Идите прочь, непосвященные

      Укреплённая камера с автоматической системой безопасности и живыми патрулями меха, тройная степень защиты, над которой работали десептиконы совместно с автоботами. Крепкие стены, мощные решётки и силовые поля.       Эта тюрьма действительно крепость для тех, кого здесь держат. Для тех, кого нельзя отправить в рудники, потому что слишком опасны для окружающих и могут сбежать, но и разделение искры и корпуса не годится в качестве наказания. Она построена для тех меха, кого постигли отклонения в процессоре и искре.       Раньше, в довоенные и военные годы, их скорее всего приговорили бы к эмпурате — пусть бы существовали тихонько с изуродованными руками и искореженным процессором, едва помня, как их зовут. Теперь вот пытаются лечить. И это не может не радовать его — то, что общество не опускает руки, отмахиваясь от тех, кому возможно помочь.       Ранг проходит контрольно-пропускной пункт, позволяет просветить себя сканером, показывает идентификационную карту и направление медицинского института.       — Доброе утро, доктор! — Улыбается высокий и крепкий десептикон. — Вы как всегда пунктуальны.       — Добрый день, капитан Бром. Как мой сегодняшний пациент?       — Не буянит, — отчитывается тот, пристраиваясь рядом и подстраиваясь под короткий шаг врача. — Но, как вы понимаете, в его случае это скорее вызывает подозрения. Специалиста такого класса надолго не удержат никакие цепи. Нам пришлось консультироваться с действующим Наставителем учения, но тот всё же слишком молод. Локдаун его сделает в чистом опыте.       — И все же Проул — мастер.       — И все же слишком молод, — десептикон качает головой. — Точно не нужно сопровождение?       — Не нужно, капитан, — мягко подтверждает автобот. — Мне тоже есть, чем удивить.       Заставить слушать и говорить.       И внешняя слабость тут не помеха — подспорье. Маленький и хрупкий даже в сравнении с гражданскими автоботами, с глупыми круглыми линзами на внешней оправе, такой церемонно-вежливый, такой искренне-любопытный… кто ты? Какой ты? Что тобой движет? Чего ты хочешь? Почему ты этого хочешь?       Его собеседники-пациенты видели и слышали безобидность и искреннее участие. Веселились, расслаблялись. Начинали доверять — не осознавая этого. Не замечая, как их охватывает нечто, во много раз более мощное, чем они могли бы вообразить.       Ну в самом деле: кто мог бы представить, что во время беседы с таким маленьким и хрупким доктором, у которого даже эм-поле не ощущается — на них воздействует сам Кибертрон? Покамест никому не хватило фантазии заподозрить осмысленные — и столь тонкие! — воздействия самой планеты. Ведь колебания эм-поля Кибертрона — это чудовищные ураганы, выбросы радиации и прочие загадочные аномалии, которые могли быть относительно безопасными и почти незаметными, но не столь мелкими и деликатными. Такое вообще невозможно…       Религиозные меха говорят, что Праймус присматривает за ними. Но никому не приходило в голову, что это можно понимать в самом прямом смысле слова. Что это так обыденно и просто. Всего лишь маленький доктор — никакой мистики, никаких загадочных встреч на закате и прочих фантазий.       — Сигнальте, если что, — десептикон кивает напоследок, разблокируя первую дверь.       — Обязательно, — соглашается он и шагает вперед, в полумрак камеры.       *       Заключённый сидел на своей койке в самом дальнем углу камеры, замерев в статичной до невозможности позе. Блокираторы, соединенные сложной системой тросов, охватывали шею, конечности и торс, и помимо этого были прикреплены к стене, чтобы не допустить лишних движений. Для кого-то иного — садизм, но увы — для этого заключенного всего лишь необходимые меры.       Насколько знал Ранг, Локдауну даже обычную еду давали с оглядкой. Тарелки и ложки были одноразовыми и съедобными, из твёрдого сорта пищевого энергона, который при определенной температуре размягчался в течение сорока бриймов. Ко всему прочему, утром и вечером под наблюдением двух охранников, держащих наёмника на прицеле, ему кололи комплекс препаратов из седативных и психостабилизирующих.       А чтобы пленник уж наверняка не сбежал, начальник тюрьмы внёс биометрические данные подопечного в систему распознавания на дверях, которая просто блокирует весь комплекс, если обитатель этой камеры покинет ее хоть на мгновение. Блокировку вызывал даже нанокликовый сбой в работе программ — это было неудобно, но разработчики охранной системы признали, что это все же лучше, чем упустить давно всех доставшего наемника.       В чём-то бывший ученик Йокетрона мог гордиться — таких беспрецедентных мер не применяли даже к Мегатрону в старые годы. По сути, Локдаун входил в ту самую категорию преступников, к которым современное законадательство разрешает все-таки применять эмпурату — чисто из-за того, что неадекватность в нем помножена на опасность.       Действующий Наставитель ордена служителей Праймаса и вовсе готов был настаивать на окончательной казни — пусть когда-то он не решился убить своего собрата по учению в прямом противостоянии, но попытка нападения на подопечного спарка снесла все преграды. Локдаун совершенно не скрывал для кого и зачем собирался выкрасть Хранителя Ключа.       От незавидной участи наёмника отделил лишь один голос из собранной комиссии медиков — голос Ранга. И теперь ему предстоит попробовать собрать это запутавшееся дитя по частям.       — Добрый день, — поздоровался он, входя в камеру. — Меня зовут Ранг. Я ваш психотерапевт.       Наёмник повернулся в его сторону и смерил блеснувшим золотым взглядом. Забитое татуировками лицо исказилось в насмешливой гримасе.       — Психотерапевт, да? — прошелестел он, и тихо рассмеялся. Ранг благодушно улыбнулся в ответ, проходя ближе и садясь на приваренный к полу стул.       — Что вам кажется в этом смешным?       — Вот только не пытайся меня дурить, а. Каким бы слабаком и святошей не был Йокетрон, а подготовку киберниндзя я всё же прошел с отличием. И знаю, что перекроить процессор можно без иголок в пальцах.       — Верно, — Ранг согласно наклонил голову. — Но, если вы и впрямь достигли высшего уровня мастерства, вам вполне под силу проконтролировать любые изменения, которые я попытаюсь внести в ваш разум.       — Ты серьезно полагаешь, что я тупой? — с издевательским удивлением вопросил наемник. — Вступать в игру с менталистом — уже проиграть.       — На самом деле заговорить с менталистом означает то же самое, — заметил Ранг. — Да даже если бы вы просто находились рядом, менталист сумел бы вас изменить, если б хотел. Но я этого не хочу.       — Да неужели?       — И я не менталист, — Ранг невольно улыбнулся: его пациент действительно обладал большими талантами и сумел ощутить какую-то часть исходящей от него силы… вот только выводы из этого сделал не совсем верные.       Локдаун хохотнул.       — А, коне-ечно. Ты из этих… которым нравится не просто трахать проц, им надо, чтоб жертва сама отдалась. Добровольно и с удовольствием.       Ранг пожал плечами.       — Я бы повторил ту шутку про элитгарда и фем, но боюсь, она здесь неуместна. Видите ли, мы несколько по разному смотрим на ситуацию. Позвольте, я поясню: вы, как опытный и успешный наемник, любите свою работу, верно? Иначе вы и не стали бы успешным. Вообще довольно странно предполагать, что кто-то, испытывая неприязнь к подобному способу получения денег, будет продолжать заниматься этим, оправдываясь, что не может найти иной работы… вижу, вы улыбаетесь? Вы ведь тоже смотрели то холо, «Наемник»? Как оно вам, кстати?       — Редкая бредятина, — все еще ухмыляясь, ответил Локдаун. — Хотя повеселила.       — Согласен, чепуха редкостная. Обладая такими интеллектом и физическими параметрами, герой мог бы легко освоить любую гражданскую профессию, присоединиться к ЧС или ВС, да хоть тренером по рукопашному бою стать наконец, раз уж ему так плохо и противно! Но тем не менее, он продолжает карьеру наемника, из чего можно сделать вывод: либо он слегка лицемерит в своих декларируемых взглядах, либо это какая-то форма псхического повреждения, связанная или с неким негативным опытом, или с вариантом пси-шаблона…       Локдаун зевнул напоказ.       — И сейчас ты скажешь, что мое поведение тоже вариант повреждения или пси-шаблона, а потому для меня будет только лучше, если мне перекроят мозги.       — Не вполне верный вывод, — Ранг поднял палец. — Отношение — ключевой элемент! Вы явно любите свою работу, потому и занимаетесь ей, логично? Вы не какой-то необразованный рабочий, который возит грузы или стоит у станка, потому что больше ничему не научился, верно? Вы свободный художник, так сказать, и легко могли бы найти другую работу. Но вам нравится именно эта. А мне нравится лечить, потому я и работаю медиком, а не торгую на черном рынке галактики услугами психкорректора для всех, кто желает повлиять на богатого дядюшку, начальника или отказавшего партнера. Мог бы… но не хочу.