Помолвлены до первого свидания (Engaged Before the First Date)

POV Джордж Не знаю, как долго мы лежали так, рука устроилась на животе моего близнеца, ухо прижималось к его груди, когда я пытался услышать успокаивающий ритм его сердцебиения, но слезы все-таки скоро иссякли, и дыхание вернулось в норму… И я начал проклинать себя за то, что устроил… Как, во имя Мерлина, я объясню Фреду, что только что произошло? Последний раз он видел меня плачущим летом, когда нам было по семь лет. Мама заставила нас ловить гномов в саду, поэтому, естественно, мы обманом заставили пятилетнего Рона сделать это за нас, в то время, как мы вложили свою энергию и усилия в нечто гораздо более полезное (а именно, в поиски дневника Перси в его комнате). К сожалению, вскоре Рон с криком подбежал к маме, показывая отвратительный укус гнома на ноге, и разъяренная мама фактически пригрозила разлучить нас с Фредом на остаток лета. Сейчас я понимаю, что у нее ничего бы не вышло, уверен, мы бы нашли способ вернуться вместе уже к ужину, но я поверил ей тогда, и после семи лет, прожитых одной жизнью с братом, мысль о том, что я не смогу видеть его несколько недель травмировала меня. Конечно, после того, как я разразился слезами, Фред обнял меня за плечи, словно защищая, и спокойно сказал маме, что она не имеет права разделять нас. Вместо того чтобы разозлиться еще больше, как я ожидал, мамино лицо смягчилось от заявления Фреда, и она просто вышла из комнаты, бормоча что-то себе под нос о том, как ей приятно видеть, как мы заботимся друг о друге. Непостоянная женщина. Тихое сопение отвлекло меня от мыслей, я поднял голову от груди моего близнеца и повернулся так, чтобы посмотреть ему в лицо. Фред уже давно оставил попытки заставить меня говорить, предпочитая лежать молча, обеими руками вцепившись мне в волосы, а кончиками пальцев слегка поглаживая голову, пытаясь хоть как-то успокоить меня, но теперь, когда я смотрел на него, я видел блестящий след, идущий от уголков его глаз и исчезающий в волосах на висках. Он был гораздо спокойнее, но тоже плакал. Тяжело вздохнув, я оттолкнулся от своего близнеца и пополз обратно к подушке на моей стороне кровати, неловко понимая, что Фред не отводит от меня глаз. Я устроился поудобнее на подушке, и мы с братом продолжали смотреть друг на друга. Наши одинаковые глаза выражали одинаковые эмоции беспокойства и замешательства и, возможно, немного дискомфорта. После нескольких безмолвных секунд Фред прочистил горло, звук был глубоким, грубым и мужественным; полная противоположность испуганному, мальчишескому выражению на его лице. — Наверное, кошмар приснился, — я неуверенно улыбнулся. Никогда еще я не чувствовал себя так неловко рядом со своим близнецом. — Это все из-за меня, да? — спросил Фред, явно намереваясь разрушить странное напряжение между нами своей замечательной способностью к прямоте. — Во сне со мной что-то случилось… Мы с Фредом всегда поражали окружающих своей сверхъестественной способностью читать мысли друг друга, но точность его заявления удивила даже меня. — Что? С чего ты взял? — Ты произнес мое имя. — Я… — Я позволил своему голосу затихнуть и нахмурил брови, думая о том, что он сказал. Не знал, что я когда-нибудь разговаривал во сне раньше. — Я правда тебя звал? — Расскажи мне, — Фред кивнул. — Может быть, тебе станет лучше. В моей голове промелькнули быстрые воспоминания: лицо Фреда, улыбающееся мне, ослепительная вспышка света от взрыва, а затем тело брата, безвольное и безжизненное, лежащее посреди каменных обломков. Мое горло сжалось, и когда я попытался сглотнуть, это было больно и как-то… громко. Фред все еще смотрел на меня, ожидая, что я что-то скажу, и я закрыл глаза, борясь с желанием протянуть руку и дотронуться до него, чтобы убедиться, что он действительно здесь, а затем открыл глаза, чтобы снова посмотреть на него. Не решаясь заговорить, я покачал головой в ответ на его просьбу. Фред вздохнул, выдыхая воздух через нос. — Тогда может расскажешь мне, с каких пор мы начали скрывать что-то друг от друга? — Когда я промолчал, он нахмурился, отчего вокруг его рта и между бровями образовались глубокие складки. — Поговори со мной, — попросил он, и когда прошло несколько секунд, а я все еще не отвечал ему, его глаза потемнели, вспыхнув от гнева. — Ты уже достал, Джордж! — Он стиснул зубы и уставился на меня, молчаливый и злой. Я почувствовал, что мои глаза снова начали слезиться — было больно от того, что он злится на меня. Не сейчас, когда воспоминания о его смерти все еще были свежи и живы в моей памяти. Я потянулся, позволив своей руке найти его, и соединил наши мизинцы вместе в таком личном жесте проявления любви, как мы всегда делали с детства. — Пожалуйста, Фред, не спрашивай… Фред глубоко вздохнул, когда его взгляд остановился на наших пальцах. Он все еще слегка хмурился, но выражение его лица было гораздо мягче. — Я просто хочу помочь тебе, придурок… — Я знаю, — уголок моего рта дернулся, когда я боролся с желанием улыбнуться. Он поднял глаза, и его пристальный взгляд снова нашел мой. — Знаешь, что было самым страшным моментом в моей жизни? Я подумал, что это хорошая возможность уйти от разговора, поэтому мой рот растянулся в усмешке. — Та ночь, когда мама с папой забыли использовать заглушающее в своей спальне? — О, нет, — протянул Фред, скривившись от отвращения. — Это была очень неудобная ночь. — Но все же не такая неудобная, как когда мы увиделись с ними на следующее утро за завтраком, — напомнил я ему. Фред покачал головой, вспоминая, как это было. — После этого мы еще несколько недель не могли смотреть маме в глаза… — …И она подозревала нас во всем еще больше, чем раньше… — …Но пусть лучше она думает, что мы что-то замышляем, чем узнает, что мы слышали ее и папу… — …Целых… — …Три часа! — закончили мы вместе. Я рассмеялся, а затем Фред улыбнулся мне, сжимая мой мизинец своим как бы показывая, что он больше не сердится. — Но нет, — сказал он более серьезным тоном, — каким бы ужасным и травмирующим это ни было, это не то, о чем я говорил. — Ну ладно… — мои слова были медленными и осторожными. — Что было самым страшным моментом в твоей жизни? — Я хотел знать, что он мне расскажет, но и не хотел прекращать это наше веселье. — В ту ночь, когда мы все были Гарри, чтобы доставить его в Нору, — начал Фред. — Помню, — сказал я, прежде чем он успел продолжить. — Ты боялся, что что-то пойдет не так, и ты будешь вынужден навсегда остаться Гарри… — Джордж, — твердо сказал Фред, прерывая мои попытки поддержать шутливый тон. — Ладно, продолжай… — Когда мы вернулись, и нам с папой сказали, что тебя атаковали проклятием, и сначала не пустили нас в дом, потому что хотели убедиться, что мы действительно те, за кого себя выдаем… — Последовала пауза, и у Фреда слегка перехватило дыхание, прежде чем он продолжил. — А потом я увидел кровь на земле… И я знал, что она была твоя… И все, о чем я мог думать, это то, что ты был там, — голос Фреда упал до шепота, а затем он добавил: — Умирал. Без меня… Я глубоко вздохнул, вспоминая события той ночи. — Ты был первым человеком, которого я увидел, когда пришел в себя, и ты был такой бледный, что я подумал бы, что это ты потерял много крови, — я пытался придать своим словам шутливый тон, но мой голос был таким же тихим и дрожащим, как и у моего близнеца. Фред слабо улыбнулся мне. — Это был первый раз, когда я понял, что могу потерять тебя, и я никогда не чувствовал ничего более ужасного в своей жизни, Джордж, — его глаза блестели, когда он закончил говорить. Вот почему я так и не смог рассказать Фреду, что же на самом деле произошло в ночь последнего сражения. Я знал, что нас почти разлучили; я знал, что почти потерял связь, которая всегда была самой лучшей и самой важной частью моей жизни, и из-за этого знания я испытывал такую глубокую, такую сильную боль, что описать это можно было, как «опустошение», «сокрушение» и «потеря», хотя ни один из этих ярлыков никогда не был достаточно сильным, чтобы адекватно описать рану, которая разрывала мое сердце, когда я увидел мертвое тело своего близнеца. Я лучше буду страдать от этой боли один каждый день до конца своей жизни, чем позволю Фреду даже попробовать ее на вкус. Я знал своего близнеца. Я знал его храбрость, его преданность семье, его способность смеяться и умение выйти из любой ситуации, но я также знал его самую большую слабость. Я знал, что если и есть что-то, способное довести Фреда Уизли до слез и дрожащего шепота, так это я. Я не мог сказать ему, что мы почти потеряли друг друга. Я не хотел, чтобы он чувствовал то же, что и я. — Фред, — сказал я, все еще мягко сжимая его мизинец, — зачем ты мне все это рассказываешь? — Как будто ты не понял, — сказал он, закатывая глаза в недоверчивой манере, прежде чем добавить: — Забыл, как читать меня что ли? — очень сухим тоном. Я с облегчением увидел, что слезы на его глазах высохли. — Ты боялся, что я почувствую себя слабым после того, как устроил тут сцену перед тобой, поэтому ты показал мне, что тоже боишься. — Я самодовольно улыбнулся ему, зная, что доказал, что действительно все еще способен читать его мысли. — Спасибо тебе за это, дорогой братец, но мне все равно сложно не чувствовать себя сентиментальным придурком, после того, как я рыдал в твою футболку. — Кстати, — Фред помолчал, глядя на мокрое пятно, все еще видное на его футболке. — Точно рыдал… — Неловко получилось… — Ну, я бы сказал по-другому, но теперь, когда ты об этом упомянул сам, да — неловко тоже подойдет. В голосе Фреда послышались веселые нотки, когда он заговорил, и я отпустил его мизинец, используя обе руки, чтобы в шутку, но сильно толкнуть его в грудь. Он усмехнулся, и, чувствуя себя теперь совершенно спокойно, я устроился на подушке и закрыл глаза. — Джордж? — Чего тебе, Фред? — Ты можешь плакать и сморкаться мне в футболку в любое время, когда захочешь. — Ты тоже, — фыркнул я. Последовала долгая пауза, и я почувствовал, как мое тело расслабляется… И я засыпаю… — Джорджи? — М-м-м? — Ты же знаешь, что с тобой ничего не случится пока я рядом? Я снова открыл глаза и посмотрел на своего близнеца, который смотрел на меня с нежным выражением на лице. — Конечно, Фредди. — Я сделал паузу, а затем добавил: — Ты в последнее время запустил себя, так что сомневаюсь, что такой неповоротливый защитишь меня, — одарив его усмешкой и медленным подмигиванием, я снова закрыл глаза. — Ты бросаешься на меня и плачешь тут, а я почему-то неповоротливый… — голос Фреда перешел в неразборчивое бормотание, и я тихо рассмеялся про себя. — Эй, Джордж! — Что, Фред? — Я был очень благодарен ему за то, что он был рядом, совершенно живой и явно жаждущий вести со мной беседу, но мне уже хотелось спать. — С тобой ведь все хорошо, да? — Что может случится со мной? — спросил я, нахмурившись и не открывая глаз. — Да, конечно, все хорошо. Последовала короткая пауза. — Значит, ты не разозлишься, если я скажу тебе, что видел Грейнджер голой сегодня? — В смысле? — Я резко открыл глаза. Фред засмеялся над моим шокированным лицом. — Ну, технически, она была завернута в твое одеяло, так что на самом деле я ничего не видел… Я облегченно вздохнул. Ее так легко было смутить, и хотя обычно мне доставляло удовольствие ставить ее в неловкое положение, я определенно никогда не хотел бы, чтобы она почувствовала себя униженной. — Не подумай, что я жалуюсь, но почему голая Гермиона была завернута в мое одеяло? И почему ты был с ней? — Мы вернулись со свадьбы, и оба пошли переодеться по комнатам, — начал Фред немного быстрее, когда понял, что я начинаю нервничать, — но когда я проходил мимо твоей двери, услышал ее плач и подумал, что что-то случилось, поэтому решил проверить ее. — И что же? — И я нашел ее сидящей на твоей кровати, укутанной в твое одеяло, и она точно плакала. Она выглядела так жалко, что я даже не мог наслаждаться, когда начал дразнить ее… — О нет… — Внезапно меня осенило. — Да, ты же знаешь, что все серьезно, если я даже не мог пошутить над ней, — сказал Фред, не обращая внимания на испуганное выражение моего лица. — Это не совсем то, что я имел в виду, — сказал я, прищурившись. — Гермиона не могла найти свою одежду? — Не могла, — Фред отрицательно покачал головой. — Клянусь, я помогал ей искать, но одежда будто сквозь землю провалилась… — Ох. — Я закрыл лицо руками. — Джордж? — Я почти слышал улыбку в голосе Фреда. — Это ты спрятал одежду Гермионы в надежде увидеть ее голой? — закончил он насмешливо-обвинительным тоном. Я снова опустил руки и повернулся, чтобы посмотреть на своего близнеца. — Я никогда бы так не поступил, как бы мне ни хотелось… — Тогда ладно, — Фред только рассмеялся. — Так куда же она делась? Ты точно должен знать. — Я такой придурок… У Гермионы и так много причин злиться на меня, а тут еще и это… — Выкладывай, Джорджи.  — Ты помнишь ту ночь, через несколько месяцев после нашего переезда, когда вы с Анджелиной все сходились и расходились как два идиота, а потом ты утащил ее в комнату для прощального секса? — я вздохнул. Фред выглядел немного расстроенным моим не очень-то добрым описанием его отношений с бывшей девушкой, но кивнул. — А на следующий день пришла мама, она была так воодушевлена чем-то, что постоянно обнимала нас и решила постирать нашу одежду? — …И нашла трусики Анджелины под моей кроватью, — добавил Фред, поморщившись при воспоминании. — Именно. И ты помнишь ту ужасную лекцию, которую она прочитала нам обоим о том, что мы должны относиться к женщинам с уважением, никакого секса до брака и все такое? — Помню-помню, — Фред поторопил меня, нетерпеливо махнув рукой в воздухе, явно не желая вспоминать тот особенно неприятный разговор с нашей матерью. — Но какое это имеет отношение к одежде Гермионы? — Я хотел быть уверен, что ничего подобного в будущем не произойдет… — И что? — Ты помнишь того садового гнома, которого папа подарил нам на новоселье? — Да, — сказал он, и это слово прозвучало в конце как вопрос. — Я немного поработал над ним и научил его распознавать женское белье… — Ты что? — Фред издал громкий смешок. Я закатил глаза. Обычно я смеялся вместе с ним, но сейчас был уверен, что Гермионе смешно не будет, когда я буду объяснять ей это завтра. — Если бюстгальтер или трусики остаются лежать на полу или еще где, кроме шкафа и корзины для белья, больше двадцати минут, гном поднимает их и прячет… Ну, знаешь, подальше от любопытных маминых глаз… На лице Фреда медленно проступило выражение благоговейного ужаса, но потом он нахмурился, глядя на меня. — А почему я об этом не знал? — Потому что, хоть я и хотел спасти тебя от маминого гнева, я не хотел, чтобы ты воспринял это как приглашение начать постоянно приводить девушек домой. Я… — Эй, — перебил меня Фред. — Ты ревновал, Джорджи? Ты же знаешь, что ни одна девушка никогда не сможет занять твое место. — Фред протянул руку и погладил меня по щеке, подмигнув и откатившись назад. — Очень мило, брат, — я раздраженно поджал губы. — Но я хочу, чтобы ты знал, что в тот вечер вы с Анджелиной будто повторили мамин и папин сценарий и забыли про заглушающие чары, и мне пришлось слушать вас двоих в течение пятнадцати минут, прежде чем я вспомнил, как самому сделать заглушку. — Правда? — Глаза Фреда были широко раскрыты, как будто он был немного смущен. — Почему ты не постучал в дверь и не сказал нам? Я приподнял бровь, глядя на него. — Ты хотел бы, чтобы Анджелина откусила мне голову после этого? — Понятно, — сказал Фред с усмешкой. — Хорошо, думаю, что прощу тебя за то, что ты не сказал мне об этом раньше. Но я не могу поверить, что сам не додумался до этого. Гном, который прячет женские трусики! Это великолепно! Я издал жалкий, невеселый смешок. — Как ты думаешь, каковы мои шансы убедить в этом Грейнджер? — Ох, — простонал Фред, успокаивающе обнимая меня за плечи. — Шансов мало… И без гнома.