***
День медленно близился к вечеру. Яркое солнце, что еще час назад вовсю освещало Школу Ангелов и Демонов, почти скрылось за горизонтом, оставляя после себя лишь малиновый небосвод, предвещающий о скором наступлении сумерек. Школьные коридоры, дворик, сквер — всё было пусто, словно все ученики вымерли за одно мгновение. Лишь изредка тут и там пролетали небольшие птицы, разливая по местности свои песни. Статуя равновесия, что обычно кишила ученикам, стояла в гордом одиночестве, словно отдыхая от всего накопившегося за день в благоговейной тишине. Однако идиллия, воцарившаяся в небольшом «оазисе», не продлилась долго. Откуда-то издалека послышались громкие хлопки крыльев, которые со временем сменились медленными шагами. Прошло несколько минут, и у статуи появилась фигура Уокер, что, обняв себя руками, приближалась к ней. Взгляд ее был направлен куда-то вниз, словно Непризнанная пришла к статуе не по собственному желанию, а под гипнозом. Придя к пункту назначения она, наконец, взглянула на статую, что стояла, величественно распростинув свои объятья. Присев на лавочку прямо у её подножия, Вики легко улыбнулась статуе, словно та была самой что ни на есть живой. — Ну привет, друг. — последнее время Уокер часто обращалась к статуе, считая её своим законным приятелем. И не потому что у неё не было друзей, а потому что их, по её мнению, не было у статуи. — Все стоишь тут? — на секунду девушка умолкла, словно ожидая, что каменное изваяние ей ответит. — Понимаю. Тяжело наверно осознавать, что ты всего лишь статуя, которая до скончания своих веков будет стоять на одном и том же месте, в одной и той же позе, наблюдать столько великих событий, и даже не смочь порадоваться какому-то из них. — Непризнанная горько усмехнулась, вдруг представив себя на её месте. По спине пробежала дрожь. — да уж, мои проблемы, по сравнению с твоими, кажутся всего лишь пылью. Уокер снова взглянула на статую, ожидая ответа. И снова его не последовало. Сидя в гробовой тишине и не зная, что еще можно сказать, Вики лишь устало потерла руками свое лицо, словно пыталась таким образом стереть все последние события из своей жизни. На задворках разума девушка понимала, что ничего у неё таким образом не выйдет, однако она все еще не забывала людскую поговорку: «Надежда умирает последней». — Знаешь, вот я на днях переспала с парнем. Первый раз, представляешь? — снова обратилась она к статуе, совершенно не смотря на неё. Последнее предложение она произнесла с каким-то нервным смешком, словно она вот-вот расплачется. — я так переживала, что это было всего лишь мимолетная слабость, что это больше не повторится, и что я вообще не нужна Ади… Конечно, мы поговорили, и он сказал мне, что я себя накрутила, и я ему верю. Казалось бы — всё, хэппи энд! Но… — девушка вновь посмотрела на статую, заглянула в самые её глаза, которые смотрели куда-то вдаль, словно она вовсе и не слушала так называемую «подругу». — почему на душе так тревожно? Виктория смотрела на изваяние с нескрываемой надеждой, взгляд так и кричал о помощи, словно от того зависела её собственная жизнь. Но статуя продолжала стоять неподвижно, освещаемая последними солнечными лучами. Она не ответила ни тогда, не сейчас. Поняв, что такие «гляделки» ни к чему не приведут, Виктория вновь понурила взгляд в пол, а после и вовсе закрыла глаза, не в силах смотреть на окружающие её предметы — ей хотелось побыть наедине с собой. В голове в этот момент крутилось миллион мыслей одновременно, но ни одна из них не подходила сейчас для бедной запутавшейся Непризнанной. Так они и сидели — статуя, которая никогда не заговорит, и девушка, которая, казалось, никогда не разберётся в себе. Однако своеобразная идиллия продлилась недолго. Неожиданно до слуха Уокер донеслись какие-то тяжелые вздохи, а через пару секунд и вовсе раздался истошный крик, который сначала даже невозможно было определить по половому признаку. На какое-то время громкий звук вывел Непризнанную из раздумий, заставив её отвлечься. Девушка встрепенулась и, вытянув ею как можно выше, начала пристально оглядываться по сторонам, параллельно прислушиваясь. Несколько долгих минут она ничего не слышала, однако вскоре крик вновь повторился. На сей раз было понятно, что голос принадлежал девушке, и доносился он из сада Адама и Евы. — Вот чёрт, кого уже угораздило туда попасть! — грязно выругалась она, вскочив лавочки и замерев на месте. Ещё ни разу Уокер не имела дела с этим местом, а значит и помочь чем-то навряд ли она бы смогла. Девушка продолжала стоять на месте в считанных метрах от входа в сад, в то время как крики и тяжелые вздохи становились всё ближе и ближе. Не прошло и пяти минут, как из лабиринта показалась когтистая женская рука, что буквально цеплялась за траву, пытаясь вынести за его пределы само тело. Всё бы ничего, только та рука была почти полностью в крови, пачкаю ею ярко-зеленую траву. Такой картине позавидовал бы даже голливудский фильм ужасов. Следующие минуты проходили для Уокер как в страшном сне: вот с веток деревьев в унисон взлетели все птицы, испугавшиеся громкого шума; вот за горизонтом скрылись последние солнечные лучи, погружая всё свободное пространство в темень; вот рука, что еще недавно являла Уокер только окровавленную кисть, вытянула из лабиринта тело с блондинистой головой. — Лора? — шепотом произнесла девушка себе под нос, наблюдая за окровавленной сокурсницей, что, собравшись последними силами, пыталась выползти из лабиринта. Ладошки моментально запотели, но не от страха, а скорее от некой злости, вызванной нарушением такой спокойной атмосферы девушкой. Уокер ненавидела её, в частности из-за излишней дружелюбности, наивности, и розовых очков, что никогда не снимала со своих глаз другая Непризнанная. — Помогите! Кто-нибудь, прошу, на помощь! — истошно кричала Лора, повернув голову в противоположную сторону от Виктории, пытаясь докричаться до здания школы. Однако, как и следовало ожидать, никто не ответил. Но непризнанная не теряла надежды, продолжая непрерывно звать на помощь хоть кого-нибудь из бессмертных. Силы Непризнанной, по всей видимости, полностью иссякли, посему девушка перестала пытаться выползти из злощастного лабиринта, а лишь прильнула всем телом к земле, пачкая всё вокруг в крови. Всё это Время Вики продолжала стоять та том самом месте, как и прежде, лишь с интересом и крошечной толикой забавы наблюдая за происходящим. Не успела Виктория Уокер и подумать о том, как жалко и ничтожно выглядит сейчас со стороны Лора, как последняя, наконец, повернула свою голову в её сторону. Увидев себе подобную, глаза раненной Непризнанной загорелись, даря ей новые надежды. — Уокер! Хвала Шепфа, ты здесь! Помоги мне, прошу! Помоги мне! — кричала, умоляла она, протягивая к той окровавленную руку, доселе прижатую к груди. На какую-то секунду Уокер забылась и, тряхнув головой, словно выходя из какого-то транса, со словами «Конечно!» сделала пару шагов навстречу к «подруге», однако тут же спохватилась и медленно остановилась. — Ну? Уокер, почему ты встала, я сейчас умру! Помоги мне! — изо всех сил кричала раненая, напрочь срывая голос, в то время как Виктория продолжала стоять в нескольких шагах от нее с полностью равнодушным выражением лица. В следующую секунду Непризнанная задумалась, театрально приставив пальцы к подбородку, и принялась медленными шагами ходить около Лоры. — Знаешь, пожалуй, нет. — твёрдо сказала та, убирая пальцы от подбородка и пряча их в карманах чёрных лаковых штанов. Выражение искренне боли на лице лежащей сменилось удивлением. На несколько секунд та забыла о боли, острыми лезвиями пронизывающей её тело. — Что? — еле выдавила та хрипящим голосом. — То. — надменно ответа девушка, остановившись прямо у её головы. — с какой стати я должна это делать? Лицо Уокер озарила самая что ни на есть искренняя улыбка внутреннего удовлетворения — не каждый же день увидишь, как Непризнанный, которого ты ненавидишь, страдает от боли. — И вообще… — с этими совами дочь серафима присела на корточки, не вынимая пальцев из карманов, делая голос ещё высокомернее, чем прежде. — с чего ты взяла, что что-либо должен тебе помогать? С этими словами девушка поднялась с корточек и развернувшись на одних каблуках, медленными шагами направилась к школе. За спиной то и слышались умоляющие возгласы и мольбы, но Уокер, не обращая на них никакого внимания, продолжала идти в заданном направлении, победоносно улыбаясь.***
В комнате как обычно было чисто и уютно. Несмотря на то, что небо почти полностью поглотила тьма, постели девушек еще не были расстелены, и казалось, и не будут таковыми всю ночь. Дочь Мамона сидела на одной из кроватей, крася ногти на пальцах ног чёрным лаком. Неожиданно дверь в комнату резко распахнулась, ударившись ручкой о стену, что заставило руку демонессы дрогнуть и смазать свежий слой лака. Грязно выругавшись, та взглянула в проем, в котором красовалась довольная Уокер. — Ну и что такого могло произойти, что заставило тебя буквально светиться от счастья? — с толикой ехидства спросила та, выжидающе глядя на соседку. — А что-то обязательно должно произойти? — с таким же ехидством ответила дочь серафима. — Ну, последние несколько суток тебя даже улыбнуться было тяжело заставить, а теперь… — А теперь у меня просто хорошее настроение. — перебила её та, взяв со стола сочное зеленое яблоко и откусив кусок от него. В следующую минуту Непризнанная рухнула на кровать, раскинув руки в разные стороны, в то время как улыбка никак не покидала её лицо. — Нет, нет, нет! Только не говори, что ты собралась сегодня спать? — У тебя есть другие предложения? — Конечно есть. Во-первых, только сегодня ночью в Саду Изваяний будет выступать «СhasteSinner», одна из самых популярных музыкальных групп. м А во-вторых? — перебила Мими Вики, принимая сидячее положение и выкидывая яблоко куда-то в сторону. — А во-вторых я украла два новых платья, и если сегодня же мы не появимся в них где-нибудь, то это будет просто катастрофа. — с этими словами демонесса распахнула большое окно, впуская в комнату больше свежего воздуха. Сдержанно посмеявшись, Непризнанная лукаво посмотрела на подругу, любуясь ею, как мама любуется своим чадом. — Ну… Только если ради платьев. — Вот и отлично! — от радости дочь Мамона даже подпрыгнула на месте. — Кстати, мне кажется, или я слышу какой-то визг? — поморщив носик, спросила та. — Поверь, милая, тебе кажется. — заверила её Уокер, подойдя к подоконнику и резко закрыла окно.