***
Длинноволосая блондинка целуя поочередно мужские бедра, приблизила лицо к его пенису. Не останавливаясь она стала целовать головку члена. Потом провела языком по толстому стволу и начала лизать мошонку. Его член толстый, с темно-красной головкой, с выступающими венами. Девушка старательно выводила языком фигуры на его члене, помогая рукой, водя вверх и вниз по пенису. Блондинка стала сосать только головку, затем пальцами провела по своему возбужденному влагалищу, собирая свои соки и смазала весь член. Она поддерживать его член в возбужденном состоянии, держа ствол пениса у самого основания и ритмично сдавливая его. Затем девушка снова работала языком, облизывая член, огромный ствол еле умещался у нее во рту. Она делала несколько сосательных движений, доводя до грани эякуляции и снова отпускала мужчину, сжимая с силой его возбужденный член. Затем мужчина приподнял блондинку и словно на вертел насадил ее на свою толстую эрекцию. Девушка просто повисла на нем, а мужчина поддерживал ее за ягодицы и опускал ее на свой массивный член, с каждым разом мощнее и глубже. Блондинка откинулась назад, встряхивая волосами, подставляя большую, не совсем естественную грудь, в которую мужчина впился как голодный странник. Он грыз ее соски, не останавливаясь ни на секунду. Потом резко снял с себя блондинку и поставил ее на колени, схватил ее за волосы и постарался ввести толстый член с покрасневшей головкой как можно глубже в ее горло. Он заполнил весь ее рот. А девушка гладила его, лизала и сосала, пока он не напрягся и не запульсировал. Блондинка схватила его за ягодицы и стала подталкивать его вперед и назад, быстрее, мощнее, она лизала его головку, высасывая что-то из отверстия. Он схватил ее за плечи, прижал сильнее к паху и выпустил в нее всю сперму, часть которой попала прямо в горло девушке, часть осталась на ее губах. Его член стал мягким, но не сильно уменьшился в размерах, и блондинка продолжала лизать и сосать его… Пако вздохнул и отвлекся от монитора, он занимался любимыми делами — смотрел порнуху, слушал Euskal Herriko rock и программировал. Альфредо, врач-инфекционист, можно сказать его крестный отец в госпитале, подсказал идею о создании общей «действительно правдивой» карты города (и хорошо бы, страны) с обозначением действительно зараженных Ф-вирусом. Почему было так важно с именно «правдивой» информацией, сеньор Альфредо объяснил ему, когда они оказались в одной ночной смене.***
— Смотри, Пако, — врач подозвал медбрата к одной палате, где лежали молодые парни, — они заразились одновременно. — Если ребята дружили и общались, то это возможно, — Пако не понимал, в чем проблема. — Возможно подхватить Фэн-вирус через дыхание или слизистые глаз в один и тот же день, но невозможно заболеть одновременно, — Альфредо поднял усталые глаза на медбрата. Пако — Франциско Вела — был крупным накаченным молодым человеком двадцати трех лет, он закончил бачилерато по медицинскому направлению и проучился еще три года в Университете Бургоса, но денег не хватило и Пако решил поработать медбратом. Его любили все врачи за веселый характер, а молодые медсестры просились с ним в одну смену. Пако любил женщин и никого из них не обидел — переспал со всеми, кто соглашался провести с ним несколько часов, но никому ничего не обещал, предпочитая не комментировать с кем и как он проводит ночи. А засыпал он за своими ноутбуками, пытаясь взломать охранную систему какой-нибудь военной организации, мечтая обнаружить шпионов или добраться до секретов, которые могли бы изменить мир, а его сделать знаменитым. Альфредо прочистил горло: — Смотри, Пако, иммунная система у каждого человека работает в отдельно взятом ритме. У самого здорового может наблюдаться сниженный иммунный ответ и пониженное образование антител в ответ на инфекцию. — Да, я знаю, — подтвердил медбрат, — недостаток сна, нарушения циклов дня и ночи, — потом он усмехнулся, — ночные дежурства например. — Врачи всегда находятся в зоне риска, — Альфредо грустно улыбнулся. — Еще переедание и особенно недоедание, — Пако перечислял все, что учил про работу иммунной системы, — в первую очередь отказ от жирных кислот, все эти fashion диеты направлены на снижение работы иммунной системы. Врач обратил его внимание, что современные модные направления ведут организм к замедлению иммунной реакции, ошибочно трактуя «не-реакцию» иммунитета на патогены как здоровую систему; а чувствительность иммунной системы к антигенам, раздражителям, к вредному воздействию окружающей среды, почему-то называют болезнью. — Да, я знаю, — Пако на себе испытал отношение терапевтов, он был аллергиком. Альфредо повторял Пако, что превентивная реакция иммунитета — это не болезнь, от которой надо лечиться, аллергическая гиперчувствительность скорее всего результат анализа окружающей среды на вредные вещества. — Мы должны благодарить наш организм, за то, что иммунная система «запоминает» аллерген и в дальнейшем реагирует даже на небольшие его количества, — Альфредо всегда был против «лечения» аллергии. — Иммунная система требует минимизировать возможный вред, мотивирует человека избегать среды, которая содержит потенциально вредное вещество. По словам Альфредо выходило, что аллергия — правильный иммунный ответ на небольшие концентрации потенциально вредных, опасных веществ. Ответом на большие дозы будет смерть. Так вот, пока этого, смерти то есть, не произошло, разумный организм должен уйти с того места, где его настигла аллергия. Альфредо перечеркивал рецепты, которые выписывал лечащий врач Пако и настаивал на том, чтобы Пако потратил эти деньги, а лекарства стоили дорого, на чистые продукты. Зачем травить себя сначала одним ядом, потом другим? Альфредо имел в виду загрязненные продукты и антигистаминные препараты. — А теперь, Пако, посмотри, что произойдет, если все аллергики уедут из грязных городов туда, где чистый воздух; если они не будут больше издеваться над своей иммунной системой и перестанут забивать ее абсолютно ненужными лекарствами; или если они выйдут на площади и будут требовать действительно чистых продуктов, без химии и всякой дряни; если они не будут считать себя больными, а будут требовать чистой воды, чистого воздуха, потому что их здоровые организмы отказываются употреблять токсины, к которым нас приучают. Медбрат согласно кивнул, он и сам понимал, что нельзя подавлять иммунную реакцию на патогены, иначе организм перестанет бороться с инфекцией, его иммунная система привыкнет «спать» под постоянным воздействием противоаллергических средств. А сколько денег зарабатывают фармакологические компании! Это же узаконенные наркодилеры! — Смотри, Пако, что получается, — продолжил Альфредо, — вот есть человек. Вполне здоровый. Но он чихает и кашляет когда заводы выбрасывают в воздух канцерогены, он покрывается сыпью когда ест клубнику, выращенную на нитратах и обработанную серой, у него слезятся глаза, когда пыльца сорных растений смешивается с пылью, насыщенной бензолом. Его терапевт скажет, что он больной, у него аллергия, что он должен выпить вот это и аллергия пройдет. Альфредо прочистил горло и добавил: — «Вот это» — препарат, который заставляет его иммунную систему не реагировать на опасные для его здоровья вещества. Теперь организм будет травиться грязным воздухом, отравленными продуктами. И в этот момент в его тело попадает вирус, пусть не такой страшный как Фэн-в. Подумай, что будет? Пако расширил глаза: — Он умрет? — Хаха, — врач рассмеялся, — Пако, смотри, наш организм не такой глупый. Не умрет, если этот вирус уже был знаком его иммунной системе или если больной вовремя найдет адекватного медика, который отменит предыдущие назначения. Человек выкарабкается, но будет болеть намного дольше и тяжелее. Вместо пяти дней гриппа он проболеет месяц, вместо двух недель ангины он будет валяться в больнице с осложнениями, вместо двух дней пищевого отравления он доведет свой организм до состояния комы. Но не умрет, потому что вместо противоаллергических лекарств будет пить антибиотики или противовирусные препараты. Его вылечат, еще и дадут наставления, что нужно тренировать свою иммунную систему, выпишут иммуностимуляторы, заставляющие активировать иммунитет тогда, когда этого делать не нужно. Пако перебил: — То есть активируют защитные функции иммунной системы, когда человек не болеет, и одновременно истощают ее. Он подумал и добавил: — Ведь после активной фазы всегда наступает фаза инертности, когда человек становится беззащитен, потому что организм выдохся и ему нужна передышка. Именно в этот момент человек будет подвержен разным инфекциям. — Ты прав, Пако, — вздохнул Альфредо, — вот только ни ECDC*, ни ВОЗ об этом и слышать не хотят, они получают хорошие проценты от фармацевтических компаний, и никому не интересно, что произойдет с человечеством через десять-двадцать лет. Проживет ли он еще десять лет, Пако не знал. Поэтому торопился с обещанной интерактивной картой. Проблема состояла в том, что никто не давал правдивых цифр, и количество больных, умерших, зараженных Фэн-вирусом не совпадало, госпитали принимали больше больных и в них было больше умерших, чем они отчитывались перед городом и перед министерством здравохранения; совсем другие цифры шли для ECDC и ВОЗ, еще одну колонку зашифрованных цифр больницы отправляли в Атланту, штат Джорджия, США, в организацию CDC (Центр по контролю и профилактике заболеваний). Пако предполагал, что последние данные самые верные, они были на 30-40% выше остальных цифр. Альфредо тоже считал, что CDC получают правдивую информацию из клиник, только не понимал, почему испанские больницы отчитываются перед Штатами. В итоге Пако без труда проник в базы данных тех медицинских центров, которые принимали больных с Фэн-в. Ему пришлось повозиться с военными госпиталями, но и в их базы Пако попал как в открытую дверь. Интерактивная карта обновлялась каждый час и показывала количество больных Фэн-вирусом, распределенных по больницам города, время их госпитализации, домашний адрес (дом, где жил зараженный закрашивался в оранжевый, значит потенциальной опасный); мигали крупные и средние очаги заражения (более 10, 50, 100 человек сразу); отдельно были нанесены блокпосты, где проводили экспресс-тесты и вызовы «скорой помощи», которые подтверждали Фэн-в. Все данные можно было распечатать и сохранить на флешке. Первую, пробную карту получил Альфредо, он хмурился, когда видел, что зараженных в Мадриде гораздо больше, чем объявляют в СМИ, что ни военные ни медики не контролируют ситуацию. Количество «разовых» больных, которые могли подхватить вирус просто из открытого окна, стало больше, это нормально во время эпидемии, тем более Ф-вирус был обнаружен на частицах, загрязняющих воздух, и поэтому он мог переноситься на большие расстояния. Но Альфредо никак не понимал, как заражаются студенты, солдаты или старики из резиденции. Да, они живут вместе, обедают вместе. Если подхватили вирус от кого-то среди своих, то должен существовать некий «нулевой» пациент, «нулевой» студент, солдат, старик. И течение болезни должно развиваться по-разному, привозили бы больных частями. Неужели вирус находится в еде, ведь все они получают готовые обеды из одного Центра Питания. Альфредо был благодарен Пако, что тот загрузил данные с начала 2020 года. Врач пролистал карту до начала эпидемии, официально считалось, что нулевым пациентом в Испании стал немецкий турист, который прилетел на Канарские острова 31 января, а дальше начался наплыв зараженных — это болельщики из Милана, туристы из Пекина, студенты из Токио. Но вот что странно, данные CDC на 31 января уже пестрят красными точками по всей стране. Альфредо ожидал увидеть только одно красное пятнышко на Канарах. Он вспомнил, как Инма, старшая медсестра, как-то жаловалась ему, что ее муж еще в ноябре прошлого года уехал к матери в деревню, и увез детей, боясь страшного гриппа. Данных за 2019 год в карте не было. И Пако пришлось потратить еще несколько дней, чтобы расшифровать архивные данные CDC по Испании. Сотрудников Центра профилактики и контроля заболеваний не сильно заботила безопасность данных, ведь правда, кому интересны скучные колонки цифр, за каждой из которых страшная инфекция, боль, мучения и смерть людей. Это не деньги, оружие или наркотики. Альфредо трясущимися руками ввел декабрь 2019 года. Мадрид, Барселона, Логроньо. В трех городах уже существовали очаги заражения. Студенческое общежитие, военные казармы, резиденция третьего возраста. ¡Mierda! ¡Qué coño está pasando! Почему об этом никто не знал? Или знали? Но кто? Альфредо не мог дождаться окончания смены, чтобы расспросить Инму о ее муже. — Да, Хавьер с ноября говорил о новом гриппе, — ответила Инма, — он же возил одного из Конгресса депутатов, был и личным шофером и «свободными ушами». Я была против его отъезда, я не хотела, чтобы он оставался в Риохе. Инма забывала о пяти гробах только на работе и Альфредо напомнил ей о страшной трагедии. Она не плакала, не потому что сдерживала слезы, их просто не было. Глаза высохли и воспалились, Инма больше не могла плакать. Она удивлялась, почему не подхватила Фэн-в, и сначала сдавала тесты, анализы практически ежедневно, которые показывали повышенное содержание Т-лимфоцитов. Гиперактивность иммунитета. Ее организм пережил такой сильный стресс, что был готов атаковать любую инфекцию. Инма понимала, что на таком уровне ее иммунная система долго не протянет, рано или поздно болезнь накроет ее. От Фэн-в нет спасения. Через месяц после смерти детей, мужа и его родителей, Инма перестала проверять себя на Ф-вирус. Она сдалась. Если заболеет, то просто спрячется у себя дома и постарается умереть. А пока Фэн-в к ней не подобрался, она будет делать все возможное, чтобы спасти других. Альфредо показывал ей какие-то цифры в своем смартфоне, Инма удивилась, что слишком много зараженных в городе, о которых не говорят. — Смотри, Инма, у них болезнь развивается параллельно! — врач опять переживал за студентов и стариков. — Альфредо, пожалуйста, не надо зáговоров и теорий про апокалипсис. Да, я помню и студентов, и стариков. Инма вдруг замолчала. — Они же говорили, что им в резиденции кололи какие-то витамины? — неуверенно произнесла Инма. Альфредо внимательно посмотрел на медсестру: — Вспомни, постарайся! — Нет, Альфредо, их же было почти пол-резиденции, и всех привезли в один день. Одни что-то говорили про новую медсестру, другие ничего не помнили. Может расспросить их? — Инма, ты не понимаешь? Кого расспрашивать? Они все в Ледовом! Они все в гробах! В Ледовом дворце! — Прости, Альфредо, я как-то потерялась во времени. — Синдром полиорганной недостаточности, нарушились функции печени, почек, легких. У всех. Одинаковое течение заболевания. И в последние часы снизилось количество тромбоцитов. — Вирус влияет на компоненты крови? — Не понятно, что происходит, но вирус вызывает выработку в организме антител против собственных же клеток. — Организм сам себя убивает? Альфредо только кивнул. — ¡Maldita sea! Инма тоже получила карту Фэн-вируса на свой смартфон. В городе возникали очаги заражения, о которых в госпитали не сообщали. Согласно данным CDC, больных увозили в военные клиники. Ни Альфредо ни Инма не знали, что делать со всей полученной информацией. Пако, как только оказывался дома, старался усовершенствовать свою программу. Он мечтал раскрыть секреты правительства, показать всему миру, что Фэн-вирус — это план уничтожения лишнего населения. Пако еще не был уверен, кого именно стóит обвинять — королевскую семью, правительство, конгресс депутатов, ECDC или CDC, может ВОЗ. А может виноваты иностранные шпионы, наверно русские, они в Англии отравили полстраны, теперь до Испании добрались. Свои конспирологические мысли Пако умело зашифровывал на форумах, посвященных Фэн-в, где делились идеями откуда в стране появился вирус, кому это выгодно, что делать дальше.***
Хорхе опустился на стул рядом со своей клиенткой, которая нервно стучала ногой. — Эстер, por favor, пожалуйста, надо немного подождать, — адвокат и сам нервничал, а что если анализ крови его другого клиента, Висенте, окажется положительным. — Если я сейчас не уйду, то не успею доехать до дома до начала комендантского часа, — прошептала Эстер. — Тебя не отпустят, так как ты указала домашним адресом улицу Моратин, а это рядом от комиссарии. Хорхе подумал, что он может позвать Эстер к себе, у него есть место в гостиной и диван в кабинете, если девушка не захочет спать на кровати в спальне. Он смотрел краем глаза на свою клиентку, вздернула нос, не показывает, что нервничает, держится. Она сильная, хотя и не совсем уверенная в себе. Красивая. Ее глаза меняли цвет от голубого до синего, как два океана, в которых можно утонуть. И Хорхе понимал, что тонет. Он сделал совершенно неожиданный для себя жест — взял Эстер за руку и несильно сжал, чтобы успокоить. Девушка вздрогнула от неожиданности, но руку не убрала и перестала стучать ногой, успокоилась. Хорхе смотрел как под его большой, немного смуглой от загара рукой полностью исчезает маленькая белая кисть Эстер. Наши тела могли бы лежать так как наши руки, мысль которая пришла адвокату, возбудило его. Он сглотнул и предложил своей клиентке: — Я живу рядом, на Моратин 38, ты можешь переночевать у меня, — Хорхе посмотрел в глаза Эстер, она явно не ожидала от него приглашения, затем от добавил, — переждать комендантский час. Тихо, чтобы Эстер не услышала, добавил: — Обещаю не приставать. Адвокат собирался выполнить свое обещание. Пока Эстер — его клиентка, отметил он для себя. И хитрый внутренний голос вдруг спросил, а если бы не была? Тогда не сдержал бы? Хорхе вообразил, как они поднимаются по лестнице к нему в квартиру, он открывает дверь и показывает старое жилье, его отец не менял мебель, которую уже можно приравнять к антиквариату. Единственное, что ему нравилось в этой квартире — большая кровать, которая занимала почти всю комнату. Его отец спал в кабинете на кожаном диване и спальня всегда пустовала. Хорхе мог бы предложить Эстер переночевать в этой комнате, а сам устроился бы на диване. Он помог бы ей раздеться, встал бы около зеркала за ее спиной, снял бы ее футболку и джинсы. Хорхе не забыл как медленно Эстер снимала одежду на камеру. Он не станет ждать так долго… Вот сейчас на ней бюстгальтер из кружев. Ее соски темнеют за полупрозрачными чашечками. Хорхе представил как обнимает Эстер за талию, его пальцы пробежались по животу и остановились на кромке трусиков. Девушка стояла, замерев перед зеркалом. Хорхе убрал ее волосы с плеч и дотронулся губами до шеи. Его рука поднялась от живота выше, остановившись под правой грудью. Хорхе изучил ее подушечками пальцев, а после коснулся плавных линий кружев на груди. Его пальцы очертили сосок. Все это время Хорхе и Эстер наблюдали за своими отражениями в зеркале. Дразнящие ласки его пальцев возбуждали. Хорхе ласкал обе груди, сжимая и раскатывая между пальцами темные соски. Тело Эстер выгибалось навстречу его прикосновениям. Продолжая смотреть ей в глаза через зеркало, Хорхе одной рукой провел по ее бедрам, очень нежно перебирая пальцами и поглаживая обнаженную кожу. Его язык ласкал ее шею и голова Эстер откинулась назад. Его рука скользнула между бедер и нашла влажную плоть. Девушка тихо всхлипнула, задрожала всем телом. Хорхе стал целовать ее плечо и одновременно его пальцы разглаживали ее горячие складки, проникая вглубь мокрого влагалища. Эстер быстро задышала и слегка раздвинула ноги, стремясь навстречу ласкающей руке. Его пальцы гладили, исследовали ее тело, затем Хорхе сжал набухший клитор и Эстер застонала. Он продолжал ласкать Эстер, возбуждая, дразня, мучая, даря наслаждение. Ее тело извивалось в его руках, Эстер охнула чуть громче и попыталась вырваться. Хорхе встряхнул головой. Она действительно хотела убрать руку, он слишком сильно сжал ее пока воображал, как проникает в нее пальцами. ¡Joder! Адвокату пришлось извиниться и сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить свое тело. Классические брюки не могли скрыть его размеров, особенно в возбужденном состоянии, поэтому Хорхе держал пиджак на коленях и медленно и глубоко дышал.***
Эстер покосилась на своего адвоката, черт возьми! он красивый мужчина. Она не любила сильно перекаченные мужские фигуры, а Хорхе был сильным, немного худощавым, вернее жилистым, такие тела выносливее. Эстер хмыкнула, зачем ей интересоваться его выносливостью и сама себе ответила, ведь интересно, сколько минут он протянет от начала ласк и до первого оргазма. Надо признать, что немного отстраненное поведение Хорхе еще больше возбуждало ее интерес. Эстер нравился его безупречный профиль, высокий лоб, прямой нос, мужественный подбородок. Это взрослый опытный мужчина. На лоб свисал каштановый завиток, челка превращала адвоката в озорного хулигана, он словно становился ее ровесником. Эстер нравились оба — и строгий адвокат и gamberro-хулиган. Она нервно стучала ногой, дурацкая привычка, подхваченная в Университете. Если будут проводить тесты всем, кто находится в комиссарии, то она точно не успеет вернуться домой. И адвокат прав, ее могут задержать, считая, что она живет рядом. Хорхе сказал какие-то успокоительные слова и положил руку на ее кисть. Такое простое движение и Эстер сразу почувствовала себя в безопасности. Рядом мужчина, который не даст ее в обиду. ¡Maldita sea! Черт! Конечно он ее защитит, он — адвокат, а она — его клиентка. А вот если бы он сражался за нее как настоящий кабальеро за свою даму… Эстер одернула себя, размечталась, дура! Он держит ее за руку, чтобы она не вела себя как последняя истеричка и не испортила его репутацию адвоката. Но черт возьми! Почему он не убирает руку? Почему его пальцы дрожат? Почему он раз за разом сжимает ее кисть? И в этот раз особенно сильно. Эстер не выдержала и охнула. Адвокат посмотрел на нее немного затуманенными потемневшими глазами, извинился и убрал руку. Ах! ¡Santa María, Мadre de Dios! Ей уже не хватало телесного контакта. Эстер мечтала прикоснуться к его лицу, убрать упавшую прядку непослушной челки, расправить пальцами насупленные брови, посмотреть в изумрудные глаза, поцеловать его губы, попробовать на вкус. Она была даже рада, что ее не отпустили из полицейского участка. Она была готова просидеть здесь до утра, если Хорхе будет держать ее за руку.***
¡Joder! ¡Que mierda! Инма тихо ругалась и второй раз перезагрузила Фэн-карту. Как бы она не старалась, полицейский участок Ретиро был оранжевого цвета — новый очаг заражения. Но черт возьми! Она заполнила только один тест! И тестируемый здоров! Блядь! Что происходит?! Завибрировал телефон, Альфредо писал, что к ним выехали бригады зачистки. Надо уходить. Иначе придется две-три недели сидеть в обсервации в военном госпитале, где, говорят, специальные, улучшенные условия для заразившегося медперсонала, вот только никто оттуда не возвращался, большинство умирали от Фэн-в, а те, кто выжил — оставались там работать. Добровольно или нет, никто не знает. Никто из заболевших врачей и медсестер не вернулся. Черт! Инма взвыла от досады! Блядь! Как не вовремя! Инма выполнила свою работу, приехала, вернее пришла на вызов, провела тест, который gracias a Dios оказался отрицательным. Она заполнила все необходимые протоколы. И она, Мария Инмакулада Сантос Гарсия, старшая медсестра госпиталя Санта Кристина, не должна иметь при себе нелегальную Фэн-карту. Она не может, не должна знать, что комиссария входит в оранжевый список. И все-таки Инма не удержалась и посмотрела от кого пошло заражение. Джоана Бланес, полицейская, доставлена с подозрением на отравление, которое позже квалифицировали как Ф-вирус. ¡Mierda! Начальник полиции должен был оповестить весь персонал и вызывать не «Скорую помощь», а специальную группу для тестирования. ¡Cabrón! Ее вызвали проверить только одного человека — Висенте Мендоса Кáсереса. Ее пациент здоров, поэтому Инма стала собирать свой медицинский чемоданчик, она сняла защитный костюм, аккуратно свернула его и положила в специальный мешок, плотно закрыла и запечатала в пакет для опасных отходов вместе с использованными перчатками, маской, очками. Контейнер для биологических отходов с использованным тестом уже находился в особом отделении ее оранжевого чемодана. Протерла руки специальным антисептическим раствором. Инма была в старых джинсах и застиранной футболке. Ее волосы, когда-то иссиня черные, были словно обсыпаны пеплом — Инма рано поседела. Вздохнула. Надо уходить и предупредить всех, что тестируемый чист и незачем задерживаться в полицейском участке. Она и забыла, что Висенте все еще стоял около двери. Инма встретилась с ним глазами. Он... переживал за нее? Висенте внимательно смотрел на медсестру. Она не имеет права задерживать здесь здорового человека, бригада зачистки заберет всех — и больных и здоровых, а вот вернет ли кого-нибудь? Инма вплотную подошла к Висенте. — Скажи своему адвокату, чтобы уходил отсюда, очень быстро! — Что случилось? — Делай, что я тебе говорю! И сам уходи! Инма быстрой походкой вышла из помещения и подошла к дежурному. — Объявите, что все могут расходиться, тест отрицательный. Медсестра сказала довольно громко, чтобы все слышали. По приемной прошла волна облегчения, полицейские не говорили вслух, но все волновались и все боялись заразиться. Хорхе свободно вздохнул, он переживал за своего клиента. Висенте подошел к нему и передал слова медсестры, пока полицейские расспрашивали Инму о Фэн-вирусе. Без защитного костюма она выглядела почти подростком. Адвокат привык принимать быстрые решения. После слов Висенте он схватил Эстер за предплечье и почти вынес ее из комиссарии, настолько быстро он шел. Хорхе молился, чтобы его клиентка не стала бы кричать и вырываться, но Эстер прижалась к нему словно прочитала его мысли, что надо уходить и делать это быстро. Ее трясло от страха. Да, это тот инстинктивный, подсознательный ужас, который живет в душе каждого человека и активизируется при встрече с опасностью. Хорхе оглянулся в поисках Висенте, он шел за ними к выходу, но потом развернулся и позвал медсестру, предлагая подвезти ее до госпиталя; его темно-синий Jeep Cherokee остался на проспекте Аточа. Эстер посмотрела на время, если она побежит до станции метро, то успеет вернуться домой до начала комендантского часа. Она хотела бы остаться с Хорхе, он же предлагал переночевать у него. Просто переночевать. Но ее тело хотело оказаться подальше от этого места, ее шестое чувство кричало, что надо бежать, надо уходить! Она не успела ничего сказать, как стали слышны сирены. Длинные заунывные звуки словно плачут зомби. — Черт! — Хорхе сжал ее посильнее, — Надо уйти с улицы. Неприятные завывания становились громче, машины приближались. Эстер почувствовала, что волосы встали дыбом. Santa María, Мadre de Dios, ruega por nosotros, pecadores… Святая Мария, Матерь Божья, проси за нас, грешников… Адвокат побежал, не выпуская из рук Эстер, она еле успевала за ним. Они завернули за угол и побежали направо, к дому номер 38 по улице Моратин. Вой сирен становился невыносимым. ------------------------ *ECDC European Centre for Disease Prevention and Control — Европейский центр профилактики и контроля заболеваний — расположен в Сольне, Швеция.