Вереск

      Вы видели Дениз Мари Стивенс?       Сойер было крайне тяжело разомкнуть глаза, потому что прямо в лицо бил яркий солнечный свет, от которого она уже успела отвыкнуть. Было три часа дня. Ещё не до конца понимая, что заставило ее встать с кровати, она поплелась в ванную комнату, по дороге закрывая глаза и пытаясь не свалиться. Волосы на голове торчали во все стороны, кажется спутанные намертво. В ванной Сойер протёрла лицо холодной водой, вновь задержав взгляд на шраме, чтобы убедиться, что все в порядке, затем собрала волосы в хвост, даже не пытаясь как-то их прочесать, а после двинулась в сторону кухни, дабы заварить крепкого кофе.       Вы видели Дениз Мари Стивенс?       Сойер долго ждала отклика кофеварки. Стоило попросить у родителей новую, ведь у врача и преподавателя в университете денег явно побольше, чем у официантки, но было как-то стыдно. Карин звонила шесть раз. Сойер заметила это, потягивая из чашки спасительный напиток. Карин не звонит просто так днём, обычно отсыпается также, как и подруга. Что-то произошло?       Ты видела Дениз?       Сойер застыла с раскрытой вкладкой сообщений.       Она вчера не вернулась домой.       Рука медленно потянулась к лицу, закрывая рот.       Её родители попытались отследить геолокацию её телефона, но у них не вышло.       Тело начала бить мелкая дрожь. Постепенно приходило осознание и чувство вины.       Стив звонил. В клуб приходили копы.       Сойер прочитала последнее сообщение и в нервном припадке отбросила телефон в сторону.       Никто не знает, где сейчас Дениз.       Вспомнились ночные события. Большая буква Х. Сомкнутая в кривой круг линия, перечеркнутая двумя другими. Гуща, больше напоминавшая кровавое месиво. Дениз ушла, держа Хелена под ручку и радостно помахивая ладонью. Такая счастливая, невероятно радостная Дениз зашагала по кварталу в свете полной луны. Её слегка пухлая фигура, облаченная в неизменную клетчатую юбку чуть ниже колена и бежевый свитер стремительно ускользала, а на дороге оставались еле заметные следы. Сойер лишь тяжело вздыхала, стараясь уловить одноклассницу взглядом, но в поле зрения врезался только её спутник. Молодой парень с женским именем.       Возможно, если бы она сразу посоветовала Дениз быть чуточку осторожнее, если бы рассказала все тонкости, которые заметила на дне чашки, если бы только схватила за руку и не отпустила, одноклассница бы сидела в роскошном летнем доме своей матери среди утонченных и проверенных людей. Руки не переставали дрожать. Сойер понимала, что в пропаже Дениз нет её вины, да и девушка, может быть, заночевала у своего парня и сейчас сладко потягивается в его постели. Понимала, но ничего не могла с собой поделать. Мозг самостоятельно проводил параллель, размышлял о самых страшных исходах. Однажды Сойер не смогла помочь брату, а теперь точно замешана в возможном преступлении.       Находясь в шоковом состоянии, Сойер соскочила со стула, опрокинув кружку с кофе. Оно растеклось по скатерти в причудливой форме длинных щупалец, капая с края стола на старый паркет. Обычно бывает, что погода словно по-волшебству улавливает настроение героя и подстраивается под него, но солнце продолжало игриво щекотать проходящих людей, совершенно не замечая метаний Сойер. Девушка подхватила в руки телефон, побежала к выходу, не переставая натыкаться на бесконечные стены. Мысли совсем спутались. Почему она так волнуется за девушку, с которой не виделась долгих семь лет? Дениз не была самым лучшим человеком и время от времени бесила своей приторной добротой и идеальностью. У Сойер сейчас не было никакого мотива. Она просто неслась к выходу, путаясь в собственных ногах и спотыкаясь на ровных местах. Хотела поскорее убедить себя в невиновности.       Стопы коснулись гравийной дорожки, которой была выложена небольшая тропинка от калитки до крыльца. Когда-то здесь росли кусты вереска, за которыми Мама ухаживала днём и ночью, а сейчас не осталось ничего, только парочка дряхлых веток. Заброшенное место, где все напрочь сгнило. Даже дом, казалось, держался на верном слове и покачивался от лёгкого дуновения ветра. Этакая старая избушка из русских сказок, а в ней живёт ведьма с костяной ногой. Сойер выскочила во двор в одной лишь пижаме с нарисованными зайчиками на штанах. Начала воровато озираться по сторонам, будто пыталась найти нечто важное. Привычка искать взглядом хоть кого-то из призраков осталась, хотя Сойер знала, что никто из них не покажется на улице днём.       Что бы сделал Дан, будь он на её месте? Что бы сделал отважный старший брат, если бы с ним случилось нечто подобное? Постарался бы помочь. Точно, Дан бы не оставил никого в беде, даже своего врага. Сойер знала это, старалась следовать его убеждениям неосознанно. Она не понимала, как и куда направляется, просто, сжав футболку в районе сердца, девушка открыла калитку и выглянула.       Взгляд казался бешеным, ранка на щеке покраснела, будто стала больше. Ноги неприятно защипало.       Если бы не длинные волосы, Сойер бы приняли за долговязого парня. Хотя порой даже такие патлы никого не смущали. Идя сейчас по кварталу, Сойер будто была совсем не здесь. Находилась где-то между реальностью и сном. Ох, как бы хотелось, чтобы ситуация оказалась сном. Люди откровенно пялились на эту чудачку, что решилась выйти в свет в пижаме, без обуви и с растрепанными светлыми волосами, похожими на солому. Все вокруг смотрели, как она идёт по кварталу, выпучив при этом глаза. Кто-то пытался заговорить, но Сойер игнорировала.       Она не слышала.       Отключилась от мира, прислушавшись к собственному дыханию. Вокруг нет шумных машин с их душными испарениями, нет надоедливых людей, нет абсолютно ничего. Что-то продолжало толкать вперёд. Куда? Она не знала. Сойер не знала ничего, её тело само вело туда, куда ему нужно было.       Очнулась возле какого-то дома. Никогда не была в этой части города.       — Дениз пропала… — прошептала, держась за голову. — А я слоняюсь по городу в пижаме.       Мысль о предсказании не могла выйти из головы. Дениз должна умереть. Может уже мертва. Но ведь этого наверняка можно было избежать. Не важно. Или важно. Почему у неё блять такое чувство, словно в этом доме живёт кто-то важный?       Сойер оглядела возвышающееся здание, все ещё не до конца понимая, что она здесь вообще забыла. Кажется, это район с бедными домами. Девушка и сама могла оказаться здесь на раз два, но родители буквально за уши тянули в светскую жизнь с миллионом в кармане, хотя сами не делали что-то такое, что принесло бы славу и доллары. Атмосфера была знакомой, какой-то непривычно родной. Если судить по внешнему виду, то дом был давным-давно заброшен. Перекошенные стены, дырявая крыша, изрисованный забор с объявлениями о пропаже, и мусор на участке – раньше Сойер видела такое только в кино.       Ноги двинулись по направлению к сломанной двери. Внутри словно скрывался какой-то важный секрет, что полностью покрывал мысли о Дениз, заставлял думать о себе каждую свободную секунду. Но зайти ей не дали. Только Сойер ступила на шаткие ступеньки, из-за забора вынырнула чья-то голова.       — Что вы тут делаете? — Сойер вздрогнула от внезапного вопроса.       Эта женщина по всей видимости жила через дорогу, так как выскочила из дома в домашнем халате и бигудях. Сойер медлила с ответом, держать за прогнившую ручку двери.       — Что вы здесь делаете, — женщина на секунду замолчала, словно раздумывая над чем-то. — Девушка?       — Извиняюсь, — пролепетала Сойер, сгибаясь под тяжестью осуждающего взора. — Я… Кто здесь жил?       Она попыталась вести себя вежливо, потому что ситуация была не лучшей. Если кто-то из прохожих вызовет полиция, считая босую девушку в пижаме безумной, то Сойер по-любому снова упекут в психушку. Этого не хотелось. Те три месяца были достаточно тяжёлыми, особенно, когда медсёстрам приходилось вкалывать девятилетней Сойер снотворное, – она истерически орала, только речь заходила об отбое, – а потом ловить её в темном коридоре, описывающую мертвых людей. Сейчас Сойер только улыбается, вспоминая, что когда-то боялась вида оторванных конечностей или вспоротого брюха, из которого свисали кишки. Зато теперь любой фильм ужасов смотрелся с невозмутимым выражением на лице.       Вместо ответа на вопрос женщина лишь повела бровями, как бы уточняя, с чего она вообще должна что-то рассказывать.       — Понимаете, — Сойер спустилась с порога; женщине не нравились грязные бинты на стопе медиума. — Думаю, я знала кого-то из жильцов, что с ними произошло?       Было видно, что соседке не слишком-то хочется отвечать на вопрос, но, тяжело вздохнув, она сказала:       — Мужчина умер три года назад, кто-то говорит, что его убили. Его… Ребенок пропал ещё раньше.       — Чарли так и не нашли, да? — девушка громко усмехнулась, а её губы на секунду растянулись в нервной улыбке.       Но никакого Чарли она не знала. Она вообще никогда не была в этой части города… в этом районе… и уж точно в этом доме.       — Девушка, уходите или мне придется вызвать полицию, — женщина скривилась, глядя на то, как Сойер удивлённо вскидывает брови, прикрыв рот рукой.       Сойер завороженно закивала головой, направляясь в сторону дороги. Женщина ещё долго смотрела ей вслед, пока медиум не скрылась за поворотом. Район был каким-то слишком тусклым по сравнению с тем, в котором жила девушка. Затхлый запах канализации витал в атмосфере, смешиваясь с мочой и, кажется, горячим асфальтом. Сойер даже представить себе не могла, что на задворках их маленького города есть подобное гето. Впрочем, это волновало не столь сильно, как ситуация с Дениз и тем самым Чарли, чье имя появилось в голове всего на секунду, а затем спокойно испарилось, словно его там никогда и не было. Первая пропала и, судя по тому, что её влиятельный отец уже поднял на ноги заплесневелый отряд полиции, дело было серьёзным. Второй вообще вызывал вопросы, вроде, кто, что, почему и зачем оно влезло мне в мозг и привело к старой развалюхе?       Непривычно находиться посреди города в потёртой временем пижаме, да ещё и без обуви. В какой-нибудь романтической новелле, которые они с Дениз часто брали из библиотеки, когда были в средней школе, героиню сейчас точно встретил бы солидный главный герой. Такой большой и храбрый, способный защитить и помочь. На то новеллы и романтические, чтобы дать читателям почувствовать вкус любви между персонажами. Но Сойер не была главной героиней и никогда ей не будет, она – эпизодический персонаж, о котором все забудут сразу после его появления на сцене. От этих мыслей становилось ещё более грустно.       Прогуливаясь до дома медленным шагом и слегка прихрамывая на поврежденную ногу (это получалось неосознанно), Сойер старалась рационально оценить ситуацию. Причина считать Дениз убитой была, причем достаточно весомая, но исключать факт того, что она жива тоже не стоило. Мимо пронесся мотоцикл, подняв в воздух столб пыли, от которой медиум остановилась, закашливаясь. Какая же мерзость.       Тот дом оставил после себя ужасающее чувство тревоги в груди. Рассадник, огромный склеп, скрывающий в заброшенных стенах нечто невообразимое. От него веяло прохладой и трупным смрадом, несло чем-то едким, перемешанным с резким запахом запёкшейся крови. Каждая деревяшка была пропитана воспоминаниями, хранила их, словно каждая минута жизни обитателей была навеки выжжена прямо там. Сойер никогда не могла объяснить своё шестое, седьмое, восьмое или какое оно там чувство. Девушка просто знала вещи, которых знать никак не могла. Образы оживленных картин, затхлый аромат, сочившийся сквозь приоткрытую дверь ванной комнаты, еле слышный крик телевизора… Всё было таким реальным, таким причудливым, словно фантасмагория – плывущий по коридору пьяный взгляд, не способный сосредоточиться на чём-то одном.       Сойер продолжала идти по улице, но перед глазами стояла совсем иная картинка. Это было похоже на видение, жизнь почившего человека, к которому сама девушка не имела никакого интереса. Но она чувствовала каждый тяжёлый вдох и слышала осторожную поступь, будто тот куда-то крался. Возможно, что это и был тот самый Чарли. Возможно, он пробрался к ней в голову, когда медиум ослабила бдительность, и теперь просто хотел вернуться домой       — Хей!       Её окликнули. Этот спокойный голос вывел из транса и заставил обернуться, застыв на одном месте. Из-за забора, окружавшего местную больницу, – никто не любит её по причине отсутствия узких специалистов, – выглянул тот, кого Сойер уж точно не ожидала увидеть. Это был Хелен.       — Хезер, кажется, — он подходил осторожными шагами, одной рукой придерживая рабочую сумку, — что ты делаешь здесь в подобное время?       Его лицо словно было скрыто непроницаемой маской. Такое аккуратное, с каким-то необычно нежными чертами и еле заметной красной линией на щеке. Смотря ему сейчас в глаза, Сойер не могла найти в них ничего настоящего, лишь абсолютную пустоту, лишённую всякой заинтересованности в жизни. Тусклая голубая радужка обрамляла темный зрачок, скрывающий испуганный силуэт девушки. Кажется, при свете клуба он казался иным.       — Хезер? — юноша слегка наклонил голову набок, разглядывая Сойер. — У тебя всё в порядке?       Сойер находилась в замешательстве. Как только в лицо ударил солнечный свет, пробившийся в комнату сквозь чертовы жалюзи, все чувства начали сходить с ума. Счётчик кипения зашкаливал, из разума выплёскивались разноцветные искры, попадали в уши, нос, становились бельмом на усталых глазах. Всё вокруг было слишком громким.       — Мне не спалось. — собственный голос показался необычайно хриплым.       — Поэтому ты вышла в пижаме? — Хелен усмехнулся, но это действие показалось Сойер каким-то слишком машинальным.       От его рубашки пахло женским парфюмом.       — Да, — протянула Сойер, — а теперь я пойду.       Девушка развернулась, шагая в сторону дома. Если внутренний навигатор не подводил, ей оставалось идти где-то двадцать минут. Компания Хелена не слишком то и интересовала, но он увязался следом. Сойер не поворачивала головы, но чувствовала каждый беспокойный вдох. Всё его тело излучало сотрясающий воздух холод. Такой колкий, пробирающий до самых костей. Медиум заметила это ещё вчера, но упорно старалась спихнуть всё на погоду, работающий кондиционер и, возможно, свою болезнь. Это было ненормально.       — Хезер? — Хелен пытался начать диалог вновь.       Сойер не отвечала. Она старалась забыть об этой поступи и неловких движениях. Если она будет его игнорировать, он должен отстать.       — Хезер, — парень поравнялся с ней, — ты выглядишь бледной, у тебя точно всё нормально?       Настойчивые, сухие ладони ухватили хрупкое запястье слишком крепко. Дыхание всё никак не могло выровняться. Сойер периодически делала крайне грубые вдохи, а затем такие же выдохи, которые словно разрезали воздух, а вместе с ним и всю вселенную. Мир перестал крутиться. Встал на месте и зациклился на повторе правильного лица с узкими голубыми глазами и плотно сжатыми потрескавшимися губами.       — Я иду домой, — Хелен отпустил Сойер лишь спустя несколько секунд. Девушка чуть было не свалилась, по инерции пытаясь сделать очередной шаг. — Тебя проводить?       От этих ноток забинтованные костлявые руки задрожали сильнее. Сойер не стоит связываться с людьми. Ей не стоит с кем-то ещё общаться. Ей вообще не стоит жить.       — Да… Пожалуйста.       Она не хотела этого. Желала бежать и не оглядываться, потому что одно присутствие юноши в пределах зоны комфорта вызывало мурашки, бегающие по коже туда-сюда. И чего она вообще так испугалась?       — Давай-ка, — Хелен подошёл ближе и подхватил Сойер под руку, — пойдем.       Воображение не прекращало трещать, как тот чертов телевизор. Утверждало, что это мужская рука — эта сильная рука принадлежит никому иному, как Дану. Словно старший брат не умер. Совсем не умер. Взгляд не поднимался выше шеи, шелестел по асфальту всю дорогу. Поначалу она и забыла, что юноша живёт в соседнем доме, потому относилась к внезапной помощи с некой осторожностью, но уже спустя пару метров расслабилась, повиснув на руке Хелена, словно небольшая деревянная кукла в руках мастера. Поддержки со стороны всегда не хватало, на такого особенного ребёнка мало кто обращал своё королевское внимание (кроме брата, конечно), из-за этого на месте Хелена представлялся настоящий герой, в плаще и сверкающим мечом в когтистых лапищах.       Они шли в тишине. Хелен лишь изредка поправлял съехавшую с плеча сумку, из которой выглядывали колпачки моющих средств. Сойер молчаливо задавалась вопросом о том, что сосед делал в больнице и почему не забил на её состояние, как все прохожие люди. Ему ведь должно было быть всё равно – они вчера лишь парой слов перекинулись, – но парень упорно продолжал буравить спутницу взглядом прищуренных глаз. Таких закрытых и холодных.       — Спасибо, — проговорила Сойер, когда они подошли к распахнутой калитке её дома. Она попыталась забрать свою руку, но Хелен намертво прижал её к себе. — Тебе не стоило себя утруждать, я бы и сама вполне могла дойти.       Медиум неловко улыбнулась, тихонько подёргивая руку. Не выходило. Сосед, словно каменная статуя, совсем не двигался, только смотрел в сторону зашторенного окна комнаты. Это продолжалось около минуты. Такое состояние, знаете, ещё бывает у домашних любимцев, когда те чувствуют рядом со своим хозяином опасность.       — Ты случайно не получала никаких сообщений от Дениз? — юноша наконец отпустил Сойер.       Девушка отскочила на гравийную дорожку, зацепившись ногой за ветку очередного разросшегося куста, за которым когда-то заботливо ухаживала её мать. Слова Хелена опять ударили по голове огромной кувалдой, снеся всё накопившееся спокойствие.       — Нет, — прошептала Сойер, нервно потирая локоть. Кажется, от прикосновений Хелена у неё останутся синяки.       Казалось, поговорить этим двоим было больше не о чем. В глуши, в которой они оба жили, тишину не нарушали машины или кричащие дети, поблизости не было крупных магазинов, возле которых могли устроить пьянку, всё было абсолютно спокойно. Или это иллюзия. Крупная такая иллюзия счастья, в которой нет призраков и монстров, в которой мир живёт без войн, отчаяния и страха. Но это было аномально, и Сойер могла найти лишь одно объяснение — она слишком зациклилась на голубых глазах, задохнулась в них и потерялась внутри. Хелен рассматривал также, как делал это вчера. Его интересовали маленькие шрамы на выпирающих ключицах, тонкая кожа с малейшей пульсирующей веной, в которой стремительно текла алая кровь. Его интересовала вся Сойер, которую он был готов сожрать одним своим взглядом, но никак не судьба малышки Дениз, вопрос о которой он задал скорее для общего спокойствия, нежели ради интереса или волнения.       Сойер отшатнулась, когда Хелен осторожно притронулся к её губам.       — У тебя кровь идёт, — по его пальцу и правда покатилась кровавая капля.       Медиум отвернулась, вытирая участок кожи над губой дрожащими от нервов руками. У неё и правда пошла кровь из носа, а она как всегда не заметила. Не почувствовала, как будто это явление и не должно вызывать никакого, даже самого маленького чувства. Пока Сойер пыталась приостановить этот водопад, Хелен разглядывал свой палец, больше похожий на огромную толстую кисть. Крови было много – он будто окунул палец в банку с яркой краской и теперь был готов изображать им разные события. Жаль, что Сойер не видела то грациозное движение, которым Хелен нарисовал тонкую кровавую линию на запястье.       В мозгу копошились черви. Склизкие и мерзкие создания прямо сейчас ползали внутри извилин, задевая своими маленькими тельцами каждый нерв. Они словно играли на них, провоцируя шум в голове. Сойер точно чувствовала, как ей вскрыли черепушку и захватили власть над телом. Кровь не переставала лить. Мерзкая девчонка не хотела подчиняться. Продолжала упрямо зажимать ноздри, пытаясь выгнать изнутри ту гниль, что там засела. Почему она вообще это чувствует, если боль потерялась в прошлом?       — Хезер, — Хелен тронул её плечо, обращая на себя внимание.       Медиум резко обернулась.       — С тобой всё в порядке?       Дежурная фраза вызывала чувство того, что о ней волнуются. Хотя Сойер и хотелось закричать о том, что у неё из носа скоро выльется вся кровь, она спокойно замотала головой.       Юноша тяжко вздохнул. Сойер не оставалось ничего, кроме как принять его последующее предложение, потому как девушка понимала, что одна не справится с той чертовщиной, которая в одночасье с ней приключилась. Да, это глупо. Да, опрометчиво. Но чувство страха притупилось, заставляя всё-таки принять факт того, что подозрительность Хелена – фантазия.       И она последовала в логово того, кто ещё с утра казался ей виновником пропажи подруги.       Шторы её комнаты резко одернулись в сторону и некто оставил на окне липкий след.