Вереск

      Да, это действительно ты. Это твоё лицо, твоё тело, твой маленький хрупкий мир. Стоя перед зеркалом в ванной, Сойер молча наблюдала за тем, как капельки от душа стекают по длинным волосам, облепившим её костлявые плечи, грудную клетку, талию. Маме нравятся длинные волосы, но девушку они скорее раздражают. Бесят настолько сильно, что один раз она попыталась их нахер отрезать. Покромсать к черту, чтобы голову больше не тянуло вниз несколько лишних килограмм. Но Сойер успела срезать лишь одну прядь, когда в комнату ворвалась Мама, застав дочь с длинными кухонными ножницами и бешеным взглядом, источающим подростковую злобу. Эта самая прядь и сейчас была короче остальных, висела напоминанием о том, что куклы не могут строить собственные правила игры в жизнь.       Глаза безжизненные, потухшие. Они стали такими давно, примерно когда Стерва на глазах у всех влепила Сойер пощёчину за то, что та посмела заговорить с её самцом. Стены отразили звонкий удар сухой ладони о щёку, донесли его в каждый уголок школы, словно оповещение о предстоящей драке. Девушка лишь потёрла покрасневшее место, а потом мгновенно набросилась на Стерву. Та громко закричала, призывая своего парня на помощь, но он только отошёл на пару шагов, попросив телефон у подошедшего друга. Для него девчачья драка была чем-то весёлым и занимательным, как просмотр «Animal Planet» под говор бабули о том, какие всё же зверушки интересные. Тогда лицо Сойер было похоже на одну большую фиолетовую сливу, глаз заплыл и ничего вокруг не видел. Эта дура оставила ей небольшую, но глубокую царапину, которая превратилась в шрам на левой щеке. Вы бы слышали, как кричала Мама. Наверное, каждый штат был в курсе того, что её дочь подралась со Стервой, уже на следующее утро. А ведь радио в больнице точно твердило, что где-то в Миннесоте произошла драка, в ходе которой ту самую Стерву избила незнакомая ей девчонка. Да, Сойер, мир никогда не был на твоей стороне.       У каждого шрама на её теле была история. Сойер росла, падала, ударялась, даже резала пальцы тупым ножом, но не чувствовала НИЧЕГО. И это самое НИЧЕГО потом въедалось в самый мозг диким побегом, настраивая на мысли о том, что дальше так жить нельзя. НИЧЕГО порой строило всё так, что Сойер могла спокойно сидеть на краю ванной с осколком разбитого зеркала в руках. Она била стекло, когда надоедало смотреть на собственное лицо с вытянутым вверх носом и огромными глазами на половину черепа. Била его в порыве ярости на это самое НИЧЕГО, которое она совершенно не может чувствовать, а потом падала коленями в осколки и долго по ним топталась. Иногда везло, иногда нет. Но дикий хохот и возбуждение от процесса заставляли разбивать что-нибудь вновь и вновь, чтобы опять поглядеть на то, как из разбитых коленей вытекает кровь, окрашивая мир вокруг в такой весёлый цвет. Просто НИЧЕГО хотело, чтобы Сойер продолжала чувствовать, словно пыталось изгнать из её тела бесов посредством дурацкого дурманящего желания вредить себе. Зато девушка точно могла бы зарабатывать на этом, если бы хотела. Интернет любит следить за тем, как она ломается.       Кран в ванной был сломан. Он протекааааааал. Капал на белое дно с редкими кусочками грязи, ударял по мозгам маленьким, но громким молоточком. Будто бы выстукивал её имя, напоминая брата. Сооойееер. Сладкое имя, которой ей бы точно пошло, но тогда бы возникла путаница. Ахаха... Да.       Было стрёмно вчера звонить родителям, но ещё более стрёмно ночевать под дождем. Всё опять вылилось в одну огромную задницу, ибо Сойер показала себя перед родителями со стороны маленького ребёнка, который уронил ключи куда-нибудь в водосток (хотя куда подевались ключи от дома, в том числе и запасные из-под коврика, до сих пор оставалось загадкой). Это было немного похоже на тот день, когда девушка разругалась с матерью, схватила первую попавшуюся сумку, а после поскакала туда, куда глядели её заплаканные глаза. Тогда тоже шёл дождь. Спокойно барабанил по крышам, пролетая сквозь каждого призрака, пока Сойер бродила по городу в вымокшей насквозь толстовке. Такой побег благоприятствовал пневмонии.       Открыв кран, Сойер набрала в ладошки немного воды и ополоснула лицо. Завернулась в полотенце. У неё был план, что колом вбили в тот момент, когда Сойер проезжала вчера мимо кладбища, на котором был похоронен Дан. План был, а значит то суровое, слегка раздражённое выражение лица, смотревшее из зеркальной глади, точно будет осуждать. Осуждать за то, что Сойер пойдет заниматься всякой бесполезной хернёй вместо того, чтобы как можно тщательней продумать своё будущее. Будущее, которого возможно вообще не будет. Но пока что не стоило мыслить настолько далеко вперёд, потому как исход маленькой подростковый шалости, которую она затеяла, до сих пор оставался неизвестен.       Сушить волосы было крайне трудно. Они постоянно путались в расчёске, фен забрасывал их не в ту сторону, всё вокруг летало. На часах было где-то шесть часов вечера, а значит до работы оставалось два часа. Для крупной авантюры это не слишком густо, но Сойер должна рискнуть. Должна сжать в кулак свои несуществующие яйца и показать летающим по округе призракам кто тут настоящий альфа-самец. Да, старый призрак, который прячется в подвале дома постоянно твердил, что медиумы должны быть сильными и властными личностями. После таких слов Сойер обычно пищала, словно детская игрушка, пытаясь представить, что она непоколебимая и готова свернуть шею даже мёртвому. На самом деле девушке не слишком то хотелось вникать в оккультические штуки, однако духи порой так и роились вокруг неё.       — Ты справишься, это не страшно. — говорила она себе, настраивая скорее на борьбу с волосами, нежели с призраками.       Последнее время Сойер действительно чувствовала себя отвратительно. Количество призраков в округе кружило голову, каждый молчаливо чего-то от неё хотел, но девушка совсем не понимала, чего именно. Просто они постоянно роились рядом и подмечали все ошибки. Людовик особенно любил комментировать всё вокруг, но также хорошо помогал на контрольных по истории в средней школе, которые обычно было нереально написать, но Людовик знал практически всё. Он также спасал Сойер от плохих парней, докладывал ей о разговорах за спиной, доносил всю информацию. И это было той его любопытной чертой характера, которую девушка обернула себе в пользу.       — Дорогуша, ты долго ещё будешь воевать с этой дьявольской вещью? — вот и тот самый призрак, о котором мы с вами недавно вели речь.       Людовик появился из-под пола. Сначала вылезла его голова с сальным белым париком, чем-то схожим с пирамидой, потом показался его смешной костюмчик, который напоминал Сойер старый аристократический камзол. Призрак говорил, что он существует в таком виде уже лет двести, если не больше, и до встречи с девушкой он болтался рядом с другими медиумами, которые были его личным проходом в мир людей.       — Это фен, я сушу им волосы, — Сойер на секунду отвлеклась, взглянув в сторону Людовика сквозь свесившиеся на лицо пряди. — Давненько не виделись.       — Давно, — подтвердил Людовик, его носик с небольшой горбинкой сморщился, когда девушка опять включила фен. — Ходил в гости к одной милейшей леди, появившейся в городе. Она приглашала меня на чай, и я некоторое время провёл в её поместье.       Сойер улыбнулась, закинув фен в коробку под кроватью. От присутствия Людовика поблизости, домашний попугай Рори затрепыхался, начав летать по клетке и громко чирикать. Сойер бы с радостью отказалась от всяких животных в доме, потому что громкие звуки пугали её. Она просыпалась ночью от хаотичных ударов птицы по клетке, её бешеного голоса. Рори был напуган также, как и девушка, но не мог даже завернуться в одеяло и помолиться, чтобы дожить до утра. Птицы были очень чувствительны к другим существам.       — Бешеная птица, — Людовик поморщился, с отвращением глядя на питомца.       Этот призрак был с девушкой с самого её рождения, и она успела изучить всю биографию, которую тот только смог вспомнить. Людовик никогда не покидал её надолго, но отчего-то чувство преследования возникло лишь два месяца назад, когда она переехала в этот дом.       — Я могу спросить у тебя кое-что? — Сойер затянула влажные волосы резинкой.       — Конечно, дорогуша, ты можешь задать старому доброму мне любой вопрос. — Людовик деловито присел рядом; его губы растянулись в улыбке от забытого чувства махрового одеяльца.       Стараясь не поворачивать головы в сторону призрака, Сойер озвучила тот вопрос, что сейчас волновал её больше всего:       — За мной кто-то следит?       Кажется, Людовик не ожидал такого, потому как Сойер почувствовала, как его бока рефлекторно вздулись, попытавшись сделать вдох. Но призрачные тела не способны дышать и чувствовать тоже не способны, поэтому лёгкое замешательство на посиневшем лице было скорее отголоском жизни. Сойер уставилась на собеседника сквозь упавшие на лицо длинные пряди волос. Попугай продолжал летать в клетке. Глаза забегали, резко переходя с Людовика на Рори и обратно. По комнате разносился скрип эмали. Сойер вновь вцепилась в голые плечи ногтями, чтобы не начать расковыривать раны под пластырями.       — Я не знаю, милочка. — Людовик отвернулся, не желая наблюдать, как девушка в недовольстве морщит лоб. — Ведьмы сами должны понимать — есть за ними слежка или нет. На то вы и ведьмы.       Ведьма. Так её ещё не называли.       — Может я просто параноик, — девушка попыталась улыбнуться, чтобы разрядить атмосферу, но получилось не очень. — В любом случае, я сейчас хочу совершить одну глупость, ты поддержишь меня в этом?       Людовик задумчиво покачал головой. В этот момент Сойер, что до этого сидела в домашних шортах и топике, влезла в футболку и подскочила к коробкам, расставленным в углу комнаты. Она до сих пор не разобрала все вещи по местам, хотя время на это было. Время было, а сил подняться и что-то сделать — нет.       — И что же ты хочешь сделать? — Людовик внимательно следил за тем, как девушка достаёт штатив и небольшую карманную видеокамеру из груды коробок.       Сойер закрепила камеру на штатив, попыталась настроить её. Вопрос призрака был спокойно проигнорирован. Сейчас, когда девушка была одета подобным образом, можно было рассмотреть её тело подробнейшим образом. Шрамов было также много, как просроченных счетов в почтовом ящике. Они покрывали каждый участок тела, делая этот прекрасный белый холст испорченным, но чертовски оригинальным. Исписанным шедевром, который будет готов в любой момент поведать вам историю хозяйки. Самый большой изъян — на левом бедре, стал для Сойер чем-то, вроде визитной карточки, пускай она его порой жутко стыдилась.       Людовик внимательно осмотрел устройство. В это время Сойер уселась на пол в позу лотоса и сделала максимально уверенный вид. По ту сторону объектива сидел взрослый человек. Людовик точно видел его, но никак не хотел этого признавать. Да и сама Сойер наверняка хотела подольше почувствовать себя ребёнком. Воспоминания сложили оковы на груди, захлопнули замок. Ключ был утерян, и теперь она никогда не сможет по-настоящему стать живой, пока не отпустит брата. Пока не извинится за своё бездействие, за то, что не позвала на помощь.       Сквозняк скользил по коже. Вызывал мурашки. Сойер плотно закрыла глаза, стараясь сосредоточиться на ощущениях, окружавших её прямо сейчас. Доктор тоже говорил об этом, просто она тогда не слушала. Как можно плотнее закрывала уши, отнекивалась, потому что не желала даже думать о том, откуда являются монстры. А приходят они откуда-то извне.       Призраки и все прочие реагируют на камеры. Сойер случайно заметила это и с тех пор старается чаще делать видео.       Голова заболела. Девушка нахмурилась, видя перед глазами абсолютную тьму. Где-то вдалеке словно бы слышался тихий голос Людовика, что старался вывести Сойер из транса. Но она находилась уже слишком глубоко в своем сознании. Когда всё тело вдруг перестало что-либо чувствовать, когда казалось, что кровь остановилась, а все органы попросту расплавились, Сойер ступила на землю.       Там было мокро; вода достигала щиколоток. Ветки нескончаемых деревьев злобно поскрипывали, смутно понимая, что Сойер здесь лишняя. Она забрела в их мир, в который нет ходу живому человеку. Однако Сойер можно назвать ведьмой, да? Значит она точно не отступит. При ходьбе по воде расходятся еле заметные круги. Они сталкиваются друг с другом, образуя новые. На коре растет густой мох, он покрывает стволы со всех сторон, не давая даже залезть повыше, дабы достать до верхушки. Цветущие кроны закрыли собой небо.       Сойер обхватила плечи руками; пар из её рта устремился куда-то ввысь. Тишина сдавливали лёгкие, как бы говоря, что дышать слишком громко — быть лёгкой добычей. Каждое дерево могло прятать за собой мерзкое существо, способное наброситься на Сойер в любой момент и разорвать её тело на куски. Атмосфера заставляла взгляд метаться из стороны в сторону, хаотично рассматривая каждый сантиметр на наличие врага. Если что, надо будет срочно очнуться. Надо будет постараться как можно быстрее вернуться обратно. Надо будет не задерживаться в этом загробном мире ни секундой дольше.       — Дан? — Сойер хотела позвать брата, но поняла, что её голос предательски охрип.       Двигаться было тяжело. Земля с каждым шагом становилась всё более густой, явно хотела затормозить Сойер, не дать ей пройти дальше. Сделать беспомощной.       — Дан! — Сойер знала, что выдает себя, но не могла иначе.       Она не сможет успокоиться, пока не увидит своего покойного брата. Пока не поговорит с ним, нежно прижавшись к груди. Сойер верит, что однажды кто-то откликнется на её отчаявшийся зов, иначе она затеряется среди деревьев, постепенно превращаясь в забытый бренный силуэт жизни.       Сзади треснула ветка.       Сойер замерла, постаралась унять сбившееся дыхание. Не забывай, что ты в Его обители. Помни, что где-то здесь точно стоит тот самый человек без лица. Стоит и упрямо смотрит на тебя сквозь натянутую на череп белоснежную кожу, играет на нервах, слегка наклонив голову набок. Прижав руки к груди, девушка все никак не могла успокоить их дрожь. Поворачиваться было страшно, пускай сегодня она и пыталась строить из себя героиню, которая точно всех спасет. Нет, никого она не сможет спасти, разве что свой трусливый хвост.       Кто-то словно дышал прямо за спиной. Сойер упрямо вертела головой в стороны, уверяя себя, что она готова встретиться с монстром (потому что Дан не мог дышать ТАК, ведь она знала его дыхание), что готова ударить по его корявому лицу перебинтованным вялым кулачком, а потом дать деру, петляя среди деревьев. Однако этот неудачливый медиум все не мог даже пальцем пошевелить. А оно ведь стояло и будто ждало, пока на него посмотрят.       — Д-дан? — Сойер закрыла глаза, уже готовая повернуться и мгновенно выйти из транса.       Однако её план изначально являлся провальным.       Блики неясного искусственного света скользнули по воде между босых ног. Чьи-то громкие крики приближались к ней со скоростью Мамы, когда та узнала, что Сойер опять стянула со стола праздничное суфле. Но, если от Мамы можно было легко отделаться, то от призрачных убийц и монстров точно нет.       И она тут же бросилась бежать, пытаясь отгородиться от мысли о том, что за ней ведётся охота. Ноги не слушались. Уже после пары метров появилась жуткая отдышка, с которой Сойер просто не могла справиться. Она задыхалась, хрипела, закрывая рот руками. Они идут. Они идут. Они идут прямо за ней. Убийцы, запертые в своём кошмаре, сейчас найдут её по невыносимому запаху страха и заберутся в тело. Залезут прямо внутрь, вывернув все кости наружу. Спрячутся, как в обычном костюме, а её вынут, будто потрепанный эндоскелет.       — Проснись, — из-за нервов она не могла собрать мысли в кучу и отправиться обратно.       Зря Сойер пришла сюда. Зрязрязрязрязря. Она теперь точно сдохнет. Сто процентов. И нет надежды на то, что кто-то из здешних обитателей сжалится.       Ей схватили откуда-то сверху. В тот момент она прижималась к стволу, прячась от всякого взора, но кто-то все равно нашел и схватил. Сойер захлебывалась слюной, в попытках нащупать землю. Кричала, вырываясь из хватки.       СЕЙЧАС ЖЕ ВЫТАЩИТЕ ЕЁ ОТСЮДА.       — Дорогая, Сойер, деточка, — она резко открыла глаза, лишь смутно понимая, что видит знакомый свет камеры. — Это всего лишь я, спокойно.       Людовик подлетел совсем близко, ободряюще хлопая по плечу.       — Ты кричала, но я никак не мог тебя разбудить. — жаловался призрак, продолжая парить рядом.       Приподнимаясь на локтях, Сойер поняла, что упала. Наверняка собрала сотню заноз со старого паркета, может заработала новую ранку. Солнце уже почти спряталось за верхушками соседних домов.       — Я была там два часа? — спросила Сойер, утирая с лица слезы.       Не могла встать, тело будто бы пронзили сотнями ржавых гвоздей, намертво прибив к полу. За плечами тянулся длинный шлейф, пропахший холодом, гнилью и страхом. Пребывание на той стороне не могло закончиться чем-то иным.       — Я уже на работу опаздываю, — промямлила, предприняв попытку подняться, но неуклюже повалилась обратно. — Черт.       Резкая, уже давно забытая боль на пару мгновений пронзила ноги. Сойер закрыла рот рукой, вцепилась в ладонь зубами, чтобы не заорать от этого. Казалось, что по ним вдруг со всей дури жахнули кувалдой, раздробив кости в пыль. Боль прошлась от самых пят до таза острыми иглами, протыкая тело и тут же затихая. Контраст с этим необычным ощущением и нечувствительностью, словно у трупа, был заметен слишком сильно. И, если пальцами Сойер шевелить на могла, — их будто отрезали, — то бедра продолжало скручивать.       Кажется, ты наконец получила то, что хотела, не так ли?       Однако всё прекратилось. Пока Сойер металась в жалких попытках не потерять сознание, Людовик беспокойство кружил по дому в приступе паники. Ему хотелось хоть как-то помочь, успокоить даму, утереть её слезы, но что могла сделать эта пустышка? Разве что летать из угла в угол, ведь только в чувствительном поле медиума можно было взаимодействовать с миром живых       — Блять.       Сойер подняла руку, стараясь рассмотреть её в тусклом свете лампы. Монстр. Она никто иной, как монстр, который прямо сейчас прокусил собственную ладонь, измазал рот и теперь чувствует на языке противный металлические привкус, от которого тянет блевать. Кровь застыла на губах, окрасив их в чудесный алый цвет.       — Я опять ничего не чувствую.       Сойер поняла это по тому, что укус действительно не чувствовался, словно бледная кожа всё ещё была чиста. Но она прокусила пластырь, чуть не сломав себе зубы. Девушка просто взяла и оставила очередной след. Снова.       — Твою ж…       Сойер резко перевернулась, также резко привстав на локти. Кажется, кровь все же заставила её опорожнить желудок. Придерживая волосы, медиум настойчиво пыталась отвлечься на что-то другое, дабы не ощущать, как салат, который она съела где-то три часа назад, рвется наружу. Однако, рядом с непереваренными кусочками огурцов девушка различила мелкие кровавые сгустки. И стоило ей подумать о том, что поход за грань окончился тем, что она притащила оттуда заразу, по щекам опять побежали слезы.       — Дорогая, — Людовик присел (насколько это было возможно) рядом, пытаясь оказать хоть какую-то поддержку. — Всё хорошо.       Нет.       — Тебе стоит наведаться к лекарю, он точно поможет.       НЕТ.       — Тебя вылечат.       — Да нет же! — призрак никогда не мог подумать, что медиум умеет расширять своё поле.       В порыве гнева девушка отпихнула от себя призрака, словно он был обычным человеком. Тот стукнулся спиной о стенку достаточно явно и, если бы у него были кости, позвоночник бы точно треснул. Однако причины такой агрессии остались Людовику не ясны.       — Хватит так говорить, — Сойер поднялась, придерживая себя за плечи. — Я не смогу вылечиться от этого проклятия.       Она развернулась, собирая мелкие вещи в рабочий портфель. По комнате продолжали разлетаться тихие всхлипы, смешанные с тяжёлым дыханием и резким запахом перегара. В одну секунду Сойер будто переступила через свои понятия и сорвалась на существо, что пыталось помочь. От понимания этого руки тряслись все сильнее, не в состоянии запихнуть черную юбку в портфель, а душа покрывалась смрадом ненависти к самому себе, словно нефтью, разлитой в океане. Мысли стали чужими и непонятными, абсолютно отвратительными и мерзкими.       — Тебе стоит остаться сегодня и не идти в тот странный притон, — сказал Людовик, наблюдая за тем, как девушка мечется, пытаясь найти джинсы.       Сойер не ответила. Она, наверное, находилась глубоко внутри мыслей, пока скакала по скрипучей кровати, думая, что найдет под простыней хоть парочку чистых носков. Конечно, девушка даже не собиралась сегодня прогуливать работу, учитывая, что вскоре у неё и без того должен быть выходной. Дабы в будущем стать достаточно независимой от своей семьи, Сойер и вовсе стоит пахать без перерывов, но пока она не уверена, что не сдохнет от такого режима.       Людовик остался дома за главного. Ему было поручено не впускать в дом посторонних духов, призраков, существ, также бомжей, грабителей и наркоманов. Список был достаточно большим и, чтобы старый Людовик уж точно ничего не забыл, висел на стене в кухне, прикрепленный на клепку. Конечно, навряд ли призрак сможет как-то противостоять живому мерзавцу, разве что слегка напугает его, но вот от мертвых он охранял действительно хорошо. Сойер вышла на работу с четкой уверенностью того, что больше она никуда лезть не будет. Девушка клянётся себе сидеть смирно и постараться приручить страхи и призраков, начать иногда принимать таблетки от нервов (она нашла просроченный блистер, когда делала уборку и вспомнила, что надо бы снова пропить курс).       Шлёпая в сторону клуба, Сойер нервно прокручивала практически полный блистер в руках. Хотя, на самом деле, ей всё ещё не нравилась перспектива полностью сесть на таблетки, девушка серьёзно задумалась. Все те счастливые люди, что проходят мимо совсем не знаю о том, что вокруг них прямо сейчас летают мертвые. Эти люди живут без постоянного страха, не зажигают на ночь свечи с лимонным запахом, не ставят камеру возле кровати. Им хорошо, они здоровы. А Сойер просто оклеветали, убедили своими ядовитыми речами, что многое вокруг — галлюцинации и выдумки. Ох, как же долго Доктор говорил всякий бред, как же изнурительно покачивал перед глазами молоточком, приговаривая, что со временем Сойер перестанет придуриваться.       Карин очень сильно ворчала, когда подруга появилась на пороге. Во-первых, Сойер опоздала, за что позже получила небольшой нагоняй. Во-вторых, выглядела она больной ровно настолько, насколько любой молодой человек, которого вырвало в толчке. Уборщик жаловался на этих негодяев абсолютно всегда, больше поговорить с ним было не о чем. На самом деле у них был достаточно дружный коллектив, в котором все друг друга поддерживали. Никто не оставался в стороне, если товарищу нужна была помощь, верхушка шла на некоторые уступки, тесно дружили с родителями Сойер. Однако сама девушка, пускай и работает тут уже достаточно продолжительное время, все ещё не вписалась в атмосферу. Лицо каждого было покрыто тонкой пленкой неведение, память отказывалась воспринимать кого-то, кроме Карин.       — Сойер! — её позвал Бармен.       Подозвав девушку, он незаметно достал из-под стойки пакет с мусором. Вначале Сойер не до конца поняла, что от нее требуется, поэтому где-то с секунду пялилась на мужские волосатые руки, пытаясь не думать о том, как однажды похожими руками её хотели придушить.       — Отнеси это, пожалуйста, — Бармен просто всучил ей пакет, поняв, что инициативы от Сойер сегодня ждать не стоит.       Убегая к задней двери, что вела в переулок, Сойер зачем-то вспомнила, как училась рисовать. Сотни набросков летели в корзину, мятые, разорванные, ненужные совершенно никому. Отец потом выбрасывал по несколько пакетов за раз, искренне не понимая, отчего дочь так бесится. Да и девушка, наверное, сама не до конца понимала. Была одной из лучших в художественной школе, выигрывала на конкурсах, однако психологически рисовать было тяжело. Уже в шестнадцать хотелось затолкать карандаш поглубже в горло.       Ей точно стоило смотреть по сторонам, а не размышлять.       Сойер застыла с мусорным пакетом в руках, все больше краснея от картины, которая предстала перед ней. В том же переулке, где стояло два мусорных бака, какой-то парень нагло запустил руку девушке под юбку. Она была не против, прижималась к его губам своими, словно хотела поскорее приступить к десерту. Хотелось сейчас же отвести взгляд в сторону, убежать и скрыться, но ноги совсем онемели. Время вокруг замерло; Сойер словно ощущала, как кровь течет по венам, как с каждым вдохом раздуваются лёгкие, как рука всё больше трясётся.       Она не осталась незамеченной. Выйдя из ступора, Сойер заметалась, стараясь как можно быстрее кинуть пакет в бак и, желательно, прыгнуть за ним, потому что оставаться на прохладной улице было чертовски душно. Однако, только Сойер положила руку на дверь, она уловила пронзительный взгляд на своей спине. Ладони вспотели мгновенно, отчего добрая половина пластырей тут же слетела. Радостный крик стал слишком внезапным.       — Это же Хезер Сойер–Бланшер! — эти слова заставили Сойер замереть на месте, со всей силы сжав дверную ручку. — Как давно мы с тобой не виделись!       Девушка налетела на неё, разворачивая к себе лицом. Но Сойер старалась держать глаза опущенными, чтобы не смотреть.       — Простите, я… — она заметалась, пытаясь подобрать слова. — Мне надо работать. — и попыталась вывернуться из объятий.       — Ты меня не узнаешь, чудачка? — её щеки схватили аккуратные голубые ноготочки.       Как бы Сойер не хотела, ей пришлось поднять взгляд выше тонких алых губ и взглянуть на лицо этой девушки. С самого начала голос смутно кого-то напоминал, но Сойер закончила школу семь лет назад, потому не могла точно сказать кого. Обычный девичий голос. Слегка писклявый, порой нечеткий из-за брекетов на зубах. Твою ж… Точно, брекеты.       — Дени́з Стивенс.       — Точно, молодец, Хезер, узнала. — Дениз широко улыбнулась, вновь открывая пристальному взору Сойер железки на зубах. — Как же давно я не видела тебя, чудачка, ты работаешь здесь?       Дениз совсем не поменялась с того момента, как они с Сойер перестали общаться. Не поменялась, потому что продолжала улыбаться своей несколько кривой улыбкой. Потому что пропускала мимо ушей все просьбы и совершенно не понимала, что Сойер тошнит от её собственного имени.       — Да… — протянула Сойер, поправляя съехавшую на лицо прядь. — И мне уже пора.       — Подожди, подожди, — Дениз настойчиво сжала руку бывшей одноклассницы. — Мы сейчас зайдем к тебе. Да? — она обратилась к парню, что всё это время стоял чуть поодаль.       Тот будто специально скрывался от взгляда Сойер в тени, поэтому рассмотреть его было невозможно.       — Вот и хорошо, — засияла Дениз, когда парень кивнул. — Значит жди нас через парочку секунд, чудачка Хезер.       На секунду схватив Сойер за щёки, словно маленького ребенка, Дениз лучезарно улыбнулась, сверкая зелёными глазами из-под полуопущенных ресниц. А затем она убежала к парню, оставив Сойер и дальше держаться за ручку двери, находясь в немом шоке. Мало того, что повстречала старую знакомую в глухом переулке, пытаясь всего лишь выбросить мусор, так теперь ещё и будет всю ночь напролет слушать, как Дениз зовет одноклассницу Х е з е р. Мама до сих пор верит, что это самое прекрасное имя, но Дан опроверг её слова ещё очень давно. Да, брат ясно дал Сойер понять, что, если ей не нравится её имя, она вольна назвать себя как угодно.       Она ведь может стать кем-то другим. Сбежать от уготованной роли, оборвав хрупкие нити, привязанный к рукам и ногам.       Осторожно закрывает дверь, оглядывая знакомый зал. Людей все ещё мало. В последнее время почти никто не приходит в их заведение, потому что погода не благоприятствует, потому что поднялись цены, потому что людям нужно спать по ночам. К лучшему ли это? Хрен его знает, ведь, будем честны, Сойер все равно. Главное – как можно меньше смотреть на прозрачные силуэты.       — Хезер! — кричала сидящая за одним из столиков Дениз.       Её поведение всегда было слишком… Эмоциональным. Пусть Сойер и провела с ней многие годы, она никогда не сможет понять, что в этой жизни заставляет бывшую одноклассницу так улыбаться. Вот и сейчас Сойер хотела куда-нибудь спрятаться, сделать вид, что зовут не её. Однако Бармен молча подтолкнул её по направлению к Дениз, только Сойер попыталась спрятаться в раздевалке.       — Я уже обо всем договорилась со Стивом, не волнуйся, — говорила Дениз, а железки на её зубах окрашивались в тон освещения. — Он не будет снимать тебе зарплату, если ты немного посидишь с нами, — она хихикнула, прикрыв рот рукой, — ведь так?       Сойер была не в восторге от перспективы просиживать задницу. Ей бы поработать, ведь иначе, что, впрочем и произошло, призраки начнут роиться вокруг и удивлённо выглядывать из-за плеч.       — Хезер…       — Сойер.       — Прости, что? — Дениз ошарашенно застыла, сжав в руках меню.       — Зови меня Сойер. — проговорила достаточно холодно; на лице застыла каменная маска.       Парень Дениз, что всё это время был повернут лицом к окну, заинтересовался ситуацией. Сойер старалась не глазеть на него, поэтому смогла приметить лишь растрёпанные чёрные волосы. Ему бы воспользоваться расчёской не помешало.       — Это шутка? — Дениз нервно рассмеялась, но увидев, что лицо одноклассницы не выражает ни капли веселья, затихла. — И ты до сих пор используешь этот псевдоним? Мне всегда казалось, что это какой-то дебилизм.       Сойер постаралась успокоиться. Сердце колотилось, словно перед ней сидела не Дениз, — обычная школьная фифа, вся из себя умница красавица, дочь богатенького папочки, — а некто более влиятельный, вроде преподавателя математики. Ох, сколько же ругани слышали стены его кабинета, сколько же проклятий Сойер посылала в его адрес, когда тот отказался ставить ей оценку выше С.       — Ну ладно, — Дениз тут же уставилась в меню, только поняла, что от Сойер исходит пассивно агрессивная аура. — Пожалуй, я не откажусь от кофе…       По старой привычке Сойер схватилась за блокнот, записывая в него все, что начала перечислять Дениз.       — А ты, Хелен?       Сойер столкнулась с ним взглядом. Она пялилась на него, наверное, добрые две минуты, при этом не слыша ничего, кроме тихих шёпотов, источающих скрытую угрозу. Парень смотрел на неё сверху вниз, как делал это и тогда. Сойер прекрасно запомнила эти завораживающие голубые глаза, обрамленные необычно густыми ресницами, такие пустые и холодные. Он выглядел не намного лучше, — Сойер могла сказать такое впервые. Просто, наблюдая за плотно сжатыми губами, сухими, изогнутыми в отвращении, хотелось бежать. Этот человек выглядел очень жутко, но Сойер не могла объяснить причину такого заключения.       — Точно, вот я дурёха! — воскликнула Дениз. — Это Хелен, мой парень. Хелен, я уже говорила тебе, но это Хезер Сойер-Бланшер, наша местная чудачка, болтающая с призраками. — и опять смешок. — Ну так что, ты выбрал что-нибудь?       Сойер мысленно усмехнулась, улыбнувшись уголками губ. Имя парня звучало достаточно женственно. Перемена в настроении Сойер от него не укрылась.       — Я доверюсь твоему выбору. — Хелен говорил тихо, но это завораживало.       Подскочив со своего места, Сойер понеслась выполнять работу официантки, а за ней шлейфом потянулась призрачная свита. Она обговорила заказ и, стоя возле стойки в ожидании готовности, время от времени оглядывалась в сторону Дениз. Девушка болтала с Хеленом, выглядела счастливой и спокойной, просто наслаждалась моментом, и это было поистине здорово. Конечно, у Сойер не было крепких отношений с бывшей одноклассницей, однако даже так она могла сказать, что в любви ей крайне не везло, а от видения, что Дениз приятно проводить время с Хеленом, на душе становилось непривычно тепло. Карин подлетела к стойке совершенно неожиданно. По всей видимости, она также встала в ожидании еды и напитков.       — Это там не принцесса Мари сидит? — Карин наклонилась поближе, поправляя очки в красной оправе.       — Она самая, — выдохнула Сойер, продолжая поглядывать на столик и ловить на себе мимолётные взгляды Хелена, которых Дениз совершенно не замечала. — А рядом с ней мой сосед.       От этих слов Карин на секунду впала в осадок.       — Тот грубиян?! — она, позабыв все правила этикета, уставилась на парня. — Черт возьми, да он горяч, оказывается.       — Ты не видела его вблизи. — Сойер заметила, что кофе Дениз уже почти готов. — Таких мешков под глазами даже у меня нет.       «Хотя спать по три — четыре часа тоже фигово», — подметила она уже про себя. После этой мысли Сойер почему-то задумалась о том, что те самые мешки преследовали её с самого рождения. Страх быть съеденной кем-то из мертвых порождал паранойю и желание следить за каждым движением окружающих её тел. Пока она их видит, все будет хорошо. Это было всего лишь самовнушение, но оно работало достаточно хорошо.       — Зато я вижу его отсюда, — промурлыкала Карин, принимая поднос из рук Бармена. — Когда бросит нашу принцессу, можно будет и счастье попытать. Я отчего-то уверена, что вы найдете общий язык.       Она хитро улыбнулась и отошла в сторону клиентов. Тем временем Сойер также взяла заказ. Среди призраков сегодня преобладал женский пол. Много новых изуродованных лиц, отрубленных конечностей и вскрытой грудной клетки. Новенькие выглядели истощенно, почти как тот Призрак без языка.       — Это там была не девочка, которая косит под аниме персонажа? — Дениз приняла кофе из рук Сойер и улыбнулась необычно ядовито.       На её овальном, почти кукольном личике это выглядело несколько странно, потому что на первый взгляд казалось, что на открытую неприязнь Дениз не способна. Сойер поглядывала на девушку, когда тянула чашку Хелену. Он невзначай провел подушечкой по открывшимся шрамам на её костяшках, заставляя еле заметно вздрогнуть.       — Ты имеешь ввиду Карин? — Сойер положила поднос на стол, подминая под себя юбку.       Кажется, у Карин с Дениз были какие-то свои разногласия, но Сойер в них не особо разбиралась.       — Да, точно, Карин-с-тремя-именами, — Дениз отправила в рот кусочек пирожного.       — Ты имеешь что-то против, Дениз-с-двумя-именами? — Карин оперлась на диван позади Дениз совершенно внезапно; последняя чуть было не подавилась.       Сойер понимала, что слова Дениз задели подругу. Теперь то, зная боевой характер Карин, могла начаться словесная перепалка.       — Давненько не виделись, — улыбнулась Дениз.       Она взяла в руки чашку, отставив в сторону мизинец, словно настоящий аристократ.       — Солидарна. — Карин плюхнулась рядом с Сойер, поглядывая на Хелена, что был совершенно не заинтересован ситуацией и молча ковырялся в тарелке. — Прошло уже семь лет, а ты до сих пор обожаешь бессмысленные гаремники с картонными мужиками.       — Ну, а ты, смотрю, все также пытаешься быть похожа на того персонажа из «Наруто». — Дениз сжала вилку. — Выглядит жалко. Могла бы хоть корни покрасить для приличия.       — Почему бы не подражать персонажу, если он выглядит круто и имеет с тобой одно имя? — ухмыльнулась Карин. — Всё лучше, чем носить мешковатые свитера и длинные юбки. Монашка.       Дениз заскрипела зубами.       Сойер уже не слушала, что говорили эти двое. Она достала из кармашка на рубашке розовые пластыри с кошечкой и стала осторожно клеить их на пальцы.       Прикосновение Хелена напомнило ей, что старые отлетели и остались валяться в переулке. Говоря о парне, ему было намного интереснее пить кофе, откинувшись на спинку, и наблюдать за действиями Сойер сощуренными (кажется, они у него в принципе такие) глазами. Это нервировало, Сойер абсолютно точно не нравилось, что сосед грубиян так спокойно рассматривает её руки.       Внезапно, когда саркастичная битва Дениз с Карин была в самом разгаре, Хелен наклонился чуть ближе к Сойер и совсем тихо сказал ей:       — У вас красивая кожа.       Ухо обдало его теплым дыханием. Сойер залилась краской, запихивая пластыри обратно в карман. От одной фразы её движения вдруг стали какими-то резкими. Это был комплимент? Комплимент от мужчины? Он из той субкультуры эмо или как их там называли? В голове была сотня вопросов. Хотелось провалиться сквозь землю уже третий раз за смену.       — Ладно, мисс Дениз Мари Стивенс, мне придется уйти от вас на некоторое время, — съязвила Карин, вставая с места.       — Конечно, леди Карин Минерва София ван Шайден, вы можете идти, я отпускаю вас, — Дениз прикрыла рот рукой. Этот жест получился весьма хитрым, но нежным.       Было удивительно, что эти двое запомнили имена друг друга. Наверное, Карин хотела сказать что-то ещё, но, только она развернулась, сверкая карими глазами, её позвал клиент.       — До сих пор не понимаю, чудачка, — выдохнула Дениз. — Как ты с ней дружишь?       Просто.       — Но можешь не отвечать, — улыбнулась Дениз, прижимаясь к руке Хелена. — Это не самая интересная тема.       Сойер было неуютно в этой компании. Она банально скучала и совсем не могла понять, чего от неё хотят, а из этого выливался недостаток тем для разговора. Слова Карин про одежду попали в точку, — об этом могла сказать Сойер, — ведь Дениз одевалась в стиле Мори, который не нравился Карин и был непонятен Сойер. Но, думается, однокласснице не слишком понравятся эти слова.       — Знаешь, Хезер, — Дениз вновь перехватила разговор в свои руки, положив подбородок на ладонь. — Мы тут с Хеленом недавно ходили к одной гадалке, что приехала в город и, не поверишь, но она сказала, что Хелен будет моим последним парнем       Девушка буквально светилась, говоря это. Внимание Сойер особо заострилось на том, как Дениз сжимала руку парня.       — Здорово, правда?       Она ждала от бывшей одноклассницы какой-то ответной реакции, но Сойер не могла ей ничего сказать. Круто, наверное. Хотя у Дениз до Хелена было полно мальчиков, так что хвастаться тут особо и нечему. Один бросит, другой подберёт. Сойер нравилась только тем странным эмо парням с фиолетовой челкой и длинными черными волосами. Они были довольно-таки странными на вид, да и на поведение тоже.       — Хотя мне кажется, — продолжала болтать Дениз, все время поглядывая на своего спутника влюбленным взглядом. — Что ничто не сможет сравниться с твоими предсказаниями. Эти времена, когда ты гадала нам с девочками на картах таро, помнишь? Было немного жутко.       Сойер еле заметно кивнула. Конечно, она помнит те школьные годы, когда местные самки направлялись в её сторону лишь с одной просьбой: посмотреть их будущую судьбу. А любое предсказание Сойер сбывалось с вероятностью девяносто процентов. Она сама не понимала, как такое вообще происходит, но, по всей видимости, это было как-то связано с призрачным миром.       — Может у тебя есть с собой карты таро, — поинтересовалась Дениз, допивая кофе, — или, вот кофейная гуща.       Сойер, которую уже начало клонить в сон, вскинула голову, понимая, чего хочет Дениз.       — Погадаешь нам?       И она не смогла отказать. Ничего не говоря, Сойер забрала из рук одноклассницы чашку. Призраки, витавшие без дела, встрепенулись. В их движениях заиграла живость, бока стали еле видно подрагивать. Если для людей всё осталось таким же как и раньше, то мертвые точно почувствовали, как бездарный медиум словно открыла поток своей силы. Хелен напрягся.       — Божечки, — проговорила Дениз, следя за тем, как Сойер переворачивает чашку, давая гуще возможность растечься по стенкам. — А та девушка гадала с помощью воска…       И Дениз, и Хелен завороженно наблюдали за тем, как Сойер сосредотачивается на деле. Не сказать, что сама девушка была в восторге от своей способности, однако некую долю удовлетворения ей это всё-таки приносило. Гадание — дело, которое она могла делать легко и точно. У неё на лице красовалась самодовольная ухмылка, означающая лишь то, что Сойер точно уверена в том, что делает. Будущее находится в её руках.       Чашка звонко стукнулась о поверхность стола, издав неприятный слуху скрежет. Дениз поежилась, одновременно пугаясь и восторгаясь тем, что творила чудачка, некогда бывшая школьным фриком. Да, Хезер Сойер-Бланшер только и делала, что сидела в каком-нибудь углу с книгой по оккультизму в руках, пугала своей осведомленностью обо всем, что происходило в стенах школы, будто являлась её частью, могла предсказать твои действия парой движений. Такая странная, но удивительная. Дениз не переставала смотреть на неё, высоко задрав нос, точно маленькая букашка рядом с величественной птицей. Сойер всегда была лучшей.       Сойер вгляделась в изображения, застывшие на дне. Это были обычные линии, скрещенные друг с другом, ничем не примечательные фигуры, но отчего-то она точно знала, что значит каждая из них. Результат её не обрадовал.       — Что там? — забеспокоилась Дениз, уловив перемену настроения медиума. Она заморгала быстро быстро, видимо стараясь поставить на место линзу. — Что такое?       Сойер застыла с непониманием на лице. Хелен сидел напротив неё и точно видел, как чашка подрагивает в руках девушки. Он наблюдал, слегка щурясь, будто хищник. Призраки вокруг могли пожаловаться на ужас, который они испытали в один единственный миг.       — Та девушка была права, Хелен будет твоим последним парнем.       Сойер подняла свои глаза выше, встретившись с уставшим взглядом парня. Он уловил страх.       — Это же чудесно! — засияла Дениз, вновь хватая Хелена под руку.       Ранее Сойер думала, что Дениз попалась на удочку какой-то аферистки, которая ничего не знает и не чувствует, но теперь сама же убедилась в ложности собственных выводов. В город приехал ещё один. В город приехал настоящий медиум, который своё дело явно знал.       — У тебя все нормально со здоровьем? — Сойер не могла оторвать взгляда от парня, но вопрос был задан Дениз.       Сойер хорошо помнила, как часто бывшая одноклассница пропадала в больницах. Кажется, у неё всегда было слабое здоровье и недостаток каких-то витаминов, прекрасным доказательством тому служило плохое зрение и кривые зубы.       — Конечно, а почему ты спрашиваешь?       Начиная расшифровывать знаки из чашки, Сойер сразу поняла, к чему всё ведёт. Дениз не знала всей правды.       «Просто ты скоро умрёшь», — хотела сказать Сойер, но так и застыла с раскрытым ртом. — «Умрёшь рядом с ним».       — Ничего, — сглотнула, отставив в сторону чашку. — Я ошиблась в вычислениях.       Она встала, собирая грязную посуду на поднос. Дениз продолжала тараторить, кажется, что-то про то, что прежняя чудачка никогда не ошибалась. Сидевший рядом с ней Хелен молча за всем наблюдал. Медиум не могла сказать точно, но было в его молчании что-то скрытое, что-то странное. Она поняла это ещё тогда, когда встретилась с ним взглядами прошлой ночью. Как же хотелось верить, что факт того, что его черты лица ей знакомы, что Призрак без головы выражала свою злость на нем просто обычными совпадениями. Как же хотелось…