«Если ждёшь чего-нибудь, то жизнь всегда полна смысла и течёт размеренно» — © Э. Б. Уайт, Паутина Шарлотты.
Себастьян нависал над моим расслабленным, истощенным телом, я лежал на кровати, которую мы часто делили во время моего цикла размножения. Я чувствовал себя таким слабым, что не смог бы пошевелить даже мизинцем. Демон не торопился, мурлыкая и сладко напевая, его нос касался то моего лица, то горла. Это было… приятно. Почти нежно и безопасно. Если кто-нибудь спросит меня позже, я буду отрицать, что позволил себе насладиться моментом. И буду делать это до последнего вздоха. — Что со мной не так? — В конце концов смог я невнятно пробормотать. Моя голова была тяжелой и полной роящихся мыслей. Я был шокирован тем, что вообще смог сформулировать связное предложение. Себастьян не сразу ответил на мой вопрос. Вместо этого он втянул меня в порочный поцелуй, отправляя одну душу, затем через секунду вторую и третью по моему горлу. На этот раз я принял их без спора, жадно глотая жизни и тянулся за его губами, пока он ухмылялся. Я почувствовал себя заметно лучше. Изменение было почти мгновенным. Мое тело стало легче и менее утомленным, я почувствовал, что моя магия стабилизировалась, и скрытые связи между Себастьяном, мной и Сиэлем успокаивающе загудели. Я чувствовал себя сонным, ленивым и сытым, как довольная кошка, растянувшаяся в солнечном пятне света. Мой создатель на пробу коснулся моего обнаженного живота, и я вздрогнул от щекотки, которую вызвали его прикосновения. — Это, безусловно, объясняет, почему ты в последнее время ведешь себя как сумасшедший. Полагаю, твой вкус тоже изменился? — Он хихикнул, и я заметил его широкую ухмылку, ненадолго задаваясь вопросом, не он ли здесь сумасшедший. Он коснулся и погладил мой живот еще раз, пока я не смахнул его руки в раздражении. Ради Мерлина, он относился ко мне как к какому-то психу! — Удивительно, что я не замечал этого раньше. Твоя ярость из-за того, что я приближаюсь к своему хозяину во время его болезни, внезапно обретает смысл. Ты не атаковал в злобе, мой маленький ворон. Ты гнездился. Гнездился? Почему это простое слово вызвало во мне ледяной ужас? Что я знал об этом слове? Воспоминания о времени, когда я был человеком, выступили на поверхность, как патока. Чарли объяснял про драконов. Драконы гнездились, не позволяли никому приближаться к кладке. Гнездились… Полет на метле, ветер пронзает мои волосы, глаза смотрят на гнездо внизу, в котором лежат блестящие яйца. Яйца… Гнезда… Гнезда нужны для… Мои глаза широко распахнулись, и я поднялся в сидячее положение, чуть не сбросив с себя демона, пытаясь осмотреть свое тело, с выражением ужаса на лице. — У тебя будет ребенок, Гарри. Мой ребенок, — Себастьян практически пел в своем восторге. И он был прав. Как я не заметил этого раньше? Мой живот определенно имел легкую округлость. Слова пролились в мое сознание, и я сразу осознал их истину. Ребенок? У меня будет гребанный ребенок?! Я посмотрел на самодовольного дворецкого. — Ты обрюхатил меня?! — Я крикнул на темный силуэт мужчины, стоящего надо мной так, что могло быть защитной позицией, — Я парень, ты, придурок! Ухмылка Себастьяна только росла, красные глаза сияли от веселья. — Я заметил. Тебе следует знать, что демоническая физиология не такая, как у человека, мой ворон. Пол для нас — изменчивая, непостоянная вещь. Ты — то, что мы называем носителем, демон, способный понести детей. То, как ты воспринимаешь себя, мужчиной или женщиной несущественно, хотя мы все так или иначе склонны к гендерным предпочтениям. Признаю, что это было неожиданностью даже для меня. Я не ожидал, что ты сможешь иметь детей, хотя это неожиданное благо. Как ты думаешь, для чего был цикл размножения, Гарри? Ответом ему была ваза с тумбочки, брошенная в его ухмыляющееся лицо. Беременный. Я беременный. Что мне сейчас делать? Я чувствовал, что первородная, животная тревога снова вспыхнула во мне, но я жестоко загасил ее. Нет! Я не собирался снова сдаваться. Я больше не голодал, и меня не так легко сломать. Я понял, что для начала должен поблагодарить Себастьяна за это, неважно, затащил он меня в постель или нет. А может и за это тоже. Он должен был пойти и поохотиться для меня, взять три контракта, чтобы получить эти души, и он не оставил ни одной для себя, хотя я знал, что он не ел годами. Я должен был носить ребенка по крайней мере несколько месяцев, как узнать, что мой отказ от еды не повредил моему малышу? Будут ли какие-то долгосрочные последствия? Я вдруг почувствовал холод от этой мысли. Неужели мой отказ принять демоническую природу ранит моего ребенка? — Себастьян… — я протянул руку и схватил его за рукав, пытаясь остановить внутреннее падение. Я должен был знать. Я должен знать, причинил ли я вред маленькой жизни внутри меня. Жизни, которая зависела исключительно от меня. — Можешь ли ты… сказать мне, если я не буду есть души, мой отказ причинит боль моему ребенку? Его глаза сузились. Его сторона связи плотно закрылась без предупреждения, и это произошло так резко и внезапно, что я вздрогнул. Моя рука упала с его рукава, чтобы прикрыть мой живот, и это действие немного растопило холод на его лице. Его рука поднялась, чтобы зарыться пальцами в моих ужасно длинных волосах, когда Себастьян вздохнул с ужасом. — Я не думаю, что на нашего ребенка до этого момента оказывалось негативное влияние, но теперь, когда прошло достаточное количество времени, регулярное питание абсолютно необходимо. Тебе нужны души, Гарри. Человеческая пища не сможет поддерживать ребенка внутри тебя, даже если сможет поддержать твою жизнь. Ты понимаешь? Мой кивок был мрачным и отчаянным. Его большой палец коснулся демонической печати на моем лбу с нежностью, пентаграмма цвела на коже в одно мгновение и резко исчезла, так быстро, что я не был уверен, действительно ли это произошло или нет. — Не волнуйся, Самаэль. Я буду охотиться для тебя. Как твой… как отец ребенка, я имею на это право и мне будет в радость обеспечивать пропитанием вас обоих. Ему в радость, да? Я смерил Себастьяна странным, задумчивым взглядом, полностью принимая его впервые с тех пор, как приехал в Поместье Фантомхайв. Это было необычайно щедро с его стороны. Как странно.«Принятие решения о рождении ребенка очень важно. Это решить навсегда, чтобы твое сердце выйдет за пределы твоего тела» — © Элизабет Стоун.
Верный своему слову, Себастьян выходил в мир и охотился для меня каждые несколько ночей. Впервые за многие годы чувство голода отсутствовало в моей реальности, свободной от снов. Сиэль, благослови маленького лорда, воспринял новости о моей беременности с недоверием и фырканьем. — Я знал, что вы двое пара, — это все, что он скажет? Я ухмыльнулся, не желая объяснять, что мы с Себастьяном ни капли не похожи на пару. Мы просто иногда занимались сексом. И он проводил ночи, прочесывая страну, чтобы накормить меня. И… ерунда. Теперь, когда я узнал эту новость, я мог насладиться процессом и радостями беременности. Сегодня был не один из тех счастливых дней. Я чувствовал боль во всем теле и плохо себя чувствовал в то утро, мой живот сильно болел от запаха, который наполнил поместье после попытки нашего странного повара приготовить обед. Честно говоря, я спрятался в своей комнате, чтобы дождаться возвращения Себастьяна и Сиэля в поместье после их последней поездки, на какую-то зимнюю ярмарку на Темзе или нечто подобное. Я заставил Танаку поклясться предупредить меня, как только дуэт будет замечен при входе в поместье. Мне очень не хотелось, чтобы Сиэль был так далеко. Я хотел, чтобы он был рядом… а может, и Себастьян тоже? Было очень рано говорить о том, что я чувствовал к дворецкому, но, конечно, это было не то, что я чувствовал к нему до приезда в это место. Раньше я мог со всей честностью сказать, что ненавидел его. Всякий раз, когда я говорил это сейчас, фраза была пустой и шутливой. В ней не было смысла. Теперь во мне не было ненависти к дворецкому, но что именно это была за эмоция, я пока не мог определить. Возможно, я еще не был готов. Я лежал на кровати, созерцая свою неспособность нормально вздремнуть, когда я почувствовал это. Моя рука выводила медленные, бесцельные круги на моем животе, и затем что-то произошло. Трепет, как бабочки в животе. Моя рука замерзла. Что это было? Я голоден? Мой желудок урчит? Или это остатки моей прежней тошноты? Ощущение пришло снова, прежде чем я понял, что это за странное чувство. Мои глаза расширились от удивления и восторга. Именно так Себастьян нашел меня несколько мгновений спустя, сняв перчатки, чтобы осмотреть меня еще раз, но замер на месте. — Гарри? Что ты, — я шикнул на него, но быстро исправился, подозвав к себе. Демон подошел, удивленный и любопытный. Выражение его лица изменилось на изумление, когда я схватил его за обнаженную руку и положил на свой живот. По крайней мере, до тех пор, пока он не почувствовал трепетание под моей кожей. Вермильон* глаз, наполненных собственническим восторгом. Наш ребенок шевелился. Я обнаружил, что смотрю, как он стоит на коленях передо мной, поражаясь этой крошечной, фантастической вещице, которую мы создали. Будет ли ребенок больше похож на Михаэлиса или меня? Это будет мальчик или девочка? Он ткнулся носом в мой живот, тихо бормоча, и я был поражен, обнаружив, что ухмыляюсь, представляя, как будет выглядеть крошечный Себастьян. Когда дворецкий притянул меня к себе и снова зажег пламя внутри меня, его прикосновение было другим. На этот раз он не просто обожал мое тело. Он поклонялся ему, и я понял, что ничуть не возражаю. Разве это не самое странное?