Хочешь жить? Умей вертеться! Год второй.

      По возвращению в замок нас, что удивительно, не ждало никаких новостей. На каникулах в школе ничего не произошло — новых нападений не было. Большинство списало это на временное отсутствие наследника Слизерина в замке.       Уроки хоть и протекали довольно спокойно, но младшие, включая наш с ребятами курс, ходили хвостиком за старшими. Да и самих старшекурсников редко можно было обнаружить поодиночке. Все это было похоже на затишье перед бурей. И неудивительно, что одним поздним вечером я, когда в очередной раз проверяла туалет Плаксы Миртл, обнаружила там настоящий потоп.       Не обращая внимания на промокшие насквозь ботинки и полы мантии и игнорирруя табличку «Туалет не работает» на двери, я вошла внутрь.       В туалете царил полумрак, свечи смыло потоками воды, заливающей стены и пол, а свет проникал лишь сквозь узкие окошки, находящиеся под самым потолком.       Миртл парила над унитазом в своей любимой кабинке и горестно подвывала в такт льющейся ото всюду воде. А у неё всё-таки есть музыкальный слух, — отстраненно подумала я, неспеша идя в её сторону и мимоходом просматривая обстановку. — Привет, Миртл. Все плачешься? — поинтересовалась я у неё, остановившись напротив и сложив руки на пока еще не существующей груди. — Ты пришла швырнуть в меня чем-нибудь еще? — проныла призрак. — И почему же я это должна в тебя чем-то швырять? — деланно удивленным голосом спросила я и вопросительно приподняла бровь. — Откуда я знаю! — воскликнула Миртл, истерично взмахивая руками, от чего из сливного бачка на пол обрушилась очередная волна воды. — Я тут сижу, занимаюсь своими делами, никому не мешаю, и вдруг в меня начинают швыряться книгами! — И кто же в тебя швырялся? — Понятия не имею. Я здесь расположилась в колене сифона, предаюсь мыслям о смерти, а эта штука пронзает мою макушку. — Миртл обиженно посмотрела на меня, словно именно я это устроила. — Вон она, под раковиной, ее туда смыло.       После этих слов призрак взмыла и с легким хлюпающим звуком исчезла в недрах водопровода. Я же, едва сдерживая нервную дрожь от предвкушения, метнулась в сторону, указанную Плаксой. — Ну здравствуй, Томас Марволо Реддл! — благоговейно прошептала я и, забывшись, нежно провела пальчиками по тонкой обложке черного дневника.       Дальше я смутно помнила то, как вышла из туалета, оказалась в гостинной Гриффиндора, а затем и в своей комнате.       Пришла я в себя от боли в районе груди — мой медальон, настроенный на защиту разума, раскалился до бела, обжигая кожу под рубашкой. — Гребанная книжонка! — взвыла я по русски и, в порыве бешенства, отшвырнула дневник, над которым уже успела занести ручку. Благо в комнате никого не было — соседки еще сидели в гостинной, скорее всего. Черная тетрадка с жалобным «шмяк» впечаталась в стенку и скатилась на пол. Я же в растрепанных чувствах откинула от себя ручку и присела на кровать, взъерошив рукой волосы — чертов Поттер со своей привычкой!        Итак, что же мы имеем?       У меня на руках есть один крестраж. Только вот вопрос: Что мне с ним делать?       Оставить у себя? Но вот беда: на Джинни, скорее всего, еще осталась аура этой чертовой вещички, то есть девочка всеми силами попытается её вернуть. То есть, будет обыскивать чужие вещи. И, хоть я и уверена в том, что защита на моем чемоданчике выдержит её немощные попытки взлома, но лучше все-таки не рисковать.       Переслать крестраж бабуле, пусть её отдел Тайн этим занимается? Вполне заманчиво, вот только есть несколько «но»: посылку легко могут перехватить, а до каникул держать эту дрянь у себя я не выдержу, раз даже мой амулет с трудом справляется с такой магией. К тому же… Я еще в начале года думала, как бы мне избавиться от младшей Уизли. А ведь, если у Реддла все пойдет по плану, а потом Поттер или же, в нашем случае, кто-то другой его уничтожит, а потом еще если предъявить жалобу на Джинни, уж Малфой старший не упустит такого шанса, то ей будут грозить крупные неприятности… Что может быть лучше?! Я гадостно хихикнула. Кажется, со всеми моими грандиозными планами, я совсем сойду с ума, какая досада! Но вернемся к крестражу.       Лучше всего, для меня и моего плана, конечно, подкинуть тетрадку обратно рыжей. В таком случае мои шансы попасться будут крайне малы. Очень удобно ведь: мы обе девочки и гриффиндорки к тому же. А затем, в конце, если поинтересуются, как терадка вернулась к ней, можно будет предположить, что во всем виновата темная магия. И ведь не смогут же отрицать, что этот раздел магии, как, в принципе, и крестражи, не до конца изучен.       Я, коварно ухмыляясь своей гениальности, сползла с кровати и отыскала на письменном столе чистый пергамент. Взяв его, я решительно направилась к сиротливо лежащему на полу дневнику. По мере приближения мой кулон нагревался, поэтому я поспешила закутать проклятую тетрадку в бумагу — брать её голыми руками я больше не решилась, хватит с меня экстрима. Аккуратно положив на кровать сию посылку, я поспешила вниз из спальни — мне нужна была страховка. Эх, жаль, что карта Мародеров сейчас у близнецов, было бы намного легче с ней.        В гостинной нашего алознаменного факультета как всегда было жутко громко. Я пробежалась взглядом по помещению.       Близнецы с Ли Джорданом сидели в одном углу и о чем-то перешептывались. Отлично, они сейчас без карты и меня даже случайно не могут заметить. Это раз. Уизлетты, к моему великому сожалению, в гостинной нет. То есть сейчас, когда я полезу в её комнату, есть шанс попасться. Это два. А вот и три — моя любимая компания! Рон с Гарри режутся в шахматы, а Гермиона с Невиллом пытаются помочь последнему. Они все никак не отбросят идею победить рыжего. Бесполезные попытки, надо сказать, уж в чем в чем, а в шахматах Рональд — просто спец.       Итак, почти никто не сможет мне помешать в выполнении моего плана. Прекрасно       Навесив на себя дезиллюминационные чары, заглушающее и против запахов, я пошла по коридорчику женского корпуса. Предварительно я заскочила к себе, забирая сверток с дневником Реддла, и только потом направилась дальше.        Хорошо, что все комнаты подписаны, — усмехнулась я, останавливаясь около нужной двери. Прислушавшись и не услышав ничего, я постучалась в дверь. Прошла минута, другая, но никто так и не открыл. Неужели повезло? — удивилась я и толкнула дверь. Та без малейшего скрипа приоткрылась, позволяя мне проскользнуть внутрь.        Внутри обстановка была точно такой же, как и в нашей спальне: пять кроватей с балдахинами и письменные столики. Мельком оглядевшись, я обнаружила, что на одной из кроватей кто-то уже спит. Девочку эту я не узнала, лишь отметила, что это не Джинни. Кровать же самой Уизли я нашла довольно быстро — не заправленная, с завалом безвкусной одежды, а под самой кроватью потрепанный чемодан с именем его обладательницы. Я аккуратно и, что главное, бесшумно подсунула сверток с дневником Реддла под подушку Джиневры. Только после этого я смогла вздохнуть спокойно. Все-таки крестраж — не та вещь, с которой я могу справиться, тут нужны профессионалы.       Закончив с этим темным делом, я направилась на выход из обители первокурсниц, а затем, дождавшись, пока кто-то не войдет в гостинную, выскользнула наружу, в холодные коридоры ночного замка.       Хотелось развеяться — побродить по пустым коридорам после отбоя. Главное, чтобы сегодня была не очередь МакГонагалл дежурить, а то в прошлый раз я спутала её в анимагической форме с миссис Норрис и предложила ей пакетик Вискаса. Ой, как она тогда, когда приняла человеческую форму, орала на меня! А с учетом того, что мы стояли в пустом коридоре, то эхо от её крика стояло у меня в ушах еще долго. Ну и баллы она у меня еще сняла, да и отработку влепила. У Филча. Впрочем, я ни деканшу, ни самого Филча не боялась, так что особо и не расстроилась. Даже весело было поболтать с завхозом о разновидностях чая, пока я щеткой отдраивала лестницу.

***

      Вскоре солнце над Хогвартсом вышло из-за туч. Нападений пока не наблюдалось, видимо «Наследник», то есть Джинни, а если быть еще точнее, то Том, решил сделать перерыв. Только Златопуст Локонс принял отстутствие нападаней на свой счет и, как он сказал, «Преступник осознал, что я изобличу его, это лишь дело времени». Впрочем, кто что думает меня не особо интересовало.        Девятого января мы дружно всей компанией отпразновали день рождение Полумны. Надо признать, что попросить близнецов Уизли о помощи в устроении праздника было отличной идеей. В итоге, затащив и именниницу, и наших друзей слизеринцев в гриффиндорскую гостинную, произошла знатная вечеринка. Были и подарки, и фейерверки с хлопушками, и музыка, и тортик, который сердобольные домовики для нас изготовили, и сливочное пиво, а для присоединившихся старшекурсников даже огневиски. Так что потусовались знатно, а разгонять нас пришлось недовольной МакГонагал, в результате чего Луна и Драко с Гарри ночевали у нас, в гриффиндорской гостинной.       В обед того же дня, я неожиданно вспомнила, что девятое января — так же день рождения и моего любимого зельевара. Не долго думая, я отправила ему совиной почтой подарок, который пришёл к нему во время ужина — среднего размера белая коробка, перевязанная серебристой ленточкой, а в ней плитка темного шоколада и коробочка вкусного черного чая из Франции. Сам подарок я не подписывала, так что еще не известно, понял ли Снейп откуда ему такое чудо перепало. Хотя, если судить по его подозрительным взглядам в мою сторону, то догадался.       Пятнадцатое января я отметила как день моей смерти, смерти Дженнифер и ее родителей, а также как день моего появления в этом мире.       Через месяц, девятого февраля, вечеринка в стиле близнецов Уизли повторилась — отпразновали уже мой день рождения. С утра получила гору подарков от друзей и бабушки, и, что намного итереснее, получила посылку от анонима. Обычная школьная сова, кажется даже та самая, которая принесла мне подарок от Снейпа на рождество, приземлилась передо мной во время ужина.       Она недовольно ухала, пока я отвязывала небольшую посылку от её лапки, а как только освободилась от груза, то неприветливо ушипнула меня за протянутую руку и свалила, оставив на память пару серых перьев. В коробочке, котороя, надо сказать, была без записки, на бархатной черной подушечке лежала серебряная заколка для волос в виде белого цветка, отдаленно похожего на так любимые мной пионы. Мне вот интересно, ему так не нравятся мои волосы, у него пунктик на них, или он просто не знает что дарить? Просто это уже второй мой подарок от Северуса Снейпа, и оба эти подарка связаны с волосами. Хотя, если и так, то все равно я рада. Надеюсь, дарить друг другу подарки станет нашей традицией.

***

      Валентинов день подкрался незаметно. За день до этого я поздно легла спать, так как зачиталась, поэтому на завтрак этого дня немного припоздала. Так что я просто ахренела, когда, зайдя утром в большой зал, пред нами предстало это розовое безобразие. Стены здесь были сплошь увиты ядовито-розовыми цветами, а с бледно-голубого потолка сыпались конфетти в форме сердечек.        Ахуевая от происходящего я подошла к своему столу, где по виду Рона можно было сказать, что ещё чуть-чуть и он блеванет, Невилл меланхолично очищал со своей овсянки розовое конфети, а слегка порозовевшая Гермиона то и дело глупо похихикивала. — Что за херня, прошу меня простить, тут происходит? — озвучила я свои мысли, когда садилась за стол.        Я с всемирной скорбью посмотрела на еду, которую покрывал толстый слой бумажных сердечек.       Рон же, отвечая на заданный мной вопрос, кивком показал на учительский стол. Кажется, если он откроет рот, то его точно вырвет.        Локонс в розовой мантии отвратительно яркого оттенка жестом требовал тишины в зале. Остальные преподователи за столом сидели с каменными лицами. Даже отсюда было заметно то, как дергается щека у МакГонагал, а Снейп выглядел так, будто только что глотнул чего то омерзительного. — С Днем святого Валентина! — возгласил Локонс. — Для начала позвольте поблагодарить всех — а их сорок шесть человек, — кто прислал мне к этому дню поздравительные открытки! Я взял на себя смелость устроить для вас этот маленький сюрприз. Но это еще не все!       Златовласка с видом фокусника несколько раз хлопнул в ладони, двери Большого зала открылись, и вошла процессия стремненьких гномов, в руках у которых были арфы, а за спиной торчали золотые крылышки.       Я в припадке стала биться головой об стол, при этом чуть не разбив свою миску с завтраком. Боже, за что мне это убожество?! В прочем, на меня мало кто обратил внимание — все сейчас были в состоянии ахуя. Все, кроме, разве что, Дамблдора и Локонса. Те были в своем репертуаре. — Представляю вам моих любезных купидончиков, валентинских письмоносцев! — лучезарно улыбался Локонс. — Сегодня они будут ходить по школе и разносить валентинки. Веселье только начинается! Я уверен, и мои коллеги захотят внести лепту в наш праздник! Давайте попросим профессора Снейпа, пусть он покажет нам, как сварить Любовный напиток! А профессор Флитвик в этот праздник пламенеющих сердец мог бы рассказать кое-что о Приворотных средствах. Он знает о них, старый проказник, больше любого чародея!       Бедняжка Флитвик спрятал лицо в ладонях, а во взгляде Снейпа можно было прочитать лишь одно — он с радостью вольет яд в глотку любого, кто подойдет к нему с такой просьбой. — Девочки, скажите, ведь вас нет среди этих сорока шести? — взмолился Рон по дороге, когда мы шли на первый урок. — Рональд, да я лучше Снейпу признаюсь в любви, чем этому разукрашенному петушаре пошлю валентику, — фыркнула я, одарив рыжего уничижительным взглядом. Герми промолчала, лишь с укором взглянув на меня.       На протяжении дня эта маленькая нечисть, заменяющая нам купидонов, сновала из кабинета в кабинет, чем бесила не только преподователей, но и учеников. В основном мальчишек и меня, так как девчонки, отчаянно краснея, с удовольствием слушали поэмы про себя.       Мне же, у которой уже с утра настроение было ниже плинтуса, все просто настолько выбесило, что очередного гномика, которого прислал уже четвертый мой гребаный воздыхатель, я отправила в свободный полет с помощью «Левиосы», чем заслужила пять баллов по трансфигурации. Видимо, даже МакГонагал уже допекли.       После обеда же вообще начался полный дурдом — когда мы были у кабинета заклинаний, Гарри поймал очередной недокупидон. — Эй, ты, Гайи Поттей! — проскрипел он, расталкивая учеников.       Гарри, бедняжка, аж покраснел. Он попытался сбежать, но не успел — гном метнулся ему наперевес и ухватился за сумку героя. Вот так вот, не порвав, не сбежишь. — Тебе музыкальное послание, Гайи Поттей, самолично, — объявил гном, забренчав арфой.       Поттер натурально взвыл, вокруг веселился народ. Я пробралась поближе к кузену и, встав рядом, в поддержке похлопала того по плечу. — Ну чтож, послушаем-с, что тут у нас за романсы, — хмыкнула я, мрачным взглядом опалив гнома, впрочем, ни капли не смутив того этим. — Вот слушайте: — довольно протянул гном.:

       «Его глаза хоть видят слабо,

Но зеленей, чем чаодея жаба,

А волосы его чейней тоски,

Чейнее классной гьифельной доски.

О, Божество, хочу, чтоб сейдце мне отдал,

Геой, что с Темным Лойдом совладал!»

      Нет, я не смеялась. Я тупо ржала на весь коридор. И мое веселье подхватил и сам Гарри, и наши друзья, и половина коридора. Все просто рыдали от смеха. — Черней, блять, тоски, черт, классной грифельной доски, блять, — похрюкивала я, никак не способная успокоиться.       Лишь Перси, наш незаменимый гриффиндурский староста, пытался всех утихомирить: — Расходитесь, расходитесь, звонок был пять минут назад, — говорил он, подталкивая к дверям класса самых юных учеников.       Короче, это было то еще зрелище, а когда уже все расходились, я заметила заплаканную Джинни Уизли. Ах да, это ведь её творение. Но мне не было её особо жалко. И нет, меня совесть не мучает.       Но самое интересное началось на последнем уроке. Зельеварении. О да. Вроде все началось как обычно. Прозвенел звонок, все расселись на местах и замерли, боясь лишний раз шевельнуться, чтобы не вызвать гнев у и так не в хорошем настроении Снейпа, и неожиданно, когда профессор только открывает рот, чтобы начать занятие, дверь кабинета распахивается. Без стука. К нам заходит гном. Думаю, можно сказать, что это был самый более-менее симпатичные гном из тех, что привел Локонс — специально выбирала. Так вот, это существо, по хозяйски оглядывает класс и останавливает взгляд глазок-бусинок на профессоре. Протянув руку вверх купидончик потрясает свернутым пергаментом и провозглашает слегка скрипящим голосом: — Послание! — Кому? — процеживает Снейп, едва разжимая губы. Его и без того бледное лицо от ярости бледнеет еще больше. По нему сразу видно, и даже табличку не надо вешать, что, мол «Не подходи — убьет!».       Такому взгляду даже василиск обзавидуется, а вот гному хоть бы хны! Купидон в задумчивости почесал голое пузо, снова обвел взглядом класс, слегка, едва уловимо задержав взгляд на мне, и снова остановил его на зельеваре. — Северусу Снейпу, профессору Зельеварения! — гордо провозгласил он и пошлепал в сторону застывшего мужчины.       Профессор стал похож на восковую статую. Он вначале побледнел, когда переварил сказанное, а затем, едва заметно пошел розовыми пятнами. И что творилось у него в мозгу — хрен его разберет!       А гном же, не теряя времени, разворачивает пергамент и зачитывает его вслух. С выражением. Я эту картошку на ножках лично учила, целый час вдалбливая, где там пауза, где ударение. Даже хотела империусом приложить, да вот стремно как-то, вдруг поймут?

— «Твой равнодушный взгляд мне душу прожигает.

Твой голос отбирает разум и покой.

Ты не ответишь мне, я знаю.

И телом ты, и мыслями с другой.

Меня порою чувства эти так пугают.

Нигде себе я места не могу найти.

Ты не ответишь мне, я знаю.

У нас с тобою слишком разные пути.

Любовь кого-то может и спасает,

Давая силы радоваться, жить.

Ты не ответишь мне, я знаю,

Нажав лишь снова кнопку «удалить». »

Искренне ваша, Анонимка.

— закончил гном в звенящей тишине.

       Серьезно, я теперь точно знаю, какова она — эта звенящая тишина. Когда даже собственное дыхание кажется чересчур громким. Кажется, ученики разучились дышать, а глаза их приняли форму идеального круга. — Кто? — без какого либо выражения произнес Снейп, сверля купидона взглядом.       Тот начал пятиться к двери, чувствуя, что явно жареным запахло. — Анонимка, — снова прошамкал он и мигом юркнул за дверь. Даже прикрыл её за собой. Какой вежливый. Всё-таки стоила это авантюра трех плиток неплохого шоколада, стоила!       Оставшаяся часть урока прошла максимально тихо. Никто ни разу даже рта не раскрыл. И Снейп задумчиво молчал. О чем же он думает?