Испытание ориентации

Сабито лежал на своей кровати, сложив руки в замок на своём животе, и с недовольным и обиженным видом рассказывал Гию о том, как прошло его свидание. Он не мог это сделать по пути в школу, так как ему хотелось выложить все подробности, а в самой школе была Макомо. Сейчас же парни сидели в комнате Сабито, закончив делать домашнюю работу. — Знаешь, всё было хорошо. Мы посмотрели кино, покушали в кафе и, вроде как, ей всё понравилось. Но! — он возвёл руки к потолку. — Под конец, когда я ей признался в своих чувствах, она сказала, что, цитирую, я очень хороший друг. Друг! Понимаешь? Хороший друг! — Что за бред? — возмутился Гию, нахмурившись. — Вот и я о том же! — Ты ужасный друг. Сабито посмотрел на него таким прожигающим взглядом, на который не был способен раздражённый, почти разгневанный Томиока. Он даже почувствовал, как начал загораться рукав его рубашки. — Так вот как ты ко мне относишься, — душевно оскорбился Урокодаки. Он скрестил руки на груди и отвернулся, переворачиваясь на бок. — Я же шучу. — У тебя ужасные шутки! — Мне нравится, — пожал плечами Гию. Дальше их диалог не развивался, потому что Сабито продолжал показывать всю глубину своей обиды, а Томиока, не воспринимая такое поведение друга всерьёз, продолжил чтение комикса, сидя на полу возле его кровати. — Ладно, она хотя бы сказала, что я симпатичный и даже красивый, — буркнул тот, прерывая тишину. — Ты очень красивый. — Опять твои шуточки? — недоверчиво скосил на нём взгляд Сабито, сузив глаза. Теперь настало время оскорбиться Гию. — Нет, я говорю серьёзно. — Так я тебе и поверил, — фыркнул светловолосый, дёрнув плечами. Он присел на кровати и обнял свои ноги, опустив подбородок на колени. — Как скажешь, но а вот моя шутка – поздравляю, ты во френдзоне. Он горько усмехнулся от своих же слов. Даже было непонятно, кого он этим хотел задеть больше: себя или его. Ощущение того, что в какой-то мере Сабито находится в похожем на его положении отдавалось некоторым удовольствием, что пальцы сами собой начало покалывать. Однако, в отличие от него, младший Урокодаки не был друзьями с Макомо с самого детства или одного с ней пола. — Спасибо, я в курсе. Гию вздохнул. Он отложил комикс и стал смотреть на него, ожидая следующей реплики. Долго Сабито не возился. — Вообще, я молодец, — надул он губы. — В отличие от неё, я в своих чувствах признался. Это смелый поступок, и ты должен гордиться мной. Сабито краем глаза глядел на Томиоку, добавляя в лилово-серый оттенок глаз требовательные искорки. — То есть тебя не просто отшили, а предпочли тебе другого? — Спасибо за соль на рану, Гию! Ты невероятно проницательный, когда выпадает шанс меня поддеть, — саркастично заметил светловолосый. — Всегда пожалуйста, — вернулся к чтению Томиока. — Ну ты меня поддержи, что ли, у меня трагедия вообще-то. — Через две недели промежуточные экзамены, — вспомнил брюнет, едва заметно ухмыляясь. Разочарованный во всём мире и сущности бытия вздох вырвался из горла Сабито. Он взял свою подушку и, обняв её, лёг на кровать в позе эмбриона. Гию кольнула совесть, которая у него, как оказалось, всё-таки была. Парень закусил обветренные губы, раздумывая над тем, как бы реабилитироваться. Его взгляд зацепился за сумку, и он закопошился в ней. Услышав шуршание упаковки, Сабито чуть дёрнулся, заинтересовавшись, но вовремя вспомнил, что строит из себя маленького ребёнка. — Если я дам тебе это, ты перестанешь дуться? Томиока уже предвкушал победу. Светловолосый медленно обернулся к нему. По его выражению лица было видно, что сейчас он был согласен на всё, лишь бы засунуть в рот несколько маршмеллоу с ягодной начинкой. Он отдал другу сладкую взятку, и тот сразу раскрыл её. Щеки стали казаться больше из-за сахарного угощения, которые Сабито тщательно смаковал. Довольный румянец расцвел на нём. Брюнет мысленно воздал сестре огромную благодарность. Вернувшись к себе домой, Гию всё-таки задумался над словами друга, которые отпечатались на нём, несмотря на то, что, услышав их, он сохранил своё бесстрастное состояние. То есть признаться в своих чувствах – смелый поступок, достойный того, чтобы им гордились? Эта мысль смешалась со словами Тсутако о том, что держать чувства в себе нельзя. В голове была настоящая каша, и он не мог связать мысли. Томиока смотрел на потолок – единственное, что не было обклеено плакатами, хотя родители сомневались, что это продлится долго. Раньше после общения с Сабито он чувствовал какое-то облегчение, прилив сил и воодушевление. Вместе с тем была лёгкость на душе и какая-то странная уверенность в том, что это навсегда. Теперь же всё было наоборот. Всё казалось таким хрупким, что Гию боялся лишним словом всё разрушить. Эта слишком дотошная осторожность из маленького чёрного пятна стала душить, сковывать горло, руки и ноги, чтобы не говорить и не делать ничего лишнего. Раньше это казалось единственным верным путём. Теперь же Томиока уверен, что внутренне умирает, если не уже. Если он расскажет о своей влюбленности, то рискует потерять друга, а если не расскажет, то рискует потерять самого себя. Было наивно полагать, что разговоры о разбитом сердце и отвергнутых чувствах Сабито прекратятся за один вечер. Все следующие дни он постоянно с тоской поглядывал на одноклассницу, иногда отвлекаясь от слов преподавателя. Гию, который смотрел на это с последних рядов, осуждающе сводил брови или невпечатлённо проводил ладонью по лицу. Со стороны же самой Макомо ничего не изменилось, и она продолжала всем улыбаться, даже мрачному Томиоке. Когда Сабито это заметил, то стал ещё более подавленным. Вся его индивидуальность на фоне других размылась. — Знаешь, — убедившись, что девочки говорят о своём и не слышат их, начал парень, ковыряясь в овощах. — В кого она влюблена? — Нет, — коротко ответил Гию. — В Танджиро Камадо из первогодок, — выплюнул Сабито. Не было похоже, чтобы они были знакомы, но он уже испытывал к нему неприязнь. — Вы с Макомо даже не встречались, чтобы он мог её у тебя увести. — Камадо встречается с Ренгоку. Ты не знал? — удивился чужой осведомлённости Урокодаки. Томиока стал жевать медленнее. Он остановился и посмотрел на друга, как на полоумного. Его бровь поползла наверх, недоверчиво сгибаясь. — С какой Ренгоку? Теперь Сабито смотрел на него, как на полоумного. — У нас в классе только один Ренгоку. — Кёджуро Ренгоку? — Гию, не тупи. Да! — почти взвыл парень, едва удержавшись, чтобы не закатить глаза с присущей ему артистичностью. — Но он же… Он же парень, как и Камадо, — до сих пор пребывал в ошеломлении его собеседник. Соус во рту уже начал таять. — Ну и где твоя проницательность? Я не понимаю. В классе, что, стоит блокатор на твою интеллектуальную деятельность? — он опомнился. — А, не, тесты ты хорошо пишешь. Тогда какого чёрта? Брюнет сидел и вроде как смотрел на него, но в то же время куда-то абстрагировал и находился не здесь. Это начало раздражать Сабито, который хотел просто поговорить. Или выговориться? В общем, он не рассчитывал на разговор с самим с собой. — Да, Гию, Камадо и Ренгоку оба парни и они встречаются, — как маленькому, разжевал по слогам юноша. — Теперь ты будешь мне отвечать или нет? — А? Да-да, — закивал Томиока. Сейчас парень с синими глазами был по-настоящему озадачен. Он только что узнал, что в их школе, да и ещё в его классе, тоже есть кто-то, кто влюблён в человека своего пола. И Сабито об этом знает. Ему стало интересно, как он к этому относится, ведь если Гию когда-нибудь решится и признается, то станет очевидно, что он гей. Изменится ли отношение друга к нему? Вариант того, что его чувства могли бы быть взаимными, даже и пальцем не касался пессимистичного юношу. — Сабито, — отвлёк от чужого монолога Томиока. — А как ты… А как ты к ним относишься? К этому относишься. — Ты о чём? — заинтересованно качнул головой Урокодаки. — К Ренгоку, Камадо и их отношениям, — неуверенно уточнил Гию, уже жалея, что спросил. Его излишний интерес мог бы преждевременно раскрыть его, что было не совсем желательно. Юноша со шрамом на щеке задумался или стал подбирать менее оскорбительные слова – Томиока всегда путает эти два выражения лица своего друга. Внутренне Гию весь зажался, ведь, возможно, сейчас эти слова могут разрушить его полностью или дать невероятную уверенность. — Да вообще нормально, — легко пожал плечами Сабито. — Пусть встречаются, если они любят друг друга. В этом нет ничего плохого, — внезапно его размеренный тон голоса переполнился жаждой убийства. — Но, если этот Камадо окажется бисексуалом, и погонится за Макомо, я ему!.. Дальше Гию перестал его слушать, полностью уйдя в себя. Если Сабито нейтрально относится к такому, значит, велика вероятность того, что после признания, их отношения сохранятся, а Томиока сбросит с себя груз партизана. Это было самое прекрасное, что он когда-либо представлял себе. Облегчение заранее подступало к нему, и края погрязшего в самобичевании сердца впервые за долгое время прояснились, даже побелели. На занятиях Гию осознанно не слушал учителя, представляя в своей голове, что мог бы сказать другу, когда будет признаваться ему. Зарисовывался целый сценарий. Он твёрдо решил, что сделает это как можно быстрее, когда будет готов. — Ладно, — подошёл к нему Сабито, когда на следующий день они убирались в классе. — Я тут подумал, что жизнь движется дальше и мне нельзя останавливаться на одной лишь Макомо. — Ты это к чему? — недоверчиво покосился на него Томиока. — Я ищу себе новую девушку, — довольный собой, произнёс светловолосый. — Тебе напомнить, что Макомо и не была твоей девушкой? — бросил он через плечо. Сейчас Гию вытирал окно, стоя на коленях на подоконнике. Сабито был рядом со шваброй в руках и, очевидно, ничего не делал с её помощью. — Хорошо-хорошо, я снова ищу себе девушку, — исправился юноша. — Поздравляю, — издевательски протянул Гию. — Как думаешь, Канроджи-тян согласится пойти со мной на свидание? — задумчиво протянул Сабито, прикладывая на деревянный конец швабры свой подбородок. — Нет, постой, она уже встречается с Игуро… О, как насчёт Кочо? — Нет. Томиока поперхнулся, стоило ему только услышать эту фамилию. Слишком резкий ответ заинтересовал Сабито, и он поднял голову к другу, пытаясь разглядеть выражение его лица. Тот, как будто ожидав этого, стал отмывать верхнюю раму окна. — Гию? — тянул его имя парень. — Тебе, что, нравится Кочо? — Что? С чего ты взял? Нет, — возмутился тот. — Тогда почему ты так реагируешь? Колись. — Просто «Нет», — твёрдо произнёс Томиока. — Да ты запал на неё! — сделал свои выводы Сабито. — Теперь понятно, почему вы всегда что-то мило обсуждаете у себя на задних партах. Ах, голубки… Любовь так прекрасна! — пролепетал он так окрылённо, будто бы это происходило с ним или происходило вообще. Гию же не знал, как сказать другу, что на самом деле его общение с Шинобу целиком и полностью состояло из словесных перепалок, издевательств, саркастичных замечаний или злорадства из-за ошибок в том или ином тесте. К тому же, это было в высшей степени обоюдно. — А почему ты мне ничего не говорил? Как давно тебе нравится Кочо? — Про Тсутако ты мне тоже ничего не говорил, — вспомнил старые обиды Томиока. — Тсутако? — опешил светловолосый. — А-а… Чёрт, когда это было? Я сам уже не помню. — Сабито! Прекрати отлынивать и возьмись за работу. — Иди давай, — прогнал друга Гию. — Ах, ты!.. По дороге домой ты мне всё расскажешь! Брюнет спустился с подоконника и заново замочил тряпку в воде, щедро окутанной своей пеной. Что ж, видимо, репетиции подошли к концу и у Томиоки выдался первый настоящий шанс рассказать другу о своих чувствах. Гию не имел представления о том, как начать разговор. Даже в его самых смелых мечтах всё не происходило на спонтанностях, и тема подводилась постепенно, но вот сейчас, в режиме прямого транслирования, всё оказалось намного хуже. Впервые Томиока был рад тому, что Сабито снова решил обсудить фигуры знаменитостей, пытаясь всё-таки решить, что лучше: грудь Скарлетт Йоханнсон или Марго Робби. Волнение затопило сознание, когда они дошли до своего квартала и времени осталось мизерное количество. Ему пришлось собрать всю волю в кулаки и крепко сжать, чтобы она не вытекла, подобно рыхлому песку. — Сабито, помнишь, ты спрашивал, почему я тебе не говорил о Кочо? — отдалённо начал Гию. — А? А-а, так она всё-таки тебе нравится? — сразу подхватил тот, тут же забыв про бёдра Галь Гадот, о которых распинался последние несколько минут. — Я не говорил, потому что она мне не нравится. — Что? — обломался Урокодаки. — А вообще кто-нибудь нравится? Томиока кивнул. Сабито остановился, удивлённо вскидывая брови и выпячивая губы на манер своей матери. — И кто же? — Ты, — затаив дыхание, выпалил Гию. — Я влюблён в тебя.