Abyssum Abyssus Invocat

«Когда у тебя доброе сердце: ты слишком много помогаешь другим. Ты слишком доверяешь людям. Слишком много отдаешь. Слишком сильно любишь. И всегда кажется, что от этого тебе больнее.» — © Нишан Панвар.

      Так называемый «святой мост» был действительно впечатляющим. Ужасным, да, но впечатляющим. Никогда прежде я даже не думал о том, чтобы человеческие жертвы могли быть использованы в столь угрожающем масштабе.       Как бы мне не хотелось это признать, Себастьян был прав, когда сказал, что, когда заходишь слишком далеко, святость становится намного хуже зла. Ужасные поступки совершаются во имя добра. Убийство единиц оправдано предполагаемой выгодой многих. По крайней мере, мы, демоны, были честны в подобных вещах. Или, по крайней мере, я так думал.       Я очень старался не смотреть на своего бывшего партнера. Находиться с ним рядом сейчас заставило меня чувствовать себя больным и взбешенным, с разбитым сердцем и испуганным, в равных частях. Мои эмоции и инстинкты были штормом, бушевавшим во мне, разрезавшим мои внутренности до лент с каждым вдохом.       Добраться до вершины моста было бы почти невозможно для меня, если бы я поднялся по лестнице, как дворецкий и Сиэль. К этому моменту я был слишком круглым, чтобы даже подумать о таком упражнении, поэтому был вынужден использовать менее человеческую форму путешествия. Тени были прохладными и успокаивающими на моей липкой коже, когда я вышел из их объятий. Себастьян и граф прыжками взбирались на вершину строения, а в двадцати метрах от нас стоял наш враг.       Эш, так же, как Себастьян был ложным именем. А какое было моим? Самаэль или Гарри? Был ли я больше чем один в этот момент? Возможно ли, что одно имя было для меня более «реальным», чем другое? У меня не было терпения философствовать в данный момент. Не тогда, когда ответственный за страдания моего малыша стоял так близко. Мои руки подрагивали от желания обернуться вокруг этого бледного горла. Если бы мне повезло, мы бы увидели, как далеко моя сверхъестественная сила может отбросить его голову, как только я оторву ее. Я с осторожностью наблюдал, будто молодая львица готовилась к опасной схватке, когда Себастьян опустил Сиэля на груду металлических пластин. Я не был уверен, кто представлял наибольшую угрозу: демон или ангел. — Это место немного неудобно, но отсюда лучший обзор. — тихо сказал Михаэлис, прежде чем повернуться ко мне. Багровые глаза пронзили меня, словно он мог одним взглядом передать то, что нельзя сказать вслух. Если бы это было неделю назад, он мог бы, но теперь… Теперь наша связь была холодной и мертвой, не более чем воспоминанием.  — Я прошу тебя вспомнить мою просьбу, Гарри. Ту, которую я сообщил тебе в поместье. Просьбу? Память поразила меня, посреди моей борьбы за человечность. Воспоминание о том, что ощущалось, будто тысячу лет назад. — Я только прошу тебя укрыться, если все станет слишком опасно…       Как драматично. Насмешка скользнула по моему лицу, как свежее постельное белье по кровати, которую мы когда-то делили. Малиновые глаза не дрогнули перед лицом моего презрения, но тот факт, что они не изменились, был более показателен, чем что-либо еще. В конце концов, никто не мог изобразить каменное лицо также прекрасно, как тысячелетний демон. — Просьбы — территория партнеров, — я выдохнул, и голос клокотал в моем горле яростью. Все, что он мог сделать, это склонить голову. Нет смысла родителям драться перед лицом Ангела, не так ли? Себастьян спокойно повернулся к своему хозяину, стоицизм был написан на каждой черточке его бледного лица. — Ваши приказы, милорд?       Сиэль стянул повязку на глазу во второй раз сегодня вечером, его взор наполнился жаждой мести, которая вскоре последует. Открытая контрактная печать светилась нечестивым светом, когда приказ соскользнул с его губ: — Убей его… Убей Ангела! Темная фигура поклонилась, хотя в его движении не было ничего от его обычной ухмылки. — Да, мой Господин.       Я укрылся за металлическими деталями вместе с Сиэлем, и началась битва, которая решит судьбу всего Лондона. Но нет… Лондон может сгореть навсегда, несмотря на все это. Единственной судьбой, которая имела для меня значение, был тот, кто сидел рядом, маленький и полный решительности. Мой маленький ребенок, мой любимый малыш. Мое тело дрожало от напряжения, после того, как Себастьян и Эш впервые скрестили оружие. Я наблюдал за любой опасностью, которая может подойти слишком близко к моему юному лорду.       Сражение было потрясающим, правда. На мгновение я так увлекся, наблюдая, как два существа танцуют друг с другом, что забыл злиться. Только на мгновение. Они были полными противоположностями. Тьма против света, Демон против Ангела, меч против столовых приборов. Было похоже на двух самцов павлинов, дерущихся за территорию, вот только кроме территории на кону жизнь меня и моих детей, а также весь город. Эти двое выглядели довольно равными, пока…       Шок холодного страха охватил мое существо, когда души мертвых начали подниматься по зову Эша, охватывая ноги Себастьяна, прежде чем полностью его поглотить. Как бы я ни злился, как бы мне ни было больно, вид моего бывшего партнера был ошеломителен. Был ли это конец? Эш победит?       Нет.       Нет, этого не произойдет. Я не собирался позволять никакому гребанному Ангелу причинять боль моим детям. Старшая палочка была в моей руке и патронус несся к черному туману, прежде чем я действительно нашел время подумать о том, что делаю. Не тот факт, что заклинание не сработало, потрясло меня до глубины души. Нет, форма самого патронуса заставила меня застыть. Она изменилась. Так же, как изменилась форма патронуса Снейпа, когда я был человеком.       Патронус Снейпа стал ланью, что отразило его любовь к моей матери. Мой собственный олень изменился, и вместо анимагической формы моего отца, бесполезно борющегося в тумане, появился яркий, умный ворон.       Я должен был быть поражен, возможно, даже рассержен. Однако вид его и осознание, которое он принес, только заставили сокрушительное горе вернуться ко мне. Я любил Себастьяна. Я достаточно любил его, чтобы моя магия отражала это в физической форме. Моя рука скользнула по тяжелому медальону на моей шее, а мой палец задумчиво провел по камню кольца Гонт. Если бы я только пошел с Томом… Если бы я делал все по-другому. Я никогда не должен был отказываться от своей любви к нему. Возможно, это было мое наказание. Я оставил Тома ради Себастьяна, и теперь Себастьян оставил меня. Это казалось почти справедливым в трагическом смысле. Теперь я застрял в этой любви к нему так же, как Том оказался в ловушке своей любви ко мне.       Стон, мертвые тени начали сходиться на Сиэле и мне, и мои мысли перешли от моей трансформированной магии обратно к настоящему. — Ты все еще не разочаровал меня, — голос Эша донесся из тени и быстро привлек мое внимание. Разочаровался? — Я не смотрю на женщин, которые развлекаются с собаками. — Если ты не примешь меня как женщину, то я останусь в этом мужском обличье и погружу свой меч в тебя до самой рукояти.       Что за хрень, во имя Мерлина?! Кровь хлынула на мое лицо в ярости, мой разум скакал с Ангела на дворецкого и остановился на Сиэле. Конечно нет! О, кто-то умрет сегодня вечером! Я испустил яростный рык, достаточно громкий, чтобы оба бойца услышали. Смех Ангела раздался в ночи. — О, Боже, Себастьян. Похоже, что твой демон-маг обиделся на наш альянс. Неважно. Как только он и твое отродье будут сброшены с этого моста, некому будет возражать.       Никакого ответа не последовало, но я почувствовал, что температура начала падать, когда демон перестал сдерживать свою адскую силу. Небо озарилось сияющим светом, исходящим от меча Эша. Изогнутая ухмылка исказила лицо существа, и он ударил. Ужас еще раз привел меня в замешательство, когда рука Себастьяна летела по воздуху, падая в ноги нападавшего. Только отчаянная, испуганная хватка Сиэля на моем предплечье помешала мне прыгнуть в драку. Нет, нет, нет! Ему было больно! Он мог умереть! Стану ли я свидетелем убийства отца моего ребенка? Конечно, Себастьян и я были разделены. Конечно, он оставил меня беременным и незащищенным, но я не хотел видеть его мертвым! — Себастьян! — до сих пор я не был уверен, кто из нас кричал: Сиэль или я. Возможно, мы оба это делали. Я не мог сказать. Все, что я знал, это то, что в тот момент, когда мой создатель обернулся, его глаза встретились с моими, и я почувствовал это.       Внутри меня, когда наш ребенок начал освещать мое осознание маленькими искрами разума, произошел сдвиг. Щекотка в противоположном конце моего разума, где когда-то была наша связь. Я мог видеть в его глазах сожаление, которое пронизывало его мысли. Сожаление, что он покинул нас, что не поговорил со мной о том, что заставило его отказаться от семьи. Он был раскаявшимся, и он сделал единственное, что мог сделать в тот момент. Его ржаво-красные глаза смотрели на меня, а в глубине они говорили то, что не могли произнести слова.       Мне жаль. Я тебя люблю.       Мы никогда не позволяли себе произнести эти слова вслух. Ни разу с момента нашего единения. Конечно, мы показывали это другими способами. Мы показывали друг другу любовь своими действиями. Через миллион и одно нежное прикосновение и продолжительные теплые взгляды. Но никогда слова не украшали мои губы, и этот факт заставил меня чувствовать себя опустошенным. Как будто я упустил что-то удивительное с ним. Получу ли я возможность сказать это позже? Хотел бы я? Будет ли это позже для нас?       Неожиданно, тьма укрыла нас, гася маленькие огни, быстро рассеивая их один за другим. Это показало битву и состояние бойцов открытыми для нашего взгляда.       Себастьян стоял, схватившись за зияющую рану, где когда-то была его рука, и Эш стоял напротив, не пострадавший и гордый. К сожалению, дворецкий королевы, похоже, осознал, что ход битвы внезапно и бесповоротно обернулся против его удачи. Запах озона исходил от его внезапно дрожащей формы. Каждый мой инстинкт, как человеческий, так и демонический, начинал выкрикивать тревожные предупреждения, мои клыки удлинились.       Я никогда не сталкивался с Ангелом прежде, но мои инстинкты знали об опасности. Это был совокупный опыт каждого демона, который жил до меня, предупреждение, закодированное в самой нашей сущности. Это предупреждение выкрикнуло: «ОПАСНОСТЬ». — Бесполезный… Бесполезный… Бесполезный! — его двухтональный голос взвизгнул от ярости, лицо исказилось насмешкой над безмятежной красотой, которую он когда-то видел. Внезапно время начало стираться. Все двигалось так быстро, что я не мог уследить за событиями.       Эш поднялся в воздух со скоростью пули.       Себастьян мчался к нам.       Острые, как бритва, изящные перья летели вниз, как молнии, отраженные в тысячах дождевых капель.       Сиэля оторвали от меня, и я повернулся, чтобы защитить себя так же, как дворецкий защищал своего Господина.       Было давление, когда белый осколок ударил меня в спину, слезы, но также быстро, как они пришли, они перестали капать из глаз. Все было хорошо Сиэль лежал под Себастьяном в целости и сохранности. Мы были в порядке.       По крайней мере… пока я не посмотрел на мужчину, которого любил, и понял, что его испуганные глаза не смотрели на его хозяина. Они смотрели на меня. На кровь, просачивающуюся через мою рубашку через пугающе неподвижную, резко затихшую округлость моего живота.