***
Винчестеры и Кали ехали в Импале по дороге, стараясь уехать как можно дальше, чтобы их не успели догнать. Они все старались не задумываться над тем, что именно происходит там, в отеле языческих божков, и чем именно завершиться эта стычка. — Дин, смотри, — позвал Сэм брата, показывая назад, но тот уже и сам заметил это через лобовое стекло. Оттуда, откуда они ехали, в небо яркой вспышкой устремился столп света. — Как думаешь, кто это? — спросил тот же Сэм спустя время, разрывая гнетущую тишину. — Я хотел бы верить, что это не Габриэль, — негромко сказал старший Винчестер, и Кали, сидящая на заднем сидении машины, едва заметно вздрогнула. — Но опыт не даёт мне поверить в то, что кто-то да ещё и так просто разобрался с едва ли не основной нашей проблемой. И, знаешь, я действительно без понятия почему, но та девчонка… — Эмма? — уточнил Сэм, хотя и так понял, о ком говорит брат. — Да-да, падшая сестрица Каса, что переметнулась к Люциферу под его дьявольское крылышко, не делай вид, что я говорю загадками, — хмыкнул Дин. — Мне почему-то кажется, что от Архангелов должно быть чуть больше света, чем это. — Думаешь, это она? — Я не знаю, — короткое и лёгкое пожатие плечами. Дин вёл машину уверенно и старался не отвлекаться от дороги, хотя карман жёг диск, который всунул ему Габриэль прежде, чем выпроводить их. — Просто, я тут подумал, почему она так легко отпустила нас? Она и Люцифер — их было двое, и она могла бы выкинуть что-нибудь, но Габриэлю хватило всего лишь просьбы, чтобы она отошла. — Думаешь, она не хочет всего этого? — Я просто думаю, что мы не учли одну маленькую вещь, Сэм, — произнёс Дин. — Для неё они — семья. Вот почему она защитила Люцифера тогда. — Разве это имеет значение теперь? Она на его стороне. — Габриэль — тоже её брат. Да и Михаил тоже. Не знаю, какие у них взаимоотношения с последним, но с первым — явно хорошие. И сейчас там происходила драка. Не думаю, что она смогла бы смотреть на это… так просто. Я бы на её месте не смог. Сэм прикрыл глаза, откинув голову на сидение. Несвойственное сочувствие противнику со стороны брата казалось каким-то проницательным, и он действительно не знал, что на это ответить. Кали безэмоционально смотрела в окно Импалы до тех пор, пока её не высадили.***
Причудливый браслет, напитанный чужой кровь, загорелся и осыпался прахом прямо на его глазах, оставив неприятные следы на рабочем столе. Кроули в полном замешательстве посмотрел на артефакт, а затем, когда до него дошло, что это значит, со злостью смёл пепел со стола, параллельно скинув с него и какую-то статуэтку. Мертва. Эта глупая, безумная девчонка, наивный и доверчивый падший ангелок, который, на секундочку, его предал — мертва. Ни злорадства, ни радости он не ощутил, вместо этого пришло опустошение. Когда Винчестеры провалились, и он узнал, кого следует винить, якобы посмертно, именно эта вещичка позволила ему узнать, что Эмма жива. Вот почему он искал её, вот почему они столкнулись в мотельном номере, что снял её дружок-охотник. Вот почему он знает, что она умерла сейчас. Облегчения не последовало. Что б её.***
Да, с самого рождения как будто знала, Что буду позабыта и покинута. Словно тонущий корабль, наблюдаю со дна, И лишь воспоминаниями я окружена. Вот потому и показалось мне, что я умерла. Вдыхаю, выдыхаю, в ожидании дня, Когда морскою пеной в чистых небесах растворюсь, Когда я потеряюсь и обратно не вернусь. [VOCALOID на русском] I Think I Just Died (Cover by Sati Akura) https://www.youtube.com/watch?v=zh_lAiv88zg
Кастиэль и я бежим из Райского Сада в сторону нашего места у одиноко стоящего почти у самого края облаков дерева, и я знаю наверняка, что там мы найдём кого-то из старших братьев — или Габриэля, или Люцифера. Кас — неловкий и щуплый мальчишка — спотыкается об собственное чёрное крыло и едва ли не падает, но умудряется всё же удержать равновесие. Это выглядит настолько милым, что я едва сдерживаю смех, чтобы не обидеть друга, но тот словно знает о моём веселье, а потому оборачивается, насупленный и обиженный, и при следующем своём шаге я повторяю его неуклюжесть специально, чтобы поддержать. Он замечает то, что это не случайность, но не говорит ничего, и мы оба смеёмся, создавая шум, и это так хорошо… Что я не сразу замечаю влагу, текущую по моим щекам. Что это? Рай? Или какое-то другое место? Весьма сомнительно, что падшая я, не смотря на человеческую душу, попала бы на Небеса, но разве это не концепция Рая — показывать для клиента счастливившие моменты жизни? Кастиэль улыбается, недоумённо смотря на мои слёзы прежде, чем по-детски непосредственно обнять меня. Я прикрываю глаза, стараясь не вздрогнуть от неожиданности, но пытаюсь выдавить улыбку, чтобы успокоить его — образ, порождённый моими воспоминаниями, но наслаждаюсь проявлением его чувств — то ли Бог потом и правда ограничил диапазон эмоций ангелов, то ли вина в том, что он сейчас ещё мал. Так непривычно. Так знакомо. — Я скучала, Кас, — сообщаю я шёпотом своему лучшему другу — тому, который ещё не ненавидит меня, и не знаю, чего во мне больше — болезненной радости или сладкой горечи. — Мы ведь не расставались, Эммануэль, — мурлыкает себе под нос ангелок. Я смеюсь слегка нервно. Понятия не имею, что это. Но чтобы это ни было — я собираюсь наслаждаться. Так и знайте.***
Мы старше — и я, и Кас, но по-прежнему выглядим, как дети. Да и ведём себя всё так же, но… Нас собираются вот-вот начать тренировать, потому что ангелы — воинство Небес, и в случае чего мы все должны будет защитить других созданий Бога. Людей, что пока ещё находятся в Эдеме, и других созданий, расселённых и там, и на Земле. Она уже создана, я узнала об этом позднее, но здесь, в воспоминаниях, время — последнее, что имеет значение. Голубоглазку определили в отряд к Габриэлю, а меня к Люциферу, а ведь нас едва-едва летать к этому времени научили, насколько я помню. Мрачные веяния мы по собственной детской наивности не замечали — тогда, по крайней мере. Сейчас я могу заметить намёки на это. Но и старшие, и младшие — последние из созданных Отцом — делают вид, что ничего не происходит. Люцифер кажется ещё более мрачным, чем обычно, и мне действительно тревожно от происходящего. Ещё хуже от осознания того, что всё это уже произошло, а значит — даже в моих воспоминаниях — неминуемо. Всё неминуемо.***
Я прикрываю глаза всего на мгновенье, чтобы в них не отразилось раздражение. Воспоминания воспоминаниями, а все действующие лица реагируют на меня — хотя ключевых моментов это не особенно касается. Суть происходящих событий не меняется от слова совсем — всё так, как и было в далёком-далёком прошлом. Но объяснять Богу, что со мной не так, пусть это и всего лишь формальность, мне не хотелось. Я начинаю сомневаться в том, что это Рай. Я всё больше ощущаю усталость, всё меньше её перекрывает радость от счастливых моментов, да и после их сладости горечь грядущих перемен была ещё более ядовитой. Я знала, что произойдёт. Но всё равно проигрывала это для незримого наблюдателя, которого, может, и вовсе нет. Несведущие люди иногда представляют себе Ад так — место, из которого ты не способен уйти, полное плохих событий из жизни, которые никак не предотвратить, сколько бы ты не пытался. Замкнутый круг, полный отчаяния и страданий. Так выглядит мой Ад? Есть ли вообще Ад для пернатых, или я котируюсь как человек? Куда вообще попадают ангелы после смерти? Куда попала я? — Ты такая задумчивая, дитя, — мягкость в голосе Отца не избавляет от того факта, что я отвлеклась и он заметил это. — Что тебя тревожит? Губы сами собой говорят слова, которые я говорила когда-то. — Пожалуйста, поговори с ним, Отец, — слова словно кружатся в воздухе и оседают на пол неприятной пылью. Я знаю, что мою просьбу проигнорируют. Я знаю, что Бог говорил с ним раньше, до моего создания, и даже после тоже. Но сейчас он тоже поглощён грустью и печалью. Небеса становятся серыми, но иногда мне кажется, что это замечаю только я. Я даже не уверена, что я из прошлого видела это. — Они с Михаилом снова повздорили. Пожалуйста. Отчаянье в моём голосе не заметит только глухой. — Не тревожься понапрасну, Эммануэль. Я уверен, что они уже помирились. Бог глухим не был, но он умел иногда очень удачно игнорировать — как и показал это все после своей пропажи. Ну же, хотя бы здесь. Пожалуйста. Мы ведь не обязаны повторять всё заново. Пожалуйста. — Но это ведь не всё, что тебя тревожит? — этих слов ранее не было, и я вскидываюсь, будто подскакиваю на месте, и только потом понимаю, что образ Отца отреагировал на моё очевидное замешательство. Твою ж мать. Да будь оно всё проклято.