всаднику. Заметив, как молодая женщина с убранными под шлем волосами и выражением воинственного ликования на смуглом лице, выпускает стрелы в воинов Немеи, Валериан понял: он тоже хочет почувствовать себя настоящим воином. Хочет ощутить радость победы над врагом, хочет сам вонзить в противника свой клинок, озарив лицо светом надежды. Эта сцена внезапно пробудила в нём первые сильные чувства со смерти отца, и, недолго думая, он срывается с места, сбегая по лестнице вниз. — Ваше Высочество! — доносится до него сверху голос Саяра, когда принц уже ступает на землю. — Подождите! Куда Вы бежите? — Воевать, командир Саяр, куда же ещё?! — восклицает принц. На его лице вдруг вновь появляются краски жизни: медная кожа покрывается прозрачным румянцем, а уголки губ трогает странная, но искренняя улыбка. — Тогда я с Вами, — мигнув бровью, кидает командир, обгоняя принца по направлению к ангару со снаряжением. И кричит на ходу: — Один из отрядов королевских полков ещё не вышел за стену, пойдём вместе с ними. Во всеобщей суматохе никто не обращает внимания на то, что принц, преисполненный решимости, облачается в бронзовые доспехи из кожи и металла, надевает шлем со змеиной головой и берёт в руки ятаган — длинный, изогнутый, с рукоятью в виде позолоченной пустынной лисицы. Этот клинок принц привёз с собой из столицы, сам не зная почему: может, не хотел в последнем пути разлучать отца с его оружием. Однако, когда Валериан уже приближается к отряду солдат возле ворот вместе с командиром Саяром, высокая тень преграждает им путь. Рябой жеребец в сверкающей сбруе нетерпеливо стучит копытами по земле, но его всадник уверенно удерживает его на месте. — Куда Вы собрались, Ваше Высочество?! — почти что кричит главный советник Маур, прибывший вместе с королевскими полками, и все воины мгновенно поворачивают головы на его голос. Завидев принца, те начинают одобрительно кивать головами и с уважением смотреть на наследного принца. — Не мешай, Маур! Не видишь, что ли, наш наследный принц — воин, а воинам следует быть на поле сражения во время битвы, разве не так? — широко ухмыльнулся Саяр, потрепав Валериана по плечу. Тот был вовсе не против: скачущий в крови адреналин мешал здраво мыслить, стирая все границы между людьми и зависимость от статуса. В битве все люди — одинаковые кожаные мешки, набитые требухой. — Но Его Высочество не может!.. — Молчи, Маур. Пока я наследный принц Каурона, я сделаю всё, что есть в моих силах, чтобы защитить мой народ. И если нужно, я рвану в пекло, сметая воинов Немеи на своем пути, лишь бы доказать, что я не пустое место, а заслуживающий уважения своих людей правитель, — твёрдо заявил принц, обходя препятствие и становясь впереди своих солдат. — Вот так-то, блять! — вскричал командир Саяр, догоняя принца. Оставив позади ошарашенного советника, они приблизились к главным воротам. За железными прутьями им предстала поистине поразительная картина, наполненная красками боли, смерти, восторга и ликования. — Вы когда-нибудь убивали, мой принц? — обратился к юноше командир Саяр, когда они уже собирались повести солдат за ворота. — Нет, — ответил принц, сжав рукоять меча посильнее. — Тогда, слушайте, — затараторил Саяр, заглянув принцу в глаза. — Не верьте тем, кто говорит, что первое убийство — самое сложное. Они лгут. Убивать каждый раз тяжело, и чем больше, тем труднее. Но в момент убийства помните: Вы делаете это не для себя, а для тех людей, которых защищаете, и если Вы проебётесь, прошу прощения за мой шангуйский, то им всем не жить. Запомнили? А теперь идёмте! — Вперёд! — крикнул командир Саяр, и привратники распахнули ворота. Валериана вмиг окружила кровавая суета. Ринувшись в гущу сражающихся тел в разноцветных доспехах, он мог цепляться только за бьющиеся неподалеку силуэты командира Саяра и советника Маура, разящего длинной саблей всякого, кто попадался под копыта его коня. Сам принц не сделал ещё ни маха своим ятаганом, но прилив энергии, которую он почувствовал, пьянил похлеще вина, а ощущение опасности, окружившей его со всех сторон, действовало, как наркотик. Страх исчез, а сожаления превратились в огненную стихию, овладевшую принцем и заставляющую кричать, срывая голос, и гореть. Гореть в аду, ставшем временным приютом для таких убитых горем людей, как он, но возжелавших отыграться на демонах этой блядской червоточины, из которой живьем не выбраться. Высокая тень упала на принца, и тут же его глаза выцепили холодный блеск оружия. Тень в чёрно-белых доспехах кидается вперёд, выставляя свой отполированный меч на принца, что ниже на три головы и легче раз в пять. Валериан успевает отскочить в сторону, слыша, как лезвие рассекает воздух рядом с его плечом; щёлкает зубами в порыве удовольствия битвы; разворачивается на сто восемьдесят градусов, пока живые доспехи поспевают за его быстрыми движениями. Делает выпад — острие задевает чужую броню, разрезая наполненный шумом вакуум в его голове звоном металла. У Валериана искры перед глазами; огонь кипятит его изнутри, заставляет подобно адскому псу кидаться на железного человека, от которого все удары звоном отскакивают. Быстро. Ловко. Это дикое танго на одного, что пятки обжигает, по венам пускает пламенную кровь, смешанную с магмой. И, о, если уж Валериан в себе море из плавленного металла держит, то сейчас оно ему не подчиняется, бушует, заливая всё красным. Это его первая настоящая битва, но он уже чувствует — без такого нет смысла жить. Не успевая совладать с такой скоростью, мельтеша перед глазами противника, Валериан пропускает чужой выпад, чувствуя, как меч разрезает пластину его бронзовых доспехов, следом — рукав белой рубашки, плеская по ней алый цвет. Кожа на плече начинает гореть, но не столь сильно, как его пламенное сердце, плавящее кайму из железа. Валериан на это лишь хмыкает, зыркая на ухмыляющегося противника голубизной помутненных глаз. Не обращая внимания на льющуюся из раны кровь, принц вновь устремляется на противника. Солдат Немеи медленнее, но крупнее, неповоротливее, но мощнее. Однако вся его сила — ничто, если противник его — разъяренный принц Валериан. За память об отце! Удар. За Дария! Ещё один удар. За его народ! Валериан кидается солдату под ноги, сваливая того на земь, секунда — меч всаживается в открытое горло. Песок под ними из золотистого превращается в смазанный красным, а принц упивается вырванными из глотки хрипами, наполненными кровью. Хлюпающие звуки становятся последним, что извергает из себя попавший под горячую руку Валериана воин. В груди растекается приятное чувство насыщения, накрывающее принца кровавой дымкой. Запах крови, разлившийся над полем брани, больше не кажется таким отвратительным — нет, он вселяет надежду. Кровь красиво блестит на солнце, ещё ярче, чем чужие доспехи, не спасшие кому-то жизнь. В голове сумбур, но принц кидается на врагов без разбора, видя только белые доспехи с чёрными рисунками. Это ощущение… оно чарует. Дарит лёгкость, освобождение от гнетущих мыслей, и Валериан ровно на секунду задумывается: а не ради себя ли он убивает? «Но в момент убийства помните: Вы делаете это не для себя, а для тех людей, которых защищаете…» А что если… для себя? Валериан режет чью-то глотку своим клинком, как вдруг позади слышится гневный клич, приближающийся так быстро, что совладать со своим телом принц бы не смог. Он только успевает повернуть голову, как на него брызгает чужая кровь: она окропляет его лицо и шею, и принц утирает её тыльной стороной руки, размазывая лишь сильнее. Командир Саяр тяжело дышит, стоя перед ним и держа в руке отрезанную голову имперского солдата. — Осторожнее, мой принц! — Спасибо, — коротко благодарит юноша и, взмахнув длинным хвостом серебристых волос, покрывшимся слоем кровавой пыли, устремляется в битву. Когда привратник трубит в рог, Валериан, расплавленный в печи пустынного сражения, поднимает голову вверх и слышит, чувствуя, как что-то под рёбрами сокрушительно ломается. — Северный ворота! Северные ворота пали! — слышится крик, и воины Каурона на секунду замирают, но затем вновь атакуют имперских солдат уже с двойной силой. — Ваше Высочество! Ваше… — доносится до Валериана голос Маура, подъезжающего ближе. — Что нам… что мы будем делать? — А что бы Вы предложили, советник Маур? — вопросом на вопрос серьёзно отвечает принц, восстанавливая дыхание. — Я… — он молчит с секунду, но затем его взгляд наполняется решимостью. — Сражаться до конца. — Прекрасно! — кричит принц и снова окунается в кипящую толпу. Но не проходит и часа, как привратник снова трубит в рог, и на сей раз волнения захватывают воинов Каурона. — Ещё одна армада! Имперские солдаты, они на горизонте! И правда. Подняв взгляд, Валериан встречается с видом крайне ужасающим: перегнув бархан, к ним спешат тысячи воинов Немеи. Борьба становится неравной. Валериан, отбивающий атаки какого-то солдата Империи, чувствует, как всеобщее ликование его воинов начинает отступать, а ему на смену приходит мрачная решимость, какая загорелась прежде в глазах Маура. Земля под ними дрожит, Боги пустыни наверняка недовольны, но что поделать? Как говорил его отец… «Когда смерть придёт, не отворачивайся…» И Валериан не станет. Совсем рядом слышится громогласный рёв слона. Животное, подстреленное в голову, кренится вбок. Валериан ищет глазами всадника: мёртвое тело воительницы так и осталось сидеть в седле, убитое выпущенной стрелой. Тело слона начинает падать, и принц успевает отскочить в последний момент, оставляя своему противнику участь быть погребенным заживо. Валериан чувствует, что начинает выдыхаться. Его лёгкие горят, а кожа саднит от порезов и ударов, в которые незамедлительно попадает песок. Шлем не спасает от солнечного тепла, грозящего свалить принца в обморок, но он лишь упрямо качает головой, поглубже вдыхая пыльный воздух. Солнце медленно скользит к горизонту. Вторая армада Немеи доставила пушки. Они с громкими взрывами плюются в каменные стены Каурона тяжелыми ядрами, привратники в наблюдательных башнях пытаются покинуть стену, но всё тщетно. То, что должно было защитить людей, стало их могилой. Тем временем, перед воротами продолжается битва. Валериан, поднявший было глаза к лазурному небу, натыкается на убийство ещё одного слоновьего всадника. Рослый мужчина, секунду назад отстреливавший врагов, падает вниз, исчезая в толпе. Принца посещает очень глупая мысль. В конце концов, он когда-нибудь седлал слонов? Нет. Сможет ли справиться с этим животным? Кто знает. А если попробовать? Очень глупо. Но Валериан со всех ног бежит в сторону оставленного всадником животного и, подбираясь поближе, хватается за канаты. Поднявшись наверх, принц снимает со спины припасённый лук, и начинает стрелять по чёрно-белым воинам Немеи. На слоне держаться нетрудно: его спина широкая и крепкая, а седло и канаты помогают сохранять равновесие. Но одно дело держаться, а совсем другое — ехать. Слон начал движение. Валериана знатно тряхнуло, но он справился с мимолётным ощущением падения и ухватился за седло покрепче. Вид сверху был ничуть не лучше, чем снизу. Такое же месиво из людей, их трупов и конечностей. Вот среди толпы мелькнул командир Саяр: его испещрённое шрамами лицо стало полупрозрачным, а из раны на животе хлестала кровь. Неужели?.. — Саяр! — крикнул было принц, но командира уже унесло течением людей. Страх уколол юношу прямо в затылок. Даже среди жарких песков пустыни и адского пекла кровавой битвы он почувствовал угнетающий холодок, пробежавший вдоль позвоночника. Сердце пропустило удар, когда он увидел и других командиров тяжелоранеными или, ещё того хуже, убитыми. Мимо его слона пробежал одинокий рябой жеребец без своего всадника. Маура в седле не оказалось. Валериан уже не слышал отчаянных криков его воинов, кидавшихся в битву без надежды на победу. Он не слышал и последних визгов умирающих слонов, замертво падающих вместе со всадниками. Крики, вопли, лязг металла, свист ветра и шуршание зыбкого песка, скрипящего под ногами, — всё это слилось в единую какофонию звуков, напоминающую зацикленную мелодию из попорченной шарманки. Вдруг левое плечо отдалось болью. Посмотрев туда, Валериан тяжело вздохнул, увидев торчащую из руки стрелу. Голова закружилась, поплыв, словно горизонт, а руки задрожали не в силах больше тянуть за канаты. Со страшными мыслями в голове Валериан свалился вниз. Мир вокруг погрузился в непроглядную темноту. Будто солнце внезапно погасло, забрав с собой все краски до последней. Валериан отчаянно всматривался во тьму, застилавшую его взор, пытаясь увидеть хоть что-нибудь, но бесполезно. Лишь редкие всполохи расплывающихся пятен света мелькали, подобные всплывающим на поверхность глубокого озера рыбкам. Густой запах крови сдавил горло и заставил откашляться. Валериан чувствовал, как рвотные позывы сотрясают его нутро, вырываясь наружу сдавленными всхлипами. Всё его тело содрогнулось, выгнувшись дугой в приступе кровавой рвоты. Он чувствовал на языке металлический привкус, от которого тошнило ещё больше. Это замкнутый круг. Мышцы лица были напряжены и глаза непроизвольно защипало. Кровь, толчками покидающая глотку, вперемешку со слезами стекала с лица на грязную землю. Лишь когда тошнить стало нечем и принц сплюнул остатки горькой желчи, мир просветлел. Валериан увидел кровавое месиво в нескольких дюймах перед собой и пустой желудок вновь скрутило. Чуть приподняв голову, он также заметил нависшую над ним тень. Воины всё ещё суетливо сражались повсюду, но бронзовых доспехов становилось всё меньше и меньше. Многие воины Немеи уже пересекли полуразрушенную стену, благо жителей Иларха эвакуировали в соседние города, однако, если оборону границ прорвали, следом огонь войны поглотит весь Каурон. Тень недвижимо стояла над принцем, несмотря на всеобщую суматоху. Подняв глаза, юноша увидел перед собой высокого мужчину, облачённого в белый военный камзол, запачканный кровью, и имперские доспехи. Собранный в пучок платиновые волосы выглядывали из-под шлема, а в чертах лица прослеживалось нечто очень знакомое, острое, почти змеиное. Неужели это… генерал Каис? Тот самый княжич Мизар из предательской ветви рода Каис? Внук принца Арона, сбежавшего в Скадарское княжество ради женитьбы на княжне и получения трона? А теперь ещё и вассал Империи Немеи? Презренный! Генерал убрал окровавленный меч в серебристые ножны на поясе и схватил принца за шкирку. Протащив ослабшее тело по земле несколько метров, генерал дёрнул рукой вверх и поставил принца на дрожащие ноги. Ятаган Валериана, неловко закреплённый на бедре, при падении разрезал штанину и рассёк кожу, и теперь кровь лилась не только из плеча с воткнутой стрелой, но и из бедра, оставляя на песке кровавые разводы. Валериан схватил свой клинок и из последних сил рванул на Мизара, видя перед собой лишь расплывающийся силуэт. Ятаган мазнул по краю одежд, так и не нанеся урона, а рука принца была захвачена генералом. Крепко сжав её, Мизар вырвал орудие из хватки принца, и отбросил подальше на землю. Валериан сильно пошатнулся, и Мизару пришлось крепче ухватиться за его воротник. — Можешь стоять ровно? — раздраженно вскинул брови генерал, приблизив поверженного принца к себе. Поверженного, но не сломленного. Прохрипев что-то нечленораздельное — глотку невыносимо саднило, а язык словно судорогой свело, — Валериан смачно плюнул генералу в лицо. Кровяной сгусток медленно сполз с левой брови генерала на его щёку, замарав красивое лицо. Скривив губы в немом отвращении, Мизар утёр точный плевок рукавом своего камзола и направил кулак с побелевшими костяшками прямо Валериану в грудь. Тот зашёлся в яростном приступе кашля, согнувшись пополам. Не успел он и дух перевести, как его вновь потащили за собой. — Отпусти меня, тварь! — почувствовав, как вырывающийся из глотки воздух свистит в лёгких, закричал Валериан. — Заткни пасть, — коротко высказался генерал Каис, покрепче перехватив принца за воротник и волосы, похожие на жалкую грязную паклю. Валериан посильнее стиснул зубы, волочась за Мизаром, который не проронил более ни слова. Он сделал ещё несколько попыток вырваться. Однако его ослабшее после тяжелых ранений тело не позволяло ему это сделать, а тем временем белоснежная рубашка, порванная и запачканная, насквозь пропиталась кровью в районе рукава. Валериан чувствовал, как горячая жидкость стремительно покидает его тело, бордовыми каплями разбиваясь о песок под ногами. С каждым шагом становилось тяжелее. Голова непрестанно кружилась, а в животе словно горело настоящее пламя. В конце концов, тело юноши не выдержало и ноги, до сих пор отчаянно отталкивающиеся от земли, подкосились. Его разум вновь поглотила тьма, и сквозь звенящий в ушах шум он уловил горестный вздох, а затем почувствовал, как хватка на воротнике стала крепче, после чего его тело поволокли по грязному, смешанному с кровью и камнями песку.