Abyssum Abyssus Invocat

«Секс — это больше, чем акт удовольствия, это способность стать настолько близкими, так тесно связанными, ощутить такой комфорт, что это захватывает дух до такой степени, что вы чувствуете, что не можете дышать. И в этот момент вы часть его.»

      Наша близость была бензином на поверхности ручья. Это была радуга тепла, желания и взаимоуничтожающей потребности. Себастьян опустил меня на нашу кровать, помня, как всегда, о растущем ребенке во мне. Сиэль был уложен спать, и теперь ночь принадлежала нам двоим. За окном мой чувствительный слух уловил трепет крыльев и вокруг канделябров у кровати, три моих мотылька оказались свидетелями нашего сближения.       Возможно, я бы нервничал, как какая-то глупая девчонка в ее брачную ночь, если бы это происходило раньше, но сейчас все было не так. Было хорошо. Правильно.       К удовольствию моей будущей пары, я был первым, кто избавился от человеческого облика, так же, как и он, стремясь к нашему союзу. Когда он позволил своей истинной форме затмить тщательно выстроенный облик, которым он ежедневно скрывал себя, мои руки уже поднимались по его груди, глаза жадно следили за их движениями. Свет свечей разбрызгался по стенам и потух. — Как ты мог подумать, что твоя истинная форма отвратительна мне? — Мои слова были оценены, малиновые глаза расширились от желания при звуке моего голоса. Мне было странно, как он мог находить змеиный язык таким возбуждающим. Но мне не нужно было это понимать, я просто должен это использовать. У всех разные вкусы. — Да, ну… Полагаю, что она может быть полезна время от времени.       Настоящие слова никогда не произносились, подумал я, когда перья и кожа скользили по коже моих рук. Длинные черные, заостренные ногти прорисовывали сложные узоры и руны на обнаженной коже, издеваясь и дразня мою плоть, гоняя табуны мурашек. Острый язык коснулся моих губ, его поверхность была гладкой и нетекстурированной, он обводил контуры, как ребенок карандашом, оставаясь внутри линий.       В конце концов, демону не нужны вкусовые рецепторы. Не тогда, когда мы потребляли человеческие души. Я все еще помнил, как впервые обратился. Воспоминание вызвало дрожь, и я быстро ответил на поцелуй, чтобы забыть. Моя рука скользнула вокруг его шеи, чтобы притянуть еще ближе, к удовольствию доминирующего демона. Мальфас слегка покусывал мою нижнюю губу, одновременно играя и наказывая.       Умелые, ловкие пальцы освободили меня от каждого клочка ткани, который прикрывал мое тело. Прохладный ночной воздух, коснувшийся кожи, вырвал у меня вздох. Мой партнер наклонился, чтобы прижаться носом и погладить мой объемный живот, обхватив нас черными крыльями в дополнительной защите. Импульс темной, голодной силы пронзил мой живот, и я вздрогнул, задыхаясь от тревоги. Себастьян хихикнул, звук граничил с экстатическим безумием, едва контролируемой энергией, которая не стихает, кипя под его поверхностью. — Расслабься, Самаэль. Все хорошо. Я покормил нашего ребенка частью своей силы, вот и все. Это поможет развитию связи между нами, а также собственной скрытой демонической энергии ребенка. Это полезно для него.       Расслабиться, я так и сделал. Я доверял Себастьяну. Поверил его слову и его силе. Я доверял ему себя, Сиэля и нашего ребенка. Я с любопытством прислушался, задумчиво поглаживая живот. — Должен ли я начать делать также?       Малиновые глаза смотрели на меня с желанием, как будто его разум был сосредоточен на гораздо более страстных вещах, чем наш растущий младенец. Доказательство этому пришло, когда умелые руки скользнули по моему телу, чтобы обхватить бледные, светящиеся бедра, прижимаясь ко мне своим очевидным возбуждением. — Нет, твоя связь с ребенком уже крепка. Вы разделяете тело, поэтому твоя магия распределяется между вами равномерно и постоянно, — я ненавидел, как спокойно и собрано он мог звучать, создавая такое восхитительное трение между нами. Видимо, он может быть дьявольски хорошим любовником. — Теперь, мой маленький ворон, достаточно разговоров о ребенке. Пришло время поделиться своим телом со мной.       Я не удосужился упомянуть, что именно то, что я делился с ним своим телом, привело к тому, что я забеременел, и что я больше не был его «маленьким вороном», так как носил в себе то, что превращало меня в арбуз. Но я не смог бы произнести эту остроумную фразу, даже если бы попытался.       Как только Себастьян начал покрывать мою кожу щипками и укусами, касаться ее своим языком, все мысли о продолжении диалога исчезали.       Раньше я думал, что секс во время моего цикла размножения был хорош, но он не шел ни в какое сравнение с ощущением полного единения сейчас.       Все было интенсивнее. Поцелуи были электричеством, прикосновения пламенем. В моих венах текла кислота, и все, что я мог делать, — это покориться этому удивительному, могущественному существу, которое выбрало меня. Делать что-либо, кроме подчинения, казалось смехотворным для моего возбужденного инстинктами, пропитанного жаждой разума. Я был его. Я принадлежал Мальфасу, но… Он тоже был моим. Контракт гарантировал, что я остаюсь его слугой, но я посчитал, что это стоит того. Я никогда не был бы равным Себастьяну, но… я думаю, что, возможно, мог бы пока отложить этот факт. Когда он наконец вошел в меня, я подумал, что могу умереть от удара электричества в моем мозгу. Все, что осталось, это жалкая оболочка Гарри Поттера.       Это должно быть волшебство. Демоническая магия. О, Мерлин, в каждом нервном окончании будто взрывались крошечные звезды, и я был благодарен за заклинание тишины, которое установил на комнату до того, как мы начали. В противном случае, не только Сиэль услышал бы мои крики, но и весь Лондон.       Удовольствие начинало накапливаться и нарастать, его давление наполняло каждую клеточку. Я оставлял следы от ногтей и укусов на каждом сантиметре его кожи, которого мог достичь. Внезапно, незадолго до того, как мое сердце наверняка сдалось бы, я кончил с волной восторга и желания, окативших меня. Все ощущения обрушились на меня сразу. Они почти блокировали ощущение пары острых как бритва резцов, пронзающих нежную плоть моей шеи. Почти. Чудесным образом, однако, боль, вместо того, чтобы остановить волны удовольствия, бьющие в мой мозг, только вызвала второй оргазм. Укус и жар, затопляющий мои внутренности, когда Мальфас кончил следом, конечно.       Я думал, что не смогу пошевелить даже пальцем, настолько расслабленным было мое тело. К моему восторгу, демон обнял меня мгновение спустя, уже разминая невидимые узлы и болезненные ощущения в мышцах, которые, как он считал, начали формироваться. Не то чтобы я возражал, конечно. Струйка крови, текущая от моей новой метки, щекотала мою ключицу, и я попытался смахнуть ее, потрясенный, обнаружив, что моя рука дрожит. Ногти нежно царапали мой живот, проталкивая еще один заряд энергии нашему ребенку. Из моей груди донесся вздох блаженного удовлетворения.       Когда в последний раз мне было так хорошо? Теперь я чувствовал безмятежное удовлетворение, когда думал о том, какой стала моя жизнь. Но что-то еще царапалось на поверхность. Нечто неукротимое, что нельзя игнорировать. Я сонно повернул голову к тому месту, где мой партнер обнимал меня сзади, и поймал ликующий и довольный взгляд алых глаз. — Себастьян? — Да, мой маленький ворон? — Моя пара. Моя радость. Мое тепло. Моя собственность. — Я хочу есть, — мы были голодны. Когда голод начал накапливаться во мне, я почувствовал, что трепетания под моей рукой — единственный способ ребенка донести его потребности.       Мое заявление вызвало смех дворецкого, от которого за окном вспорхнули его фамильяры. Кажется, разговор о еде не очень подходят для этой ситуации. Но это было хорошо, верно? В конце концов, мы с Себастьяном стали настоящей парой. Это был наш демонический эквивалент брака, отношений в нашей вечной жизни. Как и его вороны, демоны выбирают пару на всю жизнь. Мальфас провел рукой по моим волосам, используя свои длинные черные ногти, чтобы распутать пряди, колтуны в которых были проклятием любых длинных волос. Я мог бы начать мурлыкать. Приятно было побаловать себя хоть раз и не чувствовать необходимости сопротивляться или испытывать чувство вины за это. На этот раз, я мог позволить себе просто наслаждаться его прикосновениями. — Что ж, мы не можем допустить, чтобы ты остался голоден, верно, мой любимый? — Его крылья снова стали окружать меня, погружая в колыбель защиты. Удивив и обрадовав его, я поймал мягкое крыло и нежно поцеловал перья. Это может произойти не скоро, но однажды я покажу Себастьяну, как увидеть чудо и красоту в его демонической форме. Это было то, что я узнал в обеих жизнях. Люби того, кто ты есть на самом деле, а не того, кем другие хотят тебя видеть. Но сейчас, я должен был любить его тело за нас обоих. — Хм, нет. Но могу сказать, что твой ребенок был бы признателен. — Конечно, нет, — усмехнулся он, отмахнувшись от моего игривого высказывания пренебрежительным взмахом своей элегантной, бледной руки. — Я немедленно пойду и поищу еду для тебя. Голод не подойдет ни для кого из вас.       Иногда в жизни возникает момент, появляется возможность, в которой вы осознаете, что происходит поворотный момент. Их мало, и они далеко друг от друга. Обычно вы не знаете, что что-то было безвозвратно изменено, пока это изменение не произошло, но иногда вы просто знаете это. Теперь я стоял на краю пропасти. Мои решения и реакции этой ночью заложат основу того, что станет моей жизнью и жизнью моего ребенка на предстоящие столетия. Я повернулся к нему лицом и принял решение. — Я мог бы… пойти с тобой, можно? — Слова звучали спокойнее, чем связка полу возбужденных, наполовину встревоженных нервов внутри меня, что было правдой.       Никогда прежде я не желал пойти на охоту с ним, когда он искал пищу для меня или даже себя. Никогда я не охотился на другого человека сам. Не прошло и полутора столетий, как я покорился своей природе настолько, чтобы лишить жизни другого человека. Мальфас знал это, знал мои сомнения по этому поводу и трепетал перед кажущимся простым, безобидным предложением. Он видел в моем признании себя и моих потребностей сокровище, и так оно и было. — Поистине, ничто не сделает меня счастливее, Самаэль.       Так что мы отправились на охоту. Я никогда не делал этого прежде, поэтому Себастьян с удовольствием учил меня, как обманывать и соблазнять мужчин, от насильника в темной аллее до делового магната и его любовницы. Конечно, он почти потерял самообладание с насильником, когда мужчина провел рукой по моей стройной ноге, под чарами гламура и заявил, что ему нравятся беременные и кричащие женщины. Он был тем, кто заслуживал смерти, и это оставило у меня чувство выполненного долга, как будто я только что начал государственную службу. Его пустая оболочка тела упала на землю, и дворецкий материализовался из тени, испытывая огромное удовольствие, наступая в центр груди мужчины с болезненным удовлетворением.       Он молча смотрел на меня, его глаза были полны тепла и желания. Казалось, что увидев меня, он пробудил в себе первозданную страсть. Я не мог вообразить картину, которую я представлял собой. Щеки пылали от удовольствия получения большой порции еды, платье задралось и оголяло мои бедра. Ветер развевал пряди моих волос, и я прижимался к кирпичной стене переулка, как какая-то развратная красавица, ожидающая в темноте любовника.       Этот любовник стоял передо мной во всем своем великолепии, огонь в его глазах был настолько сильным, что в другом месте и времени он мог бы ослепить. Себастьян преклонил колени передо мной, не заботясь о грязи улицы. Когда он коснулся своим лицом моего паха, чувствуя мое пробуждающееся возбуждение, я тревожно вскрикнул: — С-Себастьян! Мы на публике! Мой партнер фыркнул, коснувшись языком ткани, обтягивающей мою напряженную эрекцию. — Тут темно, мой маленький ворон, и мы скрыты от главной улицы. Кроме того, что мне глупые люди, когда моя пара может довести меня до такого состояния при обычном приеме пищи?       Я даже не пытался сдержать стон, когда он сорвал тонкую ткань, чтобы вобрать меня целиком, все, что я мог делать, это набросить несколько чар. Мне оставалось лишь стоять и позволить ему почувствовать мой вкус, но видит Мерлин, я абсолютно не был против.