Сойер уже очень давно не играла в прятки. Раньше, когда у родителей совсем не было времени, брат подхватывал её за подмышки и зловещим голосом говорил: «Прячься». Радостная и воодушевленная, маленькая Сойер тут же прыгала куда-нибудь под диван и зажимала рот ладонью. Однако Дан всегда находил слишком быстро. Хватал Сойер за пятку и вытаскивал из укрытия. А сейчас умение охладить разум, затаиться и ждать пригодилось бы.
Когда родители покинули дом, Сойер с Хеленом долго стояли около выхода. Дверь ещё была не заперта: только руку протяни и вот она — свобода. Но грубый взгляд сдирал кожу со спины. Сойер ощущала, как Хелен смотрит. Совершенно молча наблюдает за её действиями. А призракам не хватало только попкорна в руках: выстроившись перед дверью, они вылупились на медиума, как на шута. Их мир всё равно был похож на разбитую линзу; всё такое сломанное и неправильное, совершенно не реальное.
Игра велась на изнурение, победа достанется тому, кто дождется своего часа, кто сохранит хладнокровие и не поведется на улыбку противника. Если Мама и Папа воткнули нож в спину, то Сойер придется самой разбираться с проблемами.
— Вообще-то ты могла бы уйти тогда. — сказал Хелен. — Но куда бы ты пошла?
Его голос проскакивал прямиком через сердце. Он вгрызался в кожу маленькими червями и проникал внутрь. Сойер отгоняла все мысли прочь, сжимала собственные плечи, царапала. Ни затекшие ноги, ни растрепавшиеся волосы не мешали удерживать в поле зрения только дверь. Всего остального не существовало. Ничего не волновало так, как наступившая ночь.
— Домой, — хрипела Сойер.
Но дома не было. С самого начала.
— Вернешься к Бену? Он не слишком дружелюбный малый, — вздохнул Хелен.
Зеркало, висевшее по правую сторону от двери, отражало совсем не Сойер. Вернее, эта маленькая девочка, выглядывающая из глади, когда-то ей была. Пышное розовое платье, большие стеклянные глаза, бантики, вплетенные в волосы. Сойер смотрелась на саму себя, но видела внутри только ненавистную
Х е з е р. Ту, что была рождена с невообразимым даром. Ту, что кричала по ночам, когда видела в углу комнаты нечеткий силуэт с расколотой напополам головой. Идеальная дочь с совершенно незначительными изъянами.
А где-то вдалеке стоял мальчик. Ну или не совсем мальчик. Отражение размывало его присутствие, прятало от чужого взгляда в самой тёмной части коридора. Сойер было обернулась, но увидела позади только Хелена. Никакого мальчика, долговязого, сгорбившего костлявые плечи, не было. Повернувшись обратно к зеркалу, Сойер ни сколько не сомневалась в догадках. Те же лохматые волосы, только более длинные, те же круги под бездомными голубыми блюдами. Отличие лишь одно — мальчик упорно избегал зрительного контакта. Он жался, мял тонкими ручками подолы платья, такого же розового и девчачьего. А юноша сзади стоял прямо, был объят невесомым призрачным покрывалом. И смотрел равнодушно.
— Вы с ним знакомы? — Сойер смотрела на мальчишку сквозь зеркало, не желая снова встречаться с болтающимися на нервах глазами призрака, что обхватила Хелена за шею.
— С Беном? — мальчик двигал ртом точно также, — Бывало дело… Один раз нам приходилось сидеть в одной камере. Скажем так.
Хотелось сейчас же всё бросить. Сбежать подальше от событий, но Сойер была в эпицентре. С детства всё завязывалось на ней. Заблудшие души искали медиума, искали опору, но натыкались на ребёнка, неумелого и пугливого.
Дверь всё ещё была открыта.
— Что конкретно ты сказал родителям по телефону? — Сойер продолжала сгибаться, будто её позвоночник был сделан из воска, а Хелен излучал слишком много тепла.
Глухой смешок булькнул в другом конце коридора. Хелен ступал незаметно, как тигр по клетке, в то время как мальчик бухал огромными ботинками по паркету, подбираясь всё ближе к глупо улыбающейся… Ну, ей, лже-Сойер.
— Ничего такого, лишь сообщил о наших отношениях. — руки Хелена нежно легли ей на плечи, а следом за ним повторили и призраки, вновь и вновь накладывая изувеченные лапы на тело. — А твоя мать расстроилась. Всё причитала, что совсем не заметила, как ты выросла. Интересовалась мной и моей жизнью.
Сойер выгнулась, заглядывая в самую суть.
— Твоя мать на самом деле прелестная женщина, — говорил холодно, еле раскрывая рот, — так сильно беспокоилась о тебе. И я убедил, что ты правда в безопасности рядом со мной. А она поверила, но всё равно напросилась зайти.
Наверное Хелен не мог быть громче. Каждое сказанное слово будто затихало в зародыше, Сойер приходилось напрягать слух, чтобы понимать. Юноша мог рычать, мог шипеть и смеяться, но ничего из этого никогда не было достаточно громким, ничего не шло прямиком из сердца. Словно кто-то сломал настройки и заставил быть тише. И лицо подражало. Во время улыбки на щеках не появлялись ямочки, веки оставались слегка опущены, а нос совсем не дергался. Пустое и невыразительное, это было лицо мертвеца. Давным-давно потухшего и забытого.
Но Хелен кричал. Тот Хелен, что сидел внутри зеркала. Он всеми силами пытался привлечь внимание медиума, упорно стучал по глади реальности, ревел, разбивая кулаки в кровь, и никак не мог докричаться. Сойер была увлечена оригиналом, смотрела и замечала только его.
— Ты не похож на убийцу, — наконец озвучила мысль, которая не давала покоя.
Слова — не больше, чем дурные желания. Сложенные в молитве руки возвышали желания к самому небу. Вопрошали Бога, почему он решил поступить именно так. Почему Сойер оказалась рядом с Хеленом? Почему вынуждена слушать фальшивые слова? Почему должна помогать человеку, преступления которого парили вокруг?
Момент. Хелен будто вскинул брови, но уже через секунду его лицо вновь стало беспристрастным. Руки медленно переползли на щеки, и Сойер поежилась, почувствовав, как волосы скользят между его пальцев.
— Тебе не идут длинные волосы, — после короткой паузы сказал Хелен, пристально вглядываясь в нахмуренные глаза девушки.
Сделал вид, что слова Сойер не имеют вообще никакого значения.
— Правда, — начал перебирать локоны, улыбаясь уголками губ, — и ты ведь тоже так считаешь?
Дрожь губ выдавала с потрохами. Будто пытаясь набрать побольше воздуха, Сойер стояла с приоткрытым ртом и молчала. Неслышный обычному уху призрачный шепот летал вокруг, девушки имитировали грубые вздохи, пытались схватить медиума и утянуть подальше. Но ничего не получилось. Хелен все также играл с обрубленной прядью, его пронзительный взгляд четко говорил, что юноша понимает.
В какой-то момент Сойер действительно подумала, что могла бы вечность стоять вот так, с поднятой головой. И вечность искать блеск в помутневших голубых глазах. Медленно, она перестала ковырять открывшиеся ранки на пальцах и потянулась к ладоням Хелена. Стоя в самом уголке взгляда, маленький мальчик из зеркала просил Сойер остаться, дергал за футболку и протягивал изрисованный лист. Что делать дальше?
Хелен не дрогнул, когда Сойер накрыла его руки своими, ледяными и мокрыми. Словно маска, его лицо не отобразило абсолютно ничего. Юноша был лишь одним из многих, кто ухватился за неё. Призраки облепили Сойер, словно муравьи полусгнившее яблоко. Они держались за ноги, подносили лица совсем близко, неестественно вытягивали конечности, чтобы коснуться хотя бы кусочка. И все внимание было приковано к ней. Призраки завывали, их плач заглушал всё остальное, не давал и секунды на раздумья. А Хелен казался единственным реальным человеком на всей планете. Остальные — не более безликих марионеток, чья судьба — сценарий.
Эти взгляды, которые по определению никак не могли быть реальными, кажется сводили Сойер с ума. Они несли в себе привкус гнили, животного страха и боли. Старались отдать всё медиуму, чтобы облегчить страдания и рассказать о своей смерти хоть кому-нибудь. Но Сойер правда не хотела лезть в чуждые ей судьбы.
— Я просто хочу жить нормально, — шипела Сойер, стараясь не фокусироваться на окоченевших пальцах, скользящих по лодыжкам.
Как бы отвечая на весьма дерзкое заявление медиума, Хелен наклонился чуть ближе, практически касаясь её носа своим. Пахло знакомыми благовониями; кажется, именно такими пользовалась Дениз?
— И ты можешь так жить. — выдохнул прямо в губы.
Без перчаток его руки казались какими-то странными. Знаете, они в каком-то роде действительно походили на нождачку. Сжимая их, Сойер прощупывала. Грубые и жесткие, это были руки мастера. Руки человека, который упорно занимался любимым делом. Мелкие ссадины всё ещё цвели на длинных пальцах; ладони с лёгкостью поглаживали виски.
Но блаженство и сосредоточенность улетучились, стоило Хелену отстраниться. Потеряв опору, Сойер оступилась и неуклюже развернулась спиной к выходу. Пожалуй впервые с момента ухода родителей.
— Я доверюсь тебе, дорогая, — губы юноши растянулись в довольной улыбке, — а ты доверься мне.
Поначалу Сойер не понимала смысла сказанной фразы. Напряженная, она старалась не двигаться и не дышать, потому что мертвые то и дело сталкивались с её телом, либо проходя насквозь и одаривая медиума волной холода, либо раняя хрупкие, буквально держащиеся на соплях части тела. После такого, конечно, призраки на время отлипали и начинали суетиться, подбирать застывшие куски плоти и клеить их обратно. И всё сопровождалось пронзительный хрустом переломанных костей и хлюпаньем остатков всяких жидкостей. Хелен тоже был для них препятствием; он стоял в самом тёмном углу коридора, окружённый собственноручно созданной армией, готовой разорвать господина, стоило только дать им шанс. Связка ключей, которой потряхивал юноша, звонко брынчала.
— Держи, — Хелен бросил её прямо в руки медиума. Сойер среагировала несколько неожиданно — уклонилась, — уже достаточно поздно, нужно закрыть дверь.
Он был прав, озлобленные мертвые, по-хозяйски разгуливавшие туда и обратно, точно кричали, что настало их время.
— Это какая-то шутка? — спросила медиум, побирая ключ с пола.
Связка продолжала брынчать и обжигать пальцы. Сойер с явным недоверием пялилась то на призраков, присевших рядом на колени, то на Хелена, всё такого же собранного.
— Совсем нет, — усмехнулся юноша.
Возможно то было лишь иллюзией, но на секунду Сойер почудилось, что полутьма нарочно скрыла этот хитрый оскал. Девушка отшатнулась, поежившись.
— Если побежишь сейчас, я не буду преследовать, — продолжал говорить Хелен, держа руки за спиной, — но готова ли ты пожертвовать чьей-то жизнью ради своей?
Его глаза засияли, словно сапфиры. Медленно и грациозно, он смахнул с лица волосы и тут же завел руку обратно за спину. Призраки среагировали мгновенно. Как по команде, они развернулись и начали роиться вокруг Хелена. Подползали и глядели на него совершенно бессильно. Сойер чувствовала, несмотря на бесконечную злобу, которую мертвые испытывали по отношению к убийце, они боялись. Плача, они не переставая выкрикивали что-то нечленораздельное и старались ударить юношу, передать тому все те эмоции, которые разрывали их в тот момент, когда Хелен собственноручно кроил живые тела.
Ну а Сойер тряслась, прямо как собачонка, которой подбросили пакет с объедками. Важность имел только ключ, который она сжимала.
— У тебя нет телефона, — напоминал Хелен, предвидя все вопросы, — и ты слишком слаба, чтобы пробежать до дома родителей и не запыхаться. Уверена, что справишься?
Её читали, как открытую книгу. Наблюдали за тем, как в пустынных глазах расцветают и тут же вянут бутоны надежды. То и дело подергивая плечами, Сойер кривилась, не зная и не понимая, как вести себя. К сожалению, родители научили защищать себя от всех, кроме не-столь-агрессивных психопатов-похитителей.
Не веря и прямо выказывая своё недоверие, медиум попятилась к двери, вновь и вновь поглядывая на Хелена, такого далёкого и загадочного. Мертвые продолжали поклоняться ему, словно рабы императору.
— Я думаю, что твои родители уже давно устали от тебя, — начал Хелен, только Сойер прикоснулась к двери.
В лицо ударила прохлада. Задышалось легко.
— Им просто нужно было переложить на кого-нибудь заботу о тебе, именно поэтому они так легко поверили.
Сойер выскочила на улицу, расставив руки самолетиком и начав кружиться. Внезапный прилив свежего воздуха здорово ударил по голове, заставив крышу ехать быстрее. Змей подбирался всё ближе. Стоял в проходе, окружённый несменными восковыми висельниками.
— А что насчет Карин?
Этот вопрос вынудил Сойер замереть и вспомнить, что она всё ещё сидит на огромной мухоловке.
— Ту красноволосую девушку ведь так звали?
Если побежать со всех ног, представить, что за тобой гонится стая плотоядных, ничего всё равно не выйдет. С самой школы физкультура оставалась одним из ненавистных предметов для Сойер, даже несмотря на пожизненное освобождение. Пожалуй смотреть на веселье одноклассников само по себе было утомительно.
Тем, кто обрубил всякие мосты, стали совсем не совесть или страх, как на то вероятно, рассчитывал Хелен. Нет. Сойер просто оказалась зажата между молотом и наковальней. Буквально. Адреналин выплескивался из чаши, слова искусителя наконец явили миру своё истинное обличие. Кем бы Хелен не был, он оставался живым, оставался человеком. Он зря дал Сойер столько воли, зря пытался запугать её. Рассудок утверждал, что в опасности в конечном счёте может оказаться только Дениз. Но Сойер было уже слишком насрать на всё, ей нужно хватать свой шанс и уходить.
Но стоило только распахнуть калитку, как все треснуло. Капли пота покатились по лбу. Еще не столь яркая половинка луны окружила своим сиянием мужчину, стоявшего через дорогу. Затянувшись сигаретой, он то и дело выпускал изо рта клубы дыма. Вероятно для удобства, белая маска была сдвинута немного вбок, густые тёмные волосы неряшливо свисали на лоб. Сойер узнала его. Даже издалека, несмотря на расплывающийся в ночной мгле силуэт Сойер точно знала, кто постоянно таскал на себе эту старую жёлтую куртку.
С осознанием пришла надоедливая тревога.
— Так это он ключи спиздил, — заскрипела зубами Сойер, крепче хватаясь за калитку.
Сомнений не было. Долгие и пристальные взгляды в клубе — именно эти взгляды. Раньше медиум отрицала, сама не хотела верить в то, что у такой невзрачной девушки завелся сталкер. Если бы ей приходилось выбирать, она бы точно пожелала, чтобы вместо сталкера у неё дома завелась колония крыс. Крупных таких, пищащих и вонючих. Они бы так же провожали её с работы, соблюдая безопасное расстояние. Также тихонько патрулировали округу вокруг дома, также знали когда и куда она обычно приходит. Эту слежку Сойер и ощущала. Это вымотанное лицо с грубой щетиной видела на каждом углу.
Очевидно приметив, как Сойер нескрываемо пялится, мужчина тут же бросил тлеющий окурок на дорогу и надвинул маску обратно. И из-за него, словно тень, выползла тонкая фигура в похоронном одеянии. Возвысившись над домами, она закрыла своим вытянутым черепом небесный фонарь, погружая улицу все глубже во тьму. Сойер моргнула, будто пытаясь согнать пелену с глаз. Украдкой глянула на стоящего чуть поодаль Хелена. Призраки, чего раньше никогда не бывало, буквально испарились, перестали сопровождать своего убийцу и скрылись в самых глубоких норах мира.
И тогда, прежде, чем тень человека вновь начала разрастаться, приоткрывая мертвым выход из преисподней, прежде, чем его силуэт полностью утоп в чёрной жиже из стонущих и пытающихся вырваться наружу призраков, Сойер молча захлопнула калитку. Позади неё, всего лишь в нескольких метрах, все еще оставалось существо.
Оно руководило тем мужчиной, точно отдавало ему указания. И все те поглошенные души струились из него, а совсем не из человека. Верно, если
оно тянет за ниточки, то всё встаёт на свои места. Поэтому Сойер никогда не считала мужчину особо подозрительным, ведь от него даже кровью не несло.
До сих пор не веря своим глазам, Сойер оперлась на забор и начала медленно скользить вниз. Кажется впервые за эти дни её тело полностью осушили.
— Пойдем внутрь? — тихо спросил Хелен, присев рядом.
Сойер дернулась от прикосновения и глянула на юношу глазами, полными ненависти и ужаса. Как кролик, смотрящий на волка.
— Эта дрянь, эта херня стояла прямо там, — тараторила медиум, беспрерывно царапая себе голову. Повязка, которую Хелен наложил ранее, уже давно превратилась в бусы. — И она смотрела прямо на меня. Но она ведь не может смотреть, у неё нет глаз, только эти… Огромные впадины!
Резко замерев, Сойер перехватила ладонь Хелена и впилась в неё ногтями. Скорее непроизвольно, чем намеренно. Недовольства юноша не высказал, придерживаясь всё такого же подобия сострадания.
— Вот видишь, то существо…
— Хочет нахрен сожрать тебя! — вскрикнула Сойер, перебивая Хелена.
Полностью позабыв о том, кто конкретно сидит перед ней, медиум прижала юношу к груди. Честно говоря, Хелен удивился. Хватка была не сильной, нет, руки девушки беспорядочно тряслись, она не могла удержать их на месте, тем самым безостановочно царапая Хелену спину. Грудь бешено вздымалась, а сердце жестко било по перепонкам. И без того хриплый голосок охрип окончательно. Сойер вцепились в Хелена всеми конечностями, заключая того в грубые тиски.
— Я тебя не отдам, не отдам ему, нет, не в этот раз точно.
Выпучив глаза, медиум судорожно дышала, еле слышно бормоча что-то невнятное. Сойер совсем не понимала того, что пытался донести до неё Хелен, в голове стоял только хруст костей и душераздирающие крики брата. Тело было не в порядке, оооо, его тело абсолютно точно было не в порядке. Врачи врали, все врачи крайне нагло пиздели. Сердечный приступ не мог переломать все ребра, не мог расплющить органы и выдавить половину желудка наружу.
Сойеееер!
Сойееееееер, давай же, давай же мне руку!
ПОЧЕМУ ТЫ НЕ СПАСЛА МЕНЯ, СОЙЕР?
— Хезер,
оно не станет нападать, — успокаивал её Хелен.
Всего секунду назад Сойер обмякла, но продолжила нежно поглаживать Хелена по волосам, словно он был тем, кто перепугался монстра.
— Ты очень сильная, Хезер, и твоя сила сможет защитить нас обоих.
Расположившись поудобнее, Хелен прислушивался. Прислушивался и ждал, пока сердцебиение Сойер придет в норму. Ей важно быть рядом. Ей важно быть стабильной. Ей важно быть живой.
— Я видела, что ты делаешь со своими жертвами, — девушка смотрела исподлобья. — Так что можешь не болтать со мной так сладко.
Хелен напрягся. Его дружеские похлопывания по спине вмиг стали какими-то машинальными.
— Ну что ты, Хезер, — усмехнулся юноша, — я говорю только то, что думаю.
Возможно Сойер надеялась на смерть. Всем сердцем желала, чтобы Хелен наконец прекратил спектакль и убил её. Разложил каждый орган по банке и высадил в грудной клетке цветущий вереск, окрапленный кроваво-красным. Но этого не случилось сразу, значит не произойдет и сейчас. Пиявка не отстанет, пока не насытится, зверь не станет бездумно вредить жертве, если та ещё не готова.
Наконец Сойер поняла и приняла ситуацию. Над болотом видно одну лишь израненную руку, так жадно хватающую воздух. Остальное тело погрязло в человеческих испражнениях. Существо не отстанет,
оно будет следовать за Сойер и дальше, наблюдать, как она стареет и умирает. Если медиум держится на расстоянии, то
оно не атакует. А Хелен вскоре будет подан к столу.
МОЯ СМЕРТЬ НЕ ДОЛЖНА БЫТЬ НАПРАСНОЙ, ДОРОГАЯ СОЙЕР.
Слова в голове уговаривали действовать. И Сойер слушалась. Она ведь послушная маленькая сестренка.
— Как только тварь отстанет, ты уедешь, — процедила медиум, отталкивая от себя Хелена.
Тот очень натурально изобразил недовольство, когда упал задницей прямо в грязь. Хмыкнул, поджав губы, но так ничего и не сказал, словно привык к такому обращению.
— Я не хочу больше видеть всех этих бедных девушек вокруг своего дома.
Сказав это, медиум устремилась в сторону порога, с которого всё ещё прекрасно проглядывался обтянутый белоснежной плотью череп.
Оно не предпринимало никаких действий, но от одного только вида у Сойер начинали трястись колени. Тараканы под кожей волновались, бегали туда-сюда в попытках найти укрытие. Но хищный взор молчаливо угрожал убить, раз медиум ступила на тропу войны.
