Две половины одной души

      Ладно, надо признать, что свои способности Ред переоценивал. Спустя два дня относительных тишины и спокойствия Мана заявился в цирк. Ред как мог игнорировал пристальные взгляды из-за всех углов и завывания «Неа-а-а», сопровождаемые смешками членов труппы, но мужчина всё не отставал.       Иногда буквально путался под ногами, сильно мешая работать. Единственное что, Ред вынужден был признать, что он был не сильно против подобного преследования, ибо Мана быстро просёк его бедственное положение и потому постоянно таскал с собой что-то из еды. Ред побаивался брать еду у незнакомцев — у психов особенно, — но самые внушающие доверие продукты всё же принимал. Выживаемость превыше всего.       И одежду.       — Я сам связал, — гордо презентовали ему бежевые варежки. Ред бы и отказался, особенно после такого комментария, но его собственные были зашитыми по пятьдесят раз и осенними. А метели продолжали топить город в снегу, совершенно не интересуясь мнением Реда о подобном.       — … спасибо.       Мана в ответ буквально светился, обещая притащить что-то ещё.       Ред бы согласился пойти с ним куда угодно. В конце концов, у мужчины водились деньги, и он не стеснялся тратить их на своего «Неа», но чёрт. Его намерения были мутными, а тот факт, что Ред приходился ему «младшим братом, которого он же и убил» нехило напрягал. Ред не хотел погибнуть просто потому, что жадность в нём пересилила осторожность.       Но зима становилась всё холоднее, а мысли свалить вместе с Маной — всё навязчивее.       Ред терпел. До последнего терпел. Пока однажды просто не смог встать с кровати, сраженный не то простудой, не то чем посерьёзнее.       Директору было плевать на его хворь. Дефектные должны работать — просто так нахлебников терпеть никто не будет. Да и вообще директор за него заплатил, а потраченные деньги надо отрабатывать!.. не то, чтобы Ред вообще хотел, чтобы его кто-то покупал, но что сделали, то сделали.       Потому, вопреки отвратительному самочувствию, к обеду из шатра он всё же выполз. Но далеко его путь не продолжился — упал в первый же сугроб.       Что было дальше, помнил он смутно. Обидно, конечно, но это явно не худшая смерть среди всех.       Ред пришёл в себя в какой-то темной комнате. Священник описывал рай как нечто светлое и солнечное, потому на рай помещение не походило. Да и вряд ли Ред заслуживал рай: какими бы ни были его причины, воровал он достаточно, да и лгал больше, чем того позволяли священные писания.       Но именно с раем и ассоциировалось это помещение, потому что в нём было тихо и тепло. И лежал он не на каких-то тряпках, заботливо укрывающих мешок гнилой соломы, а на самой настоящей кровати, укрытой мягким покрывалом.       Ред даже не думал, что когда-то окажется на чем-то подобном.       Собственно, сомнения в его смерти развеяла рожа Маны, найденного дрыхнущим на стоящем рядом с кроватью кресле-качалке. Кажется, тот всё же затащил его к себе, но теперь уже в принудительном порядке. Время уговоров вышло.       Голова всё ещё была ватной, но, по крайней мере, не такой горячей, как в прошлый раз. Даже без базовых врачебных навыков Ред мог сказать, что ему лучше. В таком состоянии он имел все шансы всё же не подохнуть, даже вернувшись в цирк.       Хотя… стоило ли?.. сколько бы он не сомневался в мотивах Маны, пока что тот не причинил ему ни капли зла. Даже тот побег из ресторана не припомнил, хотя мог бы.       Единственным, что напрягало Реда, было его безумие. Рациональных людей он ещё как-то мог просчитать, а вот то, что мог выкинуть псих в следующий момент, было тайной, покрытой мраком.       Везло же ему на всяких…       Ред вздохнул, смиряясь со своим положением. Кажется, слишком громко, потому что сбоку раздался скрип от кресла — Мана проснулся.       — Неа! Ты пришёл в себя! Наконец-то, — под полным счастья взглядом Реду было даже неуютно, — как ты себя чувствуешь? Ты проспал три дня.       — Нормально, — осторожно ответил он, — что теперь?       — Пардон? — мужчина явно не понял вопроса. — О, постой, ты, наверное, хочешь есть. Я сейчас же прикажу принести обед.       Господи, да сколько же у него денег.       — Я не об этом, но ладно, — пробурчал он вслед уходящему мужчине. Когда он отказывался от еды, в конце концов?       Какая-то часть него буквально вопила о том, что в еду может быть подмешано что угодно, но Реду было плевать. Хотел бы отравить — давно бы это сделал. С валяющимися без сознания детьми это проще всего. Потому он просто молча ел.       Служанка была странной. Она почти не моргала, и Реда почему-то напрягала чёрная звезда у неё на лбу. Но, опять же, ему ли жаловаться. Может, у Маны была мания на фриков, как и он сам. Неудивительно, что персонал соответствовал хозяину. И понятно, почему из всех детей приглянулся ему именно Ред.       Дефектные видят таких же издалека.       В таком режиме прошло два дня, а потом в комнату Реда внезапно вбежали.       — Граф, наконец-то я вас нашла! — лицо Реда, наверное, треснуло от удивления. Боже, он ещё и граф. Везёт же некоторым. — Граф?.. погодите, кто это?       Посреди комнаты стояла девочка лет тринадцати. Может, больше, может, меньше. Работа в цирке показала, что женщинам при определении их возраста доверять нельзя. Иссиня чёрные волосы и тёмные глаза. Бледная кожа. Собственно, несмотря на отличную структуру лица, по цветовой гамме она сильно его напоминала. Может, дочь?       … или даже племянница. Чёрт знает, были ли у Неа дети.       — Роад, присмотрись, это Неа! Я наконец-то нашёл его! — оповестил её граф.       Лицо девочки приняло очень сложное выражение. Она в упор уставилась на Реда, но кричать от счастья как Мана не спешила. Ред с трудом подавил вздох облегчения — значит, здесь был хоть кто-то в своём уме. Слава богу.       — Не хочу показаться невежливой, но… Граф, вы уверены?.. — она медленно подошла к кровати, всё ещё не сводя с Реда глаз. — Вы же сами убили Неа. Он не мог воскреснуть, потому что…       — Это. Неа, — отчеканил Мана, тут же утратив дружелюбное выражение лица. Реду стало не по себе от его тона, — по-твоему, я бы не узнал собственного брата?       Роад тотчас пошла на попятную: — Я просто хотела уточнить, мой Граф. Разве я бы стала спорить? Что ж, Неа, с возвращением в Семью! Это не помешало бы отпраздновать.       Мана просиял: — А ведь точно! Я сейчас же распоряжусь приготовить торт! Подождите минуту!       И он вышел из помещения. Ред и Роад проводили его взглядом прочь, а после снова уставились друг на друга.       — Неа, значит? — девочка хмыкнула, садясь на край кровати. — И как же тебя зовут, «Неа»?       Ред передёрнул плечами, с раздражением признавая, что нормального имени у него так и не было: — Зови меня Ред.       — Это и правда имя?       — Тебя не спросил! — тут же огрызнулся он. Девочка засмеялась. — Тебя не напрягает, что этот твой граф притащил домой непонятно кого?       — Граф был сам не свой с самого убийства Неа, — она стрельнула на него глазами, явно проверяя реакцию. Ред о смерти оригинала знал, — а тут в последнее время снова пришёл в норму. Так что… какая разница, кто ты? Если Графу от этого спокойнее, то пусть притащит хоть десяток детей. Единственное условие — не вреди Семье. Всё остальное не имеет значения.       Ред приподнял брови: — И тебя не смущает, что Мана спускает деньги непонятно на кого?       — Не думаю, что на тебя уйдёт больше, чем на вино Джойда. Так что нет, не смущает, — она улыбнулась, явно что-то припоминая, — деньги это не проблема. В конце концов, у Графа в подчинении целая страна… Ред замер, во все глаза уставившись на девицу. У Маны в подчинении что?!       — … да и Дейзи недавно стал министром. Так что было бы, из-за чего волноваться.       — Страна.       — Да.       — Погоди, страна.       — Именно.       — Хочешь сказать, что Мана что-то типа президента?!       Роад засмеялась: — Нет, что ты, — у Реда слегка отлегло от сердца, — скорее тирана, свергшего прежнего императора.       Ред не ответил, тупо глядя на Роад. Она сумасшедшая, точно сумасшедшая. Потому что ну не могло это плачущее по поводу и без недоразумение кого-то свергнуть. Ну не могло!       … но червячок сомнения всё равно был. Всё же Мана спокойно убил своего младшего брата. Так почему бы ему не прятать ещё парочку скелетов в шкафу?

***

      Ред окончательно выздоровел к концу недели. О возвращении в цирк не шло и речи. Не после вечеринки в честь его возвращения в семью, где помимо Маны и Роад присутствовал упомянутый ранее «Дейзи», полное имя которого звучало как «Дезайрс».       Больше слова Роад сомнению он не подвергал. Этого мужчину он знал в лицо, потому что его фото часто печатали в газетах, столь любимых цирковыми артистами. Шерил Камелот — новый министр иностранных дел великой Британской Империи.       Насчёт денег Роад не преувеличивала.       Мужчина встретил Реда с большим скепсисом, чем его «будущая дочь», но особого неприятия не выказал.       — Чем бы дитя не тешилось, — флегматично заявил он, краем глаза следя за графом.       Самым страшным в этом было то, что Ред начинал считать также. Безумие заразительно, не иначе.       Спустя ещё две недели он окончательно «влился в семью». Отзываться на новое имя было слегка непривычно, но Ред был прагматиком. Он бы согласился на любую даже самую обидную кличку, если бы это гарантировало его выживание и максимально комфортную жизнь. А имя убийцы и покойника… Ну, могло быть хуже. Наверное. Может быть.       Оставалось надеяться, что во всём остальном Неа был более-менее нормальным человеком.       Мана научил его писать и читать, а также сам провёл экскурс в школьные предметы. Другое обучение Ред никогда не проходил, если, конечно, не считать умение считать до пятидесяти, которое ему дали исключительно для нормального выполнения работы. Мана спал и видел, как отправит его в школу.       — Через несколько лет вы с Роад будете одного возраста! Вместе и пойдёте!       Ред свои комментарии о том, что взросление работает не так, держал при себе, активно не спорил, но и не соглашался.       В школу идти не хотелось. Мана был злом знакомым и злом привычным. Даже, если быть совсем честным, не таким уж и злом, если не брать во внимание некоторые его заскоки. Роад и Дезайрс разделяли эту характеристику. А вот всех остальных людей Ред несколько недолюбливал. Сказывалось долгое пребывание на должности дефектного мальчишки для битья.       Благо, это проблемой тоже не было.       — Не волнуйся, Неа, — почти что мурлыкала Роад в ответ на его сомнения. — Твоё мнение о человечестве мы разделяем все.       И, собственно, так и было, хотя сам Ред никак не мог понять, почему. Что Роад, что Дезайрс, что Мана, чёрт возьми, росли в достатке и деньгах. Ненавидеть окружающих им было просто не за что.       Но у богатых свои причуды.       Спустя ещё несколько месяцев в доме появился Тики Микк. Мана радостно объявил, что Тики — один из тех членов семьи, которых когда-то убил Неа, и который наконец-то воскрес, и Ред немного успокоился. Видимо, собирание мертвецов было чем-то вроде хобби для полубезумного графа и, по крайней мере, Ред был не единственным его «найдёнышем». Тики описанию соответствовал на все сто: бледная кожа, худоба, вся жизнь в качестве шахтёра. Здоровье, небось, не к чёрту. От Реда почти не отличить.       Единственное что, в отличие от Реда он свою судьбу принял мгновенно.       И с удовольствием: — Я ни на что не намекаю, но где я могу найти вина?       Роад хихикнула, негромко заявив: — Джойд никогда не меняется.       И Ред буквально застыл, осознав, что нечто подобное он уже слышал. Про Джойда, его огромные траты на сигареты и вино.       Возможно, граф отбирал своих «погибших родственников» на основе каких-то общих черт, вкусов и привычек. По крайней мере, объяснение у него было только это.       Но в итоге Ред лишился и его.       В очередной раз шатаясь по особняку Ред наткнулся на потайную комнату с каким-то музыкальным инструментом. Было много клавиш, и Ред подозревал, что это пианино, но общий вид был каким-то не таким, и потому он сомневался. В конце концов, музыкальных инструментов было огромное количество. Знать все он просто не мог.       Стоило бы закрыть дверь и уйти дальше, но Редом вело какое-то не свойственное ему прежде любопытство. Потому, убедившись, что сюда не бежит толпа служанок, чтобы сообщить ему, что он влез куда-то не туда, Ред зашёл в комнату и направился к инструменту.       Пианино чем-то притягивало и вызывало незнакомый ему трепет. Хотелось коснуться его, что-то сыграть. Реду раньше даже тарелки в руки не давали — не то, чтобы полноценный инструмент, — потому он не знал ни нотную грамоту, ни основные приёмы, необходимые для игры.       Но… ему хотелось. Просто хотелось. Потому, опустив пальцы на клавиатуру, он сделал несколько пробных нажатий, наслаждаясь красивым звуком, а потом пошёл смелее и заиграл нечто, отдаленно напоминающее мелодию.       Колыбельную даже.       Реду казалось, что он наконец-то нашёл то, что мог по праву считать своим призванием.       Стоило ему доиграть, он машинально обернулся, желая проверить, не поймали ли его с поличным.       Поймали. В дверях стояли Дезайрс и Роад, озадаченно глядящие на Реда и инструмент.       — … что-то не так? — наконец спросил он.       — Я на какой-то момент и правда поверила, что ты Неа. В конце концов, он был виртуозным пианистом, — ответила Роад. — Но нет. Просто набор звуков.       — Если вы такие профессионалы, то сами и играйте.       К инструменту Ред больше не подходил.       Никогда.

***

      Реду так толком и не объяснили, что от него требовалось. В конце концов, Мана, вроде как, заплатил за него деньги, потому Ред ждал, что от него потребуют возмещение убытков. В любой форме. Директор цирка, например, заставлял его работать чуть ли не до изнеможения. Почему другие люди должны были относиться к нему иначе?       Даже за право жить приходилось платить.       Но «семья» не требовала ничего взамен. И ладно бы только Роад помалкивала — Ред сразу заметил, что единственное, что её интересовало, это игры и сладости, — но тоже самое касалось и Маны. А ведь именно тот притащил его в свой особняк.       — Неа, мне ничего от тебя не нужно. Просто… позволь мне быть рядом, хорошо? Я обещаю, что на этот раз я буду хорошим братом!       Ред не соглашался, но и не показывал, что был против, предпочитая молча наблюдать. Может, хотя бы так получится выяснить, что именно от него хотели.       Но не получалось.       Мана был странным, несколько нервным и склонным чуть что ударяться в слёзы. Роад говорила, что в подобном состоянии он уже давно — как раз со смерти Неа. С появлением Реда ситуация чуть улучшилась, но до сих пор оставляла желать лучшего.       — Вы не думали показать его врачу? — как-то спросил он. — В Англии достаточно домов для душевнобольных.       Роад с укоризной поджала губы: — Как не стыдно, Неа. Как вообще можно предлагать нам избавиться от Графа? — Ред пожал плечами — если бы что-то подобное случилось с ним, его бы отправили в течение часа. — Граф — наша семья. И мы верим, что со временем он снова станет в порядке. Нужно просто быть чуть-чуть терпимее к нему. И добрее.       Последние две фразы явно касались него самого, потому что, пусть агрессии он и не проявлял, но и особого дружелюбия не демонстрировал, всегда оставаясь начеку и не торопясь с кем-либо сближаться. Даже с Маной.       Особенно с Маной. Безумие мужчины его пугало.       Тем не менее, он решил попробовать присмотреться и действовать по обстоятельствам. От него не убудет, если он будет чуть вежливее и улыбчивее. А возможность остаться жить в этом богатом доме навсегда стоила риска.       Ему здесь нравилось.       В дни, когда учёбы не было, Мана всё равно заходил к нему. Каждый вечер входил в выделенную Реду комнату, садился на диван и, дождавшись, когда прислуга принесёт горячий шоколад и печенье, читал различные книги. Поначалу сказки, но, осознав, что Реду не интересно, что-то более занимательное. Приключенческие рассказы и небольшие исторические повести.       Ред не мог сказать, что какой-то из жанров литературы нравился ему особенно сильно. Все рассказы были интересны в примерно равной степени. Но ему нравился сам факт, что ему что-то читают. Мана знал, что он мог спокойно читать что-то самостоятельно, но при этом всё равно приходил. Ред думал, что, наверное, в семьях это стандартная практика, показывающая, что до детей есть дело и что их любят. Потому…       Да, такие вечерние посиделки он любил.       Бывали они не часто. Опять же, лишь тогда, когда не было учёбы, потому что граф был занят, да и сам Ред после занятий слишком уставал и хотел спать. Тот день был как раз из обычных, учебных, потому Ред спокойно потушил свечи и лёг спать.       … чтобы его разбудили посреди ночи.       — Что?.. Роад, что тебе надо? — его и раньше могли разбудить посреди ночи ради какой-то работы, потому особой злости от внезапного пробуждения он не испытывал, но всё равно был не слишком-то доволен. В конце концов, он хотел спать.       — Графу приснился кошмар. Его трясёт, — произнесла девочка стаскивая с него одеяло, — сделай что-нибудь, ты же его братик.       Ред поджал губы — он чертовски не любил, когда ему что-то приказывали, но здесь, пожалуй, у него не было выбора.       Ред не до конца понимал концепт семьи и какой-то безвозмездной любви просто на основе того, что вы родственники. Зато форма рыночных отношений была ему знакома: если хочешь что-то получить, сделай что-то взамен. Семья давала ему многое: еду, крышу над головой, образование — даже в его возрасте было уже понятно, что именно образование станет его билетом во взрослую жизнь, подарит возможность больше никогда не знать бедность и голод. Это был ценный подарок, потому и он должен был что-то делать взамен.       В качестве ответной услуги Ред стал «Неа». То есть позволял называть себя так, не спорил, когда граф вдруг начинал ностальгировать об их «общем прошлом» и был «хорошим младшим братом». А в последнее определение входило не только послушание, но и забота о старших.       Если Мане было плохо, то именно его обязанностью было ему помочь.       — Ладно.       Роад не стала ждать, пока он соберётся. Просто удостоверилась, что он не пойдёт снова спать, и вышла вон. Потому Ред сам взял с полки книгу, самую нудную из тех, что ему попадалась — именно такие же усыпляют, так? — подушку и подсвечник и направился в комнату графа. Как оказалось, в подсвечнике смысла не было — приходившая ранее Роад оставила свет и здесь.       Мана сидел на кровати, обхватив голову руками и немигающе глядя прямо перед собой. По щекам текли слёзы, но в этом редкого ничего не было — плакал он часто, и единственным, кто удивлялся подобному хоть немного, был сам Ред. Такими темпами он начнёт таскать с собой одноразовые салфетки. Упаковками. Штук по пятьдесят.       — Мана? — он не сильно рассчитывал, что его услышат — всё же состояние мужчины напоминало скорее какой-то транс, но Мана замер и медленно обернулся к нему.       Выражение его лица стало совсем уж болезненным: — Неа?.. Неа, прости меня, я должен был быть лучше, я был не прав, я знаю, прости меня, Неа, только, пожалуйста, не надо, больше не…       — Тш-ш-ш, — Ред сделал вид, будто прислушивается, — ты слышишь это?       Попытка сменить тему была максимально дурацкой, но, тем не менее, сработала. Мана замолчал, как и он, прислушиваясь: — … что слышу?       — Тиканье часов. Знаешь, какое сейчас время? Мана слабо улыбнулся, отводя взгляд в сторону и обнимая себя за плечи: — Сейчас ночь. Извини, Неа, я разбудил тебя?.. Прости, иногда совсем забываю, где прошлое, а где — реальность, — он натянуто рассмеялся, всё ещё избегая смотреть на него, — прости.       — Неправильный ответ. Время рассказов, — ответил Ред, подходя к кровати. Справа от изголовья кровати стояла тумбочка, на которой и были зажженные Роад свечи, а вот левая вплотную прилегала к стене, в которой было широкое окно. Немного подумав, Ред бросил подушку и книгу на одеяло, а вот свой подсвечник поставил на подоконник. Благо, тот был закрытого типа, так что случайного пожара можно было не опасаться.       — Неа?.. Что ты делаешь? — Мана с непониманием наблюдал за манипуляциями ребёнка. — Хочешь, чтобы я почитал тебе?       Закончив с первоочередными задачами, Ред вернулся к тумбочке и погасил те свечи, что были тут изначально, а после обратился к самому хозяину комнаты: — Я сам почитаю. Ложись.       Мана остался сидеть на месте, удивлённо глядя на него. Не сдержав обречённый вздох от чьей-то непрошибаемой недоходчивости, Ред демонстративно взбил подушку, а потом надавил Мане на плечи, вынуждая принять лежачее положение. Даже одеяло поправил — совсем как заботливая мать. Удостоверившись, что граф лежит на месте и не собирается снова вставать, Ред залез на кровать и сам. Подушка была отправлена к деревянному изголовью, чтобы доски не впивались в спину. Подсвечник был придвинут ближе к нему — освещение было мягко говоря слабым, но его хватало, чтобы разобрать буквы, а большего Реду и не требовалось.       Игнорируя неуютную тишину, Ред открыл первую страницу и принялся читать.       Мана лежал тихо минут, наверное, двадцать. За это время Ред сам захотел спать — книга всё же была ужасающе нудной. Слишком много философии, которую ни один нормальный человек читать не будет. Да и свеча уже догорала. Стоило заканчивать. Из-за темноты было толком не видно — спит граф или нет. Да и волосы, частично скрывающие лицо, делу не помогали. Потому Ред постепенно замолк, наблюдая за реакцией. Вроде как, никаких шевелений не было, да и вопросы не прозвучали.       Значит, спал.       Аккуратно положив книгу на подоконник, Ред попытался было тихо сползти с кровати и вернуться в свою комнату, но стоило ему сдвинуться, как он тут же услышал голос.       — Зачем, — он с трудом подавил желание снова вздохнуть. Кажется, книга была недостаточно нудной, — Неа, зачем ты это делаешь?..       Ред сел обратно: — Зачем делаю «что».       — Возишься со мной.       Нет, понятнее не стало. Если честно, Ред не знал, что ответить на этот вопрос, потому что он казался вполне очевидным?..       — Ты же сам говорил, что мы братья. Разве это не значит, что я тоже должен за тобой присматривать? — ответом ему стала тишина, прерываемая лишь неровным дыханием, — ты опять плачешь.       — Прости…       Ред всё-таки вздохнул: — У тебя ведь есть ещё свечи, так? Дай мне две, — кажется, ночь обещала быть долгой, но разве мог он сейчас уйти? — мне продолжить этот рассказ или открыть другой? Это сборник.       — Этот, пожалуйста. Он интересный.       У взрослых явно было что-то не то со вкусами, но ладно: — Хорошо, только не плачь.       В итоге он читал до рассвета и утром был совершенно никакой. Но о сделанном всё равно не жалел ни капли. За любое добро надо было платить, и долги такого рода он был не против выплатить.