«Lust's passion will be served; it demands, it militates, it tyrannizes» — © Marquis De Sade
Жара угнетала, но, наконец, начала спадать, когда на ее место пришло новое пламя. Моя человечность была стерта руками, зубами и языком, оставившими за собой правду обо мне. Моей истинной формой был портрет резких контрастов. Моя кожа сияла, как луч лунного света, выделяя все собственнические укусы и капли крови. Обсидиановые волосы ниспадали по спине, струились по простыням, где я дрожал, сидя на чужих коленях. Черные ногти врезались в плечи, которые дрогнули от мелодичного баритона. — Ах, мой прекрасный Самаэль. Только посмотри на себя. Сильные руки крепко удерживали мое тело на коленях, когда он прогнул меня назад настолько, чтобы я посмотрел в зеркало над кроватью. Я задохнулся от нечестивой, удивительной картины, которую мы составляли. Простыни были темно-бордовыми, но их цвет исчезал под толстым слоем вороньих перьев, которые покрывали кровать, как пуховое одеяло, которое казалось одновременно шелковистым и колючим. Выделяясь в пылающем совершенстве плоти сияла демоническая печать в центре моего лба. Рядом со страшным шрамом, похожим на молнию, который предрешил большую часть моей человеческой жизни. Мои глаза горели адским огнем, будто расплавленные изумруды были вставлены в глазные впадины, зрачки расширились от удовольствия, пронизывающего мое дрожащее тело. На моих губах осталась капля кармина, когда наш поцелуй стал жестоким и требовательным. Остатки моей порванной рубашки, единственное достоинство, которое я сохранил, были сброшены с моих плеч, спина открыта так, что мой создатель мог видеть и ласкать знак нашего контракта, покрывающий всю спину. Себастьян не смотрел на изображение, которое мы составили в зеркале, но смотрел на меня. Его багровые глаза, полные победы, горели от желания и проклятого подчинения, которое постигало всех, особенно демонов, когда они наконец заполучили в свою кровать того, кого так долго жаждали. Его истина обнажилась подо мной, крылья гордо расправлены за спиной, словно он хвастался перед своей парой, как павлин. Длинные черные ногти впились в мои бедра, направляя движение сверху, когда сам он двигался снизу. Его истинный облик был таким же темным, как массивные крылья, которые возвышались позади него, мои волосы сливались с его собственными, и нельзя было различить, где они начинались и заканчивались, кому принадлежали пряди. Его тело изменилось внутри моего, и вот так почти закончился наш игривый момент отдыха. Себастьян пообещал позаботиться о моих желаниях, и он сдержал свое слово так же, как он делал все остальное в своей повседневной жизни: совершенно. Когда я был человеком, у нас с Томом было несколько страстных, сладких встреч, всегда наполненных любовью и глубокой связью, которая исходила от прикосновения двух душ, тесно и бесповоротно связанных друг с другом. Но ничто не могло подготовить меня к этому. Это было что-то совсем другое. Животное, почти безжалостное, голодное. С моих губ сорвался высокий, пронзительный стон, когда он толкнулся вверх, используя свои когти, чтобы потянуть меня на себя в темпе, который одновременно покорил и воодушевил демона во мне повторить и подстроиться под его движения. Я чувствовал, будто все мое существо распухло. Метка на моей спине пульсировала при каждом прикосновении, которое дарил ее владелец. Моя кожа стала плотной и жесткой, и вскоре она наверняка разорвется. Разорвется, чтобы показать, что мое тело было ничем иным, как куколкой, и что новый, мягкий, хрупкий я появится, задыхаясь в ночном воздухе. Острые, как лезвие ножа, зубы внезапно врезались в место соединения моего плеча и шеи, добавляя еще одну метку к все растущему количеству, которое разрушало мое перегруженное прикосновениями тело. — Произнеси мое имя, мой маленький ворон. Скажи это для меня, мой любимый, моя собственность. Я не мог больше думать. Слова ускользали от меня. Человеческая речь была за пределами того, что мог воспринять мой чрезмерно возбужденный, чрезмерно активный разум. Каким-то образом мне удалось выдавить единственный задыхающийся слог. — Себ… — Не это! — Мой партнер зашипел, вгрызаясь, кусая и впиваясь в мягкую плоть моей спины. Медленная струйка, стекающая по моей коже присоединились к симфонии кровавых капель, танцующих на моей плоти, — Мое истинное имя. Я хочу, чтобы мое истинное имя слетело с твоих губ, когда ты достигнешь своего экстаза, Самаэль. Я уничтожал пороки в своей душе, желании и жаре, низвергая эти разрушения вниз, вниз, вниз; глубже, до самого дна души. И когда я достиг своего конца, широко распахнув глаза и обвив бедрами его талию, я дал ему то, что он хотел. — Мальфас! В его руках я разбился вдребезги.«Тот, кто злит тебя, побеждает.» — © Элизабет Кенни
Я проснулся на следующий день, пораженный, обнаружив, что вообще спал. Как демон, я не нуждался во сне. Единственный раз, когда я спал, был по принудительному приказу моего контракта, когда я стал неуправляемым, будучи новообращенным. Мои глаза сузились в подозрительном гневе. Я ненавидел, когда он это делал, этот подонок. Мысль о Себастьяне напомнила ночь, которую мы провели в компании друг друга, и внезапно я ужасно обрадовался его отсутствию, без сомнения прислуживающего сейчас Сиэлю. Я не был уверен, хочу ли я поблагодарить демона или убить его и танцевать на его остывшем, гниющем трупе. Боль, тяжесть и дрожь в моих конечностях отсутствовали. И все же… Я вздрогнул от навязчивых мыслей, взмахнув рукой и увидев целую коллекцию укусов на моем плече. Мерлин всемогущий, их было так много! Я быстро соскользнул с кровати, торопясь, чтобы увидеть все повреждения в зеркале ванной, вот только мои ноги подогнулись в тот момент, когда должны были меня поддержать. Я рухнул на пол с грохотом и проклятиями. Не мое чувство удовольствия проникало в мысли, и мое раздражение росло. Он, наверное, слышал, как я падаю даже из подвала. И ухмылялся, самодовольный ублюдок! Я ощущал себя подобно новорожденному жеребенку, и волна огня побежала по основанию моего позвоночника, подтверждая нашу жестокую, плотскую игру страсти прошлой ночью. Каким-то чудесным образом я добрался до нужной комнаты и лег в наполненную ванну, горячая вода была именно тем, что нужно, чтобы успокоить боль от многочисленных следов на моей коже. То, что моё демоническое исцеление еще не очистило их, было свидетельством той огромной работы, которую ему предстоит выполнить. Но все-таки. К концу дня все раны полностью исчезли бы. Полагаю, это одно из преимуществ быть не человеком. Я бы многое отдал за подобное умение в юности. Борьба с василиском не стала бы проблемой, если бы не пришлось беспокоиться об исцелении. Вода и мыло с нежной заботой помогли справиться со всем дискомфортом, и все же мытье волос было самым освежающим. Я намылил и свирепо втер шампунь в кожу головы, спускаясь пеной по волосам, которые, казалось, были склеены чем-то липким и белым… Ой, фу. Тот факт, что я даже не знал, кто был виновником этого беспорядка, заставил меня печально покачать головой. Я изо всех сил пытался придумать что-нибудь, что следует сделать после ванны. Что-нибудь. Я должен был увидеть Сиэля. Он уже обедал внизу. — С Себастьяном, — мой предательский голос разума был ужасно похож на задумчивую Луну. Раздражение вернулось в полную силу, когда я спустился вниз, чтобы увидеть демона с отвратительно довольной ухмылкой на лице. Его глаза смотрели на меня в тот момент, когда я сел за стол. Единственное приветствие, которым я удостоил его, был яростный взгляд. Мне было все равно, что я понятия не имел, почему бесился. Я просто хотел немного выплеснуть злость. Мне было неловко от того, что я сделал, тем более, что мне так понравилось, а что я делал, когда чувствовал себя расстроенным? Я злился. Его глаза обожгли меня, когда я расспрашивал настороженного Сиэля о его дне, старательно игнорируя то, как его единственный глаз подозрительно переключался между нами двумя, как будто он мог чувствовать смуту, кипящую под поверхностью моей кожи. Окрашенные ржавчиной глаза пронзили меня, когда я приготовил себе чашку кофе. Мой гнев начал медленно расти. В самом деле! Неужели он больше никуда не мог смотреть? Дворецкий проходил мимо, чтобы забрать тарелку своего молодого хозяина, и, пока шел, его темная аура, казалось, потянулась и обернулась вокруг меня, обхватывая бестелесными пальцами, поглаживая мое горло и лаская спину. Моя демоническая сущность потянулась навстречу, чтобы обернуться в ответ и потереться, подобно кошке, исследующей нечто восхитительное. Жар хлынул к моему лицу, когда воспоминания о прошлой ночи выступили на поверхность. Сильные толчки, крики из моего горла. Просьбы большего, пот, скользивший по обнаженной плоти, и удовлетворенные стоны, словно молитва во время черной мессы. Мой ответ был таким типичным для Гарри Поттера, что даже Дамблдор был бы горд. Вся эта беспокойная энергия, которая вспыхивала под кожей в последние полторы недели, пришла по зову своего хозяина. Мои руки опустились на стол в яростном ударе. — Перестань! — я закричал на него, уходя сквозь тени под столом, когда еда, оставшаяся от обеда, разлетелась по комнате. Я уже был на полпути в гостиную Гробовщика, прежде чем он успел сделать больше, чем удивленно моргнуть.