Оправдать средства достижения цели

Пробуждение было одним из самых тяжёлых. Веки опухли после вечернего инцидента в ванной. С усилием открыв глаза, она уже хотела подняться с постели и пойти на кухню ставить греть воду для чая, но только теперь не понимала, а нужно ли? Навязчивая мысль подсказывала ей покинуть деревню и искать информацию самостоятельно. Так действительно было бы больше успехов, ведь можно было применять любые средства и не бояться осуждения. Теперь же она хотела оправдать каждое жестокое и несправедливое средство, которое применила для достижения цели. Противное чувство противоречия клубилось в сознании, мешая принять сиюминутные решения. И всё-таки бросать то, к чему она так долго стремилась было бы неуважением к самой себе и памяти Забузы и Хаку — нужно хотя бы попытаться, иначе она просто не сможет взглянуть своему Демону в глаза, оказавшись после смерти в аду; на рай и встречу с самым светлым ребёнком она не рассчитывала. Решение далось нелегко, да и сама девушка привязалась к Конохе против своей изначальной воли, потому не могла уйти, не попрощавшись. Шиноби говорить ничего она не хотела. Прощания и расставания — всегда были неприятными и грустными явлениями. Девушке и так хватало в жизни утрат, не хотелось добавлять боли от потери друзей, как она осмеливалась о них думать. Беспорядок в ванной она уже прибрала и позавтракала перед прощальной прогулкой. Нужно было получше осмотреть окрестности, чтобы сохранить в памяти светлое время, проведённое здесь с особым умыслом. Жизнь вокруг была такой же, как и всегда. Даже сейчас Микино не видела и малейших изменений, которые могли бы броситься в глаза в последний раз. Детишки бегали туда-сюда с игрушками, вовсю изображая шиноби и готовясь пойти в Академию. Большая часть из них должна была пройти. И сдать экзамен на генинов смогут многие из них. Такое не было характерно для Киригакуре, где долгое время кровавый экзамен мог сдать всего один человек. Бесспорно, шиноби он становился превосходным и уже ко многому готовым, но хотелось во время выпуска из Академии испытывать счастье, а не сожаление, но несмотря на все надежды, девушку этот кровавый экзамен не обошёл стороной, что оставило на её душе, возможно, первый шрам. Теперь же душа выглядела, как один сплошной рубец с маленькими островками здоровой ткани. Прогулка продолжалась, и шпионка думала, как сообщить местным шиноби, чтобы её не искали, ибо обязательно найдутся те, кто подумает, что не всё так хорошо и попытается вернуть. Обычно за ответами на сложные вопросы ходят к Хокаге, потому и Момочи повернула в сторону резиденции, намереваясь предупредить Цунаде. Та должна была знать, а потому смогла бы рассказать и другим, предотвратив потерю времени на бессмысленные поиски. Но даже если кто-то отправился бы следом, вряд ли смог бы найти хоть одну стоящую зацепку. Она не потеряла свои профессиональные навыки и могла бы скрыть свой путь от всех, что и запланировала. Формулируя свою просьбу Пятой, Момочи шла уже по нужной ей улице, не обращая никакого внимания на происходящее вокруг: снующих туда-сюда людей, животных и на обстановку, — кроме цели, ничего перед собой не видела, что было ей характерно. Но это чуть не стало провалом, ведь она поздно увидела перед собой Тензо в компании молодых шиноби, ещё и без маски. Выглядело это крайне подозрительно, самой Микино не стоило так же выделяться. — А вот и моя дорогая сестра соизволила выйти, — беззлобно усмехнулся Тензо, вспоминая урывками их прошлую миссию, принёсшую неплохой результат. Он выглядел слегка озадаченно, а за его спиной происходил спор одними лишь взглядами. — Ваша миссия в Суне дала нам важную информацию, требующую проверки. Потому меня назначили временным командиром седьмой команды. — Информацию? И где сейчас Какаши? — слова Анбу сильно смутили шпионку не в самом приятном смысле. Если с информацией всё было более или менее понятно — на многих миссиях удаётся узнать нечто важное для деревни, а здесь были Акацуки — то отсутствие Хатаке совсем уж заставило напрячься. — Не волнуйся слишком, семпай сейчас в больнице, приходит в себя после потери большого количества чакры. Ты справилась со своей травмой быстрее, так что будет повод похвастаться перед ним, когда навестишь. Он будет лежать в больнице ещё дня три, а мы ждать столько не можем, — пояснил он всё достаточно подробно, не говоря только о сути миссии. Возможно, она была секретной, а Момочи не пользовалась всеобщим доверием, чтобы раскрывать нечто подобное. — Теперь можешь звать меня Ямато. Цунаде-сама дала мне это имя. — Микино-сан, вы знакомы? — поинтересовалась Сакура, но искреннего интереса в вопросе не было. Ей скорее хотелось отвлечься от перепалки внутри команды, чем узнать такую незначительную деталь. Было видно, что Тензо и Микино прекрасно общались, значит точно знали друг друга. — Эту информацию я получила от Сасори. Я думаю, вы должны знать. — Мы встретим человека, связанного с Орочимару, — нагло влез в разговор Наруто. Без прелюдий и объяснений, высказал то, что было у него на уме. — Если мы сможем узнать местоположение его убежища, найти Саске будет просто. Я обещал Сакуре, что обязательно верну его в деревню, сейчас я не имею права отступить… Свою речь Узумаки ещё продолжал, когда девушка сорвалась с места. Такие нагрузки ещё были тяжёлыми для неё, слегка кружилась голова, но в тот момент она не хотела ничего знать, кроме встречи с человеком змеиного саннина. Никакого плана в голове не было, а ноги несли Момочи будто по инерции, в итоге приведя в кабинет Хокаге, куда она и так направлялась до встречи с новым составом седьмой команды, где был один незнакомый ей шиноби. — Цунаде-сама, я прошу отправить меня на эту миссию, — остановилась Микино только возле стола Хокаге, пытаясь отдышаться и унять сердцебиение. В ушах шумела кровь после бега, перед собой видела всё немного смутно, но не отступала. — Я хочу отправиться и завершить то, что начала в Суне, из-за чего пострадала, — не придумала лучше причины она, кроме как обиды на действие Кисаме. — Ты пострадала, это верно. И не до конца восстановилась, — сложила Сенджу перед собой в замок руки. — Останься в деревне, это может быть опасно не только для тебя, но и для всей команды. Мы ничего не знаем об информаторе члена Акацуки и не можем быть уверены, что там не будет ловушки. Как ты сама понимаешь, подобного тебе следует избегать по нескольким причинам. Тебя могут ждать Анбу Тумана. Если они поймают тебя, то ответственность понесёт и Коноха. — Туман сделал это со всеми нами. Мы не родились такими, деревня изменила нас. Я убежала оттуда без оглядки, теперь живу в другой деревне, но даже здесь Туман продолжает влиять на мою жизнь, делая из меня такого же монстра, какими в итоге становятся все, — выдала она в ответ на спокойные и не лишённые смысла слова Цунаде. — Если вы думаете, что я не справлюсь, вы ошибаетесь. Информатор этот был шпионом члена Акацуки. Не лучше ли позволить мне присоединиться к команде Какаши? Я знаю, как может повести себя тот человек и как лучше действовать. И если я попаду в поле зрения Анбу Киригакуре, нравится вам это или нет, я лишу их жизней, чтобы не вредить Конохе. — Меньше жестокости, Микино. И иди, не задерживай их, — махнула женщина рукой, видя в доводе шпионки смысл. Она сможет достать нужную информацию лучшим образом, не позволит ей пропасть зря. Шпионы, особенно хорошие, часто имеют схожие приёмы и мышление, что действительно позволит распознать ловушку раньше попадания в неё. — Тензо ты уже знаешь, но новый член команды из организации, которая многие годы была в тени. Он может быть опасен и… насколько возможно, не дай ему узнать лишнего. — Причины меня не интересуют, я буду наблюдать за этим шиноби. И сама узнаю больше о нём, если потребуется, — поклонилась девушка и с позволения Сенджу покинула кабинет. С чувствами справиться было чересчур тяжело. Сколько раз за столь короткое время приходилось менять решение? Посчитать это было точно не в силах шпионки. И каждый ответ на вопрос переворачивал всю её жизнь с ног на голову. Приходилось мириться с одним и отпускать другое, а потом резко хвататься за нить надежды, но в итоге падать в пропасть. Невозможно было спокойно реагировать на эти изменения. И если внешне нельзя было понять, что жизнь повернулась сначала на сто восемьдесят градусов, а потом ещё на столько же, приведя Микино в изначальную точку, то организм подавал недвусмысленные сигналы. Только выйдя с территории резиденции, одного неловкого движения хватило, чтобы ощутить сильное до боли напряжение мышц плеча. Словно кто-то схватил ладонью настолько сильно, что нельзя было и двинуться. И это перед важной миссией. Оставалось немного времени, потому Момочи почти бегом отправилась в сторону больницы, не став тратить чакру на самолечение. Это могло оказаться и опасной затеей в обоих смыслах: она и так слаба, а этим сделает себя уязвимым звеном команды, или сделает себе хуже. Но уже у больницы девушка ощутила, что боли будто и не было. Неприятная судорога, не более, но в этот раз она смогла испугать шпионку настолько, что ей пришлось идти к ирьенинам. И раз она уже прошла внутрь, а повода оставаться не было, она решила сходить к Хатаке, который как раз должен был находиться на восстановлении, судя по его состоянию в Суне. Врачи пропустили Момочи без лишних вопросов, что ей показалось немного странным. Будто её совсем уже приняли в этой деревне, которой она и не вредила никогда, в последние годы только помогала. Наверное, поэтому ни одна медсестра уже не косилась с опасением на неё, пока девушка поднималась на нужный этаж. Открыв дверь палаты, первым она увидела большое окно, от которого шло в помещение невероятно много дневного света. Белые простыни и ширмы добавили яркости, Микино пришлось зажмуриться на несколько секунд. Тишину этого места прерывали лишь её слегка шаркающие от усталости шаги. Совсем не в такой форме она хотела отправиться на миссию — была возможность поспать ещё пару часов перед выходом, но состояние тогда бы лишь ухудшилось. А может ли быть хуже? Скорее всего. Это она поняла по мужчине, лежащем в самом углу палаты. Ширма его не прикрывала из-за отсутствия соседей, потому шпионка сразу заметила, как Хатаке почти слился с цветом простыней. Такой же бледный, только темнеющие круги под глазами выделялись на его лицо. Очевидно, он и не спал, лишь прикрыл глаза, возможно, тоже из-за неприятной яркости. — Ты тоже напросилась? — не в бровь, а в глаз. Он задал вопрос, уже зная ответ, потому у него была фора во времени, пока Микино остановилась. Он оперся на согнутые локти и приподнялся, прислонившись спиной к подушкам. — Почему это важно для тебя? Ведь Туман никак не замешан в этом. И Кисаме там тоже не будет. Девушка действительно на пару секунд остановилась. Не бросилась помогать пациенту, чтобы подложить подушки, не стала суетиться вокруг. Это явно было лишним, Какаши в этом не нуждался, а ей было нужно время. Время, чтобы вновь придумать достаточно убедительную ложь. И это безумно ей надоело. Пожалуй, мир без лжи был бы неплохим исходом, но именно Микино знала, что одна правда никогда не поможет прожить в мире шиноби. Не так её учили, не для того готовили. Это оставило на ней заметный отпечаток. Если не думать о шпионах, то даже сами шиноби не могли быть честными: работа под прикрытием, утаивание информации от своих же товарищей, что Кисаме испытывал и сам. Видимо, это заставляло испытывать его отвращение к самому себе. Как и Микино, когда она понимала, что ничего не может сделать, но продолжает врать тем, кто теперь ей верит. Чтобы потянуть время перед ответом ещё немного, она взяла с тумбочки возле больничной койки яблоко с ножом и принялась его чистить, чтобы хоть чем-то унять собственную нерешимость. И почему именно сейчас сложнее всего? Для неё ложь стала гораздо ближе правды. Кожура красного плода постепенно падала на тарелку, пока в руке девушки не оказалась совсем тонкий ломтик яблока. Сочного и очень ароматного, даже у неё проснулся лёгкий аппетит. — Я видела, что ты скрываешь, — неоднозначная фраза, но Какаши понял всё верно и опустил маску, зубами забрав этот самый кусочек. — Тебе пока нельзя, но не думаю, что это будет так уж и смертельно. Они идут на встречу со шпионом. Этот человек следил за Орочимару и работал на него. Я не сомневаюсь в Анбу Конохи, но шпион шпиона распознает лучше. Если придёт не тот человек, я смогу это понять. Раз он жив, работая на змеиного саннина, у него должен был быть выдающийся талант. — Уверена, что причина только в этом? — он неспеша прожевал яблоко и вновь посмотрел на фрукт, ожидая и следующий кусок. Вошёл во вкус, а Момочи и сама не всегда соблюдала рекомендации врачей, потому не стала ему отказывать. — Я знаю, что ты видела. Бьякуган раскрывает такие вещи за мгновение, тебе ведь и напрягаться не пришлось. Ты рассержена на него за то, что он сделал. Ты не была похожа на шиноби Киригакуре, могла менять образ за образом и скрываться. Теперь же о твоём происхождении будут знать все. Но разве это повод в таком состоянии бросаться с миссии на миссию? — Я делаю это не ради мести или злости, — уверенно подняла девушка взгляд, не обращая внимания на то, что впервые видит лицо джонина полностью. Без помощи дозюцу. Лучше бы в этот момент половина была по обыкновению скрыта, ибо сейчас девушке было тяжелее отрицать его частичную правоту. Боль и обида долгое время копились, но теперь она слишком близка к решению. — Это помощь Конохе, которая до сих пор позволяет мне здесь оставаться, несмотря на политическую обстановку и угрозу от Акацки. Я не смогла остановить Кисаме в этот раз, не смогу и в следующий. Он настоящий монстр, против которого у меня никогда не было ни единого шанса. Даже семпаи предостерегали меня о работе с ним. Вот только я видела в нём человека, к которому могу повернуться спиной. Да, он мог вонзить в неё меч, но до этого обязательно попытался бы защитить. — Разве ты не держишь на него зла? — и ещё одна долька отправилась в рот Какаши. Кожуру точно придётся забрать с собой, чтобы скрыть следы этого преступления. — Мне казалось, он достаточно тебя отталкивал, чтобы ты от него отдалилась и перестала воспринимать, как раньше. Не все напарники становятся товарищами, особенно если команды сформированы в Тумане. Насколько мне известно, некоторых шиноби отравляют на заведомо гиблые миссии. — Если бы он хотел меня оттолкнуть, он бы не стал показывать свою накопившуюся боль и обиду за эти годы. Ему ничего не стоило одной рукой сломать мне шею, — невольно её рука потянулась к горлу, а джонин внимательно следил за этой переменой в её настрое. Было похоже на смирение, а это не должно значить ничего хорошего. — Этот вред такой же, как мой побег. Усталость, страх, желание что-то изменить и жить. Все монстры из Тумана на самом деле были теми, кто добивался мира своими путями. Забуза хотел свергнуть Ягуру и наконец прекратить кровопролитие, оно было ему не по душе. Кисаме хотел избавиться от лжи, которой его кормили всю его службу, которую он покрывал и защищал. Я хотела выжить. Сейчас я одна добилась того, чего хотела. Не без вашей помощи. И кусок яблока теперь она положила себе в рот, чтобы проглотить его вместе с тем неприятным комом, что стал поперёк горла и мешал спокойно говорить. Ещё несколько слов, и голос начал бы ломаться, и Момочи не смогла бы говорить. — Тебе не обязательно каждый раз рваться вперёд, доказывая свою полезность. В Конохе тебя действительно оставили из-за того, что ты можешь помочь деревне. Но помогаешь ты ровно так же, как и любой джонин. Ещё ни разу ты не выдала секретные сведения о Киригакуре. Мы до сих пор не узнали ничего из того, что могло быть нам полезно, — спокойно объяснял Хатаке под тихое тиканье часов на дальней тумбе. — Ты уже сделала достаточно, чтобы теперь спокойно выдохнуть и просто жить здесь. Твоя деревня сломала действительно много судеб, а гражданская война и борьба с людьми, обладающими кеккей генкаем не прекращалась долгое время. Ты же не была её зачинщицей, не бери на себя вины больше, чем заслужила. — У меня есть цель, Какаши. Я иду к ней небольшими шагами, — начала Микино, будто говоря о своей жизни в деревне. Только всё больше казалось, что весь этот разговор с самого начала имел и другой подтекст. Который никто не решался озвучить, но имел в виду в каждом слове. И думал, что человек напротив не поймёт. Какаши надеялся не отыскать в глазах Микино разочарования из-за его мыслей, которые скорее всего были ей известны. Сама Микино надеялась не услышать от Какаши слов о её предательстве. — Завоевать доверие. Помочь. Получить желаемое и прожить спокойную жизнь, насколько она бывает таковой у шиноби. Возможно, я избрала не самые верные методы, но когда я буду у цели, когда я её достигну, каждое средство её достижения будет оправдано. Мне не будет жаль оглядываться назад, я не буду винить себя за совершённые ошибки. — Твоя цель понятна. Спокойная жизнь рядом с теми, кто готов защитить, кого готова защитить ты. И ты её вполне достигла. Гай до сих пор винит себя за то, что не смог тебе помочь. Я ему попробовал объяснить без лишних тонкостей о твоих взаимоотношениях с Кисаме, чтобы он не думал о твоей возможной смерти, но даже его страсть сейчас поутихла. Люди уже беспокоятся о тебе, Микино. Разве ты не добилась того, к чему шла? Слова Какаши были именно тем, что девушка хотела, но боялась услышать. Подтверждение, что она действительно нашла ту спокойную жизнь, которую хотела. Не в той деревне, не с теми людьми, но от них она чувствовала поддержки и радости от присутствия в жизни не меньше, чем от Забузы и Хаку. Она помнила, как Ино иногда прибегала к ней и пыталась тайком вручить краску для волос, которую использовала её мама, чтобы исправить выделяющиеся пряди. Как Сакура каждый раз была недовольна новыми травмами Момочи, но каждую из них лечила и просила шпионку быть внимательнее к себе. Как Наруто теперь радостно ей улыбался, помня даже о том времени, когда она угостила ещё малыша раменом в Ичираку. Эти дети… разве были они хуже Хаку? Она вложила всю себя в помощь им, порой в защиту. Джонины, сенсеи команд ничем не уступали благими намерениями Забузе. Они старались на миссиях прикрывать её, но и сама Момочи рвалась вперёд на помощь им. Какаши стал тем первым человеком, который принял её, хотя Момочи иногда его слегка опасалась. Некоторые разговоры, которые он заводил, были слишком разоблачающими. Почему-то каждый раз в такое время ей нужно было лишь подтвердить его правоту, и правда вскрылась бы. Но она лгала и лгала этим людям, хоть и впустила их в своё сердце. Этот разговор с Какаши не стал исключением. Несмотря на уже давно проглоченное яблоко, глаза всё же наполнились слезами от этих слов. Он, как всегда, знал, что говорить, был очень точен. Он больше не говорил, ожидая хотя бы какого-то ответа от Микино. Видеть её слёзы ему хотелось в последнюю очередь, но он допускал эту реакцию. Она не была странной, сам копирующий подвёл её к этому, но поздно понял, что делать этого не стоило. Ему казалось, что эти глаза всегда полны слёз и не без причин. Его слова стали одной из них. — Прости, Какаши, — прошептала она, не в силах заговорить в полный голос. Шпионка поднялась со стула и приблизилась к мужчине. Прохладными и сухими, чуть потрескавшимися губами она коснулась его лба, дотронувшись лишь пальцами до его всё ещё бледной кожи на скуле. Тогда слёзы и сорвались с глаз, попав на веки мужчины. Тёплые и очень солёные, будто были не обычными, а слишком концентрированными. — Спасибо, что поверил мне тогда. Она была не в силах оставаться здесь. Перед собой она вновь видела два знакомых силуэта, которые вновь только смотрели на неё с тоской в глазах, которую она не видела при жизни. Она хотела уже отстраниться, но ощутила лёгкое прикосновение к пальцам, почти невесомое. Но ей это не показалось. — Если ты считаешь, что твоя цель — это единственное, что источает свет во тьме, не будь мотыльком, который летит к свету, а потом падает замертво, обжигаясь о пламя свечи, так манившее его. Она больше не чувствовала этого касания. Этот совет был последним, что хотел сказать ей Какаши. Ему совершенно не хотелось озвучивать это перед миссией, которая может стать опасной. Пожалуй, опасался он в этом случае не только из-за того шпиона, которого они могли встретить на мосту. Он также знал и о Сае, который пару лет точно следил за девушкой, а теперь оказался с ней в одной команде. Сведения от него переходили главе корня. И если Данзо они были нужны, это не значило ничего хорошего. Сакура должна стать поддержкой команды, ирьёнином, но не было гарантии, что она не подставится из-за своих чувств к Саске. Ещё одна и самая главная проблема — это Наруто. Печать Чертвёртого на нём слабела, теперь это происходило гораздо быстрее. Покров демонического лиса был опасным, а контролировать его с каждым новым хвостом джинчуурики было всё сложнее. И Ямато — единственное спасение и надежда Хатаке. На его голову свалилась худшая команда для начинающего командира. Микино по пути домой стирала слёзы с и так красных и опухших глаз. Последние дни они действительно лишь недолгими периодами отдыхали от солоноватой влаги, которая жгла сильнее с каждым разом. И это не должно было помешать в подготовке к это миссии. Собралась шпионка достаточно быстро для своего разбитого состояния. Смогла взять себя в руки и одеться удобно для битвы, собрать снаряжение и убрать волосы в высокий пучок, спрятав светлые пряди. Осталась последняя важная деталь. Открыв шкаф, она в одном из ящиков вынулся дополнительную деревянную пластину, скрывающую двойное дно, чтобы увидеть перед собой три свитка. Два из них девушка и взяла, хорошенько замаскировав под пустые, которые шиноби берут на мисси для запечатывания тел погибших товарищей. Как Микино и планировала раньше, они должны стать хорошей платой за информацию Орочимару, на которого можно будет выйти через шпиона. Так она и оставит Коноху. — Я больше вас не подведу. Не забуду и не предам нашу мечту. Мы воссоединимся, — ответила она уже не появившимся в квартире силуэтам.