«Бакли вырвался и стал изучать опухшее отцовское лицо с блестками слез. Потом с серьезным видом кивнул и поцеловал отца в щеку. Такого божественного зрелища и на небесах не придумаешь: младенец утешает мужчину.» — © Милые кости.
— Мы должны вернуться домой, Гарри. Нам нужно вернуться в Лондон, — сказал Сиэль после того, как позавтракал и был одет. Он относился ко мне так, словно я разобьюсь или сломаюсь в любой момент, усадил меня в кресло и даже налил мне чашку чая сам. Может быть, он был прав. Возможно, я сломался бы. Я чувствовал себя как стекло, хрупким и холодным. Мои руки тряслись, держа прекрасный фарфор, и я чувствовал себя замерзшим. То, что неоперившаяся брачная связь внезапно прервалась, что мой партнер бросил нас так скоро после того, как она была создана… Это было шоком для меня, и я плохо с этим справлялся. Чем дольше я размышлял о нашей ситуации, тем больше мои инстинкты превращались в безумие, страх и беспокойство, работая на износ. Моя реакция на предложения постоянно зависала. — Да… Да, конечно, — сказал я, наконец избавившись от пугающих мыслей. Дом. Домой, обратно в мою маленькую детскую и безопасность, которую она даровала. Вернуться в спальню, которую я делил с Себастьяном. Будет ли он там? Встретит ли нас в поместье? Что могло с ним случиться, что он оставил нас одних? Оставил Сиэля без защиты и оставил свою пару одного, беременным его ребенком? Ангел добрался до него? Что если он вышел на охоту злясь на меня и попал в плен? Но… его уже задерживали, и ничто не могло помешать ему ответить на зов Сиэля. И если он был сражен, почему его сторона нашей связи была заблокирована? Это никогда не случалось раньше. Нет… этот уход был добровольным. Он оставил нас. Себастьян решил покинуть нас, и я не мог выбросить из головы эту мысль, как бы ни старался. Мы вышли из отеля, и мне пришлось вернуться к женскому облику. Я не мог дождаться времени, когда мне больше не придется так зачаровывать себя. Так унизительно. Порт Па-де-Кале, как оказалось, постигла ужасная судьба. Корабль врезался прямо в причал и разрушил его, поэтому порт был закрыт. Порт Булонь-сюр-Мер был довольно далеко, но стал нашим единственным вариантом. Чтобы добраться туда, понадобится несколько дней путешествия. Сначала Сиэль подошел к человеку, загружающему бочки в тележку, но я остановил его. У мужчины был скользкий темный взгляд, которому я не доверял. Вместо этого я привел нас к ближайшему каретному двору заклинанием поиска. Один быстрый конфундус спустя, мы уже были в пути. Поездка была тихой, за исключением того, что Сиэль иногда проверял мою бледную и дрожащую фигуру. Я коротко улыбнулся ему и наколдовал чайный сервиз, чтобы мы могли насладиться им во время поездки. Как я мог сказать ему, что со мной все в порядке, когда все шло не так? Нет, я был не в порядке, но это не значит, что я должен был переложить все тревоги на него. Без сомнения, граф пребывал в достаточном стрессе, и без этого. Ему не нужно видеть единственного взрослого, которого он не хотел терять, в таком виде. Но это то, что происходило. Я был в шоке. К тому времени, когда мы приехали, в городе было темно, и мы быстро нашли гостиницу благодаря еще одному заклинанию. Я как никогда был благодарен, что после трансформации моя магия осталась при мне. В комнате было темно, за исключением довольно резкого и дрожащего заклинания люмос, пронесшегося по комнате. Я так устал, что даже не смог встать и позаботиться об ужине маленького лорда. Себастьяну будет противно, что я накрыл его господину наколдованный обед. Это оскорбило бы его драгоценную эстетику дворецкого. За окном в темноте можно было заметить быстрый взмах бледных крыльев, когда мои фамильяры были привлечены к моей магии и страданиям. Увидеть их там для меня было небольшим утешением, и, я могу сказать, что для Сиэля тоже. По крайней мере, он чувствовал себя в большей безопасности. В конце концов, я сформировал для него магический щит. Он будет спать защищенным сегодня вечером. Если бы только мой разум был так спокоен. Мой малыш не отводил зорких глаз от меня с тех пор, как мы закончили ужинать и я усадил его в односпальную кровать, очевидно, выхватывая взглядом руины, в которых находилась моя психика. — Гарри? С тобой все будет в порядке? — Спросил он, наблюдая, как я смотрю в окно в ночь. Я не знаю, что я искал. Была ли это надежда увидеть взмахи черных крыльев, которые удерживали меня здесь? Или вид знакомого бледного лица? Это ощущение, которое я испытал, было мне хорошо известно. То же самое, что я чувствовал, оставив свою старую жизнь позади. Это была тяжесть одинокого горя и запустения. Может ли ложь соскользнуть с моих губ? Могу я сказать «да»? Поверит ли мне Сиэль, если я сам поверю в это? Никакого ответа не последовало. Вместо этого я лег на кровать рядом с ним, не в силах дать моему малышу улыбку, которую он искал. У меня не осталось улыбок. Не после того, как мое сердце было безжалостно разбито. Маленькая рука скользнула в мою, и шлюзы открылись впервые с тех пор, как я проснулся один этим утром. Слезы потекли по моим щекам, когда сильные рыдания сотрясали мою хрупкую фигуру, и все время мой маленький граф держал меня, обхватив своими тонкими детскими руками, как должен был делать мой партнер. Я плакал, пока последняя слеза не была вырвана из моего истощенного тела. Я рыдал до тех пор, пока не затих в ноющей пустоте. Я рыдал, пока не осталось пустоты внутри. Огромная впадина, будто мои внутренности были выедены ложкой для мороженого. Я оплакивал до поздней ночи отца моего ребенка, мое разбитое сердце и будущее, которое предстало перед нами. В какой-то момент ночью Сиэль обхватил мои щеки обеими руками. Его серьезное лицо было наполнено пониманием. Когда он поцеловал меня в лоб, так же, как я поступил с ним, когда у него случался кошмар, я на мгновение подумал, что это мое воображение. Но нет. Он искренне кивнул мне. — Я не оставлю тебя, Гарри. Вас обоих. Я никуда не уйду. Что еще я мог сделать, кроме как обнять его? Что еще можно сделать в этот момент, кроме как любить его еще больше?«Теперь ты можешь слышать. Твое внутреннее ухо сформировано. Я кричу «Я люблю тебя» в спальню. Тогда я чувствую себя глупо. Это история моей жизни». — © Сюзанна Финнамор.
Наконец, Сиэль уснул в первые утренние часы, так рано, что не было уверенности, было ли это очень поздней ночью или очень ранним утром. Время сумерек, когда мир неподвижен, безмолвен и тих, затаивший дыхание в ожидании рассвета. Город внизу спал, а я нет. Вместо этого я смотрел в окно, но на этот раз мои мысли не касались моего сбежавшего партнера. Мои бледные руки лежали на моем животе, чувствуя мягкие удары ног моего сына о мои внутренности. Мой милый ребенок, невинный и не тронутый болью внешнего мира. Не испорченный предательством отца. Мое больное сердце наполнилось любовью к малышу, которого я скоро приведу на свет. Ему нужно имя. Нечто такое же красивое и сильное, как он сам. Джеймс? Сириус? Нет, не подходит. Я был так далек от той жизни, будто незнакомец. Нет, это должно быть что-то уникальное и вдохновляющее, что-то, что другие будут шептать с благоговением, уважением и любовью. Имя, которое сделает его справедливым. Маркус? Терран? Ли? Нет, нет, нет. Мой взгляд упал на спящего лорда, и я тихо улыбнулся. Сиэль… Сиэль был французским именем неба и рая. Кайлем. Да. Да, это было прекрасно. Кайлем и Сиэль. Два моих маленьких неба. Моих рая.