Солнце вновь воссияет над нами

*** — Мне не нравится, что ты отправишься на этот остров в такое время. — Честно сказал Обито, когда Наруто сидела у него в резиденции. Был уже конец дня, Хокаге закончил все свои дела и ожидал последние документы от Цунаде, чтобы пойти домой к жене и сыну. Со дня объявления войны прошло уже две недели, и завтра Наруто должна отправиться в путь вместе с Кирой Би. Из-за сложившейся ситуации в мире поездку пришлось отложить на неопределенное время, поэтому джинчурики Восьмихвостого задержался в Конохе, ожидая решение брата. Райкаге долго сопротивлялся, но несколько дней назад дал добро при условии, что Кира Би будет находиться постоянно рядом и присматривать. Наруто закатила глаза, но вариантов у нее особо и не было — ей нужно было попасть на этот чертов остров. — Обито, ты же знаешь, что это необходимо. — Вздохнула Наруто. — Если я получу полный контроль над Лисом, тогда у нас будет преимущество в войне. Печатники помогли мне исправить повреждения в печати, которые нанес Орочимару, но из-за этого сократился мой резерв. Да и чакра Лиса бушует. Мне нужно правильно снять печать и установить полный контакт. — Я волнуюсь. Как бы Райкаге что-то не задумал. На самом деле в мире была очень напряженная обстановка. Сразу после объявления войны все страны и деревни начали подготовку, а так же решение вопроса о стороне в этой битве. Цучикаге ясно сказал, что объявляет войну Конохе и всем ее союзникам, поэтому этот вопрос стоял остро. Быстрее всех ответ дал Казекаге — Раса заявил, что Цучикаге нанес оскорбление не только Листу, но и его деревне, а дружеское соглашение между деревнями не позволяет им принять сторону Ооноки. Раса даже высказал сожаление, что Обито приходится расхлебывать все то, что натворил Минато — Хокаге в ответ сказал, что он знал, на что подписался, когда соглашался на должность. Райкаге и Мизукаге все еще держали нейтралитет и не сообщали о каком-либо решении, поэтому и отправка Наруто на тот остров была слишком рискованной. Обито переживал не просто за «оружие деревни», за «боевую единицу», а за свою любимую ученицу, за близкого человека. Если с ней что-то случится, то его убьют не только Саске и Шикамару, но и он сам себя прикончит. В конце концов, именно он дал разрешение на эту авантюру. — Обито, я могу постоять за себя. — Ухмыльнулся Наруто. — Ты же был моим сенсеем, как может быть иначе? Если что-то случится, то я выкручусь. Когда-то бывало иначе? Тем более — со мной будет Итачи. Когда Райкаге дал добро на присутствие одного сопровождающего — еще бы он не дал, Хокаге твердо стоял на своем, потому что отправлять Наруто одну он не намеревался, — Обито хотел отправить с ней Какаши. Наруто же думала о Саске или Шикамару, но потом поняла, что и тот, и другой нужны были в Конохе. Ее возлюбленный, конечно, долго ворчал и возмущался, но в конце концов, скрепя сердце, принял решение о том, что он отпустит Наруто одну (то есть без него). Шикамару тоже не был доволен тем, что Узумаки пойдет не с кем-то из команды, но понимал всю серьезность ситуации — они с отцом были на финальной стадии разработки стратегий, поэтому он важнее был в Конохе. Наруто только закатывала глаза на такое поведение товарищей (в конце концов, она была сильным шиноби с огромным опытом за спиной), но понимала их — после той жуткой недели они старались не отпускать Наруто одну куда бы то не было. В душе каждого из них появился страх, что они снова могут потерять ее. Страх выражался не явно, лишь чрезмерной заботой и вниманием, но и это постепенно искоренялось, когда Узумаки доказывала свою силу. Как говорится — та неделя наложила отпечаток на души многих. Кандидатуру Какаши отклонила сама Наруто — она знала, что Обито хотел как можно сильнее обезопасить ее, но Хатаке нужен был уже самому Хокаге, чтобы в нужных ситуациях отрезвлял и давал пинки. Да и Обито — хоть и редко признавал — чувствовал себя увереннее, когда за плечом у него стоял его товарищ и лучший друг. Правильно когда-то сказали ему — узы делают сильнее, ведь они укрепляют душу и сердце. Так они пришли к кандидатуре Итачи. Саске все еще не до конца доверял своему брату, поэтому отдавать Наруто в его руки он категорически не хотел, однако после долгого разговора с самой Узумаки он согласился, но мнение не поменял. Сам Итачи согласился быстро, чему Наруто искренне обрадовалась — хоть с этим Учихой не нужно вести «психологическую беседу». На самом деле Наруто чувствовала себя личным психологом братьев Учих. Это было довольно иронично, потому что она искренне считала, что сеанс головоломойки нужен был ей, а она сама проводит их с завидной регулярностью. Саске периодически высказывал ей о своих страхах и сомнениях, а так же о нежелании доверять своему брату; Итачи же страдал от чувства вины за все свои проступки и постоянно корил себя, когда Наруто вздрагивала от его случайных прикосновений. А как известно — Учихи были теми еще упрямцами и выбить что-то из их головы было совершенно нереально. Наруто только и оставалось что слушать и смотреть, как братья изводят себя по разным причинам.  — Их совесть и гордость когда-нибудь убьет их. — Сказал однажды Курама. — Ну, твоя самовлюбленность тоже когда-нибудь тебя убьет, а про совесть ты вообще не слышал. — Сказала в ответ Наруто, стоя на голове у Лиса и поглаживая его за ухом. Курама тогда довольно грубо скинул ее и клацнул зубами перед лицом, на что Узумаки только фыркнула и покинула внутренний мир. Видали уже такое — знаем. В конце концов Обито был удовлетворен тем, что с Наруто едет Итачи. Именно в этом шиноби он был полностью уверен, хотя в его душе все еще были сомнения относительно безопасности этого путешествия. — Я знаю, что ты можешь постоять за себя. Но я твой Хокаге, и я всегда буду переживать за своих людей. — Прикусил губу Обито. — Будешь переживать за всех — у тебя нервов не хватит. — Ну, такова моя участь. Тем более за своих учеников я всегда буду переживать больше, чем за всех остальных. — Когда-то вам придется отпустить нас в «самостоятельный полет». — В полет я отпустил вас уже давно, но вот из сердца вырвать я вас уже не смогу. — Честно признался Хокаге. Наруто с удивлением посмотрела на него и впервые увидела в его взгляде то, что не видела никогда: отчаяние, боль и нежность. Обито несомненно пережил слишком много, чтобы просто так отпускать людей. Тем более — Хокаге был Учихой, а это уже многое говорило о его преданности. Каждому близкому человеку он отдавал место в своем сердце — это было навсегда. Наруто искренне понимала его, потому что хоть и не была Учихой, но в ее сердце тоже были отведены места самым важным людям, и каждое опустевшее место делало сердце твердым и жестоким. — Обито, со мной все будет хорошо. Как всегда. У тебя много других проблем, поэтому я не намерена создавать их еще больше. Когда Цунаде влетала в кабинет, чтобы отдать документы, Наруто даже не удивилась. Женщина была крайне злой, потому что ее ирьенины «совершенно безответственно отнеслись к пересчету единиц» и ей пришлось все переделывать самой. Цунаде так же попросила Обито заказать новый стол в ее кабинет, на что Наруто засмеялась, а сам Хокаге закатил глаза — это был пятый стол за три месяца. Главный медик Конохи только пожала плечами, мол, работа нервная, ничего не поделаешь. Узумаки же вспоминала, как в родном мире Сакура тоже постоянно ломала столы и Какаши уже просто заказывал их по несколько за раз — на всякий случай, так сказать. Когда Наруто предложила Обито делать так же, тот сказал, что уже давно подумывает об этом. После того, как Цунаде отдала все документы, пожаловалась на своих ирьенинов, покрыла матом своего дражайшего муженька и заранее попрощалась с Наруто, она вышла из кабинета Хокаге, громко хлопнув дверью. Портреты бывших Каге на стенах задрожали, а окна издали страшные звуки, однако все осталось на своих местах — Обито поблагодарил богов, потому что в предыдущий раз в его кабинете треснули окна и их пришлось заменять. — Пора по домам. — Обито встал с кресла и потянулся. Наруто с радостью заметила, как морщинки разгладились, а на лице появилось выражение детского восторга — рабочий день закончился, и можно было с чистой совестью отправляться к жене и детям. Именно это и любила Узумаки в своем сенсее — его непосредственность, жизнерадостность. Когда Наруто прибыла в этот мир, она чувствовала некую настороженность по отношению к своему сенсею. Она помнила Обито из родного мира, помнила его тяжелую судьбу и искренне была рада, когда узнала о том, что здешний Обито счастлив. Он был жив, силен, у него была семья и Какаши, и Наруто позже начала чувствовать ответственность за этого человека. Она искренне желала, чтобы хоть где-то он обрел покой и душевное равновесие. А сейчас Наруто смотрела на него и была так рада, что этот человек стал близким для нее. Она сожалела, что не смогла узнать Обито из родного мира по-настоящему, и была благодарна Риккудо за то, что в этой жизни она смогла узнать здешнего. — Побегу я, пока Шикамару не уснул у меня на кровати, а Саске не съел все помидоры в доме. — Ее товарищи, как она чувствовала, были в квартире Итачи, поэтому ее опасения были вполне оправданы. Нара, имеющий способность засыпать в мгновение ока, очень любил ее кровать. Однажды Наруто поздно пришла домой, потому что после тренировки с Джирайей и Какаши решила на минуточку забежать к Рин-сан, чтобы передать свиток для ее сына. Хикэру, оказывается, увлекался историей фуиндзюцу, хотя и не обладал способностями. Наруто как раз имела уже изученные свитки, поэтому с радостью передала их младшему поколению — Хикэру так воспарял духом, когда Узумаки принесла ему первый. Мальчик быстро прочитал его и с горящими глазами передал его обратно девушке, спросив, есть ли у нее что-то еще. Джинчурики тогда рассмеялась и на следующий день принесла еще один — более толстый и сложный. Рин же, когда Наруто пришла к ним в дом, заговорила ей зубы, поэтому Узумаки просидела около полутора часов в доме у Хокаге. Его жена говорила очень много и интересно — можно сказать, в лучшем стиле самой Наруто — поэтому девушка, пока пила чай, не заметила, как прошло время. Только когда пришел Обито, она вспомнила о том, что дома ее ждет Саске, поэтому, быстро попрощавшись, убежала. Только вот дома ее ждал не только Саске с помидорами, но и спящий на кровати Шикамару. Учиха лишь пожал плечами, мол, ничего сделать не мог, поэтому Наруто закатила глаза. Нара благополучно проспал всю ночь, а парочка вынуждена была спать на футонах — хоть они и были довольно жестокими шиноби, но будить уставшего и замученного парня они не стали. — У них когда-нибудь аллергия начнется — у одного на сон, у другого — на помидоры. — Покачал головой Обито. — В их венах уже давно течет лень и томатный сок, так что не переживайте — аллергия им не грозит. Скорее мне и Темари — нервный срыв, потому что бороться с этими двумя — это просто как об стенку биться. Несколько дней назад Обито сознался, что в курсе отношений Наруто и Саске. Парочка тогда вообще не удивилась, потому что они и сами давно поняли, что Хокаге знает. В конце концов они просто пожали плечами, а Обито пустил скупую мужскую слезу, потому что «детки так выросли, скоро семьи заведут». Какаши, стоящий на тот момент рядом, возвел глаза в небо и равнодушно спросил богов, где он провинился перед ними, что в его жизни появился этот человек. В общем и в целом — сенсеи, по сути, одобрили их отношения и дали «благословение», в котором пара не особо нуждалась, но получить его было приятно. — Только детей раньше времени не сделайте. — Прилетела в конце концов шуточка от Обито, на что Наруто и Саске решили не реагировать и под хохот Хокаге покинули кабинет. Наруто помахала напоследок Обито и под его же ругань выбежала в окно, сразу направляясь домой. Она надеялась, что сегодня ей не придется спать на футоне, а в холодильнике есть хоть что-то поесть. Кроме помидоров. *** Уходила Наруто утром. Девушка точно в срок была около ворот Конохи, где ее уже ждал Кира Би. Джинчурики Восьмихвостого поприветствовал ее, и они стукнулись кулаками. Саске, стоящий рядом, с постной физиономией проследил за этим, а потом так же молча выслушал рэп от этого человека. Шикамару, который все еще спал на ходу, расположился под деревом, чтобы снова погрузиться в поверхностный сон. Вчера вечером Наруто застала товарищей, сидящих за столом и разговаривающих. Это был определенно успех, потому что Нара не спал, а Саске ел не помидоры. Тем же вечером Узумаки рассказала про печать, которую разрабатывала на протяжении нескольких лет. Она начала разрабатывать ее в призывном мире, периодически уходя из него, чтобы купить нужные материалы. Наруто обошла несколько стран, чтобы найти специальную краску и свиток для этой техники, поэтому в общем в призывном мире она провела не год, как было сказано саннинам, а шесть месяцев. Но этого времени ей хватило, чтобы в тишине и спокойствии начать разработку новой печати. Закончила она ее совсем недавно, поэтому перед отъездом она решила рассказать об этом. За основу Наруто взяла печать клана Узумаки, которая позволяла связываться с товарищами на близком расстоянии. Техника была довольно простой в исполнении для ее клана, поэтому Наруто удивилась, что никто не решился ее переделать. Или, может быть, просто не успели. Главной проблемой было расстояние — Наруто хотела, чтобы радиус ее действия был гораздо больше, а лучше, чтобы его вообще не было. Точнее сказать — чтобы печать действовала на любом расстоянии. После месяцев исследований Наруто все-таки смогла создать такую технику, которая действовала на любом расстоянии. Оставалось проверить на людях. И кто лучше подходил для этого, как не ее сокомандники? Рассказав об этом Саске и Шикамару, девушка решила поставить эти печати на них. Парни с явным скептицизмом посмотрели на нее, но на эксперимент согласились. Наруто объяснила, что эта печать ставится специальной краской, которой когда-то ставились татуировки АНБУ. Эти рисунки были несмываемыми и оставались на всю жизнь, и это было главным недостатком печати — она ставилась на всю жизнь. Ее нельзя было смыть, срезать или сжечь — как сказала Узумаки, раз и навсегда. Поэтому Наруто не хотела ее ставить никому, кроме самых близких. — Твои эксперименты до добра не доведут. — Фыркнул тогда Нара. — Ставь. Мнение Саске и так было понятным — тот хоть и был недоволен некоторыми авантюрами Узумаки, но поддерживал ее в любых начинаниях. Наруто так же поделилась с ними, что хочет поставить такую же печать для Гаары, но для этого им нужно будет встретиться. Печать не требовала много времени, но нужна была точность, чтобы каждый завиток был на своем месте. Наруто ставила фуин на плече — на левом у Шикамару и на правом у Учихи, потому что у последнего на другом была печать призыва. Когда оба рисунка были готовы, она запустила в них свою чакру и попросила каждого из них сделать то же самое. Пока парни проворачивали манипуляции, Наруто нарисовала себе рисунок — ей пришлось делать его не на плече, а на кисти руки, потому что дальше она не доставала. Когда все трое запустили свои чакры в печати каждого, Наруто объяснила принцип действия — печать могла работать как сразу в три направления, так и по одному. То есть Саске мог связаться лично с Наруто, а мог связаться сразу с ней и с Шикамару — надо было только запустить свою чакру в печать и смешать ее с чакрой нужного человека. Шикамару искренне восхитился этой печатью и сказал, что она могла бы помочь на поле битвы, если не оставалась на всю жизнь. Наруто в ответ сообщила, что обязательно исправит этот момент и запатентует эту печать для общего пользования. В конце концов Шикамару ушел спать к себе домой, видимо, понимая, что молодым людям нужно попрощаться, как положено. Итачи около ворот появился точно в срок. Он вежливо поздоровался с Кирой Би, слегка улыбнулся Наруто и выдержал долгий взгляд Саске. Шикамару даже не обратил внимание, продолжая спать под деревом. — Проследи за ней. — Тихо сказал младший своему брату, когда тот встал около него. Наруто все еще разговаривала с Би. — Не нравится мне, что она пойдет туда, но если она что-то вбила себе в голову, то тут бесполезно спорить. — Не переживай так, отото. — Ответил Итачи. — Я не позволю, чтобы с ней что-то случилось. — Саске бросил на него короткий взгляд, но ничего не сказал. Он сложил руки на груди, все еще смотря на Наруто. — Ты делаешь это, потому что чувствуешь вину? — В конце концов спросил Саске. — Конечно, я чувствую вину, отото, но Наруто дорога мне. Она твоя возлюбленная, а ты мой младший брат, самый близкий для меня человек. Я буду переживать за тебя, за нее, потому что вы, по сути, моя семья. — Вышел на откровения Итачи. — Мне больно от того, что я сделал больно тебе и ей, но я пытаюсь все исправить. Я хочу, чтобы она перестала вздрагивать, когда я случайно касаюсь ее, хочу, чтобы она перестала бояться. Но я не знаю, как сделать это. — Докажи ей, что ты не сделаешь ей больно. Докажи, что ты больше не подведешь ее. — Вздохнул младший. — Она простила тебя, хотя я долго не мог сделать это. Она простила, но ей нужно снова поверить тебе. Не представляешь, как трудно ей было довериться мне и Шике. — Я сделаю это. — Кивнул Итачи. — А ты простил меня? — Со мной другой разговор, нии-сан. — Покачал головой Саске. — И решать этот вопрос мы будем потом. Но можешь быть спокоен, убивать я тебя не намерен. — Мне важно, чтобы ты доверял мне. Чтобы мы были братьями. — А ты полностью доверяешь мне? — Повернул голову Саске. Итачи посмотрел ему в глаза. — Подумай над этим. С Наруто пришли попрощаться все: Какаши, Цунаде с Джирайей, даже Кушина помахала ей рукой издалека и получила в ответ мягкую полуулыбку. Обито не смог прийти, но он передал ей записку с Какаши, в которой просил быть осторожной и следить за обстановкой. Шикамару и Саске попрощались последние: первый положил руку ей на плечи, притянув ближе к себе и поцеловав в макушку, отмечая, что девушка почти не вздрогнула. Учиха слегка приобнял ее после Шики, шепнул на ухо, чтобы она не пропадала и давала о себе знать. Наруто попросила убедиться — если вдруг она не успеет вернуться до начала войны — что ее мать не полезет на фронт и останется в безопасном месте. Саске поморщился, но пообещал проследить. В конце концов, миллион раз попрощавшись со всеми, Наруто, Итачи и Кира Би покинули деревню. До войны осталось меньше двух недель.