«Горе нас не меняет, Хейзел. Оно раскрывает нашу суть» — © Джон Грин, Виноваты звезды.
В тот момент, когда я встретил нового господина Себастьяна, я понял, что начнутся проблемы. Сиэль Фантомхайв был крошечным и злобным мальчишкой, склонным к жестокости. Прошла всего неделя с тех пор, как он вылечился от последствий похищения, но его внешний вид соответствовал больному, находящемуся на грани смерти. Он не ел, шарахался от прикосновений, и иногда был слишком жестоким, но я видел, в чем проблема. Он просто испуганный ребенок. Испуганный ребенок, взявший на себя ответственность, которая бросает в дрожь взрослых мужчин. Он столько видел, столько страдал и ради чего? Жадности старых, жалких людей? Я был бы дураком, если бы не видел параллелей между графом Фантомхайв и своим юным человеческим я. Было похоже, будто я смотрел в зеркало, и это пустило холод страха по моему позвоночнику, когда я увидел, что ребенок заключил сделку с тем же демоном, который поймал и превратил меня в это. Вся ситуация заставила меня вздрогнуть от досады и желчи. Просто еще один ребенок для Себастьяна. Моя ярость к нему возросла. К сожалению, он, казалось, всегда знал, когда я думал о нем. Когда я сидел, наблюдая за Сиэлем наверху шкафа маленького лорда, мое тело было наполовину скрыто в тени, наполовину вороньими перьями, он вышел из соседней тени. — Видишь что-то знакомое, мой маленький ворон? Слишком знакомое. Казалось, Себастьяну нравятся юноши, учитывая его послужной список с нами двумя. Если подумать, я едва переступил возрастной порог совершеннолетия, а Сиэль был еще младше. Кажется, я был обращен извращенцем. Мои мысли были целенаправленно переданы вслух, и Михаэлис бросил на меня злобный взгляд. Но затем остыл до расстроенного и смущенного выражения. — Он не будет спать. Человеческие дети нуждаются в отдыхе, верно? И он отвергает мои попытки приблизиться к нему. Очевидно, мои навыки приготовления чая также недостаточно хороши. Если бы я не знал его лучше, я бы сказал, что Себастьян обиделся. Из моей груди вырвалось фырканье, полное презрения. О да. Потому что так трудно поливать листья горячей водой. Жалкий. Его хитрая ухмылка внезапно захватила мое внимание, и я раздраженно вытолкнул его из моего личного пространства. Что за навязчивая потребность вторгаться в мои личные моменты? Если он просто хотел лечь с кем-то в постель, неужели другие демоны отказались бы? Нет, они будут совершенно счастливы провести с ним время. Я бы хотел, чтобы он перестал навязывать мне свое присутствие и разыскал кого-то, кто действительно хотел этого. — Однажды ты был британцем. Покажи мне, как сделать так, чтобы мой молодой господин счел чай подходящим. Его просьба только подтвердила мою насмешку, и я был рад, что он не сформулировал фразу как приказ, который я был бы вынужден выполнить. Это была одна вещь, которую я мог назвать положительной в Михаэлисе. По той или иной причине он никогда не навязывал мне простые, бессмысленные приказы. Возможно, он понимал, что использование контракта против меня только способствует моему негодованию. Это означало, что когда он, наконец, отдавал приказ, то такой, который колол и жалил, ведь он знал, что я никогда не буду подчиняться по своей воле. Приход в поместье Фантомхайв, являлся ярким примером. — Я занят, — он смотрел, как я возвращаюсь к своему безмолвному бдению, часами созерцая его нового хозяина. — Действительно, — малиновые глаза осмотрели меня с торжественным интересом, — Ты помнишь, каково это быть человеком и дарить утешение в подобных обстоятельствах, как это. Готов ли ты помочь ему? — Если я откажусь? — спросил я, хотя мы оба знали, что это не так. Это было не в моей природе, и демон знал это. Я не смог бы простить себя, если бы оставил последнего Фантомхайва на попечение Себастьяна в его ужасном состоянии. Меньшее, что я мог сделать, это помочь восстановиться мальчику до того, как демон сможет использовать его страдания для дальнейших манипуляций им. Как он сделал это со мной. — Я всегда могу приказать тебе сделать это. — В этом нет необходимости. Я сделаю, как ты просишь, не для тебя, а для ребенка. Держи свои приказы при себе. — Конечно.«Служить своим врагам — самый быстрый способ научиться любить их» — © Уилл Дэвис-младший
Впервые я встретил Сиэля лично на следующий день. Мальчик был все еще слишком слаб, чтобы встать с постели. Его похищение стало причиной его жалкого, беспомощного состояния. Он был худым, замкнутым и угрюмо смотрел на кольцо в руке. Какой ужасный вес он нес на своих плечах, ему предстояло вести дело своего отца по указу королевы, когда он был всего лишь ребенком. Я хорошо знал это бремя. Его единственный голубой глаз уставился на меня, наполненный подозрением и скрытым беспокойством. Я послал ему добрую улыбку, проталкивая тележку с чаем и печеньем для нас. Я не знал, сработает ли это с ним, но когда я учился в школе, лучший способ загладить вину или начать дружбу — съесть что-нибудь вкусное вместе. Это, безусловно, сработало с Роном. — Я думал, у тебя может быть настроение на чай. Извини, я не твой слуга, поэтому называть тебя «молодой господин» будет неискренним и немного смешным. Подозрение мальчика достигло нового уровня с открывшейся информацией, и он скептически оценил поднос. Он имел право быть подозрительным. Его демонический дворецкий не позволил бы никому свободно пройти в комнаты его маленького хозяина, пока тот лежал беззащитный. К сожалению, этот вывод был полностью правдивым, и я кипел внутри, потому что так же был под жестким контролем Себастьяна, как и все остальные. — Это приготовил не Себастьян, верно? — спросил он тихо, его глаза, казалось, светились на его бледном лице. Вопрос заставил меня рассмеяться над его подозрением демона. — Уверяю тебя, я не стал бы приносить ничего, что приготовит Михаэлис. Я сделал это сам и, будучи рожденным и выросшим британцем, я могу гарантировать, что мои навыки приготовления чая намного превосходят его. Он осторожно взял чашку, и мы оба притворились, что не видим, как дрожат его крошечные руки, когда он поднял фарфор. Я молча потягивал свой напиток, наблюдая за ним, как я продолжал делать с тех пор, как несколько дней назад прибыл в поместье. Он был таким маленьким, но таким сильным. Потребность в мести в нем смешалась со свежим горем. Разве я был таким маленьким когда-то? Я тоже познал вкус горя. Он наполнил мой рот, как желчь, пожирая и клеймя меня. Его мучительный аромат привел демона ко мне. Или, может быть, он наблюдал за мной некоторое время до этого, так же, как я сейчас наблюдал за Сиэлем. Сравнение между мной и Себастьяном оставило горькое послевкусие на языке и я остановился. — Эрл Грей? — его тон звучал застенчиво, удивленно, и я улыбнулся настолько, насколько смог. Мое лицо не было привычно складываться в такие выражения сейчас. Сколько времени прошло с тех пор, как я по-настоящему улыбался? — Мой любимый. Тишина между нами стала немного легче, хотя все еще напряженной и неуверенной. Она растянулась, как бесконечная дорога, прямая и непрерывная, за исключением лишь потрескивания свечи. По крайней мере, до тех пор, пока… голос Сиэля не нарушил тишину, как дыхание призрака, с громкостью не более шепота. — Ты такой же как он, не так ли? Демон… Я усмехнулся. Как будто я когда-нибудь стану чем-то вроде этой жалкой вороны. Себастьян использовал людей и манипулировал ими. Я нет. Его глаза смотрели на меня с острой проницательностью. Нет сомнений, что он почувствует ложь или изгиб истины. Кроме того, я хотел, чтобы его доверие основывалось только на честности. — Да. Но я не всегда был им. Я был человеком, как и ты, — Сиэль сел ровнее, отреагировав на эти странные слова и я сразу же понял, что привлек его внимание. В его сапфировом глазу была странная эмоция, которой раньше не было, и я был готов поспорить на все счета Гринготтса, ему нравилось, когда кто-то рассказывал истории. Прежде чем весь его мир испарился и разрушился. Я скрестил ноги на покрывале и удобно устроился, чтобы рассказать свою историю первому человеку за 150 лет, который хотел ее услышать: — Гарри Джеймс Поттер — мое имя, и я был воспитан, чтобы стать жертвой, умереть за сообщество, которое отказывалось защищать себя. Они скорее бросили бы мальчика в змеиную яму, чтобы спасти своих жалких ослов. Но они даже не подозревали, что ягненок упадет на змею. В то время шла война, и лидером оппозиции был человек по имени Том Риддл. Когда мне было почти два года, он пришел ко мне домой под покровом ночи и на моих глазах убил мою семью. Моя мать умерла, пытаясь защитить меня. Я выдержал паузу в своей истории, чтобы сделать глубокий вдох и предложить маленькому лорду печенье и долить чай. Сиэль согласился, не задумываясь, с легкой улыбкой на лице. — Меня отправили к родственникам, которые избивали и морили меня голодом в течение следующих девяти лет. К сожалению, лидером так называемой «хорошей стороны» был старик по имени Альбус Дамблдор, манипулятор, но хороший человек, несмотря на свои недостатки. Он привел меня в свою школу-интернат, когда мне исполнилось одиннадцать. Каждый год после моего поступления происходили одни ужасающие происшествия за другими. Их организовывал директор школы, чтобы превратить меня в свою идеальную маленькую шахматную фигуру. Но он не знал, что я сопротивляюсь ему. Когда мне было тринадцать, я впервые встретил Тома Риддла за пределами поля битвы. Я потерялся в лесу, и он… он тоже выглядел потерянным, но по-другому. Как будто он понял, что потерял нечто ценное в своей жизни. Когда он увидел меня, он не мог решить, атаковать или просто позволить мне уйти, но в итоге мы поговорили. Нами обоими пренебрегали, манипулировали и подводили. Мы оба были воспитаны вне сообщества. Нас поочередно обожали и презирали, и незаметно я стал такой же его частью, как он моей. В течение следующих нескольких лет мы продолжали странную переписку, и в конце концов она стала чем-то большим. Чем-то… прекрасным. Эмоции забили мне горло, как только я добрался до отношений между Томом и мной. Для меня горе все еще было слишком близко к поверхности сердца, слишком грубо, и краем сознания я почувствовал, как Себастьян стоит снаружи, но я не собираюсь доставлять этому ублюдку удовольствие услышать мое горе от потери любовника. Не ему. В нехарактерном проявлении силы и сострадания, которое я приписал нашему сходству в обстоятельствах и теплоте мгновения, Сиэль утешительно сжал мою руку, и я с благодарностью взял его ладонь в свои руки. В моей груди разрасталась тяжесть от боли моей потери. Внезапно я возненавидел Себастьяна за то, что он не позволил мне скорбеть должным образом. Он удерживал меня в своем присутствии. Как я мог оплакивать разлуку с человеком, которого любил, когда ответственный за это все время был рядом? Я быстро прочистил горло от ощущения кома внутри, глотнув прохладный чай. — В конце концов, мы встретились на поле битвы в последний раз. Мы глубоко любили друг друга, но мы все еще были по разные стороны войны. Когда мы столкнулись друг с другом, он позволил мне победить и… умер. Но кусочки его души жили. Моя боль и страдание позвали демона, и мы заключили контракт. Я продал свою душу, чтобы спасти жизнь любимого человека. Однако этот демон не поглотил мою душу, как я думал. Он изменил ее, изменил меня для своих собственных целей. В ту ночь я стал демоном, — Мой голос был таким же шепотом, как и голос маленького лорда. Я лишился всего в своей жизни в течение одной ночи, и с этим ничего не поделаешь. — Это был Себастьян, верно? — вопрос Сиэля с точностью попал в то недосказанное, что осталось между нами. Я кивнул ему в знак согласия, собирая использованные чашки и ласково укладывая юного лорда обратно в постель. Когда я покинул спальню Сиэля в ту ночь, наши отношения стали теплее, и мальчику показалось, что часть веса свалилась с его плеч. Знание, что рядом есть кто-то, кому он может доверять, успокаивало его душу. Я оставил его крепко спящим, беззвучно проскользнув в коридор, где мой мучитель стоял в ожидании. Себастьян прислонился к стене, темнота скрывала его от моего взгляда. Все, кроме его алых глаз, сияющих в темноте. Он ничего не сказал, только наблюдал за мной с этим странным чувством, которое я заметил за собой, когда присматривал за его новым хозяином. Любопытство. Своеобразное чувство возбуждения, когда что-то садится и делает нечто неожиданное прямо на ваших глазах. Я не стал удостаивать его вниманием. Его глаза следили за мной всю дорогу до комнаты, которую я занял, даже после того, как я далеко ушел от покоев Сиэля.