***
— ¡Joder! Черт возьми! Почему Инма не отвечает? Альфредо отправил десяток сообщений, он почти непрерывно звонил старшей медсестре Инмакуладе. Врач каждый день, вернее даже каждый час по странной новой привычке просматривал карту Мадрида, он наизусть помнил очаги заражения, ярко-оранжевые пятна, это информация от CDC, полученная благодаря стараниям Пако, медбрата из госпиталя. — Франциско! Пако не любил, когда его называли полным именем, поэтому он поморщился, когда врач-инфекционист Альфредо обратился к нему. — Франциско, смотри, наша Инма поехала в центр, а там новый очаг! Врач нервничал, он по-отечески относился к Инме, некоторые даже шутили, что она может быть его внебрачной дочерью, настолько они были похожи, как характером — упрямые, внимательные к мелочам, говорящие правду в глаза; так и внешне — худые, с острым взглядом, с пепельными волосами, Инма поседела рано, а вот Альфредо в свои пятьдесят еще держался, хотя седые волосы все больше украшали его короткую стрижку. Недавно Пако добавил в карту Ф-вируса еще одну схему, маршруты «скорой помощи», которые обнаруживали зараженных Фэн-в. Один из таких автомобилей выехал в комиссарию Ретиро для проведения тестирования подозреваемого. Если навести курсором по машине, то появляется дополнительное окошко с бригадой «скорой», имена, фамилии медперсонала и водителя, а также номер вызова, кто и зачем звонил в «скорую». В этом фургоне ехали врач Лео, старшая медсестра Инма, медсестра Сара. Альфредо обратил внимание, что водитель зарегистрировал другой адрес, на соседней улице, странно, что они не доехали до полицейского участка. Интерактивная карта обновлялась каждый час, поэтому Альфредо убрал смартфон в карман халата. Он потратит этот час на дополнительные анализы крови своих пациентов. Врач-инфекционист покачал головой. К сожалению, Ф-вирус мутирует слишком быстро. Подозрительно быстро появляются новые штаммы. Альфредо вздохнул и сел за микроскоп. Ф-вирус похож на морского ежа, он имеет своеобразное строение — микроскопический шарик с поверхностными белками в виде шипов. Гемагглютинины и нейраминидазы, проговорил врач, настраиваясь на работу. На самом деле Фэн-вирус не совсем круглый, не 100% шар, а правильный икосаэдр, двадцатигранник как футбольный мяч. Фэн-в чрезвычайно быстро распространяется и размножается, что способствует накоплению большого количества мутаций в его генах. Но для появления нового штамма нужно время, хотя бы несколько месяцев. Любой вирус случайным образом обменивается с себе подобными вирусами генами поверхностных белков. Так что Ф-вирус может мутировать вместе с вирусом любого гриппа или вич. Но большинство вирусов при размножении минимально травмирует клетку-хозяина и оставляет ее в живых, иначе сам вирус не выживет, если его носитель погибнет. Фэн-в уничтожает носитель в процессе размножения, что не поддается никакой логике. Только первые штаммы должны быть самыми агрессивными, обычно со временем вирус «слабеет», вернее остаются те разновидности, которые не убивают организм. С другой стороны, агрессивные вирусы с большей летальностью обладают низкой контагиозностью. Чтобы заразиться таким вирусом, необходим очень тесный контакт с больным. ¡Maldito sea! Альфредо не хотел признаваться самому себе, почему Ф-вирус успевает убить организм менее чем за пять дней, словно он «знает», что иммунной системе человека нужны именно эти пять-шесть дней для распознавания патогена, выработки антител и специфических лейкоцитов. Вирус сам по себе не может «узнать», его должны «научить». Смартфон подал сигнал об обновлении карты, Альфредо увидел, что «скорая» уже вернулась в госпиталь, отработав другую заявку — самоубийство. Медики должны были только зарегистрировать смерть и вызвать катафалк, но Лео, врач «скорой помощи» заполнил протокол с положительным тестом, значит самоубийца был еще жив, и машина обязана была вернуться в госпиталь, пройти полную дезинфекцию перед следующим выездом. Альфредо позвонил Инме, он хотел поделиться с ней мыслями о Ф-вирусе, медсестра ответила, что осталась на вызове полицейском участке, тестирует на наличие Фэн-в. Еще через час, который Альфредо провел в отделении, наблюдая за больными, на карте комиссария Ретиро стала оранжевой. Блядь! Если Инма обнаружила больного, ей придется проработать всю ночь. К очагу заражения вели маршруты бригад военных медиков. Странно. Это не по протоколу. Так быть не должно. На положительные анализы приезжают «скорые», а Инма никого не вызывала. Альфредо написал медсестре: — Сколько у тебя больных? Ты в очаге заражения! — Больных нет, по вызову тест отрицательный. Я уже собираюсь вернуться, — мгновенно ответила Инма. — ¡Joder! К вам едут бригады из военного госпиталя. Если у тебя все чисто, просто уходи, — Альфредо подумал и добавил, — Ты ничего не должна знать про них. Отработала, проверила тест и уходи! — Сообщение удалено. — Сообщение удалено. — Сообщение удалено. Альфредо подумал, что Инме нельзя попадаться к военным, еще никто не вернулся из НАТОвского госпиталя первой степени. Он тоже удалил сообщения на своем телефоне. ¿Qué coño está pasando?***
Эстер сжала руку Хорхе так сильно, что ее пальцы оставила красные пятна на его коже. Святая Мария! Ведь не война же! Почему люди так боятся?! И страх не столько перед вирусом, сколько перед другими людьми. Пусть они в форме — полицейской, военной, медицинской, но ведь они остаются людьми, понимающими, прощающими… или нет? Форма меняет характер человека, и он перестает «быть самим собой»? Без собственного мнения, без своей индивидуальности, испытывая те чувства, какие от него ожидают в определенных ситуациях. Наверно так и должно быть, люди в форме должны выполнять свою работу по четкому плану. Эстер подумала, интересно, есть ли у них алгоритм подчинения новой власти или протокол по смене своих убеждений? Как быстро они приспосабливаются к требованиям нового руководства? Ее губы шептали молитвы Святой Марии. Как же она не любила уроки религии, где заставляли зубрить «Padre Nuestro, que estás en el cielo…», и получала она постоянно не выше пяти баллов*, но сейчас вспомнила все слова, которые в детстве не могла правильно произнести. Santa María, Мadre de Dios, ruega por nosotros, pecadores… Хорхе и Эстер стояли за дверью, боясь пошевелиться. Толстое стекло входной двери пропускало мало света, но позволяло наблюдать за улицей. Адвокат подумал, что это так неправильно, страх… откуда ему взяться? Они не сделали ничего плохого, чтобы бояться звука сирен, чтобы бояться тех, кто едет с этим воем сирен. И внутренний голос, так ехидно и так ядовито прошептал, дескать, а ты сходи в комиссарию, проверь, насколько ты «не виноват». Уж адвокату должно быть известно, сколько невиновных сидят за решеткой и сколько настоящих преступников гуляют на свободе. Хорхе стоял за спиной своей клиентки, от нее шли волны беспокойства и тревоги, ее тело слегка дрожало. Его чувства тоже были на пределе — животный, утробный страх. Так он определил свои ощущения. В отличие от многих, Хорхе доверял своим чувствам. Его тело способно заметить больше, чем он мог сознательно проанализировать. Как сапер на минном поле, который сначала чует, ощущает опасность, и только потом видит следы минирования. Развитая интуиция, шестое чувство — это чаще всего особая внимательность к мелочам, отстраненное наблюдение и правильные выводы из всего увиденного, услышанного, когда подсознание анализирует и выдает готовый результат. Такое внимательное наблюдение часто помогало Хорхе в работе, он замечал, когда клиент нервничает, врет или просто боится. Не каждый готов спокойно выстоять в зале суда, даже если он невиновен. Судьи, прокуроры, инспекторы очень часто трактуют нервное беспокойство подозреваемого как чувство вины. Если нервничает на судебном заседании, значит виноват. А Хорхе блестяще доказывал правоту своего клиента, разрушая предвзятые отношения фискальных сотрудников. Но сейчас он должен успокоить Эстер. Запрятать свои страхи, свои беспокойства поглубже. Он — мужчина, он должен быть спокойным, рассудительным. Хорхе не считал себя суперменом, он никогда не лез в драки, но если придется защищать своих близких, то адвокат был способен ударить, возможно даже и убить. Он считал себя виноватым за то, что втянул Эстер в проблемы, если бы не его приглашение в гости, она провела бы ночь дома, а не в полицейском участке. Боясь ее спугнуть, Хорхе медленно приблизился, сделал один спокойный шаг вперед, настолько близко, что ощутил жар ее тела, запах ее волос, ее неровное дыхание. Он не торопясь обнял ее за талию. Крепко прижал. Под его руками, скорее от неожиданности, Эстер едва заметно вздрогнула, но затем выгнулась, запрокинув голову назад. А Хорхе стоял позади нее и вдыхал ее опьяняющий аромат — восточные ваниль и миндаль, воздушный мускус и неуловимо сексуальная амбра — который будоражил его все больше и больше. Эстер так и не повернулась к нему, она словно замерла, осторожно вдыхала воздух парадной, в котором летали частички пыли. Дом Хорхе был один из немногих, в котором еще не провели дезинфекцию, большинство подъездов в Мадриде уже приобрели стойкий запах хлорки. Врачи утверждали, что вирус погибает в сильных концентрациях хлорной извести, но жителям казалось, что таким образом — едким хлорным запахом — больше пугают, чем обеззараживают. Нужно успокоиться и подняться в квартиру, бессмысленно стоять вот так, около входной двери. Хорхе открыл рот, чтобы позвать Эстер к себе, они могли бы отдохнуть, поужинать, поговорить. Они оба были слишком встревожены, чтобы заботиться о приличиях. Эстер не успеет вернуться к себе. Ей придется остаться на ночь у него. Хорхе должен бы порадоваться, все складывается удачно. Так, как он и хотел. Но чувство тревоги висело в воздухе и от него не было возможности избавиться.***
Висенте дошел до выхода из комиссарии, адвокат Хорхе и еще одна из его клиенток уже были на улице. Висенте задержался на выходе, в это время Хорхе оглянулся, махнул головой, дескать следуй за нами. Но у Висенте недалеко остался его Jeep Cherokee, он столько времени провел в гаражах, доводя внедорожник до совершенства. Это был его ребенок, которого нельзя бросать. И медсестра. Черт! ¡Joder! Она дрожащим голосом предупредила его, что надо бежать, а сама стоит в окружении долбанных полицейских. Раз надо уходить, значит вместе. Они должны бежать вместе. Висенте может довезти ее до госпиталя или до дома. Куда скажет медсестра с именем святой Инмакулады. Развернулся в дверях и расталкивая сгрудившихся полицейских, они то и дело задавали глупые вопросы про Фэн-вирус, дураку ясно, что если заболел, то помрешь; Висенте схватил за ручку оранжевый медицинский чемодан, который держала Инма. Блядь, он не ожидал, что чемодан такой тяжелый! — Здесь рядом моя машина, пойдем, отвезу тебя куда скажешь, — скороговоркой произнес Висенте, вытаскивая Инму из участка. Медсестра схватилась за него как за спасательный круг и не попрощавшись с начальником комиссарии, почти выбежала вслед за Висенте. Сирены. Уже были слышны эти длинные заунывные звуки. Инма всегда думала, почему бригады зачистки ставят такие сирены. Чтобы внушить дополнительный ужас? Интересно, сотрудники, которые едут в таких фургонах, что они думают, как реагируют на такие звуки? Они переживают за больных, как это делает большинство медперсонала, или они ведут себя как военные в местах зачистки, повторяя, что они «только выполняют свою работу». Вой сирен становился громче. Значит скоро появятся грузовики с военными в биозащитных костюмах, с дезинфицирующим раствором. Но сначала подъедут закрытые фургоны, чтобы увезти людей в зону обсервации. По протоколу должны на месте сделать экспресс-тесты и не трогать тех, кто не болен. Как это делали в самом начале эпидемии и привели к тому, что вновь зараженные распространяли вирус, сами того не зная. Только что зараженная кровь не показывает положительный результат, нужны хотя бы сутки, чтобы точность теста повысилась до 90%. Фэн-вирус тем и опасен, что его инкубационный период может длится от несколько часов до двух-трех недель, но в последнее время вирус мутировал, и остались те штаммы, которые проявляют себя довольно быстро, два-три дня до острого течения заболевания и еще день-другой до летального исхода. Менее пяти дней. Последние штаммы убивают человека до того, как его организм успевает распознать вирус. ¡Joder! Черт! Инма не понимала, как вирусологи, микробиологи, инфекционисты справятся с Фэн-в. Хуже чумы. Это страшнее любого вируса. Словно несколько клеток свиного гриппа, вич, варицеллы решили устроить оргию и родить Ф-вирус. Такое может случиться, если человек одновременно будет болеть всеми вирусными инфекциями. Природа — та еще выдумщица. Возможно, но маловероятно. Сейчас при подозрении на Ф-вирус, а для этого достаточно просто постоять рядом с больным или провести некоторое время в очаге заражения, всех увезут на обсервацию. В повседневной одежде она не должна выделяться на улице, но ее медицинский чемодан ярко-оранжевого цвета привлекал внимание. Медсестра думала, как бы спрятать его, может оставить в комиссарии в туалете? Полицейский участок скорее всего закроют на пять дней после стерилизации и она не сможет сдать анализы Висенте. ¡Malditа sea! Придется тащить его с собой. Висенте нес на плече спортивную сумку, которую он приготовил для поездки в Торревьеху — одежда, смена обуви, вода, лекарства, немного еды. Она все время сползала, и Висенте на каждом шаге подправлял ее, еще и медицинский чемодан так неудобно оттягивал руку. Как только медсестры носят его? Висенте всегда боялся врачей, сейчас же проникся уважением. Они шли по улице Беренхена, надеясь выйти к станции Аточа, где патрульные остановили Висенте и где остался его внедорожник. — ¡Mierda! Hijosdeputa! — Инма чуть слышно ругалась. Она остановила Висенте, когда тот хотел повернуть на улицу Сан Педро. — Там было самоубийство, и улица должна быть закрыта. — Тогда куда? Направо? Налево? — Висенте плохо ориентировался в центре Мадрида, где улочки переходили одна в другую так, словно город пытался заманить всех на свою знаменитую Пласа Майор. — Можно пройти до парка и оттуда добежать до станции, — предложил Висенте и осекся. Слева, со стороны проспекта Прадо, где и находился парк, приближались звуки сирен. Это и определило выбор. Уходить нужно направо. Телефон Инмы все это время не переставал вибрировать. Пропущенные звонки от Альфредо, Лео, Сары. Она и забыла, что не сообщила своей бригаде о тестировании. Вот черт! Но сейчас бессмысленно звонить. Приедет в госпиталь и сдаст все протоколы и тесты. Альфредо написал ей десятки смс, она открыла последнюю. Одно слово. — Беги! Инма хмыкнула, чем она и занимается. Убегает из очага заражения. Словно в каком-то дешевом фильме. Висенте повернул направо. Инма за ним. Черт бы побрал эти старые улицы, где дома стоят вплотную друг к другу, где нет никакой возможности спрятаться. Когда то работающие кафе и бары давно, еще в начале эпидемии, закрыли свои металлические жалюзи. На этой улице не было ни аптек ни магазинов, чтобы хотя бы на минуту уйти с улицы.***
— Густаво! Слышь! Звонит соседка. — Какая еще соседка? — старший брат почти заснул у телевизора. — Ну та, что гуляет с собакой по утрам и ничего не покупает, — Дарио удивился, как его брат не помнит эту сеньору. Младший, Дарио, улыбался и раздавал всем визитки с названием пиццерии и телефоном для заказа еды и напитков; он здоровался и прощался с местными жителями, которые в отсутствии баров приходили к нему поболтать, иногда покупали кусок пиццы, иногда бутылку колы. Он был знаком со многими соседями. Густаво, в силу своего замкнутого характера, пропадал у печки, он предпочитал общаться с тестом, а не с живыми людьми, говорил, что устает от пустых разговоров. Дарио продолжил: — Сеньора говорит, что приехали машины дезинфекции, стоят около комиссарии. — Ну может кто из полицейских заболел, — пожал плечами Густаво. — Если они обольют своей хлоркой район, то нам придется выкинуть всю муку, — всплеснул руками Дарио. Густаво приподнял бровь: — Если муку перенесли в подсобку вместе с другими продуктами, то ничего не случится, помещение хорошо закрывается. Младший брат молчал. — Дарио, ты ведь убрал все продукты? — В общем да, — пробурчал Дарио, — я только вернулся к холодильнику за колой, и мешок с мукой мешал, я его в патио под крышей оставил. — То есть, если бы пошел ливень, мы бы тоже остались без муки. — Но в Мадриде почти всегда сухо! — возразил Дарио. Потом тихо добавил: — А мышей и крыс уже давно не видно. Говорят, передохли от вируса или от хлорки. Густаво молчал. Дарио стал бегать по квартире и собираться: — Я быстренько съезжу, уберу все. — Нет! — Густаво нехотя поднялся с кресла, — Ты обязательно влезешь в перепалку с блокпостами. Cazzo! Che merda! Поеду я, посмотрю, что ты еще забыл! Дарио с детства знал, что спорить со старшим братом бесполезно. Густаво всегда вытаскивал его из проблем, молчаливый, строгий, но добрый. Настоящий старший брат. Густаво взял документы, ключи от пиццерии, затем подумал и набрал в смартфоне маршрутный лист — он все делал по правилам. Указал причину — доставка продуктов питания. Конечно, после комендантского часа его маршрут не приобрел синий цвет, он был красным, значит разрешение не было получено. Густаво попробовал изменить цель, но система ему предлагала выехать на место рано утром. Он смачно выругался. Cazzo! Может проедет незаметными улочками, в крайнем случае, оставит байк поближе к центру и проберется до пиццерии на своих двоих. Густаво завел любимый Aprilia, проехал полквартала, когда понял, что забыл мотошлем. Figliodiputtana! Придется идти пешком или передвигаться на очень большой скорости, чтобы его не догнали патрульные.***
Эстер прикрыла глаза, когда почувствовала как сильные теплые руки Хорхе сжали ее талию. Ей были нужны его прикосновения. Она откинулась назад и вдохнула его аромат — сладкий, тягучий, завораживающий. Такой мужской. Настоящий. Она была готова стоять так вечно. Плевать на проблемы, на болезни, на вирусы. Она теснее прижалась к его телу. Хорхе медленно вздохнул, и запрокинул ей голову. Затем, прижав к своему плечу, поцеловал — сначала мягко, осторожно, словно пробуя на вкус, а после страстно, требовательно, даже жёстко, словно это был последний поцелуй на Земле, словно он пытался запомнить, запечатлеть его в своей голове. Ее губы ответили, такие мягкие, чуть влажные. В этом поцелуе нежности больше, чем страсти. Эстер подняла руки и обхватила Хорхе за шею, он тихо застонал. Его дыхание участилось, Эстер слышала как неровно бьется его сердце. Она сама задыхалась от желания, от отчаяния, от страсти. Эстер развернулась лицом к Хорхе, его зеленые глаза потемнели и блестели в темноте парадной. Он все еще прижимал Эстер одной рукой за талию, а вторую запустил к ней в волосы. Хорхе оторвался от ее губ, но не отпускал Эстер. Его язык медленно двигался вдоль линии челюсти, опускаясь к ее шее, очень нежно, слегка касаясь ее кожи, оставляя горячий и влажный след. Он целовал ее шею, легонько покусывал нежную кожу, опускаясь все ниже до самой ключицы. Потом Хорхе облизал маленькую впадинку у основания шеи. Эстер не могла сдержаться и хрипло застонала. Эстер ощущала, что ее тело горит, почувствовала как пульсирует кровь между ногами, как трепет и безумное желание затмевают все мысли. Голова Эстер пошла кругом, а ноги сделались ватными. Она почувствовала как в животе появился тугой узел, и задрожали кончики пальцев. Эстер прижалась к своему адвокату, словно опасалась, что упадет. В его сильных руках она чувствовала себя защищенной. Она ощущала вкус его языка, горячий, терпкий, он обжигал ей рот, заставляя глотать огонь. Ни один мужчина еще никогда не целовал ее так жадно, так страстно. Его щетина немного царапала нежную кожу Эстер, но она не замечала этого. Эстер чувствовала, что ее тело начинает гореть под его пальцами, сжимающими и поглаживающими. Пока Хорхе держал ее за талию, но каждый раз, когда она принимала его влажный горячий язык, его рука опускалась на пару сантиметров ниже. Эстер не противилась. Ей нравились его прикосновения. Нравились настолько, что она неровно дышала и ее коленки дрожали. Из-за расширенных зрачков глаза Хорхе кажутся почти черными. Его руки жадно ласкают тело Эстер, он хватает ее за ягодицы, гладит спину, снова опускается вниз. Эстер слегка раздвинула ноги, и рука Хорхе стала тереть место на джинсах, будто пыталась прорваться сквозь плотную ткань к ее пылающему влагалищу. Эстер закусила губу, она никогда не была так возбуждена. А всего-то, стоят и целуются как подростки в парадной, прячась от соседей. Хорхе накрыл ее губы требовательным, почти жестким поцелуем. Он обвел языком контур ее губ, а потом провел им по губам. Они раскрылись, давая возможность его языку исследовать ее рот. Его язык проник глубоко и начал ритмично двигаться. Эстер вдыхала его запах, ощущала вкус его тела, она просто отдалась этой страсти. И хотела только одного — чувствовать его тело, вдыхать его аромат и ни о чем не думать. — Хочу ласкать и целовать все твое тело, — прошептал Хорхе, — как же ты прекрасна. Его дыхание согревало ее кожу. Его руки, ласкавшие ее тело, дарили ей безумное наслаждение. Эстер не хотела останавливать его. Поцелуи стали еще крепче и глубже. Эстер смогла только тихо застонать, когда Хорхе прикусил мочку уха. Он потянул Эстер к лестнице, в старых домах нет лифта, и нужно добраться до второго этажа. Хорхе не отпускал ее, его руки обнимали Эстер. И они уже поднялись на одну ступеньку, когда услышали топот ног по улице. -------------------------- * В Испании 10-бальная система Sobresaliente (SOB) 9-10 - отлично "5" Notable (NOT) 7-8 - хорошо "4" Bien (BIEN) 6 -удовлетворительно "3" Suficiente (SUF) 5 - удовлетворительно-плохо "3-" Insuficiente (INS) 0-4 - неудовлетворительно "2"