Так страшно умирать...

Черная школьная форма, пропитанная кровью. Бледное лицо, застывшее равнодушной маской. Пустые аметистовые глаза без всякого следа огоньков гиаса. С кончиков тонких, аристократичных пальцев падают на пол и разбиваются об него темно-алые капли. Наверное, никогда еще император не был настолько красив. И настолько страшен. Неестественно прямая спина, четкие, размеренные шаги. Тишина. Ни слова не было сказано им. На грязном полу - изломанная фигурка в бело-красных одеждах. Зеленые волосы разметались в нелепом беспорядке, а некогда красивое лицо искажено гримасой страха и боли. Страх и на лицах телохранителей императора. Страх на лицах стрелявших террористов, что даже не подумали оказать сопротивление. И лишь на лице их предводительницы только горе и отчаянье. Четкие, размеренные шаги, нарушающие тишину в полуразрушенном здании. Застывшее равнодушной маской бледное лицо. Засохшая кровь на тонких губах. Сто восемьдесят пять. Сто восемьдесят шесть. Яркий солнечный свет. Чистое голубое небо и ласковый теплый ветерок, растрепавший темные волосы подростка в черной школьной форме. Брошенная кем-то баночка из под лимонада валяется среди каменных обломков. Выцветший на солнце светло-серый плюшевый зайчонок возле старого венка с чьей-то фотографией. Четкие, размеренные шаги. Вертолет, столица, дворец. Маленькая комната. Пустая упаковка от пиццы. Небрежно брошенная на стуле одежда. Застывшее равнодушной маской бледное лицо. Пустые аметистовые глаза. Стопка бумаг на письменном столе. Цифры, счета, прошения, отчеты, донесения... Пропитанная кровью строгая школьная форма. Засохшие темно-бордовые брызги на бледных губах.