Затерянный в грезах

Лили порой казалось, что всем было бы проще, если бы она нашла для доктора кого-то сама. Ее так и подмывало попросить какую -нибудь ее девочку, из тех что посвежее, позаботиться о Викторе. Франкенштейну ведь много и не надо. Еду сготовить да согреть постель. Но это было так же неправильно, как и чертова идея с дурацкой сывороткой для нее. Сначала Лили надеялась, что доктор сам себе кого-нибудь найдет. Но посмотрев на то неприглядное существо, в которое Франкенштейн превратился после ее ухода, поняла, что нет, не найдет. Никогда. В сердечных делах доктор был похож на курицу, которая упорно пытается высидеть тухлые яйца. Она вовсе не собиралась оставаться здесь на ночь, хватит с него поцелуев и прогулки. Но проклятое тело почему-то ее предало, голова к подушке намертво приклеилась. А доктор как назло был таким упоительно- теплым... Лили в его халате рождала воспоминания, сладкие и горькие одновременно. Он давно не чувствовал ее нежное тепло рядом на кровати. И не погружал руки в пушистые светлые волосы. Спящая она была похожа на котенка. Но у этого котенка, как оказалось, были острые зубы и когти. И язык. От языка Виктор пребывал в не проходящем шоке. Хотя был совсем не прочь чтобы этот самый розовой язычок снова оказался у него во рту. И не только во рту… Вчера доктор не устоял перед искушением подлить ей снотворное. Как оказалось, оно действовало и на бессмертных созданий. Лишь бы только она провела ночь с ним! Но привезти ее в Бедлам Виктор так и не решился. Только не после их разговора у могилы Сары Крофт. Пусть робкая возлюбленная, все время ищущая его одобрения бесследно исчезла, но может этой новой Лили он не безразличен? Может ее девочки- это только предлог видится с ним? И разве Лили не может обманывать себя так же, как часто обманывал себя он? Из сонного блаженства, из нежных объятий Лили доктора грубо вырвал наглый стук в дверь.